до солнца двадцать минут на метро

Утреннее солнце поглаживало листву своим ровным светом, искрилось в водоемах и небольших лужицах, грело прохладную почву. Шум дорог умеренно вписывался в ритм пения птиц и шуршания зелени, и идиллию эту, казалось, было невозможно остановить, да и не нужно было. Один шаг — и белая подошва кед слегка пачкается в земле и пыли, что копились на тротуарах города ежесекундно. Русоволосая морщится от яркого солнышко, но все равно не отказывается от его тепла, радушно принимая лучики в свои объятья. В целом, утро было очень хорошим, даже если не учитывать тот факт, что оно только началось. Времени у девушки был еще целый вагон — смена начиналась в девять утра, когда как наручные часы показывали всего лишь восемь ноль пять. За двадцать минут прогулки по улочкам Лиза бы смогла дойти до работы, но торопиться очень не хотелось. Хотелось наслаждаться каждым шорохом, каждым шагом, каждой секундой. В такие моменты все дела отходили на второй план и уже не казались ей такими обыденными или скучными. Университет уже не лежал камнем на хрупких плечах, а работа не душила каждое утро заведенным будильником и долгими сменами с небольшой заработной платой. Все казалось мелочным и таким ничтожным по сравнению с тем, что могло ждать ее впереди. А впереди — целая жизнь. Переступая порог огромного торгового центра, Лиза вдыхает приятный аромат кофе и выпечки, что уже красовалась на прилавках в булочной. Магазины только начали открываться, и на мгновение показалось, что вместе с их открытием и жизнь начинается заново, а когда смена закончится, та снова угаснет, подобно лампочке в старой подсобке. Кинотеатр, в котором безустанно работала девушка в свое свободное от университета время, был еще закрыт и лишь обещал посетителям принять их ровно в десять утра, как и гласила надпись на двери. В раздевалке было как всегда — душно, но это ничуть не расстроило Неред, а только придало ей уверенности в том, что весна пришла и полностью вступила в свои права, каким бы холодным и мрачным городом Петербург ни казался. — Сегодня ты что-то рано, — досадно протянула Дарья, поправляя красную помаду на тонких губах и прищуривая левый глаз, будто бы попыталась что-то разглядеть в отражении зеркала. После поправила белый пиджак и убрала кудрявые прядки темных волос за уши, где тотчас блестели серьги. Даша Зарыковская — кто-то вроде управляющей, которая следит за тем, как работники выполняют свои обязанности, и каждый день читает отзывы об их кинотеатре в интернете, стараясь исправить как можно больше неполадок. Когда девушка только пришла на должность, Лиза почему-то ожидала от нее что-то плохое, будто бы Зарыковская разделит свои обязанности между кассирами, а сама будет развлекаться, получая положенную заработную плату, но это оказалось совсем не так. Темноволосая очень ответственно подошла к своей, пускай и не самой тяжелой и востребованной, работе, втайне мечтая открыть собственный бизнес, и за те три месяца, что здесь находилась, успела поладить абсолютно со всем коллективом, а Лизе даже стала настоящей подругой. Поэтому та и не удивилась, когда Даша в ее присутствии недовольно замычала и пожаловалась на нерегулярный менструальный цикл. — Просто сегодня не завтракала, — отрешенно протянула русая и повесила шарф на крючок в шкафчике. Закинула на полку ключи, телефон и стала снимать ветровку. — Голодная? — тихо промямлила Даша, продолжая поглядывать в зеркало и поправлять ненавистную красную помаду. — Боже, зачем я ее купила? Неред вздохнула и повесила куртку на крючок рядом с шарфом. Сложила руки в карман худи и присела на скамью, что расположилась вдоль грязной стены, выкрашенной в нежно-нежно голубой цвет. Кое-где ободралась краска, и это было прекрасно заметно. Лампочка пару раз моргнула. — Поешь в маке¹ каком-нибудь, пока смена не началась, — теперь в руках у брюнетки оказалась кисточка и тюбик с черной тушью для ресниц. Она ловко проводила по волоскам, покрывая тех слоем краски, и любовалась результатам в то же зеркало на двери шкафчика. Потом обернулась на Лизу и похлопала глазами. — Ну как? Нигде не смазалось? — Нет, вроде, — Неред даже не посмотрела в ее сторону, а встала с деревянной банкетки и захлопнула металлическую дверь шкафа. Отправилась к выходу, пообещав, что скоро вернется. Огромное количество магазинов к этому времени уже торопились открыться для первых посетителей — ранних пташек — в надежде, что те оставят у них кругленькую сумму. Лиза не спешила, медленно прогуливаясь по торговому центру, по которому обычно суетливо пробегалась, опасаясь опоздать на работу. Столько незнакомых витрин, оказывается! Как же она давно не гуляла ни с кем, особенно не проходилась по магазинам. Университет и подработка забрали все свободное время, которое девушка планировала провести совсем не так… Огни ламп и гирлянд мерцали в прозрачных стеклах и кафельной плитке на полу, будто бы заигрывая со всеми, кто пройдет мимо. Людей было немного, но даже при таком небольшом количестве Лиза отнюдь не почувствовала насыщения от прогулки и, уж тем более, не могла побыть в одиночестве, наедине со своими мыслями, что сжирали изнутри с каждым днем и не давали покоя. Чувство тревоги не покидало Неред уже очень давно, и она, увы, даже успела к нему привыкнуть, не понимая, почему Зарыковская так резко реагирует на ее плохое эмоциональное состояние. Привычка русоволосой списывать все на стресс и успокаивать себя тем, что «скоро все пройдет» явно не радовала Дашу. А Лиза постоянно чувствовала, как ей одиноко даже рядом с подругой.

