Циркачи

Напряжение. Пожалуй, это единственное, что связывало нас с самого начала. Когда директор представил новенького гимнаста, что так хорошо смотрелся в своей кружевной блузе, во время дебютного выступления. Но капля ненависти к напарнику растворялась в океане напряжения, смешиваясь с ярким цветом нескрываемой злости. Частые ошибки во время репетиции, низкий голос, сожалеющий о провинности; невинные глаза, из-за которых и ругать невыносимо сложно; и конечно же, сам факт того, что этот парень старше на несколько лет: всё это слишком бесит. Ненависть со временем стала только насыщенней. Более взаимной. Мы уставали друг от друга, репетиции стали сущим кошмаром, а сами выступления казались адом, во время которого то жарко, то холодно от эмоционального давления. Вдруг этот придурок опять налажает. Напрягали настолько, что порой доходило до драки. -Хён, ты сегодня опять испортил поддержку, — томный шёпот обжигает ухо, пока руки крепко прижимают к себе, заставляя чувствовать напряжение ниже пояса, — Я мог упасть на глазах у сотен людей. Представляешь, если бы я что-нибудь себе сломал? — произносит Чонгук, марая горячей слюной ухо Тэхёна. — Да, и-извини, — тихо отвечает юноша, не узнавая собственного голоса, — Я переволновался, из-за изменений на последней репетиции. И из-за этого ты чуть не сорвался с каната. — Вот именно, Тэхён. Ты должен быть внимательнее, — руки плавно скользят к груди старшего, пока тот податливо закидывает голову на плечо напарнику, — Если бы ты был более внимательнее к своему хубэ, инцидента бы не случилось, а ты поддался страху, — пальцы играючи касаются сосков, на что тело судорожно отзывается лёгкой дрожью, — Что бы было если бы меня упекли на больничный? Я очень разочарован, Хён, — Чонгук аккуратно расстегивает пуговицы шёлковой блузы старшего, не забывая ногтями цеплять упругие бусины сосков. Шёпот плавно переходит во влажные поцелуи, которые словно бабочки касаются смуглой кожи, — За ошибками следуют исправительные работы. Да, вишенка? — руки резко разворачивают Тэхёна, от чего голова немного кружится, но возбуждённый взгляд Чона восстанавливают ситуацию. Огонь в глазах младшего, буквально заставляет вспыхнуть, а холодные руки жгут больно, оголяя плечи. Блузка летит в сторону, пока Чонгук упивается растерянным видом старшего. Губы такие горячие и мягкие, что Тэхён поклясться готов «Чонгук — божество, ради которого и сожалеть за ошибки не нужно. Только напиваться страстью, которую он вручает». И Тэхён мысленно подмечает, в следующий раз он точно не ошибется, он просто сорвет выступление. — Я мечтал тебя выебать ещё с той поры, как только нас познакомили. Но ты начал бесить, — зубы терзают кожу шеи, а Тэхён дышит надрывно, — Знаешь, что я всегда хотел тебя. Ещё до того, как мы начали встречаться. Сегодня, когда ты стоял с повязкой на глазах, готовясь идти. Твое лицо было так сосредоточено. Ты такой разный, Вишенка, — Чонгук смотрит властно на своего мальчика, собираясь задеть самую чувствительную грудь в мире. Тэхён же не понимает, как такой зверь может быть такой нежной и изысканной розой, совершая грациозные комбинации, летая в воздухе; а сейчас так жадно и так горячо, — Мне так хотелось увидеть это лицо, в момент моего оргазма. — Что мешает тебе это сделать сейчас, — Хриплый бархатный голос стал более уверенным. Сейчас Тэхён хочет чувствовать Чонгука. — Ты неправильно меня понял, Хён, — младший ухмыляется, облизывая розоватый ореол, получая протяжный стон сверху, который тут же заглушается ладонью. — Нельзя. Нельзя, чтобы нас… услышали, — Тэхён не успевает договорить, как зубы напарника зажимают набухший комок. Глухой хрип снова раздается в маленькой комнатке, но Чонгуку слишком мало. Темная ткань накрывает глаза Тэхёна, а Чонгук крепко затягивает узел, изучая четкие контуры лица, напротив. Темнота заставляет напрячься, но хлопок двери и скрежет в ржавой скважине заставляет расслабиться лишь наполовину, ведь каждый раз фантазия Чонгука удивляет до ломоты