Ошибочка вышла

Порой воображение Такеши рисовало фантастически непостижимые образы, щедро приправляя сочными красками, делая картинки невыносимо реалистичными. А звуки окружающей действительности и вовсе играли злорадную шутку над вконец измотанным сознанием. Вот как сейчас. — Врой, чёртов босс! Затаив дыхание, японец тщательно пытался уловить скрытый смысл, цепляясь к весьма невинным словам в незамысловатом диалоге, больше кажущимся нескончаемым потоком бурного монолога. — Всё сделано в лучшем виде. — Ты сомневаешься в стратегическом профессионализме своего капитана? И не находя нужных подтекстов, Такеши продолжал пытливо наблюдать за экспрессивной реакцией своего учителя. Будто Занзас на том конце провода в состоянии был увидеть и оценить все эти театральные пируэты и выпады. — А может мне опуститься на корточки и доказать свои способности в другой плоскости? Постойте, что? Такеши осоловело сморгнул. — Мне осточертели твои неуёмные запросы, подними свою задницу и сам тащись к Альберто. Значит, показалось. Спокойно выдохнув, японец притаился, ожидая подходящего момента, когда Скуало даст настоящую осечку. Всё не могло быть настолько кристально чисто. Очередной званый вечер в Вонголе по случаю удачно оформленного сотрудничества с нейтральной семьёй. До сего момента. В планах — поддержание и дальнейшее развитие отношений в продуктивном русле. Иначе — соответствующий заказ в Варию с последующим приказом устранения врага номер один. Предателей здесь не прощали, но собственные руки не марали. Такеши сидел напротив и пожирал взором двух личностей, искусно делающих вид, что здесь им делать нечего и будто вовсе — тут случайно проездом. Они скучающе поглядывали на часы и, попеременно окидывали безразличным взглядом окружающих людей, брезгливо морщась. Некоторые ужимки, которые подмечал японец в своём наблюдении, действительно схожи. Информации катастрофически мало, но Такеши принял выжидательную позицию. Втайне надеясь обнаружить закравшуюся чужую ошибку. Занзас вскоре поднял пронзительный взгляд, явно почуяв чужое пристальное внимание. Он приподнял бровь и удивлённо воззрился в ответ с некоторой ленцой и безразличием. Японец часто отмечал сей факт, когда, непозволительно забывшись, долго рассматривал действующего босса Варии. Итальянец не любил чужие взоры, и ещё больше — если они принадлежали вонгольским недомеркам. На смуглом лице отражалось исключительное отношение к присутствующим и Вонголе в целом. Однако Занзас терпел, ведь официально носил фамилию семьи, и более-менее наладил нейтральные отношения с Девятым. Поэтому и сидел, пускай и преувеличено расслаблено, на кресле, чуть склонив голову в бок, оказываясь в опасной близости от плеча своего капитана. Облокотившись об руку, он сильнее сполз, закинул ногу на ногу, и удобней развалился в кресле. Вечер обещал быть томным. Скуало что-то увлечённо рассказывал, поочерёдно тыкая в присутствующих, заставляя взгляд алых глаз хаотично перемещаться по залу вслед за траекторией указательного бледного пальца. Порой лицо брюнета расчерчивало подобие улыбки. Местами улыбка была противоположна, кончики губ кривились и смотрели безобразно вниз — тут мечник затихал, чтобы после вновь перевести тему разговора в благоприятное русло. Такеши сделал внушительный глоток шампанского, воровато огляделся и, не находя Десятого, вновь вернулся к наблюдению. И остолбенел с замиранием сердца, видя как мечник склонился ниже, чуть ли не касаясь губами тёмных волос, явно прошептал секретную информацию, непредназначенную для чужих ушей. Сознание заволакивало пеленой и воображение издевательски принялось рисовать грязные картины. Вот светлые пальцы невесомо касались тёмной макушки, сжимая отросшие