Draco Veritas

Ушел твой отец на охоту А лес дремуч и далек Жену он не смог позвать с собой Ребенка он взять не смог. Ушел твой отец на охоту Сквозь глину, песок — не вернуть Не сможет жена пойти за ним, Хотя она знает путь Ушел твой отец на охоту, Проник сквозь зеркальную гладь. И алчность зовет вперед его, А дух не в силах призвать. Ушел твой отец на охоту, На зверя, что нам не связать. С отцовской молитвой ребенок Остался в кроватке дремать. Ушел твой отец на охоту, Удачу свою потеряв И ангел-хранитель свой лик отвернул, Защиту не обещав. Ушел твой отец на охоту Велев передать всем «прости» И очень просил не держать его Но я б и не встал на пути. Леонард Коэн

Стоял декабрь, и в снейповском подземелье было смертельно холодно, однако Снейпа это совершенно не волновало: — Кто мне скажет, что это такое? — поинтересовался он, поднимая вверх прозрачный сосуд с булькающей зеленой жидкостью и критически оглядывая класс. — Лонгботтом?… Невил, безуспешно пытавшийся согреть над котлом посиневшие от холода руки, перепугался, как всегда: — Я не знаю, профессор… — А разве вы не прочли заданное накануне? Десять страниц из учебника Либера — Штоллера. — Да, разумеется, профессор, но моя жаба… Мой Тревор потерялся, и я… — Десять очков с Гриффиндора! — рявкнул Снейп в лучших традициях. А у него совершенно незамерзший вид, — размышлял про себя Драко. — Похоже, перед уроком он глотнул Согревающего зелья… Черные глаза Снейпа буравили класс. — Поттер? — наконец вызвал он. Краем глаза Драко заметил, что Гарри замер и побледнел. Гермиона, сидевшая рядом с ним, напротив, покраснела: каждый раз, когда она знала ответ (а Гарри его не знал), Драко чувствовал, как она разрывается, пытаясь передать знания в направлении Гарри. …Это зелье Imperceptus, — лениво подумал Драко. — Делает тебя невидимым. Гарри выпрямился. — Это зелье Imperceptus, — произнес он. — Делает невидимым принявшего его. Снейп потускнел от разочарования. — И каковы же его ингредиенты? …Полынь, — перечислял Драко, — толченая кость дракона, сушеная кровь кобры, пижма, перечная мята… — Полынь, толченая кость дракона, сушеная кровь кобры, пижма, перечная мята… — послушно повторял Гарри. …и пара моих трусов с рисунком из снитчей, — добавил Драко. — …И пара… — начал было Гарри, остолбенело осекся, покраснел, побелел и зашелся в приступе кашля. Гермиона встревоженно взглянула на него. Драко с невинным видом крутил в пальцах перо. — Да, Поттер? — брови Снейпа подползли прямо к его волосам. — Пара чего? — Жуков? — слабо вякнул Гарри, наконец-то прокашлявшись. — Нет, Поттер, — раздраженно заявил Снейп. — Шестым ингредиентом является не пара жуков. И тем не менее, названо пять из шести — вы не опозорились… Я не буду снимать очки с Гриффиндора, — и он со слабым звуком опустил сосуд на стол перед собой. — Ну, есть желающие подойти ко мне и испытать зелье, став невидимыми? Драко усмехнулся и покосился на Гарри. …Никогда, — даже телепатический голос Гарри звучал раздраженно. — Ты мне уже помог, спасибочки. …Да ладно, сказано же — Гриффиндор больше очков не потеряет. …Зато я потеряю десять лет жизни. Отвали, Малфой. Иди и становись невидимым, делай, что хочешь. Смотри только, не окочурься, проведя десять минут без своего драгоценного отражения. Драко пожал плечами, чувствуя, что Гермиона сидит, раздраженно покусывая губу, и переводит взгляд с одного юноши на другого. Рон вызвался опробовать зелье перед классом, с подозрением поглядел на пенящуюся зеленую жидкость, выдохнул, словно в последний раз, и выпил. Внимание Драко привлекло шуршание бумаги. Повернувшись, он увидел, как Гермиона показывает ему записку, сложенную так, чтобы больше никто не мог ее прочитать: «Я же просила тебя не болтать с Гарри во время урока!» Драко виновато пожал плечами, но Гермиона все равно осуждающе смотрела на него, пока Рон вдруг не исчез в пурпурной вспышке. — Уизли лучше всего выглядит именно так, — пропел чей-то шелковистый голос у локтя Драко. Он обернулся — из-под длинных темных ресниц серовато-зелеными глазами на него смотрела Блез Забини. — Прямо с языка сняла, — согласился Драко. Она коснулась пальцами его рукава, и лицо осветилось: — До чего же ты умный… Драко самодовольно улыбнулся и откинулся на спинку стула, не видя, но прекрасно чувствуя тот полный отвращения взгляд, который бросила в их сторону Гермиона. Он уже к этому привык. Что-то хлопнуло, и Рон снова появился. — Не повезло, — негромко констатировал Драко, и Блез с Пенси захихикали, глядя, как Рон, слегка зеленый, пробирается к столу. Гермиона потянула его за рукав на стул и ободряюще похлопала по плечу. — Так, а теперь другое зелье, — объявил Снейп и указал на пузырек с красной жидкостью. — Оно называется Soporus… и что оно делает?… Да, мисс Грейнджер? Гермиона опустила руку: — Оно восстанавливает в памяти ваши сны. Добавить Снейпу было нечего: — Прекрасно, — он кашлянул. — Драко Малфой, попрошу сюда. Мастер Зелий крайне редко вызывал его, предпочитая измываться над гриффиндорцами, а не над слизеринцами. Драко медленно поднялся, вышел и встал перед классом, вопросительно поглядывая на Снейпа. Тот раскупорил флакон с красной жидкостью, напоминающей кровь, и протянул его Драко. Тот с сомнением заглянул внутрь: — Оно поможет мне вспомнить сны? — Только самые последние, — уточнил Снейп с непроницаемым лицом. — Давайте же. Напоследок еще раз с сомнением покосившись на флакон, Драко выпил зелье. Ничего не произошло. Он взглянул на класс: десятки пар глаз выжидающе смотрели на него в ответ. Гермиона с любопытством склонила на бок голову, Рон прищурился с затаенной надеждой, что Драко сейчас разнесет в мелкие клочки, Гарри приподнял бровь, Блез и Пенси замерли от предвкушения, Невилл, казалось, утонул в мрачных размышлениях о судьбе своей жабы… Драко было собрался сообщить профессору Зельеделия, что ничего не получилось, когда вдруг увидел, что дальняя стена класса словно закружилась и волной понеслась на него. Темнота охватила его со всех сторон, он в нее рухнул и утонул. * * * Сон омывал лихорадочным жаром, ослеплял, тащил вперед: вокруг выросли каменные стены, мраморный пол заскользил под ногами. Он находился где-то — и нигде. Подняв голову, Драко огляделся: казалось, что он смотрит сквозь закопченное стекло, мир казался дымным, отчужденным, темным, точно свет в нем был придушен какой-то тяжелой тканью. Приглядевшись, он удостоверился, что стоит в комнате какой-то цилиндрической формы, словно бы в башне. Стены прорезали узкие, древние окна, вдоль одной из них бежал длинный дубовый стол, уставленный бутылками и серебряными фиалами, украшенными, судя по всему, драгоценными камнями. Повсюду лежали и другие, отчасти знакомые вещи: костяной ключ, Рука Славы, какой-то неприятный на вид кинжал… Одна из стен была почти полностью закрыта гобеленом: расчерченный на четыре части круг, в каждом из секторов которого были начертаны какие-то неразборчивые символы, а внизу красовался девиз: «Domina Nocturne Illuminate Meo». Весь центр занимал каменный котел совершенно невиданных размеров, толстостенный и такой огромный, что в нем вполне мог бы поместиться человек. Около котла стояли двое. Одного из них Драко сию же секунду узнал: светловолосый мужчина в мантии холодного темно-зеленого цвета прищурил глаза и сжал руки в черных перчатках. Это был его отец, Люциус Малфой. Лицо второго был скрыто капюшоном черной мантии, хотя воображение Драко тут же нарисовало ему два сияющих, словно угли, красных глаза. Правая рука… такая узнаваемая белая кожа и красные ногти… Однажды эта рука уже заставила его корчиться в мучительной агонии. Он шевельнул второй рукой — в ней что-то тускло блеснуло, потом еще раз… и снова - перчатка из материала, напоминавшего чешую. В пальцах он сжимал что-то извивающееся — змею. — Я скучаю по Нагини, — произнес Вольдеморт, — другой такой нет… — Нет… — тихо повторил Люциус Малфой. — Господин, тот вопрос, который я хотел обсудить с вами… мы все еще ничего не решили. — Мальчик? — прошипел Темный Лорд. Лициус закивал: — Мальчик ненадежен, мой Господин. — Ну, смотреть за ним поручалось тебе… — Этим летом земля ушла у нас из-под ног, что было неизбежным, принимая во внимание последние неприятности… — Что ж, самая пора все вернуть на свои места, — решительно произнес Темный Лорд. — Ты уже связался с ним? Сообщил ему, что жив? — Да, мы практически постоянно на связи. Он, конечно, в курсе, хотя некоторые детали я придержал… — Делай то, что считаешь нужным, Люциус. Все под твою ответственность. Резким движением Темный Лорд перехватил змею и сжал пальцы. Когда он бросил ее, она, по-видимому, была мертва. Люциус помрачнел, глядя, как Вольдеморт поднял ее и швырнул в котел. — Ты знаешь, что случится, если ты не добьешься успеха на этом поприще… — Он ребенок, а дети ненадежны, — заметил Люциус. — Всегда имеется некоторый риск… — А я говорил, что не хочу его участия… Повисла холодная тишина. Люциус спал с лица. Наконец Темный Лорд снова заговорил: — Не стоит полагать, будто знаешь, как лучше, Люциус, — тихо произнес он. — Всему, что ты знаешь, научил тебя я. Всему что знаешь ты - но не всему, что знаю я… Люциус облизнул пересохшие губы. — Да, Господин… Конечно… Что-то мелькнуло и голова змеи показалась над краем котла, видимо, она осталась жива. Вольдеморт протянул руку, и змея браслетом обвилась вокруг запястья. — А от Червехвоста есть что-нибудь? — Все еще занят сбором информации, — произнес Люциус так тихо, что Драко едва расслышал его. — Пока еще не вернулся из… Увы: дальнейшие слова канули в темноту, за ними пропало и видение, закрылось, как цветок, утаскивая в кружащуюся тьму и котел, и драгоценные сосуды, и двух мужчин… С бьющимся где-то в горле сердцем Драко выпрямился, распахнул глаза и уперся взглядом в Снейпа, который с тревогой смотрел на него: — Малфой, что с вами было? Комната медленно приобретала отчетливость. Драко ощутил, что стоит, прислонившись к стене, плечи болели, словно он здорово