костей, до перевозбуждения и невозможности, которая разливается румянцем на щеках. Тишина растворяется под подошвой младшего, пока тот тихо и плавно двигается к своей жертве. Тэхён тянет руки, чувствуя почти неземное тепло рядом с собой, но грубое сжатие плеча заставляет сесть на колени. — Ты знаешь, чего я хочу, — Тэхён приподнимает голову на младшего, но повязка мешает увидеть лицо хищника. Чужое возбуждение давит на губы, и Тэхён не смеет отказывать. Чонгук проталкивает член, и старший послушно принимает крепкий орган, чувствуя каждую венку. Язык умело скользит вдоль ствола, не забывая уделять особое внимание головке. Тэхён помнит, как правильно довести Чона до кондиции. Ладонью затрагивает бедра младшего, пальцами поднимаясь к основанию. Губами смакует головку, смешивая слюну с каплями смазки, которые обильно марают алые губы. Причмокивает, старательно вылизывая каждый миллиметр тонкой кожи. Горячий вид перед парнем, заставляет Чонгука хмуриться, дабы не издать такой душащий стон, но старания терпят крах, когда старший заглатывает по основание. Так горячо, что плакать хочется. Хриплый стон растворяется в тихом рыке. Чонгук сжимает волосы Тэхёна, чувствуя теплые ладони, которые так мягко обводят бёдра. Рукой толкает, насаживая еще раз. Тэхён давится, но не подает признаков своего дискомфорта. Повязка становится влажной, от выступивших слез, и это не остается незамеченным. Наглая ухмылка расцветает на лице младшего, пока тот активно толкается в пухлые губы. Тэхён успевает привыкнуть к темпу, который задает Чон; сосет, удовлетворяя парня. Чонгук видит, как возбужден его хён. Ботинком давит на заметный бугор в сценических брюках, которые нужно не замарать и вернуть точно в срок. Но получится ли? — Я вижу кому-то нравится то, чем мы занимаемся. Да, Тэхёни? — ехидный голос звучит слишком соблазнительно, и Тэхён дергается, когда повязка резко слетает. Влажные ресницы слиплись, а большие глаза часто моргают, вызывая теплую улыбку. Комната Тэхёна не слишком большая. Маленькая тумбочка и небольшая кровать, на которую Чонгук аккуратно укладывает старшего. Садится на парня, наслаждаясь видом своего раскрасневшегося мальчика. Тэхён всегда смущается, когда видит такого Чонгука. Влажные от пота волосы и огненно-янтарные глаза, которые ожоги ставят на каждом участке тэхёного тела. Парень скидывает свою черную рубашку, стягивает брюки с Тэхёна. Член тут же ударяется об плоский живот старшего, размазывая густую природную смазку. Чонгук пальцами собирает капли, пока языком скользит, пробуя вкусные губы, напротив. — Чонгука, — стон срывается слишком неожиданно. Так же неожиданно, как и пальцы Чонгука, растирающие алеющую головку хёна. В голову вбивается холодное воспоминание, когда ненависть была выше, чем градус в дорогом алкоголе. Не сдерживаясь, Чонгук впивается в такую нежную, немного солоноватую от пота, кожу. Шея его любимое место, что всегда разукрашена любимым фиолетовым. Их связала ненависть. А потом секс. Секс прямо в зале, когда репетиция, как обычно затянулась до самой ночи. Сейчас же страсть и любовь растекается между этими двумя, сахарным сиропом марая обоих. Сиропом, которым так упивается Чонгук, облизывая впадинку пупка своего партнера. Он спускается ниже, не обрывая зрительного контакта с хёном. Гортанный стон Тэхёна тут же разлился в маленькой комнатке, но парень быстро среагировал, зажав рот рукой. Нельзя, чтобы кто-то услышал, но Чонгук заглатывает слишком глубоко, заставляя старшего выгнуть спину и прикусить ладонь. Руки Чона тут же обхватывают талию хёна, большими пальцами скользя по заметным ребрам, что так изящно смотрятся сейчас. Младший языком водит по головке и снова опускается, зубами проходясь по вздутым венкам. Тэхён слишком чувствительный, особенно, когда дело касается Чон Чонгука, или, когда его касается Чон Чонгук. Вот и сейчас, Тэхён изливается обильно, пачкая губы младшего. Чонгук рукой смазывает сперму, гладит задницу Тэхёна, аккуратно вводя палец наблюдая, как