***
Когда Джон возвращался в Винтерфелл, он уже не был братом Арьи. Он был Таргариеном, ее кузеном. Это слово никак не укладывалось в голове девушки, казалось настолько странным, что она решила не произносить его вслух. Если Джон был все тем же Джоном, которого она всегда знала, остальное не должно будет его волновать. Ни драконы, ни его королева-тетка, ни чертов Рейгар Таргариен. Он узнает, что Эддард Старк всегда был его отцом и что между ними ничего не изменилось. Они встретятся, он поднимет ее на руки и назовет своей младшей сестрой. Именно так он и сделал. Джон появился у ворот рано утром, когда она тренировала Пода, стараясь делать удары не слишком сильными. Арья увидела его, возглавлявшего группу мужчин — полуживых на своих лошадях. Он был измотан в дороге и казался намного взрослее, чем она его помнила: усы, шрамы на лице, волосы, как и у нее, убранные назад — так же делал их отец. Однако, когда девушка бросила меч и ринулась к нему навстречу, Джон так крепко обнял ее, что она подумала, что он уже никогда ее не отпустит. — Ты только посмотри на себя, — сказал Джон, наконец оторвавшись от сестры. — Как ты выросла. Он произнес это с такой грустью, что девушка, потянувшись, дернула его за усы и произнесла: — Как и вы, Ваша Светлость. — Он рассмеялся. — Даже не думай. Для тебя я просто Джон. Все же, как раньше? Ей понадобилась минута, чтобы понять — это был вопрос, после чего она вновь обвила его руками. — Как раньше… — шептала она. И пусть все на свете изменилось, она знала — Джон не изменился. Он все еще был ее братом, который любил ее больше всех на свете. Он был ее Джоном. Они поговорили еще немного, о Бране, о Стене и даже немного о драконах. Но для нее их разговор показался таким коротким, когда он, переминаясь с ноги на ногу, спросил: — Где Санса? Арья нахмурилась. — Где-то внутри. Наверняка еще спит. Это было маловероятно: обычно Санса просыпалась раньше Арьи, но в большинстве случаев обязанности держали ее в замке — она распоряжалась едой, давала указания слугам, писала письма, выслушивала жалобы людей. Арья все еще не видела во всем этом необходимости, но Санса твердила, что это важно. Арья знала, что сестра всегда поступает по-своему, и старалась не обращать на это внимания. Но ей не хотелось отпускать Джона, по крайней мере, сейчас. Она хотела побыть с ним еще немного. — Сначала тебе нужно поесть. Ты, должно быть, голоден. И, — принюхавшись, она добавила: — и еще тебе нужно в ванну. Он ухмыльнулся и притянул девушку к себе, чтобы уткнуть ее носом прямо в свои меха, откуда исходил запах. — Ужасная вонь, да? — спросил он хрипло. Она кашлянула для пущего эффекта и произнесла: — Хуже нищих в Браавосе. — Он поднял бровь. — Ты знаешь, как пахнут нищие в Браавосе? Я была нищей в Бравоосе, однако не сказала это вслух. Арья просто кивнула, и его глаза снова погрустнели. — Я хочу, чтобы ты мне обо всем рассказала, Арья. Все, чем сама захочешь поделиться. Но сначала мне нужно поговорить с твоей сестрой. Арья пожала плечами и произнесла: — Спроси кого-нибудь из слуг. Они должны знать, где она. Или Мизинца, если заметишь. Ему всегда известно, чем занимается Санса. У Арьи не было сомнений: что-то кровожадное вспыхнуло в глазах брата, и мысль о том, что он разделяет ее мнение о Бейлише, ее удовлетворила. — Хорошо, — сказал он и обнял ее еще раз. — Увидимся позже. Он пересекал двор, когда Арья осознала, что Джон назвал Сансу «твоей сестрой». Сестрой Арьи. Не их сестрой, не его сестрой. Эта мысль вызвала у нее маленький укол гордости, заставивший к тому же слегка покраснеть. Позже она узнала: когда Джон пришел домой, Призрак был в покоях Сансы; он тянул ее за платье, пока она не пошла за ним туда, где ждал Джон. Санса не говорила о том, что ей рассказал Джон, или о том, обнял ли он ее. Но она сказала: — Хорошо, что он вернулся. И в ее голосе была только правда.***
В последующие дни Арья внимательно наблюдала за братом и сестрой. В детстве Санса не всегда игнорировала Джона, но все и так знали, что она была к нему равнодушна. Она терпела Арью — родители не оставляли ей другого выбора — и души не чаяла в Роббе, даже когда тот вырос и хотел только одного — драться с другими мальчишками. (Арья и Бран требовали, чтобы им тоже разрешали тренироваться. Робб дал им деревянные мечи, которыми младшие неумело размахивали, пока об этом не узнала мать. Она так долго и громко отсчитывала за это Робба, что Теон тогда еле удержался от смеха.) Иногда Санса наблюдала за ними во дворе, где обычно проходили тренировки, но в основном Арья заставала ее за шитьем нового платья, которое она надеялась надеть однажды перед важным и смазливым лордом, или же вместе с Джейни Пуль, сплетничавших и прогуливающихся по саду. Она целовала в щеки Робба, обнималась с Браном и Риконом, но когда сталкивалась с Джоном, могла кивнуть — Арья видела это — и сказать несколько сухих слов, и на этом все заканчивалось. И