Околдованные Лондоном

Лука Она ушла. Ни разу не обернувшись она покинула меня, исчезнув из виду в снежном ветре. А я все стоял. Стоял и не мог понять, как такое могло произойти с нами. Я чувствовал холод не только на моем запястье, где был браслет и Сасс, но и внутри. Ветер сдувал меня, впивался снегом в кожу, но я не мог пошевелиться. Любовь всей моей жизни убегала все дальше от меня. В глазах все расплывалось, и я понял, что незнакомая музыка звучит из нашего корабля. Пошатываясь, я взошел на палубу, увидев толпу незнакомых мне людей. Кто они? Откуда они тут все взялись? Я не хотел никого видеть, а музыка била тяжелыми ударами по голове. Я представил, как через эту толпу проходила Маринетт. Тоже задавалась вопросами, как и я. Громко свистнув, толпа обернулась ко мне. - Эй! Вечеринка окончена. Давайте все на выход. – через пару секунд музыка отключилась, и недовольная толпа с ворчанием разбирала одежду и выходили на берег. - Лука, что случилось? Я видела Маринетт, она выглядела совсем нездорово… - вдруг показалась Джул, с немного рассеянным взглядом, как у большинства людей с вечеринки. Но от одного произношения имени Маринетт, мне приходилось глотать гигантский ком в горле. Я лишь отмахнулся и направился в свою комнату. Но, войдя туда, я увидел Лила, которая сидела на моей кровати, сложив ногу на ногу. Уж кого, а ее я не желал видеть больше всех. Я опустил голову в момент, как она заметила меня. - Ну? Как ты? – спросила она заботливым голосом, но то было лишь притворством. Теперь я понимал, о чем меня предупреждала Маринетт. Все время, что мы были знакомы с Лила, она строила козни Маринетт, чтобы привлечь мое внимание и оттолкнуть ее. Какой же я идиот, что не слушал свою же девушку… Я действительно нравился Лила, и настолько, что произошло это. Я отвернулся от неё. - Лила, я хочу, чтобы ты ушла. - Да брось, ты ведь не хочешь этого на самом деле, да? – сказала она с усмешкой, подойдя ближе. – Мари такая впечатлительная и всё всегда воспринимала вштыки, разве ты этого не понял? – я не слушал ее, не давал залезть мне в голову, а она подходила все ближе. – Ты должен признать, что я тебе нравлюсь. Ведь каждый раз я была рядом, а она либо опаздывала, либо вовсе не являлась. - Лила, не надо… - она рассмеялась. - Слушай, посмотри на все это с другой стороны! Я ведь неделю здесь, а Мари только сегодня догадалась взять билеты на поезд. Ты же бегал за ней по любому ее капризу, как верненький щеночек, а что она сделала для тебя? – она перешла на шепот. – Постоянно устраивала скандалы из ничего и трепала тебе мозги своими бессмысленными паниками и нервами. – она хотела коснуться моей щеки, но я перехватил этот жест. Я не дал ей пробиться через мой барьер. Лила нагло врала и оскорбляла честь Маринетт. Я никому не дам лукавить про неё, даже после того, как она ушла. Я был сильно зол на Лила, так зол, что был готов сам вышвырнуть её, но она того не стоила. Она вырвала руку и ждала моего ответа. Теперь я смотрел на неё совсем по-другому. Лила носила маски для каждого объекта ее желания. Она была готова на всё, чтобы добиться своего. И она лишила меня самого дорогого, что было в моей жизни – моих отношений с Маринетт. - Я ведь не нравлюсь тебе. Я всего лишь очередной трофей для тебя, о котором ты скоро забудешь. Используя людей для своей выгоды, ты многого не добьешься, Лила. В конце концов ты останешься совсем одна. Но Маринетт…Маринетт другая. Она умеет слушать и придет на помощь даже человеку, у которого нет ничего… Поэтому люди к ней тянутся. А мы любим друг друга. Жаль, что тебе этого никогда не понять. И я попрошу еще раз вежливо, оставь Маринетт в покое. – я открыл ей дверь комнаты. Лила усмехнулась, демонстративно махнула волосами и вышла с высоко поднятой головой. Но уже за порогом она повернулась ко мне и хитро улыбнулась. - Скажи мне вот что, если она так тебя любит, то почему её здесь нет? Кажется, влюбленные должны разговаривать, чтобы быть вместе, не так ли? – она отвернулась. – Похоже, ты не так уж хорошо разбираешься в любви, Лука. – она взяла свое пальто и вышла за пределы нашего дома на