изменяется лицо старшего. Воздержание в несколько месяцев заметно: по изголодавшему взгляду Чонгука, по узкой заднице Тэхёна и, конечно же, по чистой коже, которая сейчас же окрасится в насыщенный пурпурный. Брови заламываются, руки прижаты к губам, из которых так и норовит выскользнуть протяжный стон. Чонгук двигает пальцем, медленно добавляя второй. Член Тэхёна снова поднимается, на что Чон тут же ухмыляется. Свободной рукой убирает ладони старшего. Целует нежно, будто успокаивая, прикусывает язык, продолжая растягивать парня. — Скорее, — ожидание затянулось, и Тэхён поскорее хочет ощутить наполненность. Младший целует в подбородок, добавляя третий палец, двигается быстро, пытаясь вознаградить любимого, как можно скорее. Хён хнычет, бедрами поддаваясь навстречу длинным пальцам. Характерный звук, сопровождается облегчённым вздохом Тэхёна. Чонгук больше не будет мучать. Плавный толчок заполняет лишь наполовину, но Тэхёна волной накрывает, от долгожданной близости. Он всё также совершал незначительные ошибки на репетициях, но Чонгук будто игнорировал поведение старшего. Тот же будто специально делал всё не так, как надо. Нет, он, действительно, специально косячил всё это время. Но только сейчас получает наказание. В самый разгар циркового сценария. А ведь им еще выходить и прощаться со зрителями. Чонгук не церемонится, нога всё еще побаливает из-за неверной поддержки старшего, но сейчас это не важно. Важно лишь личико, напротив, что так сладко жмурится, когда Чон перехватывает колени, становясь до невозможности близко. Близко настолько, что Тэхён рот раскрывает, ногтями цепляясь за мускулистую спину. Тэхён кричать хочет, но не может; за стеной уже слышно, недавно выступивших дрессировщиков. Громкие смешки и едва слышный рык позволяют Тэхёну дышать часто, стонать в ухо любимого человека. Кровать громко бьётся об стену, но младшего это мало заботит, его заботит скорая разрядка. Чонгук ускоряется, входит глубоко, рукой играясь с членом Тэхёна. Мокрый шлепок по головке заставляет Тэхёна скулить. Боль смешивается с приятной негой по всему телу и Тэхён кончает, снова марая собственный живот. Но Чонгуку мало. Зверь внутри еще не насытился своей жертвой. Он переворачивает старшего, снова входя в пульсирующую впадинку. Ожесточенные толчки вызывают бурю внутри.Тэхён рукой сгребает ткань под собой, губы кусает, сжимает в себе Чонгука, пока тот жадно вбивается в мягкую задницу. Чонгук до скрежета зубов не хочет прекращать, но оргазм накатывает с головой, а руки сами тянутся к старшему. Ласковые объятья, страстные поцелуи, которыми невозможно насладиться вдоволь. Хочется еще и еще. Но внезапный шум снаружи, заставляет подпрыгнуть на месте. — Парни, через пятнадцать минут выход на поклон, — кричит Намджун, — Надеюсь вы успеете одеться и привезти себя в порядок. Я жду вас. Щеки Тэхёна вспыхнули от смущения. Он ведь пытался быть тише. — Пойдем, вишенка, пора одеваться, — шепот горячо обжигает губы старшего, — Мы обязаны продолжить позже. — Я не могу выйти на публику так, — парень пальцем обводит грязную одежду и наполненную задницу, — Чонгука, я не выйду. Мне нужно в душ. — Так безразлично относишься к людям, которые потратили деньги, чтоб увидеть шоу? — Чонгук усмехается, шлепая красноватые половинки, — Я жду тебя. — Но Чонгуки, — старший подрывается с постели, внимательно следя за движениями Чона, который уже накидывает свою рубашку. Растрепанные парни выбегают на сцену последними, зрители взрываются овациями, когда видят парочку воздушных гимнастов, которые так сильно запомнились ярким выступлением. Довольное лицо Чонгука вызывает заботливую улыбку на лице Намджуна, а румяная мордашка Тэхёна и разбросанные кудряшки вызывают похотливые мысли в голове младшего. Да, у них лучшее выступление. Но самое лучшее выступление было минут пять назад, в крохотной комнатке, где до сих пор пахнет сексом. Ненависть и злость может переродится в сладкое напряжение в постели, которое раскрасится яркими оттенками страсти.