сейчас она невольно заинтересовалась, каким образом они стали близки. Во время ужина Санса была вежливой, улыбчивой и внимательной к речам Джона. Время от времени она наклонялась, чтобы сказать что-то, и Арья, сидевшая по другую сторону от сестры, изо всех сил пыталась расслышать ее слова. Когда собрались лорды, Санса решительно выступила от имени Джона и поклялась, как делала это неоднократно с тех пор, как открылась тайна его происхождения, что он был все тем же Старком — во всем, кроме имени. — Он все еще мой король, как и ваш, — сказала она. — С ним мы и встретим Долгую Ночь. Послышалось несколько одобрительных возгласов. Негодующих среди лордов сейчас, когда Джон, так походивший на своего отца, сидел перед ними, стало меньше. Это было напоминанием: пусть кровь Таргариенов и текла в его венах, он каждым сантиметром своего тела оставался северянином. И все же, Санса была холодна, ее лицо ничего не выражало, а все ею произносимые слова были тщательно подобранными. На людях она звала его своим кузеном, тогда как при разговоре наедине с Арьей она пару раз запиналась. Что она делала? Чего хотела? Поведение Джона также было не менее понятным. Несмотря на свое возвращение, он позволил Сансе и дальше управлять замком, заведовать ей всей подготовкой ввиду пришедшей зимы. Арья понимала, что он был сосредоточен на предстоящей войне, но такое беспечное отношение к власти ее беспокоило. Санса не будет злоупотреблять ею — теперь она в это верила, но Мизинец… Он казался особенно довольным каждый раз, когда власть сестры расширялась. Арья хотела перерезать ему горло. Джон, как и Санса, был безупречно вежлив, хоть и в манерах она его превосходила, и сам он был совершенно далек от искусства сдерживания эмоций. Он точно любил Сансу. В этом у Арьи больше не было сомнений. Признательность и гордость волнами исходили от него, когда девушка обращала в его сторону слова похвалы, он кивал и слушал, когда Санса советовала ему что-то, и смотрел при этом на нее так же серьезно, как и на Давоса, своего Десницу. Арья видела их и спорящими, особенно когда Джон упоминал, что он совсем скоро должен вернуться на Север, но он никогда не позволял завершаться таким разговорам на угрюмой ноте. Его объятия с Сансой не были такими же щедрыми и распростертыми, как с Арьей, но в его глазах и руках читалась нежность, когда они расставались. Он звал ее Сансой или Леди Старк — никак иначе. Возможно, Джон хотел все так же считать ее своей сестрой, но сейчас, когда все узнали о его драконьей крови, — она была против, хоть и раньше хотела бы такого обращения. Иногда по ночам она, Джон и даже Бран, если его удавалось разлучить с чардревом (и пусть собеседник из него был никакой), собирались у Сансы. Возле камина стояло кресло для Арьи, и Санса предлагала всем маленькие кубки с элем или вином. Всем, кроме Джона, — он мог пить столько, сколько ему хотелось. — Он старше тебя, — сказала Санса сестре. — Кроме того, как я могу указывать королю, сколько пить? Но Джон никогда не выпивал много, больше предпочитая с тенью улыбкой наблюдать за семьей и, как заподозрила Арья, размышлять о пришедшей зиме, смерти и о том, как долго они смогут наслаждаться моментами, как этот. Много ночей они не могли заставить себя поговорить о прошлом — это причиняло слишком много боли. Со Старками, оставшимися в живых, призраки в одной комнате, их присутствие, как никогда прежде казались настоящими. Поэтому Джон рассказывал о проведенных им годах в Ночном Дозоре: о битвах, в которых он сражался, о друзьях, которых нашел, о врагах, которых нажил. В первый раз, когда мужчина упомянул свою смерть, Арья не знала, как реагировать, но вскоре она свыклась со всей необычайностью произошедшего. Теперь ее брат был не просто королем-Старком, принцем-Таргариеном, всадником на драконе — он был человеком, восставшим из мертвых. И потом, помимо всего прочего, она знала, каково это — когда ты того не ждешь, получить в грудь ножом, почувствовать скользящее по твоим ребрам лезвие. Впрочем, Арья ему об этом не рассказала. Пока что не рассказала. Она делилась с ними историями о чудесах Браавоса, открывшемуся перед ней миру новых образов, запахов и вкусов. Смеясь говорила о том, как тренировалась: я была нищей, слепой, ходила на спектакли. Она пыталась заставить себя хоть как-то рассказать про Безликих, но самое удачное объяснение, которое у нее выходило, было следующим: — Я училась убивать, — она замялась — они уже были в курсе. — И я убила. — Мы все убивали, — произнесла Санса, смотря в огонь. Арья знала, что ей не следовало спрашивать — лицо Джона твердило, что ей не следовало спрашивать об этом, — но она не могла сдержаться: — Ты убивала? Санса подняла глаза, и ее губы согнулись в тонкой, жесткой улыбке: — Я скормила Рамси Болтона его же псам. И сделала бы это снова. Это был ужасный союз — вот что Арья знала о браке сестры с Болтоном. Джон не распространялся об