жёсткие волоски, и ощутимо тянули на себя, заставляя оголить незащищенное горло и приблизиться ближе. Миг и смуглая рука, испещрённая шрамами, дёрнулась в ответ, жадно зарываясь в длинные белоснежные волосы, удобно наклоняя, заставляя подчиниться и опустить голову. Мечник ёрзал на неудобном стуле и ухмылялся в искривлённые в насмешке губы. И венец творения действа — горячий поцелуй, в котором, ничуть не стесняясь окружения, они пожирали друг друга, словно остались одни на всей планете. Грязно сплетаясь языками, гоняя слюну на двоих, эти двое прикрывали свои искристые взгляды, задыхаясь в собственной похоти и распаляясь ещё больше. Такими темпами и босс Варии разложит капитана прямо на столе. Такеши сделал тяжёлый вдох и резко поднялся с места, заставляя окружающие звуки вмиг вернуться на прежние места. Те невесомо били по слуху, отрезвляя рассудок. Ситуация в зале не переменилась. Всё также удручённо скучающий Занзас, в нетерпении барабанящий пальцами одной руки по подлокотнику, задумчиво опираясь головой на вторую. И Скуало, увлечённо рассказывающий очередные байки. Не выдержав действительности, Такеши вышел из зала на балкон, попутно взяв с подноса очередной бокал игристого. Оставшись наедине, он глубоко вдохнул свежий воздух и облокотился о балюстраду, вглядываясь попутно вдаль. Это следовало остановить. Болезненное наваждение грозилось трансформироваться в натуральный психоз. — Мусор, продолжишь пожирать глазами, подумаю, что я — в твоём вкусе, — хрипло донеслось со спины. Сердце ухнуло вниз и замерло, на ватных ногах Такеши медленно развернулся, встречаясь с обладателем кроваво-алых глаз. Взора, частенько заставляющего стыть кровь в собственных жилах. — Да, я просто… — тихо проговорил японец, получилось крайне беспомощно и весьма виновато. — Хотелось бы, — бросил Занзас, пресекая неуместное оправдание, делая внушительный глоток виски из гранёного стакана. Наступила удушающая заминка. — Ты же трахаешься с ним? Ямамото враз изменился в лице, живые краски испарились, превращаясь в белоснежное полотно, а вскоре и вовсе вернулись на место в виде красного концентрированного румянца. В темноте зрачки Занзаса расширились в неверии. «Ошибочка вышла», — в пору изречь обоим. Но вот не задача, боссу Варии не пристало признавать собственные промахи. Априори — всё верно. А вот японцу не дали от души высказаться нахлынувшая волна негодования вперемешку с диким стеснением. И откуда оно только взялось? Гадливо воображение замерло и вскоре, качнувшись аки маятник, с новой силой пустилось в пляс. Теперь, узнав правду, босса Варии ничто не останавливало на пути соблазнения капитана. Вновь начали рисоваться непристойные жаркие картинки, где по окончанию вечера, не дождавшись приезда в замок, Занзас, сидя за рулем, резко повернул его и остановил машину в тёмном проулке. И под вопросительные возгласы Скуало наклонился ближе и зарылся в длинные волосы, жадно вдыхая аромат дождя и озона. Вдоволь насладившись — решительно впился кусачим поцелуем в неподатливые жёсткие губы. Жадно терзал, всячески пресекая протесты, и, попутно отстегнув ремень, ловкими пальцами потянулся к брюкам мечника. Под светом луны расстегнул стальную пряжку с пошлым отзвуком, оглушительно раздавшемся по салону автомобиля. С жаром облизнул покрасневшие губы и с совершенно невменяемым взглядом склонился ниже, явно с целью взять поглубже. Такеши подбросило, он резко мотнул головой, отгоняя страшное наваждение. Но то, развеявшись серой дымкой, не исчезло окончательно, а вновь концентрировалось в сознании новой картиной. Щедро наливалось красками уже зарисовывая привычную обстановку варийского штаба. Вот они следовали по коридору, Скуало что-то рассказывал, активно