***

Даня недовольно стонет и громко шикает, когда белыми вансами² наступает в очередную лужу, коих здесь было, кажется, миллиард. Сегодня с утра будильник решил поиздеваться над Кашиным и вовсе не звонить, заставляя парня усомниться в том, что сегодня вообще его смена. Но, как оказалось, сегодня он не только должен выйти на работу, но еще и опаздывает на добрых сорок минут, чего никогда себе не позволял. Даня — очень вспыльчивый и агрессивный человек, поэтому телефон, что несомненно подвел его, с грохотом полетел в стенку, а каждый прохожий, что попадался ему на пути, был благополучно задет и одарен злобным взглядом. Повезло еще, что он кричать не начал. Когда Даня в гневе, его лучше не трогать, а то даже глаза его ментоловые горят от злости, и зубы скрипят так, словно между ними оказался песок. И даже лужа виновата в том, что сегодня оказалась на пути! Чего уж говорить о соседе по квартире, который занял с утра ванную комнату, не дав возможности умыться, и злющих пассажиров в общественном транспорте, не упускавших возможность кого-нибудь обсудить. Когда парень дошел до нужного торгового центра, тот уже был открыт, как и большинство магазинов и фуд-корт, в котором, он, собственно, и работал. Смены в Макдональдсе казались настоящей пыткой, особенно по выходным, когда в Галерею набегает так много людей, что, кажется, прокормить всех будет просто невозможно. А они такие же злые, как бабки в автобусах, из-за чего Кашин не раз приходил в ярость прямо на рабочем месте. И сегодняшний день, который уже с самого утра стал каким-то неудачным, не будет исключением для приступов агрессии. Залетая в раздевалку и с грохотом открывая ключом свой шкафчик, он что-то недовольно бубнит себе под нос, как будто кто-то виноват в том, что будильник по случайности не сработал. Скидывает с себя худи, и под футболку мгновенно проникает легкий холодок, из-за чего небольшое количество мурашек бежит по массивной спине. Кашин игнорирует этот факт и спешит скорее нацепить на себя униформу и приступить к своей работе, которую так сильно ненавидел. Но, если честно, и деваться было некуда. Мать в другом городе — за тысячу километров от него — лишь изредка высылает небольшую сумму денег, так как и сама богатствами не обладает. Университет висит на плечах, как огромный рюкзак, с которым ты идешь в первый класс, полный радости и бушующих эмоций, а через несколько лет разочаровываешься во всем, в чем только можно. Да и квартира недалеко от центра не заставляет себя долго ждать, каждый раз будто кусаясь своей ценой. Но это того стоит. Иногда Даня восхищается тем, что успевает всегда и везде — сытый, одетый, с крышей над головой, живущий в огромном прогрессивном городе, «без пяти минут» получивший высшее образование, с местом работы и фиксированной зарплатой. И плевать, что уже тошнит от такой работы, главное — потерпеть, как сам себя и убеждает парень каждый божий день. Но сердце трещит по швам от одиночества, которое напоминает о себе каждый раз, когда Кашин погружается в размышления, будь он дома, на работе или учебе. Сердце трещит каждый раз, когда он понимает, как ему бывает плохо одному. В этом они с Лизой очень похожи. Хочется простого человеческого прижаться к плечу второй половинки и громко рассказывать истории из своей жизни, лишь бы заставить ее посмеяться или хотя бы улыбнуться и пустить смешок. И только на тело накатывает теплая волна фантазий, только глаза на секунду прикрываются от наслаждения этим мгновением, только душа успокаивается, находя себе при этом покой, и гнев отступает на задний план, как мужского плеча кто-то грубо касается и сжимает в руке. Кашин шипит от вновь захлестывающей его с ног до самой макушки агрессии. — Ты время вообще видел? Ты видел на сколько ты опоздал? — низкий голос этот, казалось, мог довести любого до ужаса и мурашек по всему телу, особенно, когда раздается позади — за спиной, — но Даня остается непоколебим и начинает только сильнее злиться. Того гляди — закипит, словно электрический