истории Сансы, но всякий раз, когда он упоминал в своей речи бастарда, его глаза наливались яростью. Словно говоря о каких-то обыденных вещах, Санса без подробностей упомянула о насилии, которое, вероятно, совершалась над ней не один раз. Арья думала, что ее изнасиловали, что ее мучили. В свое время ее подозрения подтвердились сплетнями, которые она услышала в замке, по тенистым коридорам и уголкам которого она имела обыкновение красться, пытаясь разузнать о тайнах Мизинца, прежде чем он смог бы выведать ее собственные секреты. Подтвердились сплетнями женщин из кухни: …как хорошо видеть Леди Старк снова сильной — я боялась, что мы уже ее никогда… …и потом, те ночи, когда все мы могли слышать ее крики… …Белла стирала белье в те дни и говорила, что кровь с простынь можно было практически выжимать… В конюшне тоже сплетничали: …да, она красивая, но ты же видишь, что в ее глазах пустота… …спасибо и на том, что не тронул ее хорошенькое личико, но сам догадайся, что он делал со всем остальным… Но худшим во всем этом было то, что рыцари и люди знатного происхождения — они бы даже не признали, что сплетничали. Их интересовала политическая сторона ситуации, они обсуждали перспективы и будущее: …после всего, что этот безумец сделал с ней, кто будет ее просить?.. …она все еще Леди Винтерфелла, а король — ее двоюродный брат, или кто он там теперь… …да первому, кто ее увидит и с кем если она и возляжет, тут же станет мерзко… …Семь преисподних, а я бы и не прочь с ней, уверен, я бы ей понравился больше, чем Бес, к тому же, может, Болтон научил ее каким-нибудь шалостям… Арья запомнила лицо жалкого хвастуна, высказавшего последние слова. Она не знала, кем он был. Не знала, была ли важна его персона. Но она собиралась его прикончить. Джон вернулся спустя одну луну, может, чуть больше. И снова у камина вместе с Сансой он задумчиво смотрел в огонь, а она сидела с вышивкой на коленях. Всю неделю прилетали вороны с известиями из армий, которых Джон собирал со всего Вестероса. Уже скоро он должен будет составить свой окончательный план битвы. Скоро должен будет их покинуть. Арья ему еще не сказала о своем решении идти вместе с ним. Санса между тем зашивала одежду семьи, чтобы швеи и просто умелые женщины в замке могли сосредоточиться на одеяниях солдат и плотных зимний вещах для простых людей в Зимнем Городке — у них, вероятно, нет ничего более теплого. Они обе занимались своими делами, не обращая друг на друга много внимания. Сестры тихо спорили во время ужина и уже громче на улице, на валах, установленных для защиты, — о том, сколько людей Джону следует оставить в Винтерфелле; обе были раздраженными и мрачными. Арья уже не была уверена, почему Джон появился у дверей Сансы — если только по привычке… Арья, не выдержав неловкого среди них молчания, уже давно переместилась на коврик, сев возле Призрака, который позволил ей почесывать себя под подбородком и даже по-дружески толкнул головой, когда она попыталась поцеловать его в нос. И на самую малость его теплоты хватило, чтобы почувствовать себя в безопасности и как в детстве — такой маленькой и невинной. Она наклонилась к нему, закрыв глаза. Он мог бы быть Нимерией, а она могла бы быть той вечно мешающейся всем под ногами Арьей, любимой проказницей матери и сокровищем отца. Когда она открыла глаза, Джон и Санса не изменили своего положения, только сестра уже отложила шитье и приложила к губам кончик пальца. Арья видела ее такой тысячу раз — наверняка укололась. Джон наблюдал за Сансой, и хоть Арья думала, что могла его прочитать, в его глазах и лице было нечто такое, чего она никак не понимала. Раньше они смотреть друг на друга не могли, угнетенные мыслями о войне, а сейчас, казалось, не были в силах отвести взгляд. А потом Санса покраснела. — Все хорошо? — очень низким голосом пробормотал Джон. — Да, — ответила она и вновь принялась за вышивку.***
Хоть Арья и знала, что может присутствовать на Малом Совете Джона, она не слишком любила это делать. Девушка раздражала его советников. Впрочем, ей не было дела до них, но она не хотела каким-то образом сердить Джона. У него было и так много проблем, и в какой-то момент она даже задалась вопросом: а спит ли он вообще? Но это собрание было важным, и, если она собиралась сражаться с Белыми Ходоками, ей необходимо было понимать стратегию битвы. Санса сидела по правую сторону от Джона, Давос — по левую. Присутствовали и другие лорды, а также оружейный мастер, который должен был сообщить об успехах наспех им тренированных бойцов. Карта с изображением дальнего Севера и земель, расположенных вокруг Винтерфелла, была развернута перед ними. Арья неслышно кружила по комнате в поисках места для себя, пока они изучали огромную территорию, которую предстояло защищать. Никто не обращал внимания на нее, даже Джон, и, слегка улыбаясь самой себе, она тихо наклонилась к Сансе, от которой как всегда сладко пахло, и прямо у ее