Чуть не забыл сказать,
Мужчина осторожно кладёт руки ему на ягодицы, и притягивает к себе поближе, выбивая из паренька сбитый выдох. Последний обворачивает свои тонкие рученьки вокруг чужой шеи и смотрит своими большими голубыми глазами.это история о том,
Долго мальчику ждать не пришлось, и их губы слились в поцелуе. До ужаса неловком по началу, но опыт давал о себе знать с каждым следующим движением, и когда мальчишка вплёл пальцы в шёлковые волосы на чужом затылке, сдерживаться сил не осталось — мужчина заставил его раскрыть рот, и ворвался языком, гладя чужие неровные зубки, нёбо, неловкий язык, который пытался делать что-то ответное. Он фыркнул, а паренёк тихонько простонал в поцелуй.как мы с Вэрианом сходим с ума.
Юджин кусает его губы так бессовестно, но знает, что мальчик вовсе не против, ведь продолжает просить больше, цепляться за него тонкими пальчиками. Юджин хмыкает в поцелуй, но не разрывает, потому что сейчас этот фактор позволяет людям за дверью не услышать, как громко Вэриан может любить.Да, это произошло случайно. Я и сам не ожидал, что когда-нибудь докачусь до растления малолетки.
Фитцерберт сильнее сжимает руки на чужих ягодицах, и выбивает этим из Вэриана ещё один сбитый вздох, прямо в поцелуй; он открывает глаза, и у Вэриана лицо такое по-детски неуверенное, тонкие черные бровки сошлись на лбу домиком, и он весь как будто сейчас то ли заплачет, то ли взорвётся. Юноша ёрзает, садится на чужих руках удобнее, и Юджин вспоминает, что может не только держать его, но и т р о г а т ь.Вэриан настойчив, и слишком юн, чтобы понимать, что некоторые люди флиртуют просто потому что так они сохраняют свой статус. А кто я такой, чтобы отказать нуждающемуся? Тем более, если это мой друг?
Ладонь движется вверх по несоразмерно маленькому тельцу, и Вэриан выгибается под ней, всхлипывает, а Юджин вынужден разорвать поцелуй потому что это выбило у него из легких весь воздух. – П-папочка, — тихо скулит парень, сжимая ткань рубашки Фитцерберта, и тот неожиданно шокирован и, кажется, возбуждён. Вэриан неловко прикусывает губу, и шепчет "прости", но Юджин не обращает внимания, ведёт рукой выше, прямо под его дурацкую жилетку, и наклоняется, чтобы поцеловать мальчика за ушком. Поцеловать и шепнуть в ответ "всё хорошо, малыш". Одежды на Вэриане неприлично много, Юджин уже ненавидит каждую пуговицу, но он бережно расстёгивает каждую из них, продолжая ласкать партнёра языком, губами и разговорами. Юноша остаётся в рубашке и штанах, и Юджин с гордостью швыряет жилетку как можно дальше, в самый угол комнаты, чтобы больше не вспоминать об этом проклятом предмете гардероба. Тонкие ключицы выглядывают из-за воротника рубахи, Вэриан вжимается пахом всё сильнее, а Юджин просто не может устоять — кладёт парня спиной на свою кровать, и целует часто и мелко, в щёки, в губы, в острый подбородок, шею, выступающий кадык (Вэриан сглатывает и Юджин губами ощущает, как движется его "адамово яблоко"), и всё ниже, пока руки расстёгивают мелкие пуговички на рубашке, и губы догоняют их, вылизывая юное тело, как какую-то сладость, как леденец, как последние капли вкусного супа слизывают с дна тарелки под осуждающими взглядами людей, видимо не столь впечатлившихся супом. Мальчик прогибается, дёргает худыми ножками, цепляется руками то за постель, то за партнёра, и тихо скулит, словно просит о большем. И ведь Юджин готов дать ему больше, правда готов. Под частые вздохи и почти