воде. Я хотел запереться, побыть в одиночестве и пытаться ответить себе на вопросы, которые все лезли и лезли в голову. Но показалась Джулека, которая немного неуклюже убирала с пола разбросанные стаканчики и вытирала тряпкой их содержимое. Мама должна была вернуться рано утром, так что я тоже взял мешок для мусора и подбирал устроенный хаос. Снова вернулась картина, где Маринетт со смущенным видом пробирается через толпу, приподнимает голову и ищет меня. Она хотела что-то мне сказать, настолько важное, что села на поезд и примчалась ко мне из другой страны. Маринетт ехала сюда с такими надеждами, а увидела это – своего пьяного парня и девушку, которую на дух не переносила. Я никогда не забуду выражение лица Маринетт, когда она открыла дверь. Все случилось так быстро и неожиданно, что я не понял, как около меня оказалась Лила. От поступивших мыслей, я бросил мешок и устремился обратно в комнату, захлопнув дверь. Все было, как в крутящейся карусели, от которой сильно мутило в животе, мне хотелось уйти оттуда, но она все крутилась и крутилась. Я стал ходить взад и вперед. Я не остановил её. Почему, чёрт возьми, я не остановил её?! Моя любимая Маринетт наверняка бежала сейчас по холоду, если уже не добежала. В слезах и разрывающей болью. Мне всегда было горько, когда видел ее плачущей, а сейчас… Я сделал ей так больно, что ничем не способен исправить. Она больше не доверяла мне и будет сильно стараться забыть, выжечь из сердца. Я сел на кровать и обхватил голову руками. Группа и музыка теперь не имели никакого смысла и значения. В голове стояли лишь ее последние слова, на которые у меня бы не хватило духа. Это был не сон, она сказала эти слова прямо мне в лицо… Я хватался за волосы, лишь бы прекратить это. Причинял себе физическую боль, чтобы заглушить то, что стало внутри. Меня поедала эта тьма, грабила остатки моих шансов, что все могло наладиться хотя бы немного. Стук Джул не вывел меня из этого состояния. - Можно войти? – я кивнул. – Из-за этой девчонки у тебя проблемы с Маринетт? Что произошло? – она села на кровать, но я глядел в пол. И молчал. - Нет, только не закрывайся в себе снова, брат, прошу. – она затрясла меня за плечи, но я продолжал молчать, как призрак, лишившийся целой жизни. Моя сестра, как и мама понимали, что я всегда винил во всем себя. Когда такое происходило, нечто серьезное и ранимое, я закрывался в комнате, брал гитару и играл до ночи, пока руки не валились на пол. Я сидел так целыми днями, ни с кем не говоря. Я знал, что мне нужна помощь, что моя семья хотела помочь, но я продолжал копаться в себе, лишь бы никому не навредить и не окунать в этот аквариум проблем. Мама была счастлива, когда Джулека вывела меня из комнаты, чтобы немного потусить с «котятами». Это было после того, как мои предыдущие отношения закончились. И я понимал, что чувствовала сейчас Маринетт. Понимал, как никто другой. И вот однажды, Джулека простудилась и заставила меня идти в коллеж и руководить списками пар на тех соревнованиях. В тот день я увидел её. Одинокую фигурку в костюме фехтовальщика. Она постоянно роняла шлем и спотыкалась. Я вел себя, как идиот, когда она подошла ко мне, но я узнал ее имя почти сразу, как заговорил с ней: Маринетт Дюпэн-Чэн. Девушка, которая изменила меня. Сделала другим человеком, более общительным и научила любить страстно, горячо и преданно. Я преодолел прежнего себя, когда поцеловал её в самый первый раз. Маринетт смогла сделать меня самым счастливым человеком, но я все потерял за одну секунду. - Она ушла, Джул. – сестра не поняла меня. – Маринетт закончила…всё это. - Как? Почему? – спрашивала она. А я и сам не знал, как это вышло. Вдруг началась вечеринка, я за всем следил, а потом почувствовал такую легкость, и время летело вперед до того момента, как Маринетт открыла дверь. Да, я был пьян, но почему? Как это вышло? Я крутил пластинку своей памяти, пока не наткнулся на нужный момент, хоть и вызывавший тошноту. И я все ей рассказал. Джулека ужаснулась и отвела взгляд. На ее бы месте я поступил бы также. Мне было немного легче, но… всё, что я хотел – это снова