расшибся, глаза жгло. Он оглядел класс — все смотрели на него практически в шоке. Гарри, готовый сорваться с места, привстал, и Гермиона с Роном силились усадить обратно на стул. — Ничего, — ответил Драко. — Со мной все хорошо. — Что-то случилось? — понизил голос Снейп, чтобы его мог услышать только Драко. — Ты что-нибудь видел? Змею, котел, Темного Лорда, замок… Драко покачал головой: — Ничего. Просто голова закружилась… — То есть ничего? — прищурился Снейп. Драко слишком поздно сообразил, что нужно сказать хоть что-нибудь. Скажем, был долькой лимона, плававшей в огромной порции джина с тоником… Придумать что-нибудь, что угодно… — Нет, ничего. — Замечательно, — Драко мог поклясться, что Снейп разочарован. И взволнован. — Возвращайтесь на место, мистер Малфой. * * * — Что, еще одно письмо от Моники? — подходя к столу, поддразнила Гермиона Рона. Тот выжидающе наблюдал за черной совой, садящейся ему на его левое плечо. Звали ее Нефертити, и она была подарком от родителей в день, когда они узнали, что его сделали старостой среди юношей (Свинристель отошел Джинни). Сейчас она поклевывала Рона в ухо, выпустив из лап письмо прямо ему в руки: отпечатанное золотом на белом, оно источало сильный жасминовый аромат. — Что я могу сказать, — Рон развернул свиток и пробежал его глазами. — Просто соскучилась. — Ой, да ты ж ее прямо-таки по рукам и ногам связал, — Джинни с улыбочкой потянулась к тыквенному соку. — Настолько все серьезно? — Увы, нет, — безо всякого раскаяния в голосе ответил Рон. — Продолжаю ждать, когда придет Женщина-Мечта и приберет меня к рукам. — Для начала ей придется выбраться из своей смирительной рубашки, — заметил Гарри и подхватил брошенный Роном в ответ пергамент. — Что? — Я полагаю, причина в моих деньгах, — вслух заметил Рон, безуспешно пытаясь превратить письмо Моники в бумажную метлу. Джинни приподняла бровь: — А что — она не в курсе, что их не так уж и много? Найденный под Норой тайник со средневековыми сокровищами пока не принес никакой пользы семье Уизли: колледж по подготовке Авроров забрал их себе для исследований и изучения; все, что осталось, — подаренный Гарри на день рождения гриффиндорский галлеон да несколько оловянных безделушек. А от назначения мистера Уизли министром Магии не приходилось ждать золотого дождя: несколько министерских чинов сидели в долгах, и министр не был исключением, особенно с учетом того, что у него было семь детей. Хорошо еще, что дела в хохмазине Фреда и Джорджа шли вполне удачно. — Вы это видели? — перебила Гермиона, сосредоточенно склонившаяся над свежепринесённым номером Ежедневного Пророка. — Закончено расследование обстоятельств смерти Люциуса Малфоя, — прочитала она. — Министерство установило, что причиной стал суицид. Взгляд Рона наполнился отвращением: — И им потребовалось полгода, что выяснить, что он наложил на себя руки? Гении… Гарри покачал головой: — Он не сам себя убил. Мне Сириус говорил… — Да-да, вызвал что-то мерзкое, — сказал Рон. — И оно его сожрало. Может, он и не ставил это целью — кто знает? Что до меня, то я сочувствую этой вызванной дряни: заполучить на ланч Люциуса Малфоя… от этого кто угодно бы взбесился и разнес все вдребезги… — Рон, возьми себя в руки, — напомнила Гермиона. Рон на мгновение потерял дар речи: — Это ты про Люциуса Малфоя? — Ну, просто представь, что может чувствовать Драко… — Ла-а-адно, — протянул Рон, — он ведь выглядит таким огорченным… Вопреки своим принципам Джинни взглянула на Слизеринский стол. Как всегда, там все вращалось вокруг Драко. Рядом уже не торчали Крэбб с Гойлом (они вылетели из школы после того, как на С.О.В. набрали только по баллу), теперь его повсюду сопровождали Декс Флинт, слизеринский вратарь, и Малькольм Беддок, худой темноволосый парень, ставшим загонщиком вместо Гойла. Позади, обняв Драко за плечи и положив голову ему на плечо, пристроилась Блез Забини. На ленте, повязанной на ее шее, красовался амулетик в виде серебряной змейки — подарок Драко, блестящие огненно-рыжие волосы стекали ему на плечи… Джинни сразу припомнила слова Драко, сказанные на дне рождения у Гарри: «Не могу перед ними устоять…» Джинни смутно расслышала оправдания Гермионы: — Ну хорошо, может, он просто скрывает, что огорчен… Рон отвернулся и подергал Джинни за рукав: — Не смотри туда. Это тебя расстроит. — Я вовсе не расстроена, — она с трудом отцепила взгляд от Драко и, уставясь на зажатую в руке вилку, начала возить ей в тарелке, едва что-либо различая перед собой. — Всё прекрасно. — Может, это из-за урока по Зельям? — предположила Гермиона. — Нет, — Гарри отложил свою вилку. — Я так не думаю. При упоминании о Зельеделии Джинни машинально подняла глаза на преподавательский стол, однако Снейпа там не было. Равно как и Дамблдора. Вместо них она увидела своего брата Чарли, увлеченно размахивавшего вилкой в пылу беседы с профессором Люпиным — он был так забавен, что Джинни заулыбалась. Она была потрясена, когда он согласился принять должность преподавателя по уходу за магическими существами. Словно ощутив ее взгляд, Чарли повернулся и махнул ей рукой. — Ты что — ешь из моей тарелки? — раздался голос слева от нее. Это был Невилл. Опустив глаза, Джинни обнаружила, что тычет свою вилку в его кусок жареной индейки. — Ой, прости, дорогой, — фыркнула она. — Ничего-ничего, ты только скажи, если хочешь, — удрученно пробормотал он. — Ага, ты совсем не расстроена, — шепнул ей на ухо Рон. Джинни смущенно выронила вилку. — У нас сейчас тренировка, да? — с затаенной надеждой, что Драко взглянет на нее через комнату, произнесла она в сторону Гарри. — Ага, — улыбнулся тот. Обрадовавшись, что нашелся повод уйти, Джинни встала и взяла свою метлу: — Увидимся внизу, — и убежала. * * * Гарри, Рон и Гермиона направлялись к столпившимся на лужайке у квиддичного поля остальным членам команды. Дин Томас и его младшая сестра Элизабет, ставшие в этом году Загонщиками, стояли рядом с Джинни, чуть в стороне топтались братья Криви. Гермиона подозревала, что в назначении их Отбивалами была определенная доля суеверия: считалось, что братья — отбивалы в команде приносят удачу. Увидев Гарри, все приветственно подняли метлы. Гермиона, зажав экземпляр «Квиддич Сквозь Века» под мышкой, — на случай, если Гарри понадобится какой-нибудь вспомогательный материал, — отправилась к стендам. Он никогда ими не пользовался. Конечно, он волновался, всё-таки стал капитаном команды, однако, оказываясь в воздухе, превращался в великолепного стратега. Гермионе казалось, что в голове у него подробная карта квиддичного поля, к которой он обращался по мере необходимости. — Тэк-с, отлично, — произнес Гарри, сверяясь со своими заметками, — думаю, сначала отработаем совместные действия и постараемся снизить количество лишних перемещений. Симус, тебе надо быть побыстрее на поворотах, Элизабет, мне пришла в голову идея… — И ведь в самом деле — мне тоже пришла в голову идея, — перебил его чуть протяжный голос. - Во-первых, почему бы всей вашей честной компании не отвалить отсюда подальше? Разумеется, это был Драко, вокруг него переминались остальные игроки слизеринской команды: нападающие Блез Забини, Грэхэм Причард и Малькольм Бэддок по бокам, из-за спины угрожающе хмурились Отбивалы Тэсс Хэмонд и Миллисент Булстроуд — самые здоровенные школьные уродины. В тылу топтался Декс Флинт — остроморденький симпатичный пятикурсник, играющий на позиции вратаря. Драко лениво вытянул пергамент из рук Гарри, равнодушно взглянул на него и разжал пальцы — тот опустился в снег. — Мы забронировали себе поле для тренировки на это время, — голос Драко разливался сиропом по битому стеклу. — Я, конечно, понимаю, что от гриффиндорцев много ждать не приходится, однако мне казалось, что разобраться со временем вы всё-таки сумеете… Гарри бесстрастно смотрел на Драко: — Мы записались на эту тренировку неделю назад, — отрезал он. — Ступай и проверь. — Да я уже видел, — Драко лениво крутил свою метлу. Будь у него усы, он бы, наверное, и их сейчас крутил, — подумала Гермиона. — Чарли дал мне журнал. Глянь, мадам Хуч никогда не доверяла мне собственноручно записываться в ней, но твой друг Уизли здесь еще не так долго, так что он не в курсе. Даже не заметил, что я вписал себя прямо над тобой. Знаешь, Поттер, у тебя совершенно девчачья роспись, стоит над ней поработать. — Ты — нечестная скотина! — у Элизабет даже косички дрожали от ярости. — Я — слизеринец, — Драко послал ей улыбку, способную расплавить сталь, но на Элизабет она не произвела должного эффекта. — У нас это в крови. — Второй раз этот номер не прокатит, — прищурился Гарри. — Больше Чарли тебе не поверит. — А мне только раз и нужен, — тряхнул головой Драко. — Поттер, иногда ты меня просто поражаешь: где ты был, когда раздавали мозги? — Понятия не имею, — ядовито парировал Гарри. — Подозреваю, стоял в очереди за капелькой совести. — Да, по-видимому, очередь была длинновата, — заметил Драко. — Подозреваю, ты стоял последним и за приличным видом, и за чувством стиля, и за остроумием. Рон дернулся вперед, Гарри ухватил его за шиворот и дернул обратно. — А ты видимо слишком долго просидел взаперти в тех темницах, — Рон затрепыхался, пытаясь сбросить с плеча руку Гарри. — От недостатка естественного освещения у тебя мозги стухли. — Ах, да, ты-то ведь у нас живешь в башне… — Драко пустил в ход тяжелую артиллерию своего сарказма. — Такой высокой, большой, остроконечной башне — самом подходящем месте для мальчиков с… этой, как ее… задержкой развития. Реабилитируемся, да? И тут Гарри ему врезал. Драко театрально зашатался и рухнул на руки своим сотоварищам. Потом резко выпрямился и двинулся на Гарри, засучивая рукава… Гермиона раздраженно захлопнула книгу и устало вздохнула. - Ой, ну ради Бога, ну не надо опять!