Вдох с привкусом глубины

Гильгамеш смотрит вверх, но видит только бездонное голубое небо, скрытое за толщей воды. Глаза немного щипет, потому что морская соль — это не слишком приятная вещь, но кого вообще волнуют такие мелочи. Особенно, когда между тобой и воздухом находится огромное расстояние. Он не уверен насколько глубоко его затащил Энкиду, но Солнце кажется слишком далеким, словно всплывать придется не минуту, не десять и даже не день. Словно ты находишься в каком-то другом мире тут, под толщей морской воды. Мире, где есть только куцый солнечный свет и гул крови в ушах. Если закрыть глаза, то можно сделать вид, что ты просто приложил к обоим ушам огромные ракушки и теперь наслаждаешься «шумом моря», а на самом деле сидишь на теплых камнях крыши. Гильгамешу кажется, что если он закроет глаза, то навсегда тут останется. Глубоко-глубоко под водой, неизвестно где в океане. Не то, чтобы его это пугало. Скорее наоборот. Горячие пальцы касаются плеча, и он оборачивается. Длинные зеленые волосы под водой ведут себя совершенно безобразно: колыхаются в разные стороны, путаются между собой и застилают глаза. Ведут себя как какие-нибудь морские водоросли, что щедро растут на песке вдоль побережья. Энкиду улыбается, и Гильгамеш на мгновение теряется в этих невероятно родных глазах. Он хочет что-то сказать, но стоит только приоткрыть губы, как последний кислород покидает его легкие, стремясь веселыми пузырьками к поверхности. В груди начинает печь от недостатка воздуха, но он лишь улыбается в ответ. Наслаждается ласковыми прикосновениями пальцев к лицу. Недовольно булькает, когда ему зажимают нос, но тянется вперед, навстречу. Губы у Энкиду такие же соленые, как и морская вода, но их это не смущает. Гильгамеш зарывается рукой в длинные волосы, плотнее прижимает юношу к себе и думает о том, что глупая фраза «я дышу тобой» звучит слишком лицемерно. По крайней мере в обычной жизни, а не тогда, когда вы оба находитесь глубоко под водой, и поцелуй — это единственный способ поделиться кислородом. Он, конечно же, ни капли не против. Энкиду, кажется, именно этого и добивался. Мелкий поганец. Словно услышав чужие мысли, юноша кусает губу напоследок, прежде чем разорвать поцелуй и с шальной улыбкой оттолкнуть от себя. Всего мгновение они сражаются взглядами, а затем Энкиду дергает руками и начинает торопливо всплывать. Гильгамеш бросается вслед за ним, потому что невысказанное «кто первый — тот победил» — это всего лишь предлог. Приглашение. Вызов. У него получается первым вынырнуть и с наслаждением вздохнуть воздух, слаще которого в этот миг нет ничего. А потом горячие пальцы сжимаются на щиколотке, и его дергают вниз, обратно под воду. Когда ему удается отплеваться от влаги, попавшей в горло, Энкиду уплыл уже далеко вперед, прямиком к огромным скалам, одиноко торчащим посреди моря. Гильгамеш недовольно рычит, но перед тем, как отправиться следом, внимательно оглядывается. Это и правда единственные скалы на всю округу, хотя птицы летают и вьют гнезда, значит, до берега не так уж далеко. Просто видно плохо, потому что море бурное, оно бьется о камни, разбрызгивает морскую пену и оставляет влажные следы на глыбах и булыжниках, наполовину скрытых под водой. Оказывается, что Солнце было плохо видно не потому, что до поверхности далеко, а потому что уже начался закат. Друзья опять потеряли счет времени, и небо успело окраситься в нежные тона вечерней неги. Розовые, желтые и сине-фиолетовые облака, что необыкновенным чудом бликуют и отражаются в волнах — это воистину захватывающее душу зрелище. — Ги-ил, ну ты чего застрял? — ветер доносит крик Энкиду издалека, потому что юноша уже успел доплыть до скал и теперь стоял, махая рукой. С такого расстояния не видно, но Гильгамеш легко может представить, как длинные мокрые волосы облепили тело, и друг пытается их хотя бы как-то отжать от воды. Бесполезно. Зато будоражит фантазию. Гильгамеш усмехается, строя планы, как он отомстит за непредвиденное погружение в воду, и плывет к скалам, даже не пытаясь скрыть свое выражение лица. В конце концов, догонять сопротивляющуюся жертву намного интереснее.