уха спросила: — Итак, каков план? Арье показалось, что только она и Джон заметили, как вздрогнула Санса. Девушка не произнесла ни звука, но все ее тело затвердело и стало неподвижным, Арья чертыхнулась про себя и отошла обратно в сторону, когда Джон неодобряюще взглянул на нее. Она всего-то хотела… а что она хотела? Вывести ее? Только в детстве, когда они обе были детьми, могли дразнить и таскать друг друга за волосы, было куда проще понять, как обращаться с сестрой. Сейчас она не велась на это, из-за чего желание язвить и бросаться колкостями разгоралось только сильнее. Возможно, Арья просто пыталась вернуть прежнюю сестру вместо этого королевского нечто, занявшее ее место. Она видела, как Джон осторожно скользнул рукою туда, где Санса вцепилась в стол, и приблизился так, что их мизинцы и ребра ладоней соприкоснулись. Санса сглотнула и подняла глаза. — Да, Джон, — твердо сказала она. — Каков план? Он пустился в подробности, рассказывая об армиях, сражавшихся на его стороне, численности людей, стратегии… Он напомнил: если Белые Ходоки доберутся до Винтерфелла, все будет кончено. Несмотря на споры с Сансой, Джон был непоколебимым в вопросе о том, что в Винтерфелле останется достаточно много сильных бойцов. — Это наша последняя крепость, — произнес он. — Потеряем его — потеряем Север. Потеряем континент. Санса кивнула, но добавила: — Если эти солдаты будут нужны, отправишь ворона. Я не смогу — мы не сможем удержать Винтерфелл, если тебя там убьют. — Понимаю, миледи. — Арья, подкрадываясь к стулу, что напротив Сансы, поморщилась. Миледи? — Но и ты знай, я не могу сражаться с нашим врагом, опасаясь, что оставил свой дом и семью без защиты. Санса снова кивнула. — Да, Ваша Светлость. Джон и Давос, указывая на карту, обсуждали еще что-то. Арья пыталась вникнуть в их разговор, но он не заинтересовал ее. Она любила сражаться, но война — это совершенно другое. Это и осуществление работы тыла, и снабжение армии, и мобилизация всех сил, и уверенность в том, что все в нужное время находится именно там, где должно находиться. Она же предпочитала полагаться только на себя. Внимательное выражение лица Сансы заставило Арью на секунду подумать, что сестре тоже не место на войне. Девушка начала понимать, где ее место. Санса занималась иной подготовкой: распоряжалась теплицами и замком во время долгой зимы и в разгаре, по крайней мере, двух войн, беженцами, которые должны были начать прибывать со дня на день; организовывала пути сообщения, отправляла каждый лишний кусок ткани на пошивку одеял и плащей, следила за работой в кузнице, оружейной мастерской и во дворе, предназначенном для тренировок. Арья поздно спохватилась — а не следовало ли ей взять на себя одну из этих обязанностей? Может, она и не была Леди Старк, но все еще оставалась Принцессой Винтерфелла. Но она была нужна на тренировках: подготовить взрослых девушек основам самозащиты и владения меча. Арья поймала взгляд сестры и прошептала одними губами прости. Санса выдавила слабую, но искреннюю улыбку и шепнула в ответ все в порядке. Джон заканчивал: — И еще кое-что. Моя тетя написала, что ее армия и драконы будут здесь меньше, чем через неделю. Я пойду с ними, как только они прибудут. — Они остановятся в Винтерфелле? — спросила Санса, нахмурив брови: больше работы, больше забот. — Дотракийцы и Безупречные останутся за воротами, но только на ночь. Они непохожи на наших людей, но не доставят никаких проблем. Их королева им этого не позволит. Насчет драконов — она приземлится с ними поблизости на некоторое время, но когда я встречу ее, мы отлетим севернее, как только это будет возможно, чтобы не пугать людей. Как легко он говорил о полете на драконах. И как легко говорю я об убийстве людей. Мы тут все изменились. — И я хочу кое-что прояснить. Дейенерис Таргариен не будет моей наследницей, в случае если я умру, а она выживет. Ею будет моя двоюродная сестра, Санса Старк. Если я не вернусь, Винтерфелл и Север будут принадлежать ей. — Он остановился взглядом на Сансе и смотрел на нее до тех пор, пока не моргнул, и грустная улыбка появилась на лице девушки. — Я говорил об этом с тетей, распорядился всеми официальными бумагами, по которым Санса провозглашается наследницей. Я объявляю это и лордам. Что бы ни случилось, у Дейенерис Таргариен нет права на Север. Давос поерзал на стуле и прокашлялся. — А… Как это повлияет на другие дела, Ваша Светлость? Арья оживилась: — Какие другие дела? Тяжело взглянув на Давоса, Джон проговорил: — Никак. Остальное может подождать до окончания войны. — Он посмотрел на Сансу с тенью смущения. Она, как всегда скупая на эмоции, начала произносить его имя, но Джон поспешил ее прервать: — Нет, Санса. Даже не думай об этом, пока все не разрешится. — Да, Ваша светлость, — ответила она, но ответ получился каким-то неубедительным.***