чайник, что поблескивал в углу кухонки для персонала. Рыжий стиснул зубы и попытался вырвать плечо из грубой хватки, но та оказалась слишком сильной. Повернувшись лицом к своему обидчику, он не ожидал увидеть никого, кроме своего начальника. Так и получилось. Почти наравне с ним стоял взрослый дядька с бородой и кое-где проглядывающейся сединой. Черная квадратная оправа очков чуть сползла с «горбатого» носа вниз. — Один раз всего лишь пришел не вовремя, убить меня теперь за это? — Даня пытался держать себя в руках и не огрызаться, прекрасно зная, что за такое ему может влететь по самое не хочу, но ведь он такой вспыльчивый человек! Эта ситуация должна будет послужить ему уроком и вовремя отправить его на курсы психотерапии… — Тогда и премии ты лишен, — мужчина ехидно улыбнулся, сделав такую гадость, и сразу стало понятно, что он не шутит. — Это всего лишь один раз! Намеренно сжав в руке плечо Кашина, дядька попытался спародировать его фразу, сказанную пару секунд назад в порыве злости. И злобно ухмыльнувшись, наконец, отпустил Даню и последовал по своим делам, которых, наверное, и не существует. Он только и ждет момента, чтобы кому-нибудь напакостить и испортить настроение, а тут вон целый двухметровый парень с огненными волосами и ментоловыми глубокими глазами, которые, кажется, потемнели от злости. И отойдет он еще не скоро…

***

Лиза делает один шажок вперед и уже оказывается на эскалаторе, в толпе шумных подростков. Что они вообще забыли в такое ранее время в торговом центре? Неред закусила губу — ее можно было сравнить с этими же подростками: низкий рост; детские черты лица, несмотря на свой возраст; яркая одежда, никак не подходящая друг к другу, но девушке на это почему-то плевать. Она скорее спешит отделиться от шумной толпы, лишь бы ее не посчитали одной из них, и перебирает тонкими ногами в сторону закусочных. В голову даже не приходит мысль о том, что сейчас нужно будет определиться с выбором еды и сделать заказ. Лизу сейчас это не волнует, она медленно бредет по залу, пока вовсе не останавливается возле вывески. В меню какое-то обновление? Она обязана это попробовать! Азарт просыпается в груди и щекочет нервы, пока Лиза воодушевляется простым фактом приема новой пищи. Ее изумрудные глазки загораются, как два огонька, и она, точно ребенок с ухмылкой до ушей от новой игрушки или хрустальная кукла с высеченной навеки улыбкой, подходит на ватных ногах к кассе. Сверху на нее смотрит очень симпатичный, но недовольный человек в специальной форме, и, честно, если бы не дресс-код, Неред бы даже не поняла, что это действительно их сотрудник, а не левый парень с красным от гнева лицом. Стесняясь потревожить его и сделать заказ, русая долго стоит и покачивается из стороны в сторону, лишь бы растянуть время и сделать вид, что она заинтересована изучением меню. Но когда кажется, что прошло уже слишком много времени, Лиза решается заговорить. Боится так, словно он укусит. — Здравствуйте! Можно, пожалуйста, самую маленькую колу со льдом? — тонкий голосок врезается в слух. Парень пытается выдавить из себя хоть что-то, что могло отдаленно напоминать улыбку. Но не потому, что так положено по правилам, а потому, что ему захотелось улыбнуться именно этой девчушке. Возможно, она испугалась так сильно, увидев в нем какого-то зверя. — Что-то еще? — он делает вид, что отрешенно изучает ее силуэт, но, на деле, внимательно проходится взглядом с ног до головы и старается запомнить каждую деталь. Она кажется ему такой милой. Девушка щурится, сжимая в ладони пальцы другой руки и медленно их оттягивая до характерного хруста. Пухлые губы дрожат, слегка видны брекеты, кепка на голове чуть сползла набок, а волосы растрепались от ветра на улице, ведь Лиза до сих пор не потрудилась их причесать. — А «шримп ролл» у вас появился — он как? Вкусный? — глазки, полные детской наивности, радостно хлопают, и рот чуть растягивается в улыбке. Она находит этого парня очень привлекательным. Но он, явно потерпевший сегодня