***
Молодой фермер в очередной раз наклонился к грядкам. Удобряешь их, молишься богам, чуть ли не своим телом укрываешь от града и ветра, а не растёт ничего, зараза! Сколько можно уже?! Мужчина устало вытер лоб от налипшей на пот грязи. Нет, так дальше продолжаться не может. Жертвы не помогут, итак уже отдал всех своих куриц прожорливым божествам. Распрямил вечно согнутую спину, чтобы глянуть на небо, вдруг всё-таки пойдёт дождь и избавит его от таскания вёдер с водой. Ни единой тучки он не заметил, зато увидел, как недалеко резвится младший Новак вместе с каким-то малолеткой. Это, что, тыква? Малец наколдовал её? Фермер протёр глаза и присмотрелся внимательней. Точно, на руках незнакомого ребёнка блестят золотые браслеты — такие только богам носить положено. Тут же в голову пришёл план действий: поймать дитё богов, призвать их и потребовать нормальной погоды в обмен. И денег бы не помешало получить, и внешность бы подправить. Пора действовать, а требования он определит на ходу.***
Где Кас? Дин тихо-тихо выглянул из-за дерева. А, вон он, прячется в кустах смородины! Дин хихикнул и заставил густые ветви опуститься под весом появившихся гроздей ягод. Вышел из засады — и внезапно оказался в руках высокого альфы. — Зови родителей, или я тебя выпорю! — хватка усилилась. Какой дядя высокий, и сердитый, и сильный, наверно. Дин что-то сделал плохое и сейчас накажут? Испуганный Дин почувствовал, как у него дрожат губы и плохо видно из-за слёз. — Папа! Ветер усилился. Цветы закрылись, словно на ночь, ветви плодовых деревьев со свистом били воздух, а встревоженные стаи птиц хаотично летали на фоне грозовых облаков. Отец идёт, он поможет! — Отпусти моего ребёнка. Видимо, фермер ощутил в своих костях мощь разъярённого голоса отца (Дин чувствовал такое, когда его ругали), потому что Дина немного опустили ниже к земле. — А-а-а, у меня условие есть. Я отдам, если ты выполнишь… В тот же миг мужчина грохнулся на землю, поваленный рычащим отцом — Дин покатился по траве и больно ударился затылком о камень. Потёр болящую голову, отполз к Касу и обнял его. — Лучше отвернись. Мама не разрешает смотреть, как отец ест. Малыши прижались друг к другу. Кас уткнулся лицом в друга, а Дин видел, как отец укусил фермера прямо сквозь одежду и с жутким хлюпаньем вырвал кусок мяса. — Нет! Прошу! Отпустите! Отец всё ел и ел, Кас плакал, жался к Дину, а фермер бесконечно кричал. Наконец всё кончилось. — Ты расскажешь всей деревне, за что наказан. Дина подняли на руки. Отодвинул окровавленный мех отцовской мантии, выглянул и наблюдал, как фермер с трудом встал, а Кас рванул домой. Грубоватое поглаживание по голове. Отец всегда защитит.***
Каждый год деревню сковывали снежные зимы. Когда лёд отступал, воцарялось правление Дина, и с каждой весной его власть над землёй укреплялась. Ветви робинии чуть качнулись, гостеприимно принимая пару сорокопутов. Дин любовался, как кровожадные птички нанизывали крупных жуков на шипы, и улыбался: их прилёт открывает жертвенный сезон. Пора напомнить людям, что за богатый урожай надо платить.***
Кастиэль поправил ветвь крупных, мясистых помидоров в овощной корзине, и поспешил на главную площадь. Ему совершенно не повезло с землёй: на глинистой почве мало что росло, кусты пожирал фитофтороз, а драгоценная вода протекала слишком далеко, чтобы можно было свободно ходить за ней с вёдрами. Снова пытаясь вдохнуть жизнь в погибающие ростки, Кастиэль придумал план: сегодня он попытается забеременеть от Дина и будет молиться, чтобы ребёнок унаследовал силы могущественного отца. Лишь бы плодородие покровителя распространялось бы не только на почву. Всё должно получиться. Бог восседал на