… * * * Дверь в кабинет Дамблдора была закрыта. Чарли вздохнул. Он специально ушел пораньше с ланча, чтобы перехватить Директора, однако лишь напрасно потерял время. Чарли пытался поделиться с директором своим предложением все-таки разрешить ограниченной группе студентов заняться изучением драконов. Разумеется, с родительского разрешения и все такое… В конце-то концов, — раздраженно подумал Чарли, — какой же был смысл приглашать в учителя человека, специализирующегося на драконах, и при этом не давать вести его предмет? — Драконы отличаются злобным нравом, — заметил Снейп на последнем педсовете, — кроме того, весьма капризны. И любят сжигать все, что видят. — Но ведь они так величественны… — примирительно заметил Чарли. — Не вижу ничего величественного в корчащихся в огне студентах, — холодно подчеркнула профессор Макгонагал. — Тут все зависит от студента, — уронила преподаватель астрономии профессор Синистра. Чарли, признаться, думал, что профессор Синистра ему симпатизирует: она ходила следом за ним по коридорам, восхищаясь его драконоборческими штанами. Люпин в этих дебатах тоже был на его стороне, но помогало это несильно. Однако в конце концов Макгонагал сдалась и разрешила обсудить этот вопрос с директором. Ха, легче сказать, чем сделать — за исключением трапез, когда Дамблдор наотрез отказывался обсуждать что-то, связанное с работой, установить его местонахождение было совершенно невозможно. Чарли собрался было развернуться и уйти, как вдруг из ведущего к кабинету Дамблдора коридора раздались голоса, в одном из которых он немедленно опознал неприятный голос Снейпа. — Точно вам говорю — подобной реакции не видел ни разу! Признаки очень тревожные… — Но он вернулся обратно? И мог логично рассуждать, отвечать? — Да, он был вполне адекватен. Сказал, что у него кружится голова и он ничего не видел. Возможно, так оно и есть. — Возможно. Но не забывайте — мы говорим о Драко Малфое. Если даже чего и видел, он не из тех, кто заявит об этом перед всем классом. Чарли отступил в тень. Те семь лет, которые он крался по хогвартским коридорам, победили пять недолгих месяцев его профессорства. Он застыл, где стоял, и навострил уши. — Пожалуй, вызову его к себе, — произнес Дамблдор. — Ему это не понравится. — Согласен. Однако ситуация ухудшается. Риск предательства… — Мы не знаем наверняка, существует ли этот риск! — Он существует, Северус. Вы и все остальные… — А может, вместо него стоит вызвать Поттера? — Довольно, — голос директора звучал устало. — Разговор с Гарри лишь увеличит вероятность беспрецедентной трагедии… возможно, вдобавок еще и бессмысленной. И я… Они со Снейпом вывернули из-за угла и встретились взглядом с Чарли. Дамблдор осекся, его глаза вспыхнули, и он улыбнулся: — Привет, Чарли! — Эммм… добрый день, Уизли, — Снейп бросил на Чарли неприязненный взгляд, отчего у Чарли появилось ощущение, будто он знает, что их подслушивали. Дамблдор засиял: — Могу тебе чем-нибудь помочь?… Чарли опустил глаза на зажатый в руке пергамент — его заявление об уроках с драконами. Неожиданно все показалось ему таким далеким… Он протянул пергамент директору, бессвязно бормоча «драконы…», «разрешение…», «вряд ли они кого-нибудь съедят…» и ушел, оборачиваясь на каждом шагу. Риск. Предательство. Трагедия. Да что ж такое происходит?… * * * — Господи, какая глупость, какая же это глупость, — осуждающе заявила Гермиона. Сырой губкой она промакивала только что переставший кровоточить свежеподбитый левый глаз Гарри. — Неужели нельзя обойтись без демонстрации обоюдной ненависти? — Нельзя, — в унисон ответили Драко с Гарри. И в унисон же усмехнулись, правда, Драко чуть сморщившись от боли: на скуле у него красовался сине-черный кровоподтек. — Думаю, что вы очень скоро дойдете до того рубежа, за которым мадам Помфри не только откажется лечить ваши боевые раны, но и мне запретит это делать! — в отчаянии всплеснула руками Гермиона. — Можно хотя бы не лупить друг друга с такой силой? Гарри с трудом мог сдержать веселье: — Ага, Малфой, следи за руками, ясно?. — Я?! А что сразу я? Сам же пнул меня в голень! — Да я просто поскользнулся и случайно зацепил! — Ага, и так два раза подряд! В дверь кто-то постучал, она распахнулась, и в появившуюся щель протиснулась голова Рона. Он посмотрел направо-налево и проскользнул в чулан с метлами, используемый в качестве походного лазарета, чтобы никто не увидел, как Гермиона лечит Драко и Гарри. — Успешно, — сообщил он. — Драка была убедительна, все успокоились. Идея с совпавшими тренировками - огонь, отлично сработано. — Рон мотнул головой в сторону Гарри. — Возвращайся на поле, тебя все ждут. — Угу, — пробурчал Гарри, осторожно прикасаясь к разбитому глазу. — А ты не хотел бы побыть капитаном — хотя бы разок? — Нет, — твердо отказался Рон. — Не хочу, чтобы они решили, будто Малфой вывел тебя из строя. Кроме того, слизеринцы все еще там околачиваются, похоже, непрочь еще подраться… — А то ж, — довольно заметил Драко. — Эта Блез Забини — сущий кошмар, — добавил Рон. Все повернулись к Драко, который демонстративно поднял глаза к потолку с самым безразличным выражением. — Ясное дело, она ведь моя подружка. — Благодарю за напоминание, — произнес Гарри. — А то я мог бы пропустить тот миг, когда она набросится бы на меня с воплем «Ненавижу! Ты стукнул моего парня!» — Ага, — буркнул Драко. Все смотрели на него. Он смотрел в потолок. Никто не мог понять, когда он закрутил с Блез, серьезно ли это, нравится ли она ему на самом деле. А разговаривать с Драко о чем-то, о чем он говорить не хотел, было столь же продуктивно в плане получения информации, как беседовать со стенкой. — Отлично, — наконец сказал Гарри и поднялся на ноги. — Так, мне пора, — он кивнул Драко. — В следующий раз ты выиграешь. Надо соблюдать паритет. — Отлично, — Драко коснулся пальцами виска, насмешливо отсалютовав, и Гарри направился к двери. — Подожди минутку, — задержала его Гермиона. — Ты уверен, что ничего не забыл? — и она подставила ему лицо для поцелуя. — Точно, — Гарри потянулся ей за спину, где стоял его Всполох. — Спасибо, — он вышел, следом Рон. Гермиона, не в силах поверить в случившееся, хлопала глазами: — Я… — начала она, потом осеклась, нахмурилась и швырнула в стенку губку, которой она только что промывала раны. — Ну, дорогой, погоди… Драко нагнулся за губкой и сочувственно посмотрел на Гермиону — как мог сочувственно, во всяком случае, на ухмылку это не было похоже: — И так всегда? — Все время, — на лице Гермионы появилось самое разнесчастное выражение. — Уже сил нет терпеть, не помню, когда последний раз он провожал меня в класс или… — ее голос оборвался. — А когда я пытаюсь об этом поговорить, он говорит, что мне все померещилось, что он очень занят… Я знаю, что занят: капитан команды… выбрал аврорскую специализацию… отказался из-за этого стать старостой среди юношей, но… — Но тебе это не примерещилось, — закончил за нее Драко. — Я так не думаю. — Так оно и есть, — тихо ответил он. Она взглянула на него и прикусила губу. Она понимала, что он имеет в виду. Он никогда не врал. — В чем же дело? — спросила она. — Или, может, в ком? — Не знаю… — ответил Драко. — Не уверен. — В чем? — её голос дрогнул. — Не мог бы спросить его?.. Для меня? Драко взглянул на свои руки, потом снова посмотрел на нее, и по его лицу она прочитала ответ. Они понимали друг друга без слов — та связь, что появилась между ними после возрождения Слизерина, осталась, хотя сейчас было трудно определить, что конкретно это было… Она понимала, что он сейчас чувствует, — он хотел помочь, мечтал, чтобы она не была столь несчастна, боялся, что ответ принесет ей бол, знал, что, как бы она этого ни хотела, он не мог выуживать информацию из ни о чем не подозревающего Гарри, чтобы кому-либо ее передать… Да он скорее без метлы полетит. Да, быть Драко куда сложнее, чем он это показывал… — Прости, — качнула она головой. — Зря я спросила. — Он любит тебя, — отстранённо глядя в сторону, ответил Драко. Темная зелень квиддичной мантии делала лицо чуть желтоватым, хотя на самом деле кожа его была снежно-белой, на ней зеркалами серебрились глаза, опушенные черными ресницами… Он был похож на сделанного из слоновой кости и серебра ангела, хотя… пожалуй, все-таки из разряда падших… впрочем, сейчас она уже ни в чем не была уверена. Она вспомнила, как в Имении он потянулся к ее шее, как застегивал ожерелье. …Я так долго ждал, чтобы ты сказала мне… будь все иначе… Она покачала головой, прогоняя эти мысли. Нет-нет, все потому, что я сейчас такая несчастная… потому что Гарри холоден, как Дурмштрангский ледник… — Откуда ты знаешь? — спросила она. — Думаю, я бы узнал, если он перестал, — просто ответил Драко. — Он всегда любил тебя… случись это, он бы стал другим, целиком… — потянувшись, он кончиками пальцев коснулся ее щеки. — Ты же лучше других знаешь, через что ему пришлось пройти… Просто попытайся поговорить с ним… — он вздохнул и убрал руку. — Забудь. Это против моих правил давать любовные рекомендации. Спроси кого-нибудь, более преуспевшего на романтическом поприще. — Но у тебя же есть девушка… — И верно, — Драко откинулся назад, губы тронула то ли улыбка, то ли гримаса. — И правда есть. * * * Солнечный свет уходящего дня лился в комнату через маленькое окошко прямо на кровать, где в его теплом золотистом квадрате устроилась Джинни, наблюдая, как Гермиона перекладывает свои книги. В этом году Гермиона стала старостой среди девушек, и ей была положена отдельная комната, однако Гермиона не была бы собой, если бы занялась ее убранством и украшением: все убранство составляли кровать с пестрым цветочным покрывалом, три битком забитые книжные полки, письменный стол, туалетный столик с зеркалом, за раму которого были заткнуты фотографии Гарри, Рона и других друзей. Еще одна фотография на прикроватной тумбочке — Гарри и Гермиона вместе. И ни одной фотографии Драко. Хотя, — Джинни безжалостно отмела зародившуюся было надежду, — может, он просто не фотографируется… — Ну, я думаю, — подперла Джинни подбородок рукой, — коль скоро все вокруг так плохо, самое время заняться Успокоительными примерками. Гермиона, перекладывая книги на комоде, не без тревоги покосилась в ее сторону: — Успокоительными примерками? — вздрогнула она. — Ага, — с серьезным видом кивнула Джинни. — Юбочка покороче. Облегающий топик. Ну, и все такое… Гермиона посмотрела на нее еще более встревоженно: — Думаешь, проблема в том, что я ему не нравлюсь?