Предатель

      Предатель. Это слово трепалось на ветру его памяти, словно тряпка, бывшая некогда флагом. Предатель…       Кайло Рен уже давно сросся с новым именем, и лишь в короткие моменты особой хандры в темноте его сознания, будто комета, являлось старое имя – Бен Соло. Сын контрабандиста и генеральши. Джедайский щенок. Жалкий отблеск силы Вейдера.       В своих покоях на Старкиллере он мог позволить себе раствориться в пучине своих воспоминаний и навести в них порядок, по крайней мере попытаться. Этим Кайло сейчас и занимался, сидя в своем кресле и мысленно настраиваясь. Двери в помещение были закрыты, как и его мысли. Дыхание спокойно. Кайло закрыл глаза. Что бы не говорил Верховный лидер, а каждый из них был глубоко ранен. И чем глубже была рана, тем сильнее был Рыцарь. Если джедаев учат приятию, потому что сопротивление создает мощную искру и великую силу, способную разрушить воина изнутри, то ситхов за это поощряют. Те, в ком сильна Темная сторона, уже не могут уничтожить баланс внутри себя – он уже был уничтожен. Взрыв – и тебя уже накрыла волна. Тягучая, неиссякаемая волна Великой Силы. Такой и обладал Бен Соло. - Бен! Камни, парившие над лесной опушкой, взорвались, и мелкая дробь в очередной раз окатила Люка и Бена градом. - Да что с тобой? Все в порядке? Люк, отряхнув табард, пристально взглянул на племянника. «Боится». - Прости, кажется, опять не могу настроиться, - неуверенно ответил Бен. Такое было уже не в первый раз, и он чувствовал себя виноватым, хотя и не знал за что. Сейчас он понимал – мальчик ощущал, что не оправдывает надежды своего дяди, который так тщательно следил, чтобы в юном джедае не пробудилась Темная сторона, что практически сам это спровоцировал. Люк тогда улыбнулся и его голубые глаза будто засияли еще ярче прежнего. Чувство вины растаяло. - Давай еще раз. Не торопись и думай о дыхании. Медленно представляй, как камни поднимаются. Ощущай свою силу, свое тело. Сознание. Свет. Дай камням воспарить.       Свет. Кайло горько рассмеялся вслух. Как можно излучать свет, когда ты с детства ощущаешь, что все вокруг тебя что-то скрывают? Как можно излучать свет, ощущая страх, который так сильно пытается скрыть в глубинах своего сознания собственная мать, с которой у тебя такая сильная связь? Как можно, в конце концов, излучать свет, чувствуя себя монстром, потому что в тебе сомневается наставник? Если бы только родители рассказали про его легендарного деда, если бы они объяснили, как все было, если бы у них и правда была бы любящая семья, если бы, если бы…Но слишком поздно. Благими намерениями…       Любовь. Он думал, что забыл, что это такое, но нет. Пульс забился чуть чаще. Мгновение - и Рыцарь вновь овладел своим телом. Путешествие продолжилось. Когда его отправили к Люку на обучение, он знал, что матери стало легче. А значит и ему. - Я верю в тебя, мой сын. Да пребудет с тобой Сила. А ему слышалось: «Я люблю тебя, Бен. Больше всего на свете. Все будет хорошо». Какое-то время все и вправду было хорошо. Вместо тоскливого общения с няньками и полного ощущения ненужности, он стал частью чего-то важного и высокого. Сила тонким ростком пробивалась сквозь пласты тягучего водоворота его изголодавшегося по свету сознания. Да. Именно изголодавшегося. Он действительно любил Люка. Сколько бы Лея и Хан не старались показать Бену, как он важен для них, они не могли ему дать столько времени и энергии, сколько он получил от Люка. Под его началом та энергия, что таилась в душе угрюмого флегматичного ребенка, превращалась в точный выверенный механизм защиты и борьбы. У него появились товарищи (и ему было досадно, что многих из них потом пришлось убить, ведь они могли бы стать прекрасными Рыцарями), появился тонкий луч того самого света и…смысл жизни? В сознании мужчины возникла тонкая, еле уловимая паутина света. Закрытые веки дрогнули, по лбу прокатилась капля пота. Усилием воли импульс замер и погас. Кайло усмехнулся. «Даже из этого обрывка сопротивления я извлеку маленький кусочек ярости! Не смей надеяться на иное, Лея!». Утомление уже давала о себе знать, но останавливаться на полпути он не хотел. Еще одно очень важное воспоминание не давало ему покоя.       