недовольное мычание, мужчина стягивает рубашку, оставляя Вэриана наполовину раздетым, но половина — уже часть целого. Юджин снова подхватывает его бёдра, и прижимает к своим, и Вэриан так понимающе постанывает, трётся о пах, вызывая ещё большее возбуждение. Не стонать с ним в унисон трудно, но Юджин должен быть выше этого. Сильнее. Он трёт ладонью его выступающий член через штаны, с нажимом, и голос Вэриана скачет на такие высокие ноты, что возможно они скоро перебудят всех во дворце. Юджину нравится, как этот парень звучит, так мелодично и приятно, и он трёт ещё, проверяет может ли стать его эрекция ещё крепче, не кончит ли Вэриан раньше, чем придёт время снять штаны. – Ещё, папочка, ещё, — скулит тот, хватаясь руками за чужие широкие плечи, и смотрит опять своими большими глазами. Он даже, наверное, уже с трудом видит — взгляд у юноши затуманенный, полный вожделения. Взгляд такой, как Юджин ощущает своё нутро сейчас. Горячо. Фитцерберту кружит голову от власти, он сжимает и водит рукой по чужому члену, с удовольствием наблюдая за реакцией, и, кажется теперь он понимает, почему Вэриан выбрал алхимию в качестве рода занятия — реакции химикатов по красоте может быть не вполне способны, но всё таки конкурируют с самим алхимиком. Юджин усмехается своим мыслям, и убирает руку с паха юноши, нежно проводя линию от бедра до рёбер. – Будешь хорошим мальчиком, и тогда папочка подумает, давать тебе ещё, или нет, — Юджин сам не верит, что повелся на эту дурацкую игру, но слово не воробей, и Вэриан кусает губы в достаточно жалкой попытке скрыть свою победную улыбочку. Улыбка тут же теряется, словно никогда её и не было, когда тёплые мужские руки ласково гладят грудную клетку, и когда пальцы Юджина сжимают маленький сосочек — Вэриан хнычет, и просит ещё, ещё, ещё. И Юджин, ну, он же не злодей какой-нибудь, он даёт ещё. Сжимает сильнее, оттягивает, крутит между пальцев, гладит, а Вэриан, о, такой чувствительный мальчишка, стонет всё громче и громче. Если на такое он реагирует так бурно, Фитцерберт думать не хочет, как горячо будет дальше. Мужчина подхватывает Вэриана, и снова сажает на кровати, чтобы тот опирался на изголовье, и тот весь как-то сжимается от холода деревянной перегородки, но Юджин компенсирует это маленькое неудобство горячим поцелуем, мокрым поцелуем. Раздвигает мальчику коленки и ставит между его ног свою, и парень знает, зачем, и так неприлично трётся своим возбуждением о чужую ногу. Как собака. Ей-богу, щенок, проносится у Юджина в голове, и он бы высказал свою мысль куда-нибудь, но у него рот занят Вэрианом и его юрким язычком (наловчился, малец, какой же я хороший учитель). Тонкие чуть неаккуратные руки юноши поднимаются вверх по рукам Юджина, гладят его плечи, массируют мышцы у шеи так приятно, и спускаются к наполовину расстёгнутой рубашке. Она никогда не давала Вэриану покоя, эта драная рубашка — хотелось подойти и застегнуть её до конца, или же сорвать с концами, не прятать от мира красивое тело Юджина Фитцерберта, но он держался. Держался ровно до этого момента, потому что сейчас его пальчики так неуклюже, наспех, почти срывая расстёгивают нижние пуговицы, такие непослушные иДа, я паренька явно впечатлил. Это конечно было бы более удивительно, если бы этого не случилось, но я более чем удовлетворен таким вниманием, пусть и вопросом остаётся, смогу ли я теперь смотреть Вэриану в лицо.
У меня нет цели навредить. Есть цель показать как правильно.