жестикулируя руками. Миг и Занзас прижал своего капитана к мраморному камину с разноцветными статуэтками, попутно небрежно скидывая их, не заботясь особо о сохранности. Грубо стиснул задницу мечника и, не получая протеста, принялся кусать беззащитно оголённую бледную кожу, оставляя цепочку тёмных засосов. Уловил в ответ полустон, провёл шершавым влажным языком по всей длине шеи, старательно обводя контур остро очерченного подбородка, и в конце остервенело укусил, заставляя капитана биться в неимоверном экстазе и откровенно тереться бёдрами в ответ, не уступая бешеному напору босса. Такеши задыхался. Ему трудно было сделать хотя бы вдох. Занзас стоял истуканом и, чтобы скрыть оплошность, сделал очередной глоток виски, и посмотрел мудро вдаль. Пускай там и не видно ни черта, и эти зелёные насаждения изрядно осточертели за время пребывания в фамильном особняке. — Врой, а чем это вы тут занимаетесь? — вдруг приоткрылась дверь, и тёмный балкон озарила проворная полоска света, предоставляя взору крайнюю степень стыда Такеши и необычайно философский взгляд босса. — А что произошло-то? — уже тише и с толикой недопонимания в голосе Скуало аккуратно проскользнул внутрь в предчувствии нечто нехорошего. И дверь непременно бы закрылась, если бы Такеши вовремя не метнулся к спасительному проёму. Мягко отталкивая от себя учителя, он ловко исчез в зале, продираясь сквозь толпу изрядно подвыпивших людей. — Чёртов босс, что ты натворил? Занзас спрятал взгляд за гранёные стенки, безмолвно отпивая внушительный глоток. Такими темпами и чудотворный способ сокрытия оплошностей мог скоро исчерпать себя, грозясь превратиться в обыкновенный пустой стакан из-под виски. Скуало терпеливо ждал, расставив руки в боки, явно ожидая получить хотя бы один ответ. — Угомонись, акулий потрох. — Какого чёрта мой ученик красный, как палермский апельсин? Брюнет неопределённо пожал плечами, мол, откуда знать? Что особенного могло твориться в голове у больных. Мечник с подозрением покосился на босса и вовсе не верил в его непричастность. Резко поддавшись вперёд, он оказался в непосредственной близости от лица, критично рассматривая зрачки Занзаса. — Опять жрал колумбийскую хрень? Вспоминая, как буквально недавно босс опробовал товар на себе и вытворял невероятные представления. Он и так-то не блистал пристойным поведением, а тут и вовсе все предохранители сгорели, заставляя творить просто невообразимые вещи. Чего вспомнить инцидент по случаю неудачного визита Десятого в их штаб. Занзас, привычно развалившись в кресле, тогда держался из последних сил. А после, заржав как конь, невозмутимо выхватил из кобуры пистолет и пустил водную струю на ошалевшего Саваду. Тот правда оказался в ступоре задолго до направленного прицела игрушки, едва завидев недвусмысленный жест. Остановило от ответной реакции лишь неверие в происходящее до конца, и ожидания, что босс Варии скорее всего что-то попутал или вовсе недопонял. Простая чистая случайность. Скуало, стоявший по правую руку от кресла, тоже не успел пресечь действие на корню. Во-первых, сам не ожидал, что до такой степени накроет босса. Ведь всегда заканчивалось на диком ржаче и пространственным взглядом на обыденные вещи, с превеликим разглядыванием и неуёмным восхищением. А во-вторых, сам охренел от наличия водных пистолетов в кобуре. И где, чёрт побрал, только достал? Лютый трындец. Скуало мигом кинулся рассыпаться в извинениях. Больно вцепившись в руку Десятого, заставил резко того встать, и спешно принялся выталкивать из кабинета. Но неумолимый вихрь пиздеца было не остановить. Занзас встал и, оказавшись быстрей, схватился за другую руку Савады, резко дёргая на себя, зажимая в стальные объятия и громогласно