Вечер. Бен смотрел на закат. Кроваво-алая полоса увлекла за собой синеву неба, погибая для наблюдателя. - Бен? Он повернулся и увидел медленно идущую в его сторону фигуру Люка. На его лицо был надвинутым капюшон, а за спиной горели усталые огни лагеря. - Кажется, ты был весьма возбужден за ужином. Я увидел, как ты покидаешь лагерь и решил, что ты захочешь поговорить об этом. Ты пришел успокоить дух? - Мне совсем не нужно его успокаивать, не о чем говорить. Остановить свою энергию, значит оказать ей сопротивление, а это неправильно.       Бен видел накануне страшный сон, который не давал ему покоя – он видел себя в темных одеждах, в тяжелых доспехах. В его руках был красный световой меч, с гардой из лучей. Он шел в полной тьме по узкому черному коридору, будто по пещере, и не мог найти выхода. Когда он понял, что ходит по кругу и выхода нет, то его меч погас и стало так тяжко и тоскливо, что он жалел, что не может убить себя. Он видел этот сон и раньше, но в эту ночь он казался ему таким реальным, что он проснулся среди ночи и так и не смог уснуть. Можно было бы рассказать обо всем Люку, но зная его все сильнее проявлявшуюся к племяннику подозрительность, Бен не стал этого делать. Вместо этого он вдвое усерднее и дольше остальных тренировался, отчего чуть не опоздал на ужин. Теперь оба они стояли на краю некрутого утеса и смотрели, как в почти угасших лучах солнца блестит море. Поднялся легкий ветер и листва на деревьях затрепетала вокруг джедаев взмахами крыльев тысячи бабочек. - Если есть беспокойность, то нет баланса. Если нет баланса, то джедай уязвим. - Значит, ты уязвим? Они посмотрели друг на друга. Впервые Бен почувствовал страх Люка так явно. Тело и дух учителя мгновенно восстановили равновесие, но его глаза несли печать испуга. - Совершенных нет. Наша задача – стремиться к постижению этого баланса. Но взращивать сорняки вместо того, чтобы засеять поле цветами – это слабость. Бен ничего не ответил и перевел взгляд на горизонт, который почти погас. Лишь грязно-бордовая полоса над ним напоминала о том, что здесь недавно было солнце. - Тебе нужен отдых. Ты хорошо поработал сегодня днем. - Хочу еще немного побыть один. Я скоро приду. Люк ушел, оставив своего племянника у объятого ночью утеса. Тогда Бен думал, как было бы хорошо, если бы его силы хватило, чтобы небесное светило вернулось прямо сейчас на небо. Так же зависло над морем в золотистой дымке облаков. Он улыбнулся. Если бы он мог вернуть себя в свое детство, обнять родителей, поговорить с ними на-чис-то-ту. Без всяких недомолвок. Но он не мог, как не мог заставить их поговорить начистоту даже друг с другом. Солнце уже не вернется. Завтра будет уже другой день, но не вчерашний и не сегодняшний. И ему стало больно.       Наступила глубокая, почти слепая ночь. Темнота заполнила небо и лишь тусклые звезды изредка пробивались сквозь тучи, да камни под ногами и ветки деревьев слабо отражали свет зажженых столбов лагеря. Внезапно он почувствовал сильное желание спуститься к морю. Он поднял голову и пошел вперед, ведомый наитием. Юный воин спускался по знакомой узкой тропе, заросшей густой травой, пока его нога не наступила на берег. Рука сама зачем-то потянулась вниз, и зачерпнула мягкую горсть песка. Из-за туч вышла луна и он снова увидел холодное мерцание моря. Он поднес кулак к лицу и разжал его. Песок разлетелся, подхватываемый легком ветром, а на ладони остался черный камень, похожий на череп. Тогда он впервые почувствовал горячий сильный поток энергии, сразивший его своей мощью. Он увидел планету из песка, растерзанную женщину в плену, перед его взором горела