Мальчик обвивает руками шею партнёра, и так стеснительно кусает губы, выжидающе смотря на Юджина. Тот делает глубокий вздох. Однажды эти большие голубые глаза кого-нибудь заставят делать более нехорошие вещи, потому что противостоять им, ну, просто физически невозможно. Юджин смотрит в ответ, стараясь выглядеть как можно более спокойно, и видимо это работает, потому как Вэриан тут же весь заметно расслабляется. Он готов. Готов, но Юджин, всё равно для верности целует его за ушком, целует в мягкую веснушчатую щёчку, и только после достаёт из кармана штанов до боли знакомую пробирку. – Это что- — Вэриан не успевает договорить, ведь Фитцерберт затыкает его мягким поцелуем прямо в губы, не давая возможности закончить мысль. – Не знаю зачем ты носишь это с собой, малыш, но я просто обязан был конфисковать это, — Юджин вертит пробирку с вязкой жидкостью в руках, сквозь неё наблюдая, как у Вэриана стремительно краснеет лицо (ещё сильнее краснеет). Ухмыляется. Конечно же он не мог не стащить у мальчишки такую вещицу — мало ли где пригодилась бы. Пригодится. Вот сейчас, например. Юджин снова одним нежным движением руки расставляет чужие тощие ноги и устраивается между ними. Острые коленки тут же боязливо впиваются ему в бока, но Фитцерберт понимает, как Вэриану сейчас неуютно, и может простить пару синяков под рёбрами.В конце концов, сам напросился.
Тягучая субстанция осторожно выливается на пальцы мужчины, и так приятно холодит (из чего Вэриан это нахимичил?) — он растирает смазку, давая ей хоть немного согреться о тепло человеческого тела, и снова нависает над юношей. – Сейчас попробуй расслабиться, — шепчет он, потеряв всякую возможность разговаривать, смотря на этого ещё совсем ребёнка. Вэриан расслабиться не может, у него просто не получается, и Юджин. Вздыхает. Наклоняется к веснушчатому личику, такому милому и молодому, и зацеловывает щёчки, красивый носик, спускается к губам. Раскрывает их своими так нежно, целует как в первый раз, так ласково, и только тогда у мальчика получается хоть немного отпустить себя. Палец оглаживает небольшое отверстие, юноша жмурится и жмется от прохлады лубриканта сильнее, но Юджин продолжает зацеловывать его, и это помогает. Первый входит осторожно, медленно, мужчина старается вредить как можно меньше, и делать приятно как можно больше — фаланга за фалангой, один палец внутри Вэриана, чертовски горячего юного Вэриана, который явно вожделел этой ночи, но никогда в жизни не думал, что до этого дойдёт. Ситуация ощущалась какой-то до боли нереальной, и мальчик цеплялся за любую возможность не сойти с ума, буквально, — сжимал до боли чужие плечи, сводил колени, утыкаясь ими Юджину в бока. Не уходи. Останься. Доведи начатое до конца, пожалуйста. Со вторым пальцем дела обстояли хуже, но Юджин терпеливо прождал все те длинные минуты до того, как парень расслабится, и ещё несколько, чтобы он попривык, и относился к чему-то внутри себя спокойно. Когда Вэриан стал насаживаться на палец сам, Юджин плавно ввёл в него второй, выбив из юнца весь воздух, что в нём был, вместе с тихим стоном. Ещё долгих несколько минут он привыкал к этому. Потом Юджин перешёл в наступление. Двумя пальцами работать легче, подмечает для себя мужчина, и слегка разводит их в стороны, пробуя растянуть парня ещё сильнее, но тот как-то болезненно хмыкнул, и Юджин оставил эту затею. Зато вбиваться в юное тело двумя пальцами оказалось интереснее, приятнее самому телу, особенно когда партнёр случайно нащупал внутри такую чувствительную точку. Искры сыпались бы из глаз Вэриана, если бы правда могли, но они не могут, потому юноша лишь закатывает глаза так сильно, как получается, и ненароком царапает Юджину спину. Он не