Вероятно это конец. Нет, даже не так, это точно конец, учитывая тот факт, что повстанцев осталось не так много даже в крупных колониях, а в маленьких и подавно практически нет. Всех перебили или, что ещё хуже, просто-напросто сломали. Как бездушные, безвольные игрушки, с которыми можно творить все, что захочешь, все твои самые садистские и извращённые мечты могут быть исполнены по щелчку пальцев. Хотя собственно это и происходило последние семьдесят лет.
Мало кто помнит, какого это иметь свободу действий, ибо продолжительность жизни людей сильно уменьшилась: из-за самых обычных болезней, которые считались побеждёнными, полной антисанитарии и психологических травм, подталкивавших людей к суициду. Морально слабые люди уходили из жизни лет в пятнадцать — один из самых депрессивных промежутков в жизни любого человека. Случаи суицида стали настолько частыми, что это уже стало скорее обыденностью, нежели исключением из правил.
Ужасно.
Это смело можно было назвать третьей мировой, но политологи в самом начале определили это как… Никак, не успели, убили сначала политических лидеров и учёных. Пришельцы поступили разумно: морально подкосив ведомых, забрав у них шансы на разработку и создание оружия, а так же сбив с толку.
Ни разу не было массовых атак, не скидывали ракеты и бомбы, не было биологического оружия, стихийные бедствия также отсутствовали, ничего, что показывали в Голливудских фильмах-катастрофах. Человечество выкашивали медленно, мучительно и педантично, а те, кто не погибли во время боевых действий, умерли от голода и болезней. За семьдесят лет осталось лишь четыре миллиарда из семи.
Отвратительно.
Хуже всего приходилось женщинам: их особенно любили мучить и… насиловать. Представителей мужского пола зачастую лишь пытали и просто убивали, хотя, в любом случае, есть исключение, голубую ориентацию никто не отменял. Но женские крики боли и отчаяния приносили всем им без исключения ненормальное удовольствие. Они были словно музыка для ушей ДФЖ*, как Каприс 24, наполняющий комнату доверху и медленно стихающий, как вода, выливающаяся из дырявого ведра. Каждый тридцатый случай такого «развлечения» заканчивался смертью жертвы от болевого шока.
Мерзко.
Кару изнасиловали первый раз, когда ей было одиннадцать лет. Детства у неё не было, как и у остальных, к ним относились, так же как и к взрослым, разве что в некоторых аспектах были незначительные отличия.
Она родилась в колонии 273AE67 на Северо-западном побережье бывших штатов. У неё была дурная слава, вернее этой колонии больше не существует. Шесть лет назад она была атакована и разрушена повстанцами, в надежде на то, что освобождённые последуют за ними. Зря надеялись, хотя для них каждая душа на счету. С ними не пошёл практически никто кроме тех, у кого ещё не погас слабый огонёк надежды или как их назвали остальные — безумцы. Возможно оно и так.
—Как думаете, это конец? — тихо спросила Кара у главнокомандующего.
Её голос звучал очень меланхолично. Их слишком мало против ИФЖ*, они, скорее всего, не выстоят и полягут прямиком здесь или же умрут в пыточной камере. Она не боялась за себя, ей было страшно за товарищей, за своего учителя, она не хотела, чтобы они умерли. Она привязалась к ним, слишком сильно привязалась. Сильнее чем следовало, сильнее чем Кара имела на то право.
—Отставить сомнения майор Сэлмон! — громко, чётко и с напором произнёс генерал.
Он был для неё своего рода отцом, строгим, но при этом мудрым и справедливым, готовым дать совет в трудную минуту, помочь, а иногда, если та оплошается и отчитать.
—Какой из вас майор, если вы даже в себе не уверены?! — продолжал генерал Норвуд.— Не забывайте, что боевой дух остальных, зависит и от вашего настроя тоже. Не для себя, а хоть ради других, соберитесь. Достаньте свою катану. Этим тварям не удастся нас сломать.
* * *
—Тиана-арк, — протянула девушка, подбегая к брату и трепля его за волосы.
Он на удивление не среагировал вообще и продолжал смотреть на голографическую карту, попутно что-то записывая.
—Тианарк! — рявкнула Асдис уже значительно громче.
Он вздрогнул и обернулся к ней, смотря на недовольное лицо сестры. Ох, Асдис же прекрасно знает, что у него очень много работы, и что Тианарк постоянно занят. Особенно сейчас, когда повстанцы опять активизировались. Да когда же они все сдохнут, а? Ну ничего, вскоре даже самые смелые и сильные духом сдадутся, нужно лишь ждать. Тот, кто ждёт, тот обязательно дождётся.