К концу собрания Мизинец, таившийся в коридоре, протянул руку Сансе: — Леди Санса, не могли бы вы уделить мне немного времени? Джон чуть не прорычал что-то, Арья потянулась пальцами к рукоятке кинжала, но Санса лишь мягко улыбнулась и протянула ему руку в ответ. — Разумеется, Лорд Бейлиш. — Она повернулась к семье. — Увидимся позже. И за руку с Питерем Бейлишем, который уже успел склониться к ее уху, она отдалилась от них. — Сукин сын он, Ваша Светлость, — произнес Давос с усмешкой. — Но я бы сказал, что Леди Старк может за себя постоять. Ей это уже не в диковинку, — он похлопал Джона по плечу. — А сейчас, нам еще нужно поговорить об Одичалых. И они удалились в противоположную сторону. Арья высчитала семь вздохов и выдохов, прежде чем поспешить за Сансой, Мизинцем и тенью шепотков, что они оставляли за собой.***
— Он правда это сделал? — голос Мизинца был словно дымом в воздухе, и Арье казалось, что Санса от него задыхается. Они нашли безлюдный коридор, далекий от слуг и людей Джона. А может, «нашли» — не подходящее слово; может, они уже знали об этом месте. Бейлиш ничего не оставлял на волю случая. Он бы нашел такой уголок, где никто не смог бы пройти мимо незамеченным, где он слышал бы звук каждого приближающегося к нему шага. Но она, Арья, была однажды Никем и могла прячась и в тени оставаться тихой и никем не замеченной. Девушка стояла за углом, прямо в дверях, готовая, если кто-то сделает хоть шаг в ее сторону, в ту же секунду беззвучно проскользнуть внутрь. Она не могла их видеть, поэтому, сузив глаза, слушала. Санса монотонно отвечала: — Его Светлость был очень щедр, назвав меня наследницей. Он заверил, что уладил этот вопрос со своей тетей. Он также заверил, что прикажет своим людям постоять за меня, если у нее возникнут претензии на Север. — Хм. — Что такое? — Есть вероятность, что Север сплотится вокруг твоего младшего брата, а не тебя, когда придет время. — Брану это не нужно. Его, возможно, даже и не будет в Винтерфелле к концу войны. Пауза. — А твоя сестра? Санса засмеялась. — Согласно традициям права наследия, Арья никак не может опередить меня. — Но будет ли она возражать? Она предана Джону Сноу. — Как и я. Он мой король, — снова монотонным голосом произнесла она. — Конечно, моя дорогая. Я никогда в этом не сомневался. Ты истинная и верная дочь Севера, и когда ты будешь править… — Вы хотели сказать, когда вы будете править. Править через меня. — Нет, моя дорогая Санса. — Его голос стал еще более хриплым, а интонация задумчивой-томящейся. — Когда мы вместе будем править, у нас будет власть над половиной королевства. — Вы хотите сражаться с Драконьей Королевой за Железный Трон? — Драконья Королева может и умереть к тому времени, как закончится война. Она со своими драконами может погибнуть вместе с последними Таргариенами. Его ответ заставил Сансу похолодеть и тут же измениться в тоне: — Джон — Таргариен. Не надо говорить со мной об измене. — Не измена говорить о том, что ты — что я — были бы лучшими из всех правителей, которых Вестерос когда-либо знал. Это всего-навсего правда. И, — он добавил, понизив голос так, что Арья едва могла расслышать его, — помимо этого, есть еще и другая правда: больше всех тебе нужно надеяться на смерть Джона в этой войне, потому что если он выживет и женится на Дейенерис Таргариен, Север лишится своей независимости, а Старки потеряют Винтерфелл. Он будет принадлежать их безумным Таргариенам-детям. — Он еще не принял предложение Дейенерис. Может быть, не принял… — Он бы стал Королем Семи Королевств. Нужно быть глупцом, чтобы отказать ей. Предложение, ну конечно. Такого рода вещи играли большую роль среди королей и королев, леди и лордов. Неудивительно, что Джон откладывал разговоры о конце войны, о том, что он тогда будет делать. Давос вероятно хотел, чтобы ее брат женился на своей тете и положил начало новой династии. Но Санса словно читала ее мысли: — Ему не нужны Семь Королевств. Все, что он хочет, — это Винтерфелл. И он может его заполучить. Уже заполучил. — Северные Лорды могут принять Таргариена в качестве короля во время войны, но когда она закончится… они, возможно, будут обеспокоены тем, что его преданность может пошатнуться в сторону юга. Наступила еще одна длинная пауза. Настолько длинная, что Арья предположила, что разговор окончен, пока не услышала: — Они примут его как Старка, если он возьмет в жены Старк. Если он возьмет в жены Старк? Глаза Арьи распахнулись. Разумеется, она не могла иметь в виду, что… — Ах. Неужели мы действительно говорим об этом? — Мы уже это обсуждали. — В таком случае ты продумала все варианты. Но скажи мне честно, Санса, ты думаешь, он смог бы пойти на это? Может, он и Таргариен, но женитьба на своей собственной сестре?.. — Я ему не сестра, — произнесла она. И Арья вдруг осознала, что она тренировалась не раз, повторяя эти слова, прежде чем они зазвучали как правда. — Я его кузина. — Именно, милая. И ты прекраснее любой драконьей королевы, которую я могу только себе представить. Но говорят, Дейенерис краше всех женщин в этом мире, к тому же, у нее есть явное преимущество — она не похожа на того, кто презирал его все детство. В свое время он женится на ней. — И? — И мы должны быть уверенными в том, что это время не наступит.***