увидеть Маринетт, взять её руки и все объяснить. Она все не так поняла. Она имела право злиться на меня, ругаться и даже бить, но выслушать, только выслушать! Джул повернула меня к себе лицом. - Слушай, ты ведь любишь ее так? – я промолчал. Потому что не мог подобрать слов, как сильно и даже безумно я был влюблен в Маринетт. Каждый раз, как я видел её, я попадал в сказку, словно очарованный и ненормальный. Я часто ловил ее взгляд на себе, пока играл на гитаре, и краснел при всех. Ее поцелуи лежали на моих губах, и я помнил их, чувствовал вкус всех до единого, собирая в память, будто последние. И она любила меня, я уверен. Любила! Маринетт – самый добрый и заботливый человек, которого я любил всем своим сердцем. Я сходил с ума, когда мы два дня не разговаривали и хотел избить себя за испорченную годовщину. Время привело мое сердце к ней, а я испоганил ей жизнь и выжег сердце. - Братишка, ответь мне. Ты знаешь, я беспокоюсь. – я кивнул ей в ответ, прокрутив эти мысли в голове. Она всегда понимала все по моим глазам. Ответ, конечно же, был очевиден. И тогда она вздохнула. - И почему ты здесь сидишь? - Я не могу… - Что? Почему это? Маринетт неправильно все поняла! - Джул, ты не видела, как она на меня смотрела. Как на кусок ничтожества. – кем я и был. - Боже, вы встречаетесь год, и знаешь, что она не может не выслушать! Может в первый раз не получилось, но со второго точно выйдет. В нашей семье так просто не сдаются. Ты не виноват, что эта самозванка, Лила, пыталась тебя заарканить! - Думаешь, Маринетт может меня выслушать? - А почему нет? Если между вами все кончено, пусть она лично скажет это тебе. - Но Маринетт…лично попрощалась со мной. – и тут я понял, что дело вовсе не в том. Я не побежал за ней, не заставил послушать меня! И если я могу сделать это сейчас, прежде чем окончательно ее потерять, может и получится? Среди того мрака, что пожирал меня, загорелся лучик надежды, от которого стало легче. Я встал и уверенно пошел к двери, но сестра притормозила меня. - Ну и куда? Ты время видел? - Да, но я должен… - Остаться и дать ей остыть. – Джул уверенно стояла у двери. Раньше мы бы начали беситься, но в этот раз я вырывался на улицу, не собираясь играть в игры. – Братишка, я встречаюсь с девушкой. – она улыбнулась. – Знаю, о чем говорю. И попробуй немного поспать. – А потом она крепко обняла меня. Я сжал зубы и едва не сорвался. - Роуз очень повезло с тобой, сестренка. – она легко чмокнула меня в щеку и с улыбкой закрыла дверь. Я мог подождать, пока она заснет, но решил послушать ее совета. Не знаю, сколько прошло часов, но я и глаз не сомкнул. Просто смотрел в свое круглое окно под покачивающийся корабль. Внутри меня горел огонь и желание вырваться прямо к Маринетт. Сестра вселила в меня надежду, нужно было лишь немного потерпеть… Когда покрасневшие глаза устали смотреть в одну точку, я отвел взгляд. И тут я заметил едва видный проблеск в углу комнаты. Может, глаза еще не привыкли в темноте? Я встал и проверил вещицу. Это была цепочка с прямоугольным кулоном. Откуда это? Возможно, кто-то из вечеринки обронил. Я повертел кулон и увидел тонкую линию и щель, благодаря которой кулон открывался. Я двинул ногтем, щелчок, и кулон открылся на две части. У меня перехватило дыхание. Это была наша крохотная фотография с Маринетт. Я чуть не споткнулся, пока бежал к лампе на столе, чтобы получше разглядеть ее. Да, это были мы! А рядом была такая же маленькая записочка, сложенная вдвое. Я взял ее в руки и прочел: «Люблю тебя больше… - я перевернул листочек. - …чем когда-либо» - написано быстро, но эффектно и старательно. У меня затряслись руки. Под надписью было такое же крохотное сердечко. Впервые за этот кошмарный вечер я улыбнулся. Ждать не было смысла. Теперь это стало посланием и знкаом для меня. Я сложил записочку, положил все на место и закрутил цепь вокруг ладони. Я тихо вышел из комнаты и схватил толстовку. Выбежав на свежий воздух, я откашлялся. Сердце билось, словно сумасшедшее от греющей ладонь цепочки. Этого ритма хватило бы, чтобы завести машину. Я глянул на часы на столбе, показывающие где-то