Он только собирался открыть рот и начать ей читать лекцию о том, что нельзя просто так вырваться в его кабинет, но инопланетянка его перебила.
—Вот только не начинай, к тебе приехала сестра, с другого конца этой убогой планетки, а ты даже не можешь уделить мне немного времени!
Сколько не бейся его всё равно не переубедить. Эх, он неисправим, упрямый осёл, идиот, тупица, но гений. Дослужиться до такого звания в девятнадцать лет — дано не многим. Вернее сказать: не дано практически никому.
—Закончила? Зачем хоть приехала, по какому поводу? — спокойно спросил он, прожигая сестру взглядом.
—Нет, ну вы только посмотрите на его наглую рожу, — вздохнула она, всплеснув руками, — а у меня, простите, должен быть повод, чтобы тебя навестить? — всё то было сказано в сатирической манере, но, тем не менее, с долей серьёзности в голосе.
Тианарк закатил глаза и опять уткнулся в карту. Посмотрев на ранее сделанные записи, он их полностью перечеркнул, а потом и вовсе вырвал лист, бросив в мусорку, от чего тот мгновенно воспламенился и прогорел. К слову очень удобно, но иногда получалось так, что сгорало что-либо нужное, а от пепла толку мало.
—Чёртовы повстанцы, — негромко цыкнул пришелец.
Асдис до этого смотрящая в окно обернулась, приподняла брови и, вытянув губы трубочкой, удивлённо посмотрела на брата. Будто вовсе и не знала, что некоторые люди всё ещё продолжают бороться за свою свободу и право действий.
—А что они? — отстранённо спросила она, постукивая длинными пальцами по подоконнику.
Пришелец провёл ладонью по лицу снизу вверх, зачёсывая волосы назад.
—Нужно отдать им должное, человек по своей натуре не умеет сдаваться, — с усмешкой произнёс
* * *
Больно. Очень больно.
Голова просто раскалывалась. Такое ощущение, что по ней со всей силы ударили кирпичом.
Говорят, что когда ничего не видишь, все остальные органы чувств начинают работать сильнее. Обостряется обоняние, осязание и слух. Теперь Кара с уверенностью могла сказать, что это чистая правда.
Девушка слышала малейшие шорохи, шедшие из другого конца помещения, чувствовала запах сырости и плесени, вперемешку с ненавистным табаком, но больше всего ощущались
холодный ледяной пол со стеной позади неё.
От слабости Сэлмон даже не смогла пошевелиться.
Она с большим трудом открыла глаза. На некоторое время она подумала, что превратилась в Вия, которому нужно поднимать его тяжелые веки, чтобы хоть что-то увидеть. Немного приоткрыв их, в глазах неприятно зарябило, и замелькали звёздочки. Тело пронзила адская боль, голова, словно вот-вот взорвётся, поэтому закрыв веки, она выдохнула и повторила процедуру снова. Вторая попытка оказалась намного удачнее и, несмотря на неприятные ощущения, блондинка смогла оставить глаза открытыми.
Чёрт, что же произошло? Нужно было разложить воспоминания по полочкам, только в этом случае девушка смогла бы хоть что-то вспомнить.
Итак, после разговора с генералом, она пошла к себе, чтобы подготовить катану,… кажется. Затем их отряд напал на тюрьму, в попытке освободить захваченных товарищей. Нельзя их было так бросать. А что же… Агх!
Дальше у Кары, словно память отшибло, девушка хорошо помнит начало боя, адреналин, бушевавший в крови, который не давал ощущать боль от порезов. Как-то смутно, но более ли менее середину, радость, переполнявшую её, за то, что им удалось-таки проникнуть сюда.
Она помнит, как бежала к камере, в которой держали полковника, у него была необходимая им информация, хотя даже если бы она отсутствовала, они бы всё равно не бросили этого человека,
их слишком мало. Кара обдумывала план по открытию тяжёлого замка. А самое главное — как они это отпразднуют, какой резонанс обретёт тот факт, что какая-то группа плохо вооружённых людей пробралась на территорию самой охраняемой тюрьмы в округе.
А затем темнота, в тот момент девушка подумала что умирает. Но, видимо, не суждено. Пока что рано, вселенная почему-то решила, что блондинка ещё может пригодиться этому миру.
Из этих воспоминаний, собранных по кусочкам, можно было сделать вывод, что её подстрелили. Однозначно подстрелили. Но чем? Она же ещё жива, вряд ли её оперировали, пришельцам это было не выгодно. Бессмыслица полная.