неудачу, не отвечает ей улыбкой, и Неред лишь приходится наблюдать за тем, как лицо собеседника постепенно приобретает красноватый оттенок. Кашин, переполненный злобой, еле сдерживая себя, медленно наклоняется и томно шепчет девушке в лицо: — Если честно — такая хуйня. И вокруг тишина. Оба пытаются переварить произошедшее только что — Кашин шипит, а Лиза еще сильнее хлопает глазами, а потом и вовсе идиллия в зале прерывается ее звонким заразительным смехом. Он стоит и смотрит на нее, как будто они знакомы уже тысячу лет, и этот смех он знает очень давно. Думает о том, как приятно будет обнять ее на прощание и вдохнуть аромат бледного тела. — Хорошо, я тебя услышала, — она отвлекается от хохота и вытирает пальцем влагу, что скопилась в уголках глаз. Широко улыбается, диктует новый заказ и просит упаковать с собой. Даня побледнел, как смерть. Мало того, что его премии лишили, так еще если об этом инциденте узнают — голову с плеч снесут. Да и некрасиво как-то получилось перед девушкой, которая ему понравилась. Давно пора уже поработать над собой… — Извини, пожалуйста, — Даня морщится, — просто сегодня день какой-то неудачный. Я надеюсь, это останется между нами? — Как скажешь, — поправляет прядь за ухо и смотрит на его бейдж. — Данила. — А ты у нас…? Кто, получается? — Лизка. Приятно, конечно, познакомиться, но я очень голодная, — девушка убирает улыбку с лица и смотрит на табло, где высвечиваются заказы, пока не получает в руку чек и не находит свой номерок на экране. — Спасибо. — Стой! — но она отшатывается в сторону, а потом не делает ни шага с места. — Ты где-то тут обитаешь? Может, прогуляемся после работы? — В кинотеатре, — чешется затылок, но она пытается это игнорировать, не намереваясь портить такой прекрасный момент своим неловким движением за голову. — Я не против. Освобожусь в девять. — Я зайду за тобой, — Данила, наконец, успокаивается и полностью отходит от утренних неудач, его лицо приобретает здоровый оттенок, а губы сами расползаются в улыбке. На таблице высвечивается нужный номерок, и девушка хватает со стола бумажный пакет и стакан с холодным газированным напитком. Украдкой поглядывает на рыжего, который ни разу не отвел от нее взгляда, и снова усмехается. Внутри просыпаются бабочки, которых девушка уже давным-давно похоронила, а вместе с ними — и прекрасное настроение, вытесняющее тревогу из груди. — Тогда с тебя картошка, Кашин! — его имя на бейджике она уже запомнила наизусть, как и веснушчатое лицо, с теплотой заглядывающее в душу. Только пытается сбежать оттуда, как за спиной раздается завистливое: — А с тебя поцелуй! Прыскает от смеха и останавливается на месте. Улыбается так, как еще не улыбалась, кажется, никогда. Тело распирает эмоции, она не в силах с ними совладать. Да и ни к чему это сейчас! Бабочки, за долгое время вдруг ожившие, уже щекочат ребра и легкие, и Лизе приходится бороться с непреодолимым желанием чихнуть. Она вдруг разворачивается на сто восемьдесят градусов и самой уверенной во Вселенной походкой подходит ближе к кассе. Переступает через ступеньку, которая отделяла кухонную зону от ресторанной, и тянется за поцелуем. Даня, явно не ожидавший такой смелости от незнакомой девушки, лишь смотрит на нее широко распахнутыми глазами, а потом поддается вперед. Ее губы такие мягкие и на вкус они как сладкие конфеты, в то время, как его — слегка шершавые и пропитанные дымом сигарет. Она несмело двигает языком, а потом и вовсе прикусывает его губу, от чего обоим просто башню сносит. Даня старается наверстать упущенное за эти секунды, а Лиза улыбается в поцелуй, прижимая к груди пакет с еще горячей едой и ледяным напитком. Когда от эйфории остается совсем чуть-чуть, Неред первая отрывается от его лица и смотрит прямо в глаза напротив, медленно опускаясь с носочков на пятки. Разница в росте дала о себе знать. И пока тот еще не успел ничего произнести, спрыгивает со ступеньки и несется прочь, заливаясь смехом и еле выкрикивая фразу: — С тебя все еще картошка, Кашин!