Арья проскочила мимо стражи и яростно застучала в двери покоев Джона, пока он не впустил ее. Давос и один из семьи Мандерли — девушка никак не различала их между собой — тоже находились здесь. Джон увидел выражение лица Арьи и вежливо сообщил мужчинам, что ему необходимо побыть наедине с сестрой. — Что? — спросил он. — Что такое? Что не так? — Я думаю, — произнесла она, не зная, как закончить мысль. — Арья… — Мизинец. И может, Санса. Думаю, они хотят тебя убить. Она ожидала любую реакцию, но точно не ту, что по итогу последовала. Улыбнувшись и взъерошив ей волосы, Джон произнес: — Да уж, могу это представить. — Я серьезно. — Его ухмылка смягчилась, но в глазах не было ни страха, ни злости от предательства. — Знаю, прости. — Он взял ее на руки, и Арья вновь почувствовала себя девятилетней. — Я иду с тобой, — призналась она, уткнувшись в его меха. Он замер, отстранился от нее, и девушка пожалела о том, что сказала лишнего. Мужчина слегка наклонился, чтобы их глаза оказались на одном уровне. — Ты не идешь на Север. — Иду. Я хорошо владею мечом, Джон, ты сам видел. К тому же, у меня теперь есть еще и кинжал. Валирийская сталь. — Я знаю, что ты умело обращаешься с мечом. Не в это суть. — Тогда в чем? — Ты нужна мне здесь. Мне нужно, чтобы ты была в безопасности. — Это мне нужно, чтобы ты был в безопасности: если ночью кто-то из людей Мизинца попытается зарезать тебя в палатке, я буду там, чтобы его остановить. Он выпрямился и провел рукой по уставшему лицу, бороде. — Арья, я люблю тебя. И твою смелость. Но защищать вас — это моя работа. У меня будет стража, меня будут окружать хорошие, свои люди. Мизинцу… — Можно доверять? Так же, как ты доверяешь Сансе? — Да, Арья. Так же, как я доверяю Сансе. — Он вздохнул и сел на кресло, которое ранее занимал Мандерли. — Не знаю, что ты слышала, но Санса его сейчас отвлекает. Что бы он там еще ни делал, он не может вмешиваться в нашу с мертвецами битву. Меня раздражает вся эта ситуация вокруг него, но она знает его. Санса знает, как он мыслит. И она давно поняла: у меня не такой нрав, чтобы справиться с ним. Я бы просто хотел отрубить ему однажды голову, если бы она мне позволила. Но мы ждем, пока появится веская причина. — Тебе причина нужна? Он изменник. Он хочет, чтобы Санса унаследовала от тебя Винтерфелл, и хочет занять твое королевское место. — Он из Долины, наш союзник, но не мой поданный. Я могу прогнать его, но что тогда будет с его людьми? И даже если бы я и запер его в темницу за измену, он бы потащил за собой Сансу, сказав всем, что они действовали сообща. Он обсуждает все это с ней только потому, что знает — я никогда не подвергну ее опасности. Арья стояла на своем: — Они говорили, что было бы лучше, если бы ты умер. Потому что иначе ты женишься на королеве драконов и… К удивлению Арьи, Джон, закрывшись руками, опустил голову. Он выглядел разбитым. Он выглядел обессиленным. — Арья, мне скоро уходить. Я не выдержу этот разговор еще раз. — Еще раз? Мы никогда не говорили с тобой о женитьбе. Если бы ты спросил меня, я бы посоветовала тебе не делать этого. — Да, это был бы самый простой путь. Ну, или умереть, — но никто из них на это не засмеялся. Джон поднял глаза и протянул к ней руку, чтобы она перестала расхаживать по комнате и внимала только ему. Арья заставила себя остановиться и посмотреть на него, своего уставшего короля-брата, которого было так легко убить. Он был таким не осторожным. — Послушай меня, — сказал Джон. — Питер Бейлиш замышляет убить меня и увести Сансу с того дня, как он со своими людьми из Долины пришли нас спасти. Я не буду притворяться, что он не опасен. Но он не глуп и знает не меньше моего: нет смысла заморачиваться, посылая убийцу, когда через неделю меня запросто может убить одна из тех тварей. Думаю, сначала он надеялся, что Дейенерис сожжет меня заживо. Сейчас он полагается на Долгую Ночь — что она меня убьет. Иногда он был таким глупым, таким упрямым. Она должна была попытаться объяснить, но не могла это делать, глядя ему прямо в лицо: — Пожалуйста, Джон. Я убивала людей. Много людей, — теперь она позволила себе взглянуть на него, но в нем не было ужаса, лишь смиренная грусть. Тогда она продолжила: — Поверь мне, когда я говорю, что людей несложно убивать. Ему не нужно будет прикладывать много сил. Джон кивнул, выразив тем самым свою признательность не только ее предупреждению, но и признанию. Но все, что он на это ответил, было: — Бейлиш действует медленно. Кажется, однажды он сказал Сансе, что когда строишь планы и плетешь интриги, твои руки всегда должны оставаться чистыми. Он подождет и позволит зиме убить меня, прежде чем ему самому бы пришлось запачкать