Коленку неприятно саднило. Когда она, было, захотела инстинктивно потереть болевшее место, то с ужасом обнаружила, что двигать может лишь головой, и то с трудом. Всё что находилось ниже шеи — полностью парализовано.
Транквилизатор.
При чём очень мощный. Кара никогда не испытывала такое на себе, но в их отряде много кто попадал под его действие (явление это было достаточно распространённое по понятным причинам), благо у него не побочных эффектов. Вроде стандартный действует около суток. Вот ведь дерьмо! Это очень плохо!
Всё это время она будет бесполезна, ибо двигаться не сможет, соответственно и сбежать не выйдет. За сутки можно прикончить бесчисленное количество раз, всё равно, что стрелять в неподвижную мишень в упор. Неизвестно сколько придётся ждать подмогу. Кара знала, они придут, но успеют ли и смогут ли — это уже другой вопрос. Естественно она была осведомлена, как правильно вести себя в плену, чтобы повысить свои шансы на выживание, но одно дело теория, а совсем другое практика.
Из тяжёлых мыслей её выкинул в ещё более тяжёлую реальность звук массивной отодвигающейся двери, кажется, экзамен начался.
К ней приближались два существа, один из них явно очередной рядовой, этот марш она узнает за километр. Другой подходил медленно, не спеша, будто смакуя каждый шаг и мучая свою
добычу неопределённостью в паре с неизвестностью.
Кара не боялась, по крайней мере, пыталась себя в этом убедить, а правда это или нет, она уже сама не понимала, да и не хотела собственно. Так легче жить, намного легче.
Она прокручивала у себя в голове сотни разных вариантов развития событий, от самых благополучных, до самых пессимистичных прогнозов. Даже с её способностью предугадать действия врага (если бы этой способности не было, девушка бы не стала майором), чёткого ответа на вопрос «а что делать дальше?» просто не было.
Ладно, другой и самый непроработанный план — продержаться как можно дольше и не выдать информации. Так бы ответил человек ничего не знающий о пребывания в плену, например начинающий курсант, но иных вариантов, к большому сожалению просто не было.
Неожиданно для неё предполагаемый рядовой, судя по всему, резко развернулся и поспешно удалился из камеры и запер за собой дверь.
По телу Кары по неизвестной ей причине пробежалась орда мурашек. Тем не менее, на лице большое ничего не написано.
—Так-так, — членораздельно произнёс бархатный голос, словно разрезая слух. — И до чего же ты опустилась, — Он выдержал театральную паузу. — Кора*.
Селмон словно ударило током. Такой, знакомый и такой…
ненавистный.
«Нет-нет-нет-нет-нет, прошу, только не сейчас, не здесь, любой другой, но только не он. Боже, что я сделала в этой жизни не так! »
Она бесшумно выдохнула, ни в коем случае нельзя показывать слабость и уж точно страх, собрала волю в кулак и кое-как «слепила» злую гримасу.
—Для тебя я майор Сэлмон, — чётко ответила девушка.
Должно было выйти хоть немного харизматично и пафосно, но по шкале от одного до десяти вышла лишь жалкая пятёрка, и то с огромной натяжкой.
Почему Тиарнак здесь? Зачем? Он всё знал или это лишь случайная встреча? Что он хочет? Нужно ему что-то от неё?
Слишком много вопросов крутилось у неё в голове, пытаясь ответить хоть на один из них, другой терял всякий смысл и концепцию. В конце концов, это счастье превратилось в клубок запутанных титановый нитей, которые не берёт ни грубая сила, ни педантичный аккуратный подход. Словно нерешаемая головоломка. Как луч, имеющий начало без конца.
Инопланетянин усмехнулся. Кара могла поклясться, даже поставить свою катану на спор, что он сейчас ухмыляется. Ей не нужно было видеть лицо, это чувствовалось на подсознательном уровне.
Он подошёл сзади и обхватил лебединую шею девушки достаточно сильно, чтобы вызвать у неё непрекращающуюся нервную дрожь, стараясь не ранить когтями столь уязвимую часть человеческого тела, почти ласково поглаживая её одним пальцем иногда задевая когтями, недвусмысленно намекая на то, что жизнь Кары в данный момент полностью зависит от него.
—Что тебе нужно от меня? — чуть ли не давясь воздухом, не без усилий произнесла она.
Теперь отрицать поздно. Ей было
очень страшно, но в тоже время противно. Тот факт, что она практически полностью была обездвижена и не могла ничего с этим сделать, и был причиной данных эмоций.
А вот катализатор ненависти как раз стоял позади неё и ещё вдобавок насмехался.
Мерзко! Противно! Отвратительно!