против. Ему даже, кажется, нравится. Нравится и Вэриан, который так открыт перед ним, больше не сжимает его своими ножками, в принципе не выглядит зажатым. Чёрные волосы растрепались по подушке, которая уже успела взмокнуть от натёкшего пота, бледная кожа так приятно порозовела, и Юджин не может налюбоваться растлённым ребёнком на собственной постели. Он похож на ангела, он выглядит так невинно и прекрасно, и Юджину доставляет столько больного удовольствия мысль, что он, он будет тем, кто заберёт это. Возьмёт его всего — этого юношу, с его непослушными чёрными локонами, веснушками по всему телу, и такими большими голубыми глазами, полными эйфории и любви. – Н-не останавливайся, — сладко, сбиваясь тянет Вэриан, всё сильнее цепляясь за чужое тело конечностями, и добавляет в конце тягучее, уже приевшееся, — п-папочка... Юджин так очаровательно улыбается ему, не может отказать, медленно добавляет третий палец. Мальчишка шипит недовольно, но пытается смириться — всё ведь для него сегодня. Под "всё" он, конечно же, подразумевает Юджина Фитцерберта, этого прекрасного мужчину с его красивым лицом, точёным подбородком, такими тёплыми карими глазами, острым привлекательным носом; этого прекрасного мужчину с широкими крепкими плечами, сильными руками, тёплыми широкими ладонями, п а л ь ц а м и, которые не перестают делать Вэриану приятно. Так приятно, что член уже начинает болеть от такого сильного возбуждения, и он тянется к нему, осторожно касается рукой, проводит... Юджин снова целует его, и он не против, совсем не против, и он берёт свой член всей ладонью, начиная быстро двигать рукой по стволу, доводят себя до каких-то новых крайностей, таких волшебно-приятных, что это уже даже не кажется сном — во сне так хорошо не бывает. Но потом пальцы исчезают, и тёплая рука Фитцерберта ласково останавливает руку Вэриана, что отчаянно доводила его до пика. Не сейчас, малыш. Попозже. Сейчас другое. Не разрывая поцелуя, Юджин осторожно меняет их местами, ложась спиной на кровать, и сажая себе на бёдра мальчика, которому тут же пришлось сориентироваться. Вэриан ловко разобрался с пряжкой ремня — ему не в первой — и. Глубоко вздыхает, смотрит на партнёра, и тот одним лишь взглядом успокаивает его. Словно подбадривающе гладит по волосам, но одними лишь глазами передаёт это ощущение. Юноша стягивает с Юджина штаны, достаточно быстро и ловко, и аккуратно кладёт их рядом. Сам Фитцерберт, фыркая на такую осторожность, скидывает предмет гардероба с кровати ногой, и выжидающе глядит на Вэриана. Мальчик тем временем подбирает свою пробирку с простыни и выливает остатки смазки себе на руку, растирая вязкую жидкость по ладони. Она всё ещё слегка холодит, но это ненадолго, Вэриан-то знает, и обхватывает рукой член Юджина, размазывая лубрикант. Юджин сдерживает стон, но это явно для него было с л и ш к о м неожиданно. Вэриан работает очень усердно, и мужчина почти с умилением смотрит, на то, как он от старания прикусил язык, как сам весь ёрзает от нетерпения, с каким восхищением смотрит на вполне себе внушительный половой орган партнёра. – Ты бы, — мужчина, почти задыхаясь, стал говорить, но вынужден был взять паузу на небольшую передышку, — ты бы о себе так позаботился, малыш. На руке у Вэриана ещё осталось достаточно смазки, и он практически без промедлений, очень дёргано, потянулся рукой к своему сфинктеру, вставил в себя два пальца (о, какие тонкие длинные пальчики у этого мальчишки), и раздвинул их, на манер ножниц. Глубоко вздохнул. Юджин подбадривающе положил ладони на его тощие бёдра, и Вэриан знал, что пути назад нет. Да и не хотел назад — с чего бы. Парень стал очень медленно, всё ещё не достаточно привыкший, насаживать себя