пять утра. Может, покажется слегка эгоистично, но мне казалось, что Маринетт не спала. Я слишком сильно ранил ее, и мы оба не можем спать после произошедшего. И я побежал. Бежал со всей силой по мокрому снегу, хлюпая ногами. Теплый пар вырывался изо рта, будто я паровоз, а тугая цепочка отдавала бешенным пульсом. Снег летел в глаза и застывал на ресницах, а когда я увидел кондитерскую ее семьи, я вспомнил, как бежал также с розой в рюкзаке в тот конец свидания перед первым поцелуем. Я хотел, чтобы она впустила меня, как тогда. Хотел ее поцеловать и не отпускать вот так просто. «Люблю тебя больше, чем когда-либо». – я представлял, что она говорила мне это в ухо. Ее нежный и манящий голос, который звал меня, толкал ноги вперед, к ней! Она точно писала это на ходу, судя по почерку. Может, даже в поезде по дороге в Париж! Подбежав к стеклянной двери, я заглянул внутрь, в надежде, что кто-то не спал, но там было тихо и безжизненно. Я сделал пару шагов назад так, чтобы видеть балкон Маринетт. Окошко также было темным, как и все дома вокруг. Я хотел крикнуть, но тогда бы разбудил всю улицу. Сердце продолжало биться так сильно, что я не понял, как в моей руке уже оказался небольшой снежок из сырого снега. Я должен был достучаться до неё любым способом! Я прицелился и попал в цель, но результата не было. Запустил другой – бесполезно. Я был похож на плохого парня, который зовет хорошую девочку на тайное и запретное свидание. Я разозлился и слепил снежок побольше. И на этот раз от попадания свет загорелся, но не в окне Маринетт, а на этаже ее родителей. - Ты это слышала? Что за чертовщина? – послышался суровый голос месье Дюпэна. - Не знаю, пойдем-ка вниз. – с улицы были слышны шаги мадам Чэн и папы Маринетт внутри их дома. И когда они увидели, кто был их непрошенным гостем, я почувствовал стыд. Глаза месье Дюпэна с удивления переменились на злость, брови нахмурились, и он с громким топотом поднялся обратно. - Том, постой… - но тот лишь отмахнулся. Мадам Чэн в своем пижамном халате вздохнула, поглядела на меня и включила свет за прилавком. Открыв дверь, я заметил небольшие круги под глазами. Она им рассказала и правильно сделала, но где-же сама Маринетт? Как только Сабин открыла дверь, я тут же сделал большой шаг вперед. - Пожалуйста, простите меня за это, но мне очень нужно увидеть Маринетт. Я очень перед ней виноват, но хочу все объяснить… - Ее здесь нет, Лука. – сказала она, опустив глаза. - Что? Но…где же она? - Она так неожиданно прибежала к нам, Лука. Вся в слезах и сумкой в руках. Дочь нам всё рассказала и…боже, она была такой раздавленной… - она покачала головой. Я отгонял от себя эту картину. – Ты же не плохой мальчик, Лука. Скажи, что все было не так ужасно, как она сказала! - Да, я для этого и пришел сюда. - Она не притронулась к еде, а потом заявила, что уезжает. - К-куда уезжает? – но я не хотел слышать ответ. - В Лондон. – я стоял, как вкопанный. Ее здесь не было. Она…она почти сразу уехала в Лондон. Как? Как такое вообще может быть? Все тело покрылось мурашками, цепочка уже жарила мою ладонь. Меня словно облили кипятком после этих слов. - Давно она…уехала? - В десять был последний поезд. Она наверняка уже приехала. – у нее был грустный голос и такие же глаза. Мне больше ничего не нужно было знать, я сжимал и разжимал цепочку, переваривая сказанное. – Мне очень жаль, Лука. Дверь закрылась прямо перед носом. Пошатнувшись, я сделал шаг назад. Свет на этаже снова погас, и я погрузился в тишину, окутанную ветром. Я не верил в это. Она была здесь всего пару часов и…уехала. Маринетт все решила. Вычеркнула своего обидчика, что и должна была сделать. Я не был достоин ее прощения. Я вообще не был достоин Маринетт после того, что совершил. Ну, конечно. На другое я и не мог надеяться. Ноги не удержали меня, и я упал на колени. Образовывалась дыра. Смертельная черная дыра, убивавшая все хорошее, что было вокруг нее. Создавался этот купол из одиночества, стыда и отвращения, которое я испытывал к самому себе. Сердце горько ныло, обливаясь кровью и пульсируя страшной болью в висках. Я не мог