предлагая дружить, заставляя Десятого вконец разувериться в адекватности происходящего. Что, впрочем, было на руку. Грохнувшись от переизбытка чувств и эмоций, Тсуна решил сразу несколько проблем. Скуало теперь не нужно было выдумывать объяснение, ссылаясь на бурную фантазию Десятого. А Занзасу дали время на оклематься. Красивым хуком капитан вырубил своего босса, заставляя его прилечь ровнёхонько рядом с бесчувственным телом Савады. Стоило отметить, смотрелись эти двое лаконично красиво. — Да чуши не неси, хватило того раза, — зло процедил босс, резко дёргая задумавшегося мечника на себя, грубо вцепляясь в воротничок белоснежной рубашки, натягивая кверху трещавшую ткань, заставляя края задраться выше. И в этот момент открылась дверь балкона. Полоска света злорадно пробежалась, освещая двух фигур, сцепившихся в неоднозначном жесте: застывшего Занзаса, нависающим коршуном и прижимающим к себе ближе капитана, который вытянулся в лице, уже взирая на японца. — Ой, ошибочка вышла, думал все уже ушли. Такеши спешно пробормотал извинения и аккуратно закрыл за собой дверь, забирая с собой и проворный лучик света. Оставляя тех двоих в одиночном безмолвии. Брюнет спешно оттолкнул от себя мечника, мастерски возвращая самообладание. — Что творится в больном воображении этого недомерка? — Уж не то, что ты подумал, — ощетинился капитан на обидное прозвище ученика. — Конечно, как и ты, — с издёвкой поддел Занзас, делая вновь внушительный глоток виски и продолжая старательно демонстрировать собственную невозмутимость, будто и вовсе не причём. И Скуало бы мог вступить в полемику, доказывая, что не всё крутится в мире вокруг извращений босса, как вовремя в стеклянном проеме разглядел Такеши, спешно направляющегося к Десятому и что-то в красках теперь объясняющему. Лицо у Савады было при этом знатно ошарашенным. — Думаешь, он о нас трындит? — Занзас, чуть пригнувшись, встал вровень, критично вглядываясь в направлении посеревшего взора. Мечник нахмурился и не ответил, подняв левую руку и ощутимо толкнув босса в грудь, приказывая заткнуться и не мешать. Он усиленно пытался прочесть по шевелящимся губам суть чужого разговора. Получалось плохо, либо японец действительно рассказывал о жареных кутабах, совокупляющихся перед великой вилкой. Беспечных и оторванных от смысла жизни, беспардонно пользующихся положением и столь безысходно томящихся на солнцепёке пустыни. Какая-то несусветная чушь. Мотнув длинноволосой шевелюрой, и ещё больше задумавшись, капитан бросил это гиблое дело, обреченно махнув теперь рукой на зал. Решительно устав от окружающих балбесов, толпящихся на паркете, резко повернулся лицом к Занзасу, тот правда так и остался стоять в полусогнутом положении, придирчиво щурился и явно пытался распознать речь с тем же успехом. Чужое дыхание опалило щёку. И в отблесках света Скуало смог рассмотреть зрачки босса. «Нерасширенные» — и слава богу. Устав сверлить взглядом невозмутимого Занзаса, он глубоко выдохнул, стараясь успокоить изрядно расшатавшиеся нервы. И замер, вспоминая, как в былые времена точно так же они собирались вместе, задумав очередную пакость. — Прямо, как в старые добрые времена, да? — хитро сообщил мечник, скрещивая руки на груди. Босс перевёл алый взгляд на капитана и многозначительно хмыкнул. Вмиг опомнившись, стряхнув с себя несуществующую пыль, статно выпрямился с видом победителя по жизни. Лицо расчертила широкая ухмылка. — Чего вспомнить, как мы облюбовали голубиным помётом тачку Койота. — Не, тогда последствия перекрыли всё злорадство. — Тоже верно, — кивнул в согласии. — А как мы подменили отчётность одной важной семейки для Девятого — точно не забудешь, — пощёлкал пальцами в задумчивости, силясь вспомнить