… — Да нет же, — запротестовала Джинни. — Конечно, нет! — она поднялась и встала рядом с подругой. — Просто мне показалось, что он все время навзводе и занят своими проблемами, так что его внимание сейчас привлечь куда труднее. Да и ты тоже занята — ты теперь староста, и у тебя бог знает сколько уроков… Ты вспомни, когда вы с Гарри делали вместе что-нибудь просто так, для развлечения? Гермиона прикрыла глаза — ее веки были чуть голубоватые, это насторожило Джинни: кажется, Гермиона здорово переживает по этому поводу. Вот и круги под глазами появились… да, она устала… — В октябре, — с ноткой сомнения в голосе произнесла Гермиона. — Мы вместе ходили в музей в Стоунхендже. — И все?… — тихо сказала Джинни. Гермиона кивнула с самым несчастным видом. Сейчас, когда на ней не было мантии, она была одета как обычно: светло — голубой кашемировый свитерок, плиссированная серо-синяя юбка. Волосы, забранные в хвостик. Несмотря на этот вполне современный вид, она напомнила Джинни изображение Ровены Равенкло в книге "История Основателей". Такая же, как и у нее, светящаяся изнутри красота Гермионы не имела ничего общего с формой лица или правильностью черт: нет, ее красота светилась в ее делах. То, что Гарри увидел и полюбил ее за это, говорит само за себя. Его это неплохо характеризует, — подумала Джинни. — Да и Драко тоже влюблен в Гермиону… Так, хватит думать о Драко. — Ты и вправду считаешь… — Гермиона опустила взгляд на свои школьные туфельки со шнурками, серую юбку… — Я должна переодеться? Джинни кивнула: — Ну, он же мужчина…. — Мужчина? — А разве ты не заметила: брюки, низкий голос и все такое… Гермиона слабо улыбнулась: — Ну, он же просто… просто Гарри… — Да-да-да, — кивнула Джинни, — просто герой всея волшебного мира, просто твой лучший друг и тра-та-та, но он ведь еще просто парень, и я думаю, ему понравится, если ты наденешь это, — она выдвинула ящик комода и что-то кинула Гермионе. У Гермионы подогнулись колени и она опустилась на кровать: — Джинни, ни за что! — Это ему понравится куда больше! — Но это же ночная рубашка! — Ой… Я думала, платье… — Джинни, ну помоги же! — Ладно-ладно… Наконец Джинни откопала в чемодане черный свитер с глубоким вырезом и узкую черную юбку, на которую аккуратно наложила Укорачивающее Заклятье (несколько раз). — Чувствую себя по-дурацки, — заметила Гермиона, критически рассматривая свое отражение. — Это не я. — Ты совершенно восхитительна, — Джинни вскочила и кинулась Гермионе на шею. За окном сыпались хлопья снега. — Все будет отлично. Гарри любит тебя. — Я знаю, — тихо ответила Гермиона. — Но в последнее время он словно удаляется куда-то, куда я не могу за ним пойти… Он временами совершенно отстраненный… Джинни промолчала, понимая, что та имеет в виду: иногда Гарри был просто Гарри, а временами в нем появлялось что-то пугающее, мощное и чужое… Она вспомнила свое пробуждение в Тайной Комнате: над ней, весь в грязи и крови, стоял Гарри, сжимая в руке изукрашенный рубинами серебристый меч… а ведь тогда ему было только двенадцать… Ну, естественно — Гарри же герой, а герои — они совершенно другие… — Джинни, — тихо позвала Гермиона. Она стояла, прислонившись к стене у окна и смотрела вдаль. Серый зимний свет прикоснулся к ее волосам. — Ты любила Драко? Джинни отшатнулась, не сразу найдя слова для ответа, потом потянулась к своей школьной сумке, прислоненной к чемодану. — Мне пора. Я собиралась встретиться в библиотеке с Элизабет… Гермиона повернулась. За окном все так же тихо падал снег, замирая пушистой искрящейся дымкой на стекле. — Джинни… — Удачи, — Джинни забросила сумку себе на плечо. — Все будет отлично, вот увидишь. Гермиона кивнула. Они помолчали. — Чувствую себя такой виноватой, — тихо пробормотала она — так тихо, что Джинни едва ее расслышала и уставилась в совершеннейшем недоумении. - Господи, о чем это ты? — Неважно, — устало ответила Гермиона. * * * В слизеринской гостиной было пусто, все обедали, кроме Драко — ему не хотелось есть, так что он остался, хотя, признаться, гостиная не являлась самым любимым его местом. В этой холодной комнате с низким потолком всегда было зябко, даже сейчас, когда в затейливом мраморном камине дрожало пламя. Низкие зеленые лампы окрашивали все и всех в болезненно-зеленый цвет. Драко опустился в глубокое бархатное кресло, подъехал к огню и погрузился в размышления. Видение, посетившее его на уроке Зельеделия, не давало ему покоя - он твердо знал, что оно не было простым , об этом свидетельствовала боль в руке… да и Гарри столько раз говорил ему о пророческих снах, пробуждаясь после которых он чувствовал боль в шраме… И потом, он и сам видел в сновидениях отрывки из жизни Слизерина… Определенно — просто сны — это совсем другое, тут же было что-то еще: слишком реальным, слишком настоящим все выглядело… Драко попробовал прикинуть, где могли бы находиться его отец и Темный Лорд, однако эта зала… Она могла находиться где угодно. И голос отца — такой знакомый… Та же чуть протяжная речь, которую унаследовал сам Драко… Мальчик не надежен, Господин… Драко запрокинул голову и посмотрел в потолок — чередующиеся полосы мрамора и малахита. Как там сказал отец на втором курсе?… "Склони голову и позволь Наследнику Слизерина делать свое дело. Школе необходимо очиститься от грязнокровок". Уж ему-то наверняка было известно, что это я — Наследник Слизерина, и слова были нужны только для того чтобы скрыть происходящее… Драко потянулся и вернул взгляд к лежащей на коленях книгн по Трансфигурации. Превращение предметов друг в друга. Aqua ad pulvis transmuta. Saxum ad viscerum… — превратить воду в пыль, камень в плоть… У него не было сил сконцентрироваться на задании, буквы приплясывали перед глазами. В коридоре послышался шум многочисленных шагов — студенты возвращались с обеда, Вздрогнув, он вспомнил, что Блэз и Пенси собирались позаниматься в библиотеке. Ему туда не хотелось. Не сейчас. — Эй, Малфой! — темноволосый загонщик Малькольм Бэддок смутно напоминал ему Гарри в том же возрасте. Если, конечно, Гарри был хитрым, как хорек и подлым, как змея. — Тебе письмо. Он кинул Драко на колени скрепленный пергамент, мгновенно раскрывшийся от прикосновения руки. Драко моментально развернулся, чтобы не дать Малькольму заглянуть в послание. Все как он подозревал: четко и уверенно нарисованная карта, показывающая путь прямо от главного входа в замок к месту встречи, под которым было указано: здесь. Драко со вздохом скомкал пергамент и отправился за плащом. * * * Гермиона взглянула на Гарри. Они «занимались» в гриффиндорской гостиной: Гарри уже битых два часа сидел перед камином с раскрытой на коленях книгой «Поражение Гриндевальда». Он не читал. За все это время он не перевернул ни одной страницы - сидел, склонив голову, и невидящим взглядом смотрел в огонь из-под шапки взъерошенных волос. В того мига, как он позвал ее вместе позаниматься, они и пары слов толком не сказали, ей показалось, что сегодня он вообще не замечает, как она выглядит. Ох уж мне эта теория Джинни, — мрачно вздохнула она. — Я могла бы нацепить на себя живого барсука — все равно бы не заметил. Она наконец решилась нарушить тишину: — Гарри… Ты еще читаешь? — Нет, — Гарри нетерпеливо откинул со лба волосы. Яркий свет золотом стрельнул на его часах, тех самых, что она подарила ему на день рождения: карманных часах, которые он прицепил на ремешок, чтобы носить их, как отец, на запястье. — Не могу сосредоточиться. Он снова тряхнул волосами. Они отросли почти до воротничка и теперь, стоило наклонить голову, вечно падали вниз. Гермиону осенило: — Знаю, что тебе нужно! — заявила она. Гарри вопросительно приподнял бровь. — Стрижка! Он почти заулыбался: — Стрижка? — Точно! — она встала и подошла к нему, коснулась пальцами его лица, наклонилась. Нежно отвела волосы с его глаз, чувствуя как прядки скользят у нее между пальцами. Куда более жесткие и непослушные, чем у Драко… — А может, это лишь повод, чтобы поиграть с моими волосами, а? — поинтересовался он, теперь уже точно улыбаясь. Она почувствовала, что «попала в фокус» — он внезапно все осознал: и глубину выреза ее свитера, и близость ее ног под короткой юбкой. Он развернулся на стуле: — Гермиона… ты как-то по-другому оделась?… Она улыбнулась: — Может быть… — и подняла палочку. — Ассио ножницы! — ножницы для рукоделия в тот же миг покинули чемодан и оказались у нее в руках. Убрав с колен Гарри книгу и водрузив ее вместе с палочкой на стол, она уточнила напоследок: — Готов? — Пого… — ножницы щелкнули, и он послушно умолк. Гермиона пыталась стричь как можно ровнее, но, честно говоря, делать это она совершенно не умела, так что единственное о чем она мечтала, — не откромсать ему ухо и не выстричь плешь. Гарри был подозрительно тих: то ли замер от удовольствия, то ли оцепенел от скуки. Она-то уж точно не скучала. Все эти прикосновения - одна рука под его подбородком, вторая — в волосах, его бедра меж ее коленей… И этот легкий запах — мыльный запах мальчишки-чистюли… Он поднял глаза — зеленые глаза с темными ресницами, которые она просто обожала. — Сюда… — голос был чуть хрипловат, он взял ее за талию и притянул к себе — она почти уселась на него верхом, его глаза находились на одном уровне с ее грудью… Ух, мамочки… Сработало?