пошевелиться. Крохотная фигурка Маринетт в моих руках испарилась и превратилась в снежинки. И я ее потерял. Упустил последний шанс все исправить. Шанс, что я не проведу остаток жизни у себя в комнате. Руки начали краснеть от холода, которого я не чувствовал. Голова кружилась, меня тошнило, но нашел силы встать и пойти обратно домой. Это было бессмысленно. Я шел сквозь утренний ветер, сжимая цепочку, в которой были остатки нашей любви. Будь проклят день, когда я встретил Лила! К черту эту поездку! Я стонал, как раненый солдат с пулей в сердце. Мне было так плохо, что я мысленно просил спасти меня от этого. Перед глазами стоял ее образ. Как она в последний раз улыбнулась мне перед моим отъездом, как поцеловала и удерживала на платформе. Этого всего не было, если бы я ее послушал… Я разбил ей сердце, злил ее родителей и не мог их судить. Каждый родитель не желает видеть обидчика своей дочери. Я был лишь обузой для них всех. Я должен был послушать сердце и остановить Маринетт еще тогда. До того, как она скрылась. Зайдя на порог своего дома, я не чувствовал разницы между домом и улицей. Я лишь желал запереться в комнате и своем куполе. Я был во всем виноват, как и всегда. Но я заметил, как головы мамы и сестры повернулись в мою сторону. Мама тут же встала и пошла ко мне навстречу. - Сын, мне так жаль. – она протянула руки. – Поговори с нами. Я просто проигнорировал их. Хлопнул дверью в комнату и сел на кровать, обхватив себя руками. Я не мог удержать все в себе: мысли, чувства, недосказанные слова. Меня разрывало изнутри, как вулкан. Кипящая лава разливалась по всему телу, а грудь уже болела от мучительных стуков сердца. Я нащупал в кармане фотографию, которую показывал Маринетт неделю назад и развернул ее, не снимая цепочку с ладони. Мы были такими счастливыми, с такими улыбками и любовью в глазах. Горячая слеза в одиночестве упала на фотографию, словно печать об окончании этого волшебного времени. Внешне я молчал, сжимал скулы и дрожал, пока в душе раздавался безжалостный и оглушающий крик. Я хотел выпустить этот крик на волю, выпустить всю тоску и боль, что рвались наружу. Но я все сидел в темноте. В кромешной, полной и страшной темноте, из которой мне не хватало сил вырваться. Я молил, чтобы эта жизнь наконец закончилась. Чтобы началась другая, и я мог снова ждать встречи с ней, избежать этого проклятия и также полюбить без оглядки… Маринетт Поезд уже давно ехал по туннелю на другой берег Ла-Манша. Но лицо не отрывалось от прохладного окна. В этот раз поезд был почти пустым – я сидела одна в своем ряду. Пассажиры уже давно уснули, положив головы на свои подушки для путешествий. Я не могла уснуть. И не пыталась. Перед глазами стояла та кошмарная картина, лишившая меня рассудка. Я постоянно плакала. Не способная это контролировать, пассажиры позади шевелились, так что мне приходилось закрывать рот рукой и уходить в уборную. Там же был хорошо и отчетливо слышен стук рельсов, и там происходил прорыв всех эмоций. Я рыдала и хватала себя за голову. Как же он мог… Это был не он, не мой парень, которого я любила. Я могла просидеть там хоть всю поездку, в слезах, но я возвращалась на свое место, утыкалась лбом в окно и смотрела в пустоту, пока внутри все бушевало. И вот она я. Стояла в полночь на вокзале Сент-Панкраса, пока сонные туристы и жители лениво ловили кэб. Шумная ночь в Лондоне напомнила мне, как буквально вчера я мчалась со всей дури на поезд с такой любовью и страстью на уме, а обратно – растоптанная и несчастная девчонка. Я глядела на столицу по-другому, будто это не был город, о котором я мечтала всю свою жизнь. Квартира отдавала холодом, будто тут жил кто-то мне чужой. В тишине и без эмоций я выпустила квами из Шкатулки и положила браслет Сасса на свое место. Удивительно, что давно пустующее место талисмана змеи лежит тут. Затем я принялась раскладывать вещи, которые я даже не вытаскивала там, в Париже. И все в тишине. Когда я закончила, глаза почему-то смотрели на стенку. Ту самую, где был показан весь прошедший год в фото. Я не помнила момент, когда сваливала все это на пол с криками, всхлипами