свои руки, потому что мое убийство может испортить правление Сансы и, следовательно, его собственное. Он не станет рисковать своей главной мечтой, только чтобы побыстрее к ней приблизиться. Арья спросила: — А Санса? — она смотрела прямо — это был уместный вопрос. — Ты должна доверять Сансе сейчас больше, чем когда-либо. Она твоя сестра. — Она наша сестра. На какой-то момент Джону стало неловко, и он всеми силами попытался не показывать этого. Но лжец из него был никакой, Арья оцепенела и почувствовала, как стучит в груди ее сердце. — Только не говори мне, что это правда. — Что именно? — Что ты думал о том, чтобы жениться на ней? Она попятилась назад, когда Джон вскочил со стула и начал ходить по комнате, с напряженными плечами и спиной к ней. Он ударил кулаком об стол. — Разумеется, я думал о том, чтобы жениться на ней, Арья, — он вдохнул, выдохнул и продолжил, немного успокоившись: — В браке есть смысл. Она Леди Винтерфелла, а я… кем бы я там ни был… если мы поженимся, мы сможем укрепить Север и связать его с именем Старков, сохраняя при этом связь с Дейенерис на Юге. Санса сможет оставаться в Винтерфелле до конца своей жизни. У моей тети сложится впечатление, что у нее есть власть на Севере — через меня, — он повернулся к ней лицом. — И мне не придется быть Королем королевства, которое я не люблю, не придется быть мужем женщины, которую я едва знаю. Она видела, как сильно он хотел, чтобы она его поняла. Но она не могла. — Санса твоя… — Она не моя сестра. То, что связывает меня с ней, и то, что связывает меня с тобой — разные вещи. И так было всегда. Арья вспомнила, как Санса говорила ей, что знает Джона иначе, чем Арья, что они встретились, будучи уже новыми людьми. Что они вместе стали новыми людьми. Это он хотел сказать? Или то, что Санса всегда была равнодушной сестрой и сейчас он может притвориться, что она не была ему сестрой вовсе? — Северяне будут говорить, что виной всему твоя кровь Таргариенов. А Санса, в свою очередь, научилась этому от Ланнистеров. — Северяне смирится. Потому что они любят твою сестру и уважают меня. Арья приблизилась к нему на шаг. — Ты любишь ее? — Конечно, люблю. — Но не как… — Я не знаю, — он прислонился к столу, едва держась прямо на ногах. Он стал намного взрослее, чем она его помнила. Он стал намного старше своих лет. — Последние недели мы пытались понять, возможно ли это. Можем ли мы… — И? — Мы смогли бы… и возможно, все сложилось бы и хорошо, но я ухожу на войну, в которой нужно сражаться, и не могу думать об этом. Это слишком тяжело для нас обоих. Это многое объясняло: осторожность, сомнение и нерешительность между ними. Это объясняло то, как он смотрел на Сансу у огня в ту ночь. Теперь этому было объяснение, но все равно все казалось полной бессмыслицей. Она не хотела ссориться с Джоном, точно не сейчас, когда он вот-вот их покинет. — Ты хочешь, чтобы я осталась здесь для ее защиты? — Я хочу, чтобы ты осталась здесь для своей безопасности. Пойми меня правильно: я не могу потерять ни одну из вас. И Брана, — он робко, нерешительно улыбнулся. — Но если ты используешь свой меч в благих целях, не дав Мизинцу свольничать, — я не буду возражать. Она улыбнулась ему в ответ и сделала вид, что все нормально. Может, однажды так это и будет. Прежде, чем Джон мог попросить уйти ее, она произнесла: — Знаешь, я доверяю. — Доверяешь? — Доверяю Сансе. По большей части. Почти всегда. Но иногда она такая… Он провел рукой по лицу, пытаясь скрыть какую-то радость, смешанную с изумлением. — Знаю. — Я продолжаю думать, что она, как раньше — волнуется о том, достаточно ли хорошо выглядит, и заставляет людей исполнять ее прихоти. А потом она смотрит на меня и я понимаю, что не имею ни малейшего понятия, о чем она думает. — Да, — сказал он. — В этом вся Санса. Но знаешь, что интересного я узнал за все это время: если ты спросишь ее, о чем она думает, она расскажет. Может, не все. Есть вещи, которые мы не должны знать. Но тебя она любит, Арья, и хочет, чтобы ты была частью ее жизни. Она знает, и я знаю: нам невероятно повезло, что у нас есть ты. Нет никого, похожего на тебя, сестренка. И она не хочет быть для тебя чужой. Арья еще раз обняла его, так сильно, как могла, желая запечатлеть в памяти этот момент. — Тебе нельзя погибнуть там. Даже если это будет означать, что тебе придется жениться на Сансе. Он как-то трепетно рассмеялся, и Арье впервые за все это время стало интересно — боится ли он? — Я женюсь на Сансе, только если она этого захочет. Но клянусь, я сделаю все возможное, чтобы вернуться к тебе живым.***