охваченная лавой земля. Внезапно он услышал оглушающе грозный крик. «Нет!» Объятый ужасом, он выронил камень и побежал назад. Трава цеплялась за его ноги, камни впивались в обувь, а в лицо дул холодный воздух. «Нееет!» Сама смерть бежала за ним по пятам. Сверкнула молния и ему снова почудился контур черепа в тучах. Страх просачивался в каждый уголок его естества, но он, приходя в себя, пытался бороться с ним. Хотелось кричать – так больно ему было от этих видений. «Неееет!» Раздался гром. Бег сменился быстрым шагом. Дыхание восстановилось, но сердце все еще бешено колотилось. Пусть это пройдет сквозь меня, пусть оставит меня. Он пытался растворить эту боль, но она осела в каждой его клетке, каждом кусочке сознания. Он пытался принять ее, как истинный джедай, а она принялась ждать своего часа. Когда с небес полился дождь, Бен шел спокойными, размеренными шагами к лагерю с закрытыми глазами. Он был уставшим, он был вымотанным. Нужно было поспать. Следующий день тренировок был каким-то уж слишком тяжелым и Бен заболел. Именно в ту ночь Люк и попытался его убить. Предатель.       Эти воспоминания были самыми мутными. Его предали. Он убивал в ту ночь. Много-много тел, разрубленных отчаянным огнем его меча. И чем больше было убитых, тем легче ему было дышать. Джедаи должны были умереть. Одни из лучших из них, к счастью, примкнули к Бену и отреклись от джедайства. Предатель? Точно не Бен. Бен оказал Люку огромную услугу, пролив кровь в его Храме, ведь только этой кровью он отмыл с него это клеймо – клеймо Предателя! Когда Верховный лидер самолично посвятил его в тайны происхождения, Кайло уже знал все, что ему было нужно. Он чувствовал это с той самой ночи, хотя нет, с рождения. С рождения все пытались обмануть его, манипулируя силой (разве что Хан был исключением, но и он в конце концов устал от этого бремени, покинув его мать). Скрывать то, что он кровь великого Вейдера… Да вы сами посадили это семя, вы – Предатели! У Рыцаря Рен потяжелело в груди. Он мысленно закрыл все экраны прошлого и сконцентрировался на своем дыхании. Только ситхи возводят все в абсолют, говорите? Так могут говорить лишь трусы, которые создали свой Орден, чтобы плодить и защищать такую же трусость. Ярость, подступающая к горлу, исчезла. Он ощутил новый прилив сил и открыл глаза. Из каменной стены по немому велению его разума тихо выплыл ящик. Тонкая щель рассекла крышку ящика ровно посередине, и он открылся. В полумрак комнаты вылился тусклый красный свет плиты, на которой лежал шлем его деда. Кайло встал с кресла и подошел к парившему в воздухе ящику. В зрачках Кайло будто отражался огонь. Он дотронулся до безжизненного шлема, скрюченного в пламени на Эндоре и произнес: «Дарт…Энакин…» Металл не отозвался. «Великий…Это все, что от тебя осталось.» Он погладил шлем так, будто голова самого Энакина покоилась здесь. Так Лея гладила сына, когда прощалась с ним перед обучением у Люка. «О, Великий, дай мне сил! Моя кровь, мой повелитель!» Горячая слеза обожгла его щеку. «Что мне делать? Как не сойти с ума?». Молчание. Кайло ничего не чувствовал, никакого присутствия. Как всегда. Тогда он мысленно приказал ящику закрыться вновь и слиться со стеной. Кайло хотелось закричать, завопить на весь Илум, да что там Илум – на всю Вселенную: «Ты! Дважды Предатель! Это ты призвал меня! Это все из-за тебя! Почему ты молчишь? Почему не отвечаешь мне? Почему я должен нести это бремя Силы?» Он снова уселся в кресле. Защитный барьер немного ослаб, и он погрузился в полусон. Слишком утомительно, даже для Рыцаря. «Мир прогнил. Все мы прогнили. Нужна новая система. Сначала я убью Скайуокера, а потом…» Мысль Кайло угасала в полусне, как вдруг он явно ощутил тень чьего-то присутствия. Он мгновенно попытался проследить внутренним взором источник, но у него не вышло. «Моя судьба – твоя судьба» - шепнула тень и тут же исчезла. Он резко открыл глаза. Он все понял.