… Хм, похоже, сработало… Гарри снова завозился на стуле. — Сиди смирно, — велела она, но голос предательски сорвался. Он отпустил ее талию и поймал запястье. Ножницы выскользнули из руки и упали на ковер. — Гермиона… — он потянул ее к себе. Она поцеловала его — так настойчиво и сильно, что даже стало немного больно — и к ее удивлению, он открыл рот, встречая ее поцелуи, ожидая ее прикосновений. Ее руки спустились ему на плечи, сомкнулись за его шеей. Она опустилась ему на колени, обвив свои ноги вокруг его, прижалась к нему грудью — и почувствовала, как стучит сердце под его тонкой майкой. — Гермиона, — хрипло повторил он ей в ухо, сжимая руками ее спину. Вот его губы коснулись ее щеки… уха… и скользнули к такой нежной и чувствительной шее… Его ногти почти царапали ее — руки скользнули к талии, нырнули под рубашку… добрались до лифчика и прочертили линию вдоль его края… Гермиону затрясло. И от удивления тоже: кто бы мог подумать, что Гарри вдруг окажется таким резвым! Но наконец-то он здесь, по-настоящему здесь — его пальцы оставляли на ее коже раскаленные круги… она была поражена: что же с ним случилось, если в момент все словно перевернулось?… Это был ее Гарри — и десять его пальцев писали на ней десять огненных нот, он хватал ртом ее губы, точно задыхался, а она была чистым кислородом… она откинула его голову назад… и опрокинулась. Вскрикнув, все же успела вывернуться из-под него и вместе со стулом полетела на пол. Они шлепнулись на ковер — смех, вздохи, перепутанные руки-ноги — лишь мгновение спустя Гермиона осознала, что смеялась только она одна, Гарри даже не улыбается. Он вытаращил глаза с выражением такого неподдельного ужаса на лице, в них полыхало такое пламя боли, что смех замер у нее в горле. — Гарри?… — пробормотала она, пытаясь сесть. — Гарри, что не так?… Он затряс головой и отодвинулся. — Что мы делаем? Что ты делаешь?.. — Я? Целую своего парня, — Гарри закрыл лицо руками. — Моего парня, — в ее голосе зазвучал гнев, — который со мной почти не говорит, почти не замечает… — Неправда, — Гарри убрал руки от лица, нащупал на столе очки и надел их, — я просто ужасно занят, вот и все. — А я, значит, не занята! Между прочим, я староста, Гарри, у меня куча факультативов и групповых занятий — и все же всегда есть время для тебя! Вот только ты, похоже, вовсе не стремишься проводить его со мной! — Гермиона, — голос Гарри стал резким и твердым, глаза за стеклами — холодными и отчужденными, а подбородок упрямо выдвинулся вперед. Он никогда так не смотрел и не разговаривал с ней. Да мы, кажется, ссоримся? — оцепенев, подумала она. — Это еще что такое?… Все ссорятся… Но, кажется, тут дело совсем в другом… — Гермиона, оставь… — Это все из-за лета, да? — спросила она дрогнувшим голосом. — Я знаю — мы все прошли через этот ад, это было просто ужасно… — Гермиона, ты не знаешь, — перебил он, и голос его был холоден, как иней на оконном стекле. — Ну так расскажи. Гарри колебался. Он сидел, прислонившись к креслу, отодвинувшись от нее, весь растрепанный и распаленный — поцелуями и гневом. Их глаза на мгновение встретились — старая связь между ними ожила и снова затрепетала… но Гарри отвел глаза, и все исчезло. — Оставь, Гермиона, — попросил он. — Пожалуйста… — Нет, я этого не оставлю. — Не о чем разговаривать, — Гарри поднялся на ноги, провожаемый остолбенелым взглядом Гермионы. — Но Гарри… — Оставь меня в покое! — рявкнул он, и ужас от того, что Гарри заорал — по-настоящему заорал на нее — поверг ее в ступор. Она не проронила ни звука, не шевельнулась, когда он закинул себе на плечо свой красный плащ и выбежал через портрет. * * * Гарри едва соображал, куда он мчится по ступенькам — полутемные коридоры, холл, двери школы — его захлестывала безрассудная, беспричинная ярость, родившаяся из этой неясной, ослепляющей боли. Он ощущал ее физически. На кончиках его пальцев еще жило ощущение нежной кожи Гермионы, на губах еще был вкус ее губ, перед глазами еще стояло выражение ее лица, когда он рванулся к двери… Ну так расскажи… Ни за что. Холод бладжером ударил под дых, стоило сделать шаг на улицу; Гарри поплотнее запахнул мантию — не помогло, мороз обжигал губы, глаза… Вот лестница позади — под ногами заскрипел снег. Куда он шел? Он не имел ни малейшего представления. Замерзший мир вокруг был прекрасен в этой сверкающей серебром черноте, стальное небо искрилось. Вдали зубчатой стеной виднелась опушка Запретного Леса. Гарри захотелось раствориться в этом холоде, в этой темноте, ему хотелось одиночества — чтобы не думать ни о ком, ни с кем не говорить… Прежде этого никогда не случалось, присутствие Рона и Гермионы никогда раньше его не обременяло, он не мог понять, когда произошел этот странный сдвиг — теперь он едва выдерживал общество Рона, игнорируя его вопросы, а рядом с Гермионой испытывал вину, боль и стыд… Он брел по сугробам. Снег шел с обеда и укрыл всю землю, спрятав все пути-дорожки, оставив лишь тени… Наверное, он единственный живой человек, чертивший сейчас свою дорожку по белой коже снежной пустыни… А вот и опушка Запретного леса… Он вспомнил, как на первом курсе — дрожащий от ужаса, с плетущимся позади разозленным Драко Малфоем — был здесь впервые. Ему было одиннадцать. Кажется, это было сто лет назад… Подняв руку, Гарри коснулся ствола ближайшего дерева — и лунный свет зацепился и заиграл на часах, обхвативших его запястье. Гарри замер, глядя на эти бегущие по золотому овалу черные цифры… отец носил эти часы до самой смерти, Сириус снял их уже с покойника… А Гермиона снова заставила их работать — для него… Он знал, чувствовал сердцем эти выгравированные на корпусе слова… Гарри от Гермионы… лучший друг… Гермиона. Ужас и смятение пронзили его стрелой. Что я наделал? Он остановился как вкопанный и развернулся к замку, но ноги запутались в корнях, он споткнулся и рухнул в снег. * * * Карта привела Драко к пустоши на опушке Запретного леса, в центре которой возвышалась каменная стена, сквозь которую, оплетая корнями камни, росли деревья. Драко прислонился к стволу в редкой тени голых ветвей и взглянул на вмерзший в пространство пейзаж: на кобальтовом небе кляксами чернели облака, повсюду искрящийся белый снег, подернутый корочкой наста, синеватое озеро под алмазным покрывалом, а в отдалении поднимался замок — темный, древний, выглядящий, наверное, так же, как и в те времена, когда Салазар Слизерин и Годрик Гриффиндор были детьми… Иногда, когда он смотрел на него, к нему возвращались воспоминания, легкие и невесомые, как сновидения: вот двое молодых мужчин пришли, чтобы построить его здесь… Они юны, они почти дети — мчатся верхом бок о бок сквозь синее летнее море васильков… Одно прикосновение к камню, и в голове Драко эхом отозвался тот давний разговор: — Да слезь же со стены, Салазар, ты что — хочешь себе шею сломать? — Почему бы и нет? — Перестань, сам знаешь, почему. — Настолько меня любишь? — Ну, не настолько чтобы оплатить твои похороны. Да и Ровена будет плакать… Драко открыл глаза: будь жива Ровена, заплакала бы она, узнав, что Слизерин, ее первая любовь, обречен на вечные адские муки?… Ад… каков он?… Геена огненная, как его обычно рисуют?… Или же замороженная равнина из снега и льда — без тепла и света, залитая лишь мрачным светом бесконечного заката?.. Эти размышления прервал странных хруст ломающихся ветвей и свалившаяся невесть откуда (с дерева, если уж быть точным) прямо ему на голову девушка. Драко даже не успел вынуть руки из карманов, чтобы подхватить ее, он попытался увернуться, но без толку: она рухнула сверху прямо на него, и оба кубарем покатились прямо в сугроб, где и остановились. Драко лежал, придавленный ей, она полулежала у него на груди, прижав коленями ему руки, так что он не мог и пошевелиться. Ее серые глаза лучились весельем. — Салютик, Драко! — она села. — Цел? Драко захлопал глазами: ох уж мне этот ее наряд… Сегодня под зеленым бархатным плащом было красное шерстяное платье с глубоким декольте. Плащ, удерживаемый застежкой в форме мака, драгоценности в волосах — изумруды, гранаты… лунный свет делал ее похожей на рождественскую елку… Он вздохнул. — Рисенн. Да. К счастью, я нашел применение своей спине и успел ее подставить. — Это звучит так, словно ты не рад видеть меня. — Удивительно, что вообще говорю. Я и дышать-то не могу. Это было сущей правдой: Рисенн сидела аккурат у него на ребрах, и хотя была легкой, как перышко, Драко не мог перевести дух. Она не смутилась, а надула губки. Она всегда напоминала ему изящный музыкальный инструмент — что-то типа скрипки… Утонченная и вся трепещущая. — Мне тут только подумалось что-то такое умное… — задумчиво произнес Драко. — А ты свалилась мне аккурат на темечко, и все из головы вон. — Все равно скажи… — Ладно, дело прошлое. Проехали. Рисенн наклонила голову, и украшения заискрились в ее волосах: — Сколько же ты всего думаешь… Снег начал забиваться Драко под плащ. Он почувствовал, что его пробирает дрожь. — Мужчины так опасны, — заметил он. Рисенн промолчала, в ее серые глазах снова запрыгали веселые чёртики. — Ну так хочешь получить послание, что я доставила, — поинтересовалась она, — или как? Драко зевнул, и снег посыпался ему в рот — он едва удержался от желания плюнуть. — А у меня есть выбор? — На самом деле нет, — усмехнулась Рисенн. Это была ее любимая часть программы: поиски спрятанного пергамента в ее многочисленных одеяниях. Обычно Драко наигрывался в эти прятки досыта, но сегодня он был слишком раздражен, потому, крепко обхватив ее за талию одной рукой, засунул другую ей под платье и заскользил вдоль бедра, где под резинкой чулка и обнаружил рулончик. Вытащив, он помахал пергаментом перед носом Рисенн: — Есть. — Как ты догадался? — рассерженно спросила она. — Ты женщина, а потому совершенно предсказуема. Рисенн издала совершенно девчачье раздосадованное фырканье и слезла с Драко, воздвигнувшись над ним в таком ракурсе, что, стоило приподнять голову, ему бы открылся совершенно восхитительный вид на ее юбку… ну, и прочие ее окрестности. Он решил показать себя джентльменом и не позволил себе ничего подобного, просто поднялся и отряхнулся от снега. Она стояла и смотрела на него, в этом взгляде не было ничего женственного или девичьего: это был холодный, пронзительный, расчетливый взгляд человека без возраста… Он никак не мог угадать, сколько же ей лет — спрашивать он и не пытался, все равно она бы ни за что не сказала. — Ты ужасен. — Ничего