Балда ты, Хаппста

— И на этом мы заканчиваем! Увидимся в другой раз! Несколько монстров, заглянувших на огонёк, слабо похлопали. Конечно, развлечение и близко не такого уровня, как они привыкли, но толика таланта почившего робота была всё-таки и у него. В глазах благодарной публики вновь зажглись огоньки, но никто так и не решился попросить выступить на бис. Хаппста, наверное, во второй раз подряд и не смог бы. Заряда маловато. Монстры уже разошлись, но у двери всё равно кто-то остался. И Хаппста узнал её. — Давно не виделись. — Ну привет, Андайн, — усмехнулся тот. — Вот мы и снова встретились. Как тебе шоу? — Неплохо, хоть и драйва не хватает. Было б оборудования побольше, наверняка бы вышло ещё круче, чем… — Я знаю, — прервал Хаппста. — Знаю… Андайн не без труда заставила себя поднять голову и посмотреть на него. Но в её глазах не было грусти. Её зрачки то сужались, то расширялись, и Хаппста невольно засмотрелся на её поджатые губы. — Всё в порядке? — вдруг окликнули со спины. Андайн развернулась и помахала им с широкой улыбкой. Издалека не видно, что губы подрагивают, и поэтому монстры, улыбнувшись в ответ, ушли. Когда их шаги затихли, Андайн позволила себе выдохнуть и в упор посмотреть на Хаппсту. И он ответил тем же. — Что… Такое? — наконец спросил он, когда игра в гляделки надоела ему. — Мне нужно кое-что тебе показать. Только я должна кое о чём спросить. Хаппста ухмыльнулся. — Твой брат… Он обратился в слух, даже не поправляя. — Вы так и не смогли поговорить по душам, и сейчас он хрен тебе об этом скажет. Казалось, глаза Хаппсты превратились в точки, а сам он стал почти прозрачным, но Андайн продолжила: — Поэтому я скажу сама. Он не любил шоу так же, как ты. Призрачное тело вернуло себе прежний окрас. Хаппста отвернулся. — И это всё? — глухо сказал он. — Нет. Просто хотела предупредить. Мне нужно кое-что тебе показать. Точнее, кое-кого. — НЕ ТОМИ БОЛЬШЕ! — не сдержался он. — Хватит… — Сейчас пойдём, — кивнула Андайн, будто бы не услышав его крика. — Только… мой тебе совет: лучше быть потише. Ему это не понравится. — Мой кузен… Жив?.. — Сейчас увидишь. Никогда ещё Хаппста не летел так быстро. Но Андайн, как назло, не спешила, и постоянно пыталась преградить ему путь. Ещё и улыбалась, будто шоумен, который вот-вот выйдет на сцену с главным номером. Но это не сцена, чëрт возьми! — Привет, Напста. Хаппстаблук не сдержал вздоха. Он хотел подлететь к шторе, хотел сдëрнуть её вместе с петлями… но Андайн снова преградила ему дорогу, а стать прозрачным и пройти насквозь не получалось, как бы он не старался. — Дай ему время, — шепнула она будто в самую душу. И он замер. За шторами показался свет. Он становился всë ярче и ярче и… — НАПСТА-А-А!.. Даже Андайн больше не могла удержать его. Он не почувствовал её чешуи, не увидел её сияющих глаз. Он видел лишь одно. Сияющего Напстаблука. Он сиял тускло, как пылинка на свету. Никто другой не смог бы его увидеть, но Хаппста смог. И теперь он всем существом прижимался к родному монстру, позволяя течь слезам. Он казался таким маленьким, таким хрупким… Хаппста хотел стать больше, чтобы защитить его от всего, закрыть ото всех… Он чувствовал, что Напста плачет тоже. Но казалось, что он совсем не хотел открываться… — Прости… Прости, пожалуйста… — почти неслышно сказал он, позволив голосу утонуть в слезах. — Что такое, Блуки?.. — Я так виноват… — В чëм, в чëм ты виноват, Блуки? Неужели в том, что проиграл? Ах, не кори себя за это! С этим чудовищем только Ториэль и может совладать!.. Ты, наоборот, поступил как настоящий герой, когда только решился выйти на бой!.. С языка так и не успели соскочить слова. Андайн — чëрт её подери! — положила руку на макушку и шепнула опять: «Помолчи». Будь у Хаппсты кровь, он залился бы краской. «Зачем ты вмешиваешься?!» — кричал его взгляд. Но глаза Андайн оставались поразительно спокойными. Он обернулся, и увидел такой же взгляд кузена. — Не злись, пожалуйста… — пробормотал он. — Это ведь… Она дала шанс исполнить мечту… И спасла меня… — Ага, — встряла Андайн снова, показав большой палец. — С защитой тела у меня возникли проблемы, но система защиты души сработала, как надо. — Вот только… — вздохнул он почти неслышно, — если бы я слился с телом, уже ничего не помогло… Хаппста улыбнулся: его улыбка дрожала. — Это тебя и спасло! Напстаблук вздрогнул, оказавшись в его объятиях вновь. — Я рад… Я так, так рад, что ты жив! Я во все глаза смотрел за шоу, я думал, что, я… С каждым словом из глаз текло всë больше слëз, и в конце неровной речи влага, казалось, заполнила всë пространство. — Я не смог стать таким шоуменом, каким ты хотел… — Это… Это совсем не важно, Блуки. То, что ты жив, и что ты со мной — вот это важно!.. Он заглянул за спину и Хаппста обернулся вслед за ним. Андайн улыбалась во весь рот, но теперь эта улыбка не раздражала. — Балда ты, Хаппстаблук, — сказала она. Но теперь сказать ему было уже нечего. Только ручки кузена сомкнулись где-то сзади, а призрачному телу стало очень, очень тепло. И выпускать его совсем не хотелось. — Пусть хоть у кого-то будет надежда, — послышалось сзади. — Хоть у кого-то… Напстаблук выпустил кузена из объятий и кивнул в её сторону. Хаппста всë понял. Руки Андайн казались гораздо сильнее, чем у кузена, но сейчас они подрагивали. Но Блук тоже оказался рядом, чтобы поддержать их. — Что вы со мной творите-то, шельмы, а?! — вырвалось у Андайн во весь голос. В нëм тоже слышались слëзы. Блуки улыбнулся. Улыбнулся так, как никогда не улыбался на сцене. …наверное, Хаппста и правда балда, разве не так? Но теперь кажется, что это не так уж и важно. Теперь всë будет на своих местах.