фамилию, и вскоре бросив это незатейливое дело. — Вместо скучного текста обрисовали альянс, где в главных ролях — главный член и все остальные помельче. Красочные картинки тогда получились. Скуало широко оскалился, вспоминая как старательно вырисовывал, аки пятилетний ребёнок, половые мужские органы. — А тот ещё долго всматривался в эти ху… — Акула оглушительно заржал, заставляя зазвенеть прибрежные стёкла. — Художества, — задержавшись рукой у живота, сдерживая позывы смеха, и стирая слёзы, скопившиеся в уголках глаз. — Может старику понравилось? — Занзас засмеялся в ответ, звук получился утробный и больше схож на рык. Вечер воспоминаний продолжался. И босс, дружески положив горячую ладонь на плечо Скуало, развернул своего капитана и направил к перилам, со вкусом продолжая ворошить прошлые заслуги. Подальше от двери, заглушая и скрывая разговор от чужих ушей. Виски осталось нетронутым. Сейчас не было нужды его использовать в целях сокрытия оплошностей. Вновь открылась дверь, являя на балконе злополучный луч света. Занзас инстинктивно схватился за стакан, Скуало случайно заткнулся, обрываясь на полусмехе. — Ой, я думал, тут не занято, — удивлённо проговорил Десятый и сконфужено закрыл за собой дверь. — Хоть табличку впору ставить, — недовольно проворчал мечник. Брюнет хмыкнул и порадовался, что не успел сделать глоток. По собственным меркам оставалось спасительного напитка на несколько раз. — Плохо, конечно, получилось, — пятернёй зарываясь в волосы, продолжил Скуало, старательно отводя взгляд в сторону. А босс замер в нехорошем предчувствии, столбенея и медленно поворачивая голову к капитану. Он критично оглядел фигуру, подмечая странное несвойственное поведение. — Прости, босс, — покраснение Скуало стало крайней точкой. Апогей безумства. — Да что, чёрт возьми, происходит, мусор? — громко рявкнул Занзас, с треском стискивая ни в чём неповинный стакан. — Ты же с Десятым вроде как... — промямлил, заставляя зрачки расшириться, полностью вытеснить кровавую радужку. — Не заставляй произносить это, — мученически выдохнул. — Совсем идиот? Ему же только восемнадцать стукнуло! — взревел брюнет. Скуало отсутствием воображения не страдал. И оно тоже было бурным, ничем не уступающим японцу. К примеру, случайные визиты Десятого он расценивал по своему усмотрению в явно неделовой плоскости. — То есть не отрицаешь, что по мальчикам? Занзас захлебнулся в собственном рыке негодования, пальцы нестерпимо покалывало в желании разнести здесь всё к чертям. А на роль капитана нестерпимо захотелось подыскать качественную замену и лучше с грудью четвёртого размера. Непременно. Наступившее безмолвие и ошалело выпученный взгляд босса стали красноречивым ответом. — Ошибочка вышла, — тихо проговорил Скуало, враз съеживаясь и словно становясь меньше. Затем он аккуратно потянулся, забрал из разгорячённых рук стакан и сделал ощутимый глоток под взглядом гневных, не предвещающих ничего хорошего, глаз. Виски правда никак не хотело проталкиваться внутрь, на что капитан делал неимоверное усилие над собой, и вскоре старательно перевёл стыдливый взор куда-то поверх плеча брюнета, словно найдя нечто интересное, возможно, невиданный доселе, элемент. В стакане сиротливо осталось по меньшей мере полглотка. В следующий миг открылась дверь, и перед собравшимися на уютном балконе явились две тени, облачённые светом. Нестройно двигаясь, парни ввалились изрядно пьяными. — А мы думали, вы вместе, — ничуть не стесняясь, решительно заявили в унисон Десятый и его хранитель Дождя. Стакан выскользнул из ослабевших рук Скуало, но Занзас, продемонстрировав невероятную ловкость, незатейливо перехватил и, даже не расплескав виски, стремительно залпом осушил до дна.