подобного, — Драко пергаментом обмахивал снег с рукавов, — не изображай, будто тебя вообще волнует то, чем я занимаюсь. Рисенн усмехнулась, продемонстрировал острые белые зубы. — Ты прав. Она качнулась вперед, впечатала ему в щеку поцелуй — он вздрогнул: ему показалось, что кожи коснулась раскаленная зола. — С Рождеством, — произнесла она. — Увидимся перед твоим днем рождения! — Не сомневаюсь. С учетом того, что день рождения у меня в июле… — Это ты так думаешь, — и она исчезла. Драко таращился туда, где она только что стояла: сколько раз он ни говорил ей о том, что на землях Хогвартса аппарировать нельзя, ее это совершенно не заботило. Драко мрачно покосился на зажатое в руке письмо и начал его рассматривать. Аккуратно скрученный пергамент, перевязанный черной ленточкой и скрепленной печатью в виде мертвой головы. Это была не личная печать Малфоев - после всего того, что случилось, отец не пользовался ей, теперь она смотрела на Драко с его левой руки… Перстень, надетый поверх тонких кожаных перчаток… Мрачно вздохнув, он собрался с силами и начал распечатывать письмо, но в этот миг хруст наста заставил его вздрогнуть. В полумраке снежной поляны, на снегу, лицом вниз растянулся Гарри Поттер. * * * — Батюшки, Поттер! — зазвучал у Гарри над головой полный задора голос. — Делаешь снежного ангела или же просто очень-очень устал? — Заткнись, Малфой. Гарри перевернулся на спину и уставился на силуэт Драко — черный на фоне сапфирово-синего неба. Снежинки серебрились в его светлых волосах, глаза поблескивали серыми замерзшими озерами. — Я упал. — Заметно, — Драко протянул ему тонкую затянутую в черную перчатку руку. — Давай вставай. — Не хочу, — упрямо ответил Гарри. — Замерзнешь. — И? — И правильно. Замечательная идея, — и Драко хлопнулся в снег рядом с Гарри, который раздраженно повернулся к нему. И почему он не хочет оставить меня в покое - не догадывается, что я хочу пострадать в одиночестве?… — Порвешь свои перчаточки, — произнес Гарри. — У меня дома еще шесть пар, — в тон ответил Драко. — А что с тобой такое? У тебя вид, будто кто-то подстроил тебе свидание со Снейпом. Гарри похоронно рассмеялся. — О, узнаю этот мрачный смех, — заметил Драко. — Никак проблемы с девушками? Драко говорил очень осторожно, и Гарри приподнял голову и взглянул на него, пытаясь что-нибудь понять по выражению его лица. Все это время они старались не поднимать тему Гермионы в разговорах, Драко всегда был вежлив и аккуратен в выражениях, если речь заходила о ней. Гарри понимал, что все это значит — Драко по-прежнему хранит внутри все чувства к Гермионе… Гарри подозревал, что именно это и было причиной, что Драко и Джинни разошлись. Зато Блез, по-видимому, не обращала на это внимания, ну, или же убедила себя, что все это пустяки. — Ага, — Гарри сам удивился, услышав свой голос. — Можно и так сказать. Драко вопросительно приподнял брови. — Мы поругались, — добавил Гарри. Драко по-прежнему молчал. — Гермиона и я, — уточнил Гарри. — Понятно, я и не думал, что ты имеешь в виду свою сову. Гарри мрачно усмехнулся, — по видимому, это навело Драко на какую-то мысль, он поднялся и снова протянул руку Гарри. — Поднимайся. Прогуляемся. На этот раз Гарри руку принял и поднялся. — И куда? — В Хогсмид. — В Хосгмид? — Гарри попытался было вырватся, но Драко потянул его прямо к Запретному лесу. — Зачем? — Нам надо напиться. — Но в «Трёх метлах» только сливочное пиво. А я тебе не домашний эльф!… — Слушай, Поттер, заткнись и доверься мне. * * * Солнце соскользнуло за горы, окружающие Хогсмид, подсвечивая идиллическую деревенскую картинку в розоватым светом. Снег пушился сахарными перинами на крышах домов, украшенных волшебными рождественскими огоньками. Они сверкали изумрудными и гранатовыми капельками сквозь искрящийся снегопадом воздух. Из труб вился дымок, расчерчивая вечернее небо тонкими полосками-перышками. — Потрясающе, — Драко замер на дороге, ведущей к деревне. Золотой знак «Вы входите в Хогсмид» на границе деревеньки был тоже увит танцующими красно-зелеными искорками. — Да, в этом месте не надо бояться, что забудешь про Рождество… — Рождество, — самым мрачным тоном повторил Гарри, словно говоря о недавно постигшем его совершенно жутком несчастье. — А я еще никому не купил подарков… Драко покосился на него: — То есть ты хочешь сказать, что я не получу тот заводной паровозик?… — А тут еще свадьба, — все тем же похоронным тоном продолжал Гарри. — Она сразу после Нового года, а у меня нечего им подарить… Драко захлопал ресницами, на которые налипли снежинки: — Есть что-нибудь от Сириуса? Гарри покачал головой. — Да нет… Думаю, он весь в хлопотах. — Что слышно насчет волынок? Слабая улыбка чуть тронула губи Гарри. — Полагаю, что воз и ныне там. — Это ненадолго, уж я-то свою матушку знаю, — но Гарри уже не слушал его. Он смотрел на деревню — глаза его потемнели, он весь погрузился в себя… Зима окутала его, сделав черные волосы и красную мантию такими драматическими, окрасила щеки здоровым ярким румянцем… Все только опущенные уголки губ делали лицо несчастным, портя всю картину. — Держись, Поттер, — посоветовал Драко. — А то ты выглядишь так, словно у тебя только что сова сдохла. — Гермиона меня ненавидит, — признался Гарри, нервно теребя браслет на руке. Драко давно заметил его, но ни разу не спросил у Гарри, что это за штука - похоже, ему она здорово нравится, — Драко с сентября ни разу не видел, чтобы Гарри ее снимал. — Ненавидит тебя? — тряхнул головой Драко. — Что-то сомневаюсь… — Да кого волнует, в чем ты там сомневаешься, — монотонно огрызнулся Гарри. — Еще одна чудесная позиция, — произнес Драко. — Прекрасно. Конечно, кроме тебя в этом мире никого просто не существует, — он подошел и схватил Гарри за мантию. — Пошли. Он потянул его за собой, и Гарри не стал особенно упираться. С трудом пробираясь по занесенной снегом дороге, они вошли в деревню и двинулись мимо теплых огоньков окон, от которых доносились запахи пряников и корицы. Наконец они очутились в торговой части Хогсмида с магазином Зонко — уже закрытым — в одном конце и «Тремя метлами» — еще открытыми — в другом. Едва они вошли, на них обрушилось тепло, гул голосов, шум. Драко быстро шепнул заклинание, благодаря которому снег исчез с их одежды, не оставляя луж. Будь вдумчив всегда — мой девиз. За стойкой бара им заулыбалась мадам Розмерта. — Привет, Драко, — кивнула она, — Гарри… — Мы на секунду, — со значением произнес Драко. Она выгнула бровь. — Ну, желаю повеселиться. Гарри в замешательстве взглянул на Драко: — Малфой, что все это… — Иди давай, — Драко отпустил шиворот Гарри и потянул его вперед за руку через полупустой зал, где волшебники и волшебницы в тишине выпивали за длинными дубовыми столами, мимо огромной украшенной Рождественской елки и нырнули под лестницу, упершись в стену, совершенно пустую, если не считать картины в золотой раме с изображением юной красотки, отдаленно напоминающей мадам Розмерту. Она кокетливо им подмигнула. — Привет, симпатяги, пришли навестить меня? Драко мотнул головой, слегка улыбнувшись: — Лютик. — Да сколько ж можно, — раздраженно пробормотала девушка на картине, однако портрет отодвинулся, открыв в стене проход. Драко шагнул первым, следом двинулся слегка озадаченный Гарри. Перед ними открылся огромный зал с элегантным убранством — тиковая мебель, темный дуб, сияющая медь. Вдоль одной стены тянулась барная стойка, а позади возвышались заставленные бутылками полки: джин Кровь Дракона, черное вино гигантов, густое зеленое пиво троллей… Сбоку стояла высокая — в рост человека — водочная бутылка, в которой кружились крошечные метлы. На пробке красовалась надпись: Квиддич Абсолют. За стойкой высокая ведьма в серебристом топике лила что-то розовое в протянутый стакан пузатому волшебнику в оранжевой мантии. Когда глаза Гарри привыкли к полумраку, он уяснил две вещи: первое — кроме барменши по залу, заполненному исключительно колдунами, — волшебниц видно не было — мелькали несколько официанток. Второе — девушка за стойкой бара была одета не в серебристый топик. Топика на ней вообще не было: только длинные блестящие волосы и золотистые трусики. — Добро пожаловать в Порочную Ласку, — Драко жестом пригласил Гарри к бару. — Ах… — пробормотал Гарри, делая шаг назад, — я никогда раньше… не видел… — Ну так смотри, — Драко снова ухватил Гарри за мантию и решительно подтолкнул к бару. Обнаружив пару свободных табуретов рядом с толстым волшебником, потягивающим розовый коктейль, Драко пихнул Гарри вниз и перегнулся через столешницу. — Эй! Выпивку сюда. Полуобнаженная официантка развернулась к ним: — Драко! — с явной радостью воскликнула она и, перегнувшись через стойку, чмокнула его в щеку. — Тысячу лет тебя не видела. Гарри издал нечленораздельный булькающий звук: — Так ты здесь часто бываешь? — Веришь — нет, но тут мой отец обычно проводил деловые встречи и заключал сделки, — ответил Драко, принимая как должно посылаемые ему воздушные поцелуи. Его глаза проинспектировали содержание бара. — Так, к делу. Один Май Тай. С зонтиком. Зеленым. И одну… — он покосился на Гарри. — Кровавую Мэри с двойной порцией Драконьей крови. Девушка заулыбалась: — С зонтиком? — А то как же. Красным. Он подмигнула: — Для вас — что угодно. Правилдьно сделали, что пришли до шоу. Драко улыбнулся. Шоу? — подумал Гарри. Он покосился в сторону небольшой сцены в полутемном дальнем углу зала с несколькими шестами и небольшим оркестриком чуть позади. Только мужчины. А кларнетист ужасно похож на Снейпа. Гарри видел достаточно плохих фильмов, чтобы сообразить, зачем нужны эти шесты — он медленно повернулся в сторону Драко, равнодушно шарящего в карманах плаща. — Малфой, — скрипнул он, не в силах поверить в происходящее, — ты что — приволок меня в волшебный стрип-клуб? — Ессесно, — Малфой кинул кассиру пригоршню галлеонов. — Так, этого должно хватить на несколько кругов… Гарри покачал головой: — В аду за это из тебя сделают тост. — Тогда, может, ты