на член, и Юджин готов было терпеть сколько угодно. Всё что угодно, чтобы Вэриан получил удовольствие, а не только боль, за сегодняшнюю ночь. Фитцерберт старался отвлечь юношу от дискомфорта, гладя его маленькое тельце ладонями, задевая множество чувствительных точек; он шептал ему приятные слова, осыпал комплиментами, говорил, что он делает всё правильно. Что делает правильно. Делает как надо. Ещё немножко, малыш, ты справишься, я верю в тебя. Когда у Вэриана получается сесть на него сверху, он кусает губы, стараясь не обращать внимания на некоторый дискомфорт внутри. Всё пройдет. Будет хорошо. Приятно. Юджин обещал ему. Сам Юджин нежно оглаживает большим пальцем щёчку Вэриана, и испытывает к нему сразу столько чувств, что кажется одним сексом их никогда не выразить. К тому же таким — спонтанным, случайным сексом, о котором обоим придётся молчать до скончания своих дней. Мужчина призывает жестом юношу наклониться вперёд, и Вэриан наклоняется, приподнимая попку чуть вверх, чтобы было хоть немного удобно. – Хороший мальчик, — шепчет Юджин ему прямо на ухо, и целует, нежно, успокаивающе. Так, как Вэриану и нужно было. Мальчишка прильнул в ответ, обвивая тощими ручками чужую шею, и Юджин не без наслаждения зарылся одной рукой в его пышные чёрные волосы, поглаживая затылок, перебирая прядки. Вторая рука расположилась у Вэриана на ягодице, нежно поглаживая едва заметную округлость, и слегка сжимая. Юджин не собирался торопить его, давить, но всячески намекал на то, что так оставаться не должно, для полноты картины нужно хоть немного подвигаться. Вэриан ребёнок далеко не глупый, и подмахивает бёдрами, садясь на Юджина сильнее, выбивая уже из него хриплый вздох, явно означавший хорошее начало. А дальше дело за малым. Нехотя разорвав поцелуй, Вэриан отклонился назад, опёрся руками на тазовую кость Юджина, куснул нижнюю губу. Он начал двигаться снова, а Юджин обещал себе не трогать его по началу, потому что он всё ещё не привык, ему всё ещё некомфортно, неприятно, может даже больно. Юджин и не трогал, только шептал ему подсказки и похвалы. Каждое хвалебное слово заставляло мальчика улыбнуться, может даже хихикнуть себе под нос, а затем он снова сосредоточенно смотрел в никуда, фокусируясь на ощущениях и чужих словах. – Отклонись немного, — шепнул Фитцерберт, кладя юноше руку за спину, чтобы тот лёг прямо на неё. Когда Вэриан последовал его совету, Юджин второй рукой чуть надавил на его бёдра, сажая чуть глубже, и это заставило Вэриана тихо простонать. Вот оно. То чувствительное место. – Ещё, — проскулил юноша, опираясь на руки. – Вот так, малыш, — Юджин толкнулся снова, придерживая Вэриана за бёдра, и если честно, его стоны сейчас кажутся самой сладкой музыкой для ушей. С каждым движением навстречу Вэриан вскрикивал всё громче, не в силах сдерживаться дольше, и пока Юджин тихо посыпал его хвалебными словами, он кричал о своей любви. О том, как ему хорошо. "Ах, папочка!". О том, что ему так хорошо, что он медленно, но верно начинает брать ситуацию в свои руки, самостоятельно садится на Юджина всё глубже, сильнее, пытается делать приятно не столько себе уже, сколько своему драгоценному партнёру. Вэриан пытается вывести его на стон, хотя бы примерно такой же громкий, какие уже не сдерживает сам, но Юджин всё не поддаётся, держится достаточно холодно. Он желает наблюдать картину целиком — видеть всего Вэриана, так неприлично скачущего на его члене, как не скакала ни одна женщина ни в одном заведении, где за это надо было хорошо заплатить. Видеть всего Вэриана — растрёпанного, раскрасневшегося, покрытого испариной, который широко открывает свой красивый маленький ротик, когда стонет вслух, и даже когда просто сипит