и злостью в глазах. Я рвала куски своей прошлой жизни на стене, а когда очнулась – все лежало на полу, а перед глазами – пустая стена. Не выдержав, я упала на колени и рыдала от ноющей боли в сердце, в голове, да вообще во всем теле. Я любила его, любила… А теперь потеряла жизнь, в которой была счастлива. И я заорала на всю квартиру. Я не стала сдерживаться и кричала, наплевав на время и силы. Сорвав голос, я легла на пол в позу эмбриона и плакала в окружении отрывков жизни, ускользнувшей от меня. Квами молчали, смотрели на меня, но не решались подлететь. Все, кроме Сасса. - Маринетт, позвольте мне вам все объяснить. – тихо сказал глубоким голосом. Он был хранителем Сасса. Он будет его оправдывать. Я не хотела и не могла его слышать. - Нет… - хрипло ответила я, корчась от боли. - Но вы должны знать, что случилось! – это меня разозлило. Я вскочила и яростно глядела на него. - Не смей!!! Никогда больше не разговаривай со мной на эту тему, Сасс! Ты хочешь выгородить его, но он предал наши отношения! Он уже сделал это и ничего не предпринял, чтобы остановить меня! – я кричала на него, а перепуганные квами опустили глаза и тихо охали. Сасс замолчал, тоже опустил глаза и сложил лапки вместе. - Да, мастер. Как прикажете. – эта фраза была, как мощная пощечина. В кого я превращаюсь? В нового Бражника? Я глянула на себя в зеркало, захотев его разбить, но я согнулась и обхватила себя руками, горько сожалев о своих словах. - Прости меня… - прошептала я и побрела к дивану. Я отвернулась от телевизора, крепко прижав к себе подушку. Я рыдала прямо в нее и иногда кричала. Мне впервые так сильно хотелось исчезнуть. Просто испариться, чтобы никто про меня не думал. Я знала, что родители не спали сейчас, а волновались за мое состояние. Алья тоже скоро узнает. Все скоро узнают… И все будут говорить: «Смотрите, ей изменил парень. А была такая красивая пара!» За него можно было не волноваться, Лила хорошо его пристроила к себе. Я несла за собой сплошные боль и страдания. Я лежала и просила, чтобы кто-нибудь помог мне и нажал на кнопку «Отключить чувства». Я не могла есть, пить и отказывалась спать. Потому что я боялась, что мне приснится он. В голове продолжала крутиться одна и та же фраза, сводившая с ума. Она будет преследовать меня до конца моих дней и не оставит ни на секунду. «Он предал тебя. Он предал тебя. Он предал тебя» Он предал меня. Он поцеловал её. Принес в мою жизнь любовь, перевернул все, а потом… Мне было так паршиво. Немая боль ныла везде. Голова разрывалась и болела от мыслей, слез и горечи. Досада преследовала меня шаг за шагом. В какой-то момент я сама не знала, что чувствовала. Все так перемешалось, что превратилось в сплошной болевой шок. Почему он не слушал меня?! Почему меня никто никогда не слушает?! В итоге я пропустила школу. Я не вынесла бы вопросов Полли, но на работу мне хватило сил пойти. Шерри было плевать на мою личную жизнь и проблемы. Только работа могла вывести из этого болота, которое засасывало меня всю ночь. Я пришла самая первая в офис и сразу пошла к Шерри. Немного послушав претензии о пропуске вчерашнего рабочего дня, я стояла, как камень. Без эмоций, но со стреляющей боли в груди. Я держалась. Когда Шерри закончила, я сама не узнала свой голос. - Шерри, я знаю, что виновата перед вами, но хочу попросить вас кое о чем. – Шерри смотрела на меня строгим, но уже смущенным взглядом. Будто не ожидав, что я не буду себя оправдывать. - И о чем же? – спросила она, скрестив руки на груди. - Завалите меня работой. – сухо и серьезно сказала я. – Неважно какой: бумажной, бегать по городу в поисках или выполнять дела из других отделов. – Шерри не сводила с меня взгляд. – Будет даже лучше, если я буду оставаться на ночь. Главное, чтобы у меня не было ни одной свободной минуты. Я наблюдала, как Шерри с удивлением достает, видимо, необходимые задания. Я представила, как все это выглядело со стороны. Молодая школьница просит не давать продохнуть, потому что один парень, любовь всей её жизни, вырвал кусок ее бьющегося сердца и искалечил душу до полусмерти за… …за одну чертову секунду.