скажешь тост? Светловолосая девушка за стойкой (наверное, вейла, — мелькнуло у Гарри) протянула им напитки — дымящийся красный и кружащийся зеленый, уселась перед ними и заулыбалась. — Может, тост за двух симпатичных парней из Хогвартса? Неожиданно для себя самого Гарри вдруг ощутил, что за воротник ему поползли мурашки. Он никогда не мог устоять против чар вейл, даже сейчас. Драко же только ухмылялся. — Анджелика, — пояснил он, — никогда не видела других парней из Хогвартса. Вейла улыбнулась в ответ: — Я просто жду чаевых. Драко протянул галлеон. Она аккуратно пристроила его… о… Гарри, чуть не свалился с табурета. Придя в себя, он ухватил стакан и залпом осушил его — коктейль скользнул вниз легко, как пинта бензина, но, даже закашлявшись и задохнувшись, Гарри почувствовал, что вены зажглись кипучей энергией и слабо махнул в сторону стакана: — Повторите. Пожалуйста. * * * Перед каждым стояло уже по четыре стакана, а обещанное шоу все не начиналось. Не то, чтобы Гарри был сильно в нем заинтересован, — вовсе нет, он сгорбился над четвертым стаканом коктейля Кровь Дракона, уставясь в него, будто там скрывались все секреты вселенной. Драко тихонько ткнул его в плечо: — Не падай духом, Поттер. Ночь только началась, и в наших стаканах зонтики. Гарри поднял на него расфокусированные зеленые глаза. — И чем же тебе так важен зонтик в выпивке? — О, это была занимательная история… Вернее, не столько занимательная, сколько длинная, давай-ка лучше побеседуем о тебе. И как ты дошел до жизни такой, что валялся у Запретного леса физиономией в сугробе? — Я же говорил тебе… я поругался с Гермионой. — И она треснула тебя по голове лопатой, приволокла к Запретному лесу и бросила там? Гарри раздраженно вздохнул: — Нет. Я… некоторым образом… это… убежал. Все стало как-то… напряженно… — вы что — никогда не ругаетесь с Блез? — Вот еще, — фыркнул Драко. — В смысле? — Не желаю о ней говорить. — Но ведь она твоя подружка… Драко не удалось сдержать дрожь: — И не напоминай… Гарри открыл рот: — Тебе она что — не нравится? — Она никому не нравится, — подвел черту Драко. — Почему? — Ха! С чего же мне начать? «Подари мне подарок», «Возьми меня в Хогсмид», «Купи браслетик», «Займемся любовью прямо на полу», «Нет, не так, а вот так», «Не теряй время и снимай штаны»… — Погоди, мне начать-то с чего? — спросил Гарри, тыча красным зонтиком в четвертый (или уже пятый?) по счету коктейль. Драко фыркнул. — Да нет же, я про то, что ей нравится. Хуже ее, наверное, никого во всем Доме нет — если ты, конечно, в силах представить такое прелестное соревнование. — Не повезло тебе, Малфой… — Это все потому, что в слизеринском подземелье плохое освещение. — А что у тебя с Джинни? Вы вместе были такие... крутые… — Мы были… что?… Так, ладно, мой слезливый друг, мы сюда пришли не для того, чтобы обсуждать меня. Предполагалось, что мы будем беседовать о тебе. Гарри с некоторым трудом сел ровно и постарался сфокусировать глаза на Драко — взгляд был пронзительный, резкий, тяжелый и вовсе не пьяный. — Отлично, — произнес он. — Давай обо мне. Драко обвел пальцем холодный ободок его бокала. — Ну так из-за чего вы с Гермионой поругались? — спросил он, стараясь, чтобы голос звучал как можно более нейтрально. — Может, это ты мне скажешь? — поинтересовался Гарри. — А? — захлопал глазами Драко. — Она же с тобой говорила, — холодно сказал Гарри. — Я знаю, она все тебе рассказала. Драко поднял глаза и встретил взгляд Гарри: — А тебя это заботит? — Коль скоро это ей помогает — нет. Драко плюнул на все окольные пути и пошел напролом: — Она сказала, что ты ее игнорируешь. Сказала, что ты с ней едва говоришь. Краска медленно поползла Гарри на лицо вверх от ключиц. — Это неправда. Драко промолчал. — Черт, это — неправда! — скулы Гарри зарделись от ярости. — Прекрасно, — кивнул Драко. — Тогда скажи-ка мне, сколько у нее предметов в этом году? Гарри захлопал глазами и открыл рот от неожиданности: — Что? — Я говорю — сколько у Гермионы в этом году уроков? — Ну… Зелья, — медленно начал перечислять он, — потом еще продвинутый уровень Темных искусств с Люпиным… — А уроки, на которых вы не вместе? Гарри уперся взглядом в барную стойку. — Арифмантика. Медицинская магия. Охрана и Защита… — …которую она бросила, — резким голосом перебил Драко. — Еще в октябре. Сейчас вместо этого она занимается рунами. Гарри отвел глаза и стиснул зубы: — И? — Ты избегаешь и не замечаешь ее. Почему? — Я не… — Да прекрати, Поттер, — раздосадованно закричал Драко. — У тебя что — есть кто-то еще? Гарри шарахнул по стойке кулаком с такой силой, что зазвенели стаканы. Драко заметил краем глаза, что пузатый волшебник справа покосился на них с опаской. Он прекрасно понял, что последний вопрос мог вполне быть истолкован неправильно, если не знать того, что ему предшествовало. Ну, и пожалуйста. — Да нету больше никого! — заорал в ответ Гарри. — И не будет — у меня — никогда! Толстый волшебник ткнул Драко палочкой под ребра: — Полагаю, он от души, — шепнул он Драко на ухо. — Ты бы дал ему еще один шанс. — Ой, да заткнитесь, — не поворачиваясь, ответил Драко. Он смотрел на Гарри — багряный оттенок сходил с его лица, кожа стала бледной, почти белой. — Прости, ты не виноват. — Это уж точно, — согласился Драко. — Только не думай, что мне нравится быть посредником между тобой и Гермионой — мне это НЕ нравится. — Тогда почему? — Потому что я не хочу видеть ее несчастной. Гарри затих, уставясь в длинный ряд бутылок на противоположной стене. Волшебные ликеры внутри кружились и переливались разными цветами — лаванда, бирюза, золото, лимон… — Наверное, я эгоист, — нарушил он наконец молчание, — но все это потому, что я люблю ее и не хочу потерять, даже если я не… я не могу… — он остановился, но Драко ждал, понимая, что сейчас не лучшее время для собственных комментариев и предположений. — Даже если я не могу дать ей что-то прямо сейчас, — закончил Гарри. — Ты оттолкнешь ее и прогонишь прочь. Гарри уставился в пустой стакан. Факел бросил золотистую искру на его черные пряди и затрепетал на шее яркой вспышкой. Эпициклическое Заклятье. — Может, для нее так будет лучше… — Хрен два, — отрезал Драко. — Она тебя любит. — Любит… — без всякой интонации повторил Гарри. — Возможно… — Не будь идиотом — конечно любит! Придвинутый заботливой рукой барменши, перед Гарри возник еще один полный стакан, в содержимое которого он уставился мутными глазами. Драко мысленно попытался прикинуть, какой по уже счету этот стакан — у него было подозрение, что счет пошел на двузначные числа. — Вольдеморт идет за мной… — произнес Гарри. — Ты знаешь. Драко откинулся назад. — Первый раз слышу, — ответил он, хотя воспоминание отозвалось резкой болью, пронзившей шрам на ладони. …Мальчик ненадежен, Господин… — Идёт… Он снова попробует добраться до меня… С чего бы ему останавливаться: Слизерин ушел с его пути, а я куда младше и куда менее опытный… — Поттер, — собственный голос донесся до Драко словно издалека. — Ты не знаешь… — Нет, я знаю. — Ты боишься? — Нет. Я рад. Драко оторопел: — Его возвращению? — Я рад, — в голосе Гарри прорвалась первобытная дикость, он стиснул стакан, — я так рад… Я все время думал об этом, Малфой - о противостоянии, о моем шансе отомстить, освободить моих родителей… Я сплю и вижу, как убиваю его. Я просыпаюсь с разбитыми кулаками — все потому, что во сне я бью ими в стену… Да, я часто злился, но никогда не знал такой вот ненависти — постоянной и яростной, она никогда меня не покидает… Как я могу быть рядом с Гермионой, чувствуя все это? Если она узнает, каков я… что я полон яда и ненависти… Она считает меня выше всего этого, лучше… я бы я хотел, чтобы так оно и было… — он затряс головой, разгоняя мысли, и его волосы взлетели вокруг лица. Гермиона была права. Ему надо подстричься. — …Но нет, все не так… — Драко молча сидел и в упор смотрел на Гарри. — Я не знаю, — дыхание Гарри сбилось, — я все думаю про своих родителей… там… в том месте… Драко с трудом заговорил, слова прорывались сквозь сведенное горло: — Так ты был в Думоотводе, что я тебе дал? — Нет, — мотнул головой Гарри. — Не смог, - от алкоголя его голос охрип и наполнился каким-то диким отчаянием. — Я не смогу этого вынести, не смогу… — он рухнул лицом в руки. Драко похолодел. Это его вина, его ошибка — это же он рассказал Гарри про родителей, про те мертвые земли, именно благодаря ему у Гарри в руках появилось средство, при помощи которого он отточил все эти чувства — ярость, отчаяние — сделал их совершенно невыносимыми… Даря Думоотвод, он считал, что это поможет, — нет, Гарри не смог использовать его. Какой же он был дурак, что затеял все это… Драко протянул руку и потрепал Гарри по плечу. — Поттер… — Гарри не двинулся. — Поттер, прости… - вдруг тот свалился со стула и тряпкой раскинулся на полу. — О, черт, — Драко соскочил со стула, присел рядом и перевернул товарища: совершенно невредимый на вид, Гарри сонно захлопал на Драко полуоткрытыми глазами. — Гарри? Гарри, ты как? — Спасибо, профессор, хорошо, — улыбнувшись, тот снова закрыл глаза. — Придет день, когда я вспомню, почему я позволил тебе так надраться… — Драко вздохнул и присел на пятки, только теперь заметив, что все — весь бар, даже эти весьма скудно одетые официантки — смотрят на них с удивлением и любопытством. — Так, Гарри, ну-ка вставай… Ни-ни, обратно падать не надо… Понимаю, гравитация — штука суровая… Мы сейчас с ней подружимся… Так, теперь пошли — пошли — пошли… * * * — Слушай, он вернется, — Джинни с тревогой посмотрела на Гермиону и успокоительно сжала ее руку. Девушки, кутаясь в зимние плащи, — Джинни в светло-золотистый, Гермиона в темно-синий — сидели за дверями Хогвартса, на верхней площадке огромной каменной лестницы. Несколько снежинок уселись на огненные прядки Джинни. — Я знаю, — сдавленно ответила Гермиона. — Это и делает все таким ужасным. — Ругаться постоянно — куда хуже, уж поверь, — Джинни закатила глаза, — вот мы с Драко… — она осеклась. Несмотря на