После ужина Арья остановилась перед комнатой матери и отца — перед комнатой Сансы. Хоть здесь и был Призрак — свернувшись у подножия кровати, он спал, — Джона и Брана на этот раз в комнате не оказалось. — Арья, — произнесла Санса, встав и отложив книгу. — Ты по поводу Джона? Он сказал мне… — Пожалуйста, — перебила Арья и подняла руку, как бы останавливая ее. — Я не могу снова говорить об этом. — Как скажешь. В чем тогда дело?.. Обойдя комнату, она остановилась возле сестры, чтобы можно было прямо смотреть ей в глаза. Санса нахмурилась, но встретилась с ее взглядом, и Арья ровным тоном начала: — Дело в Мизинце. На долю секунды Санса переменилась в лице, но затем, собравшись, мягким, легко струящимся сквозь воздух голосом заговорила: — Лорд Бейлиш является доверенным союзником Короля Севера. Есть что-то дурное в этом? Сладкие речи; говорить одно, а иметь в виду совсем другое — вот она, Санса. Но Арья не могла противостоять ей в этой игре, поэтому вместо ответа сказала: — Знаю, ты хочешь его перехитрить, но все уж слишком затянулось. В один прекрасный момент что-нибудь пойдет не так, и тогда он победит. — Как я уже тебе говорила ранее, есть проблемы, которые нельзя решить мечом. — А также есть проблемы, которые нельзя решить в одиночку. — Санса удивленно посмотрела на нее. — Дай мне помочь, мы придумаем план, идеальный план. Мы решим эту проблему вместе. Санса прикусила губу — она любила так делать в детстве, пока мать не сказала ей, что это неприлично. Так странно и в то же время приятно было видеть, как проявляется старая привычка сейчас, на ее уже повзрослевшем лице. — Он опасен, — в конце концов сказала Санса. Губы Арьи сами по себе медленно растянулись острым лезвием в улыбке: — Как и я.***
Стоял полдень, когда три дракона парили над Винтерфеллом. Они были больше, чем Арья могла себе представить. Они были смертоносными и заставляли сердце падать куда-то вниз — но в этом не было ничего неприятного. Они были самыми прекрасными существами на свете, а еще самыми ужасными, ведь их полет означал, что пришло время Джона покинуть дом. Он попытался уйти незамеченным — и все знали, он сделал бы это. Джон сказал им ночью ранее, что не будет прощаться. Обещал писать, когда сможет. Отправит разведчиков с любым срочным сообщением. Он сказал, что день, когда он покинет Север, они должны провести, успокаивая людей, страшащихся драконов и чужеземцев, заверяя, что они в безопасности. Напоминая им, что какими бы странными эти люди и существа ни были, они оставались их союзниками. Все соглашались делать то, о чем он просил, но знали, что не будут. Они прощались с ним у ворот — Бран, Арья, Санса. Джон держал за поводки свою лошадь, Призрак крутился вокруг него. Арья будет скучать по лютоволку тоже, но он должен быть вместе с Джоном. Она с Сансой категорически отказались оставить его здесь. Предстояло публичное прощание, но люди почтительно расступились, окружая и давая ему пространство, а многие и вовсе больше были увлечены кружащими вдали драконами, нежели своим королем. Тем не менее, она могла видеть, как Джон старался сохранить достоинство, а Санса даже не пыталась. Бран, как обычно, оставался бесстрастным, и Арье было интересно, волновал ли его вообще уход Джона. Но затем Джон обнял брата, поцеловал в макушку, и Бран сказал: — Это не прощание, Джон. Я увижу тебя на Севере, буду присматривать за тобой. Смотри на воронов. Джон выглядел удивленным, но кивнул. Впервые за все время Арья завидовала способностям Брана — если они означали, что он мог сопровождать Джона на войне. Когда Джон повернулся к Арье, она была уверена, что заплачет, но он поднял ее на руки и начал кружить так, как никогда раньше, и девушка поняла, что он смеялся. — Я буду скучать по тебе, Арья. Такое чувство, что ты только-только вернулась ко мне. — Возвращайся домой, — сказала Арья. — Чего бы тебе это ни стоило. Это приказ. Последним он повернулся к Сансе. Арья не хотела смотреть на них, но не смогла отвернуться. Он снял перчатки, она повторила за ним и сняла свои — они держали друг друга за руки. Он наклонился, прошептал ей что-то в волосы, и Арья увидела, как сестра сдерживала улыбку. Прежде, чем Джон смог бы уйти, Санса прижалась к его щеке и оставила легкий поцелуй. Ничего такого, даже Арья понимала это, но взгляд, которым они обменялись после — слишком серьезный, слишком нежный. Он запрыгнул на лошадь и оглядел всех еще раз. Кого он видел? Брата и сестер? Кузенов? Свою будущую жену? Или просто их, Старков — в мехах, с лютоволками, с гордыми лицами и их сокрушительной любовью. — Прощайте. Вместе с бегущим Призраком возле него, он поскакал через ворота, готовый залезть на дракона, убить чертова короля зимы и спасти королевство. Арья почти смеялась. Он и вправду словно сошедший с одной из песен сестры. Но это не песня, ее брат ушел, а сестра смахивала замерзшие слезы со своих щек. Каким-то образом Санса плакала так, что никто этого не замечал. В ее стиле. Арья взяла сестру за руку, ее ладонь была все еще обнаженной и холодной — ткань перчаток едва могла согреть, но Арья не отпустила. — Это не конец истории, — сказала Арья. Она не знала, зачем — утешая или предупреждая, но что бы это ни было, это было правдой. — Ни твоя, ни его, ни моя. Нам еще столько всего предстоит.