—
Мне от
тебя ничего не нужно, — прошептал Тиарнак ей на ухо, вызвав громкий рваный выдох. — Нужно моему начальству, ведь
ты—одна из людей, которые не желаю покоряться, а вышестоящим такой расклад карт просто не выгоден.
Нет-нет-нет-нет-нет-нет! Почему он так действует на неё, почему она дрожит? С ней происходили вещи намного хуже.
Несмотря на все удручающие факторы, Сэлмон не собиралась ничего говорить, даже если её будут пытать до смерти. Она не крыса, чтобы предавать людей, которые стали для неё почти семьёй. Если она умрёт, то все секретные данные умрут вместе с ней и уйдут в землю, сохраняя тайны на веки вперёд.
Гнетущая тишина давила на уши, оглушала, но никто из присутствовавших не желал или не мог нарушать её. Причиной полного отсутствия какого-либо служили звукоизолированные стены не пропускавшие ничего. Это не пыточная, чтобы усиливать крики боли, на потеху охране и для предупреждения остальных заключённых.
—Так что я здесь, — наконец решил нарушить тишину Тиарнак. — Лишь для получения информации, не более.
Он врал сам себе, получалось слабо, свой мозг не так просто ввести в заблуждение. Ему нравилось играть с ней, как маленькие львята играют с добычей. Ему она нравилась именно потому, что она была стойкой и непреклонной, в то время как остальные беспрекословно падали ниц. Добыча была интересна лишь тогда, когда с ней можно было поиграть, а делиться любимыми вещами никто не любит.
Тиарнак никогда не умел делиться. Да и не собирается, это
его персональная игрушка. Никто не смеет к ней прикасаться.
—Мне нет смысла говорить о том, что я буду молчать, — спустя время ответила девушка, чуть ли не пискнув, когда почувствовала холодный металл у лица.
Он, наконец, отпустил её шею, будто давая свободу действий, и наконец, предстал перед ней.
Этого можно было в принципе и не делать, Сэлмон помнила его внешность с ног до головы. Эти полностью чёрные глаза, коричневые волнистые волосы, старательно уложенные назад, тонкие губы и аккуратный нос. Золотистый чешуйки обрамляющие голову по линии роста волос, длинные когтистые пальцы…
—Знаешь, не только людям свойственно учиться на своих ошибках, — начал Тиарнак, неспешно расхаживая вокруг Кары, — мы тоже этим периодически занимаемся, так что твоё уточнение было лишним.
—Если бы моя нижняя часть тела сейчас не была бы парализована, то я бы хорошенько тебе вдарила, — огрызнулась она, не выдержав, страх постепенно отступал, освобождая место гневу и злобе.
Возможно из-за того, что он теперь не держал её за шею в миллиметре от сонной артерии, а может потому что эффект неожиданности сошёл на нет, к ней вернулась смелость и отвага.
Теперь этот фокус уже не пройдёт.
И опять тишина, Тиарнак остановился сзади, задумался.
Горячий металл разрезал и без того рваную футболку, оставляя порез на рёбрах, одновременно заставляя кровь сворачиваться, окрашивая серый в кроваво-алый. Такие раны заживают намного дольше.
Крик разошёлся по комнате, не оставляя ни единого места в котором он бы не побывал.
К этому она точно не была готова, но если бы это заставило её говорить, Кара не была бы собой, а если бы Тиарнак подумал, что этого достаточно был бы глупцом, каковым он по понятным причинам не являлся.
Нож прошёлся по спине вдоль позвоночника, рукам и бёдрами, не задевая вен с артериями, периодически замедляя и углубляя порезы. Иногда создавалось такое впечатление, что пришелец что-то рисует, небрежно и неразборчиво, но рисует. Шрамы точно останутся на всю жизнь, а вместе с ними и воспоминания.
Послышалось лязганье металла о бетонный пол.
Тиарнак достал из кармана тюбик и, выдавив несколько капель на палец, начал обильно смазывать свежие порезы.
Девушка зашипела.
«Будто соль втирает».
—Этот гель не даёт ранам затягиваться достаточно продолжительный срок, увеличивая шансы на попадание инфекции и как следствие процесс гонения. — Пояснил он, не отрываясь от своего «благородного» занятия.
Очередная ложь. Последний год она слишком часто преследовала его. Не давала уйти далеко, даже наедине с собой и своими мыслями. Сверхразум, намного умнее людей, но в эмоциональном плане они остались практически там же, разве что чуть менее эмоциональные.
О своих игрушках нужно заботиться, залечивание ран, хоть и незаметное, тоже входит в эту категорию.