уныние, Гермиона заинтересовалась: — Вы с Драко — ..? — Нет, ничего, — Джинни изящно повела плечиком. Гермиона незаметно покосилась в ее сторону. Когда студенты спорили, кто же является самой красивой девушкой школы, мнения обычно разделялись между Джинни и Блез Забини. Гермионе казалось, что Джинни куда симпатичнее, только она не тратила на это столько сил, столько Блез — она была хороша своей природной, естественной красотой, со всеми этими веснушками, пухлыми губами, медно-рыжими волосами — без всяких косметических причуд и заклинаний… В сотый раз Гермиона подивилась, что же стало причиной их разрыва с Драко — они была так близки, когда вернулись в сентябре в школу, и вдруг, ни с того ни с сего, перестали разговаривать и, за исключением квиддичных матчей, старались держаться друг от друга по меньшей мере в сотне ярдов. Рон был в восторге. Гермиона, хотя и тщательно это скрывала, — тоже. А Гарри вообще едва что-либо заметил. Гарри. Сердце снова кувыркнулось у Гермионы в груди. Она подняла глаза к темнеющей вдалеке полоске леса… в поисках этой знакомой темную головы и красной мантии… Джинни увидела их первая. — Гляди! — она вскочила на ноги, золотистый плащ взлетел в воздух от ее порыва. Гермиона прищурилась — но у Джинни зрение было лучше, сама же она видела только смутные далекие очертания. Джинни фыркнула. — Возвращаются… О, похоже я знаю, кого сюда несет… — Она развернулась. — Я пошла. Гермиона поймала ее руку. — Не надо. Подожди. Джинни осталась, всем своим видом показывая недовольство. Фигурка приблизилась и приобрела совершенно отчетливые очертания, теперь Гермиона отчетливо видела Драко — его голова была не покрыта, и светлые волосы выделялись на темном фоне горизонта. Но… он был не один — он тащил Гарри, чей плащ волочился по земле кровавым языком. За считаные секунды Гермионы слетела по лестнице вниз, в этом гробовой промерзшей тишине казалось, что она бежала не по насту, а по битому стеклу — и в своем стремлении очутиться рядом с Гарри как можно быстрее едва не снесла Драко с ног. — Что случилось? Что с ним? — Ничего, — глаза Драко были подернуты тенью, лишь веки слегка светились в лунном свете. — Просто перебрал, только и всего. — Ох, — всплеснула руками Гермиона. У нее не было сил взглянуть на Гарри — он спал, и лицо его в этом призрачном холодном свете казалось каким-то ужасно детским и беззащитным… Вместо этого она посмотрела на Драко. — Он что — без сознания? — Ну, я пробовал его растолкать, но он назвал меня профессором, а потом потребовал, чтобы его провели к картофельному королю, чтобы подать петицию об освобождении… словом, все бы ничего, но потом она начал настаивать, чтобы мы захватили дорожный знак… Короче, пришлось его вырубить. И вот — мы здесь. Гермиона покачала головой: — Да уж, с таким другом и сотрясения мозга не нужны… Поверить не могу, что ты позволил ему столько выпить… — Драко округлил глаза. Она вздохнула. — Хотя, с другой стороны, ты ведь нес его всю дорогу… Драко пожал плечами. — Ну не мог же я оставить его на полу в… гм… «Трех метлах»! К тому же, я применил заклинание Legerus, чтобы сделать его полегче. — Теперь-то все? — Джинни, стоявшая за спиной у Гермионы, указала палочкой на бессознательного Гарри. — Finite incantatem. Сверкнула яркая вспышка, и Драко едва устоял, когда его ноша приняла свой нормальный вес. Гермиона дернулась вперед и подхватила Гарри, вместе они осторожно опустили его на заснеженную землю. Гарри сонно вздохнул, перевернулся и подложил руку под голову. Драко выпрямился и разъяренно взглянул на Джинни: — Это было глупо, Уизли. Я мог его уронить. — Как тебе угодно, — Джинни откинула назад густые рыжие локоны. — Мог бы применить заклинание Mobilicorpus и доставить его сюда, не было никакой необходимости его тащить — ты устроил все это шоу, чтобы впечатлить Гермиону. Гермиона фыркнула от неожиданности. Какая муха укусила Джинни?… Она взглянула на Драко, почему-то затрепетав от предчувствия того, что она может увидеть. Он смотрел на Джинни, и его рот был сжат в тонкую линию, глаза прищурены: — Какую богатую жизнь ты ведешь в своих фантазиях, Уизли! Могу предположить, что причина в том, что твоя настоящая жизнь скучна и бесцветна. — По крайней мере, она у меня есть, — отрезала Джинни. — Точно, и состоит она в утреннем ожидании чужих парней за неимением собственного. — Не стоит еще раз доказывать, какой ты отвратительный, — холодно произнесла Джинни. — Я и так это знаю. Она развернулась, поднялась вверх по лестнице, с яростью дернула тяжелые дубовые двери и исчезла внутри. Гермиона повернулась и воззрилась на Драко — с его лица уже ушел этот бешеный взгляд, и теперь глаза светились каким-то странным светом. Не глядя на нее, он предупредил: — Если ты начнешь спрашивать меня, что случилось между мной и Джинни, и какой замечательной парой мы были, я тебя по уши в снег закопаю. — А могу я тебя спросить, как вместо нее ты можешь встречаться с Блез Забини? — Я тебе когда-нибудь отвечал на этот вопрос? — Нет, но я тут подумала — вдруг сегодня что-нибудь изменилось? — Может, и изменилось, только твой парень сейчас замерзнет до смерти, если не внести его внутрь. Драко бросил взгляд на Гарри, спящего на земле с ладонями под щекой. Гермиона сомневалась, что он находится в опасности: он лежал на своем плаще, к которому она еще в Октябре применила Утепляющее заклятье. — Он так классно выглядит… — заметила она. — Я бы поспорил, — Драко шагнул прочь. — Но теперь он весь в твоей власти. Спокойной вам ночи и смотри, как бы он на тебя… гм, не стошнился. — Так ты что — не поможешь мне внести его внутрь? — Нет. Попроси Уизли, он поможет. Она поняла, что он имеет в виду Рона; хотя он и называл Джинни тоже просто «Уизли», но существовала определенная разница в интонациях между тем, как он звал ее и ее брата. — Но я не знаю, где он! — завопила она. — Уверен, ты сумеешь его найти, — Драко, перескакивая через ступеньки, побежал по лестнице наверх, и лунный свет заиграл на серебряной вышивке его развевающегося плаща. Так он же хочет догнать Джинни… — с легким удивлением догадалась она. Однако, судя по всему, Джинни вовсе не хотелось, чтобы ее догоняли… Да ну их, этих двоих — вечно у них все криво—косо, не разберешься… * * * Джинни поднималась по лестнице к Гриффиндорскую башню, когда позади раздался голос: — Уизли. Подожди. Она недовольно обернулась: у подножья лестницы, завернувшись в черный плащ, стоял Драко. Снег таял на его волосах и ручейками стекал за воротник. Позади него в окно заглядывало усыпанное серебристыми — под цвет его глаз — звездами небо. — Чего тебе надо? — Я подумал, что было бы лучше, чтобы ты никому не брякнула про сегодняшний вечер. Особенно Гарри. Джинни прищурилась: — Я уже обещала никому не упоминать, что вы теперь друзья. — Я знаю. В воздухе повисла непроизнесенная фраза: «но ведь это было раньше». — Я насчет того, что он здорово надрался. Учителями это не приветствуется, это может повлиять на разрешение играть. У него и так были в этом году проблемы со всякими празднованиями. Ну, ты в курсе. — Ты вообще кроме Гарри еще о ком-нибудь заботишься? — в ее голосе зазвучал такой лед, что она сама поразилась: и от кого я научилась так разговаривать? Ответ был очевиден: от него, конечно. — Ах, да, естественно — о Гермионе. О, кажется мы договорились не говорить об этом. — Я не просил тебя обещать что-то мне лично, — сказал Драко. — Но Гарри вроде бы и твой друг… Джинни почувствовала, как ее мышцы на спине и в плечах напряглись: — Ты же не держишь свои обещания. Так с чего бы мне их держать? — Я ничего тебе не обещал, — твердо возразил Драко, откидывая с лица волосы. Свет факела поймал его кольцо и засверкал на нем. — Ты намекал, что… — Ты вольна интерпретировать мои намеки, как тебе хочется, — Драко прищурил глаза так, что они превратились в две серебристые щелочки. — Я тут не при чем. Джинни почувствовала, как сердце будто холодным обручем стянули. Она знала, что все не так: да, Драко никогда не притворялся, что полон к ней чувств… впрочем, подобный разговор уже состоялся, вряд ли она услышит что-то новое… И все же она возвращалась в мыслях к дню рождения Гарри… они рука об руку спускаются по лестнице… его глаза, когда он смотрел на нее… письма, что она писала ему лето напролет … — все это вскипело в ней с такой силой, что она ощутила боль. — Ты скотина, — выдохнула она первое, что пришло ей в голову, — такой же, как и твой отец. Драко окоченел. В его глазах вспыхнуло какое-то чувство — то ли ярость, то ли боль… хотя, может, это было простое удивление. Потом оно исчезло. — На самом деле, — произнес он голосом, полным горечи, — я просто скотина. Джинни было нечего сказать — она повернулась и побежала вверх по лестнице. Драко остался внизу. * * * В этот предрассветный час солнце уже начинало посылать на землю свои первые лучи-предвестники. — Солнце встает, — сказала она, перевернувшись и придвинувшись к нему, их обнаженные плечи соприкоснулись. — Нам пора возвращаться. — Нет… — его голос был сонным и отдаленным. — Давай останемся… Пусть нас найдут… Кому какое дело?… — О, Рон… — она приподнялась на локтях и взглянула на него. Он лежал, запутавшись в простынях, волосы прилипли к взмокшему лбу. Это была одна из немногих в Хогвартсе комнат, где зимой не было сквозняков. В сероватом утреннем свете, лившемся сквозь высокое окно, на его лбу слабо серебрился отпечаток поцелуя Ровены Равенкло. — Ты же знаешь, мы не можем это сделать… — Знаю… — он потянул ее на себя и поцеловал. — Никто не должен знать про нас, — решительно сказала она. — Никто. — Ага… Я знаю… его губы спустились к ее шее. — Просто не люблю врать… — Это временно, — ее голос зазвучал хрипотцой, она обмякла и склонилась, отзываясь на его поцелуи. Когда он остановился, она разочарованно вздохнула и умоляюще взглянула на него. Его голубые глаза смеялись: — Говоришь, мы должны уходить?… — Ну, — шепнула она, — может быть, не прямо сейчас… — и она нырнула ему в объятья.