от ощущения Юджина в нём. Вот такого Вэриана. Целиком. Полностью. Только его. Желательно как можно чаще. Как можно ближе. Е щ ё. Г о р я ч е е. Он заслужил. Они оба заслужили видеть друг друга такими чаще, видеть друг друга такими в принципе. Заслужили любить друг друга, как им самим захочется. и выражать эту любовь так же. Будь она в чуть грубых толчках, заставляющих юное тело, впервые испытавшее столько ласки, буквально подскакивать, вскрикивать, крепко держаться за чужое колено, или будь она в красных полосках царапин, которые юноша неаккуратно оставляет на чужом теле в порыве страсти пытаясь ухватиться покрепче хоть за что нибудь. Юджину сейчас совершенно не интересна боль, которую Вэриан ему доставляет (совершенно случайно, он же знает), Юджину интереснее то, что Вэриан весь в поту, кажется немного в слезах, и сорвал себе голос, слишком громко оповещая замок об их совместной бурной ночи. — Тише, малыш, иди к папочке, — он притягивает юношу к себе, чмокая в горячие щёки, зачёсывая пальцами его челку назад. — Ты хорошо потрудился сегодня, дай папочка закончит твоё дело. Вэриан не сопротивляется, льнёт ближе, обнимает Юджина. Он совсем уже выбился из сил, и совершенно не ясно, как он собирался доводить начатое до финала, настолько слабый, но папочка не злится на него, целует крепко в висок, приподнимая бёдра. — Хороший мальчик, — шепчет так откровенно, и целует под ушком, толкается. Мальчик вздыхает, не в силах больше стонать (он не скажет, но лёгкие уже жжёт от такой физической нагрузки), и цепляется своей тоненькой ручкой за подушку, которую Фитцерберт успел под него положить. Юджин так искренне по-детски радуется, видя что такой жест внимания действительно был важен, и толкается ещё раз, наблюдая как юноша кусает губы, тянется к члену свободной рукой. — Ну-ну, тише малыш, я справлюсь, — он улыбается ему самой доброй улыбкой, на какую только способен (такой милый ребёнок), снова наклоняется, чтобы чмокнуть, на этот раз прямо в губы, получая вялый, но очень довольный ответ. Толкается снова, стараясь задеть тот комок нервных окончаний, который доставляет мальчику столько удовольствия, и одновременно двигает рукой на его члене, стараясь прийти к одновременной разрядке. Вэриану остаётся только расслабиться, и позволить этому случиться. Не то что бы он пытался делать что-то другое всё это время, на самом деле. — Юджин- Имя срывается в стон, и Юджину т а к нравится, как звучит его имя, срывающееся с уст Вэриана, т а к нравится, когда юноша выгибается под ним, сжимая подушку, т а к нравится- Он кончает с небольшой задержкой, на несколько жалких секунд позже, чем его юный партнёр, зато Вэриан наконец-то услышал, как Юджин стонет, и если честно, теперь это его любимейший звук на всём белом свете. — Я люблю тебя, Юджин, — юноша тянется чтобы обнять его, и он не сопротивляется, наоборот, обвивает его худенькое тело руками, крепко прижимая к себе. — Я тоже, Вэриан, — он зарывается носом ему в макушку, и жадно вдыхает естественный юный запах, гладя ладонями Вэриана по спине. Вэриану нравится, как ощущается взрослый мужчина рядом, такой большой и тёплый. Хочется уткнуться в него сильнее, обнять своими тощими ножками покрепче, и не отпускать больше никогда. Уснуть так. Проснуться рядом. Поцеловать спросонья. Но кто сказал, что они этого не сделают?Это история о том, как мы с Вэрианом сошли с ума. Мы никогда больше не вернулись в прежнее состояние, если честно, но никого это особо не колышет, да и Бог с ними. Ведь обнимать его с утра — самое приятное удовольствие. Целовать, ловя в коридорах — величайшая авантюра. Любить его всего, без исключений в сторону любых поступков и изъянов? То, чему меня научила Рапунцель.