собственном алтаре. Не смотреть на господина, ждать, пока он освободиться, не обращать внимания на его трапезу. Кастиэлю стоило усилий не слушать чавкающие звуки, смешанные с голодным рычанием, терпеливо опускать взгляд в пол. Шаг. Кастиэля укутала смесь запахов мокрой земли, спелой тыквы и мяса. «Так вот, как пахнет божество» — мелькнула растерянная мысль. Липкий страх словно оплёл ядовитым плющом тело, запрещал открыть глаза и панически приказывал убежать скорей обратно. — Говори. Если ничего не сказать, он и наказывать не будет, верно? Кастиэль тряхнул головой и посмотрел на бога. — Я принёс вам овощей, — голос прозвучал тише, чем планировалось. Кастиэль отвёл взор от окровавленного лица господина («У него даже лоб в крови! А если он съест меня за предательство?»), поклонился и протянул корзину. Дин взял её. — Вы помогли мне вырастить достойный урожай смородины, который поможет скрасить зиму. Позвольте вас отблагодарить. Лёгкая ткань рубашки съехала вниз, и Дин определённо с интересом полюбовался плечом омеги.***
Три весны быстро пролетели, как стрижи в небе. Какой же Кас красивый. Дин стоял, облокотившись о забор, и любовался фигурой омеги, стройной, словно бы и не рожавшей. Вот он наклоняется, пропалывая сорняки, вот он расстёгивает рубашку… Дин и сам не заметил, как вокруг него расцвели нежные ромашки, подхватывая силу его чувств. Любопытный Джимми, малыш Каса, сначала послушно сидел в корзине, наблюдал за порхающими бабочками («Смирный, как его папа»), однако вскоре переполз на землю. Дин его понимал: вокруг столько всего. Крестьяне исправно приносят жертвы, в ответ пантеон богов насыщает деревню своей магией, а потому вокруг и яркие птицы летают, и цветёт каждый куст — как не восхищаться ребёнку? — Па-па! Дин повернулся на удивлённый вскрик. На голову Джимми сел несмышлёный дроздёнок, а сам малыш так удивился, что упал на попу. Дин тихо улыбнулся: какая прелесть. Кас чудесная омега с очаровательным ребёнком, отец которого так и не появился. Значит, пора действовать. Перемахнул через забор и вдруг ощутил взрыв природного волшебства. Что это? Не может быть. Джимми, всё ещё счастливый от встречи с «птицкой», сидел на огромной капусте неестественно-рыжего цвета. Дин присмотрелся: точно, кочан и ребёнка связывает магический поток, такой же, который создаёт сам Дин. Кас услышал шум. Заметив Дина и странную капусту, подбежал и подхватил Джимми на руки. Смотрит вниз, закрывает собой малыша — точно боится. — Когда ты собирался сказать, что это мой сын? — Дин грубо схватил омегу за руку. — Решил вырастить собственного бога? — Отпустите, пожалуйста. Вы же сами видите, мой участок почти не даёт урожая, на зиму не хватает! — Так тебе ещё и моя помощь не нравится?!***
Пока солнце ещё не поднялось в зенит, крестьянин спешил к реке за водой. Проходя мимо дома Новаков, по привычке заглянул в их двор, мало ли, что там интересного происходит, а он и не в курсе. Ой, там сам бог! Крестьянин юркнул за ограду. А что он делает? Щель между досками дала отличный обзор: великий Дин орал на Кастиэля и обвинял в меркантильности. Да что он делает? Зачем так кричит? Конечно, все свои возмущения крестьянин сдержал в себе. Услышав очередной возмущённый возглас, решил: хватит. Боги итак требуют четверть урожая и живое мясо, ещё и издеваются над людьми! Всё накопленное недовольство словно загорелось внутри. Хватит сдерживаться, хватит молчать. Удар лопатой — алтарь слегка накренился. Крестьянин даже не ожидал, что это будет так просто. Ещё! Ещё!***
— …заберу его с собой, боги не должны жить с людьми! — рычание Дина прервалось. — Вы в порядке? — пискнул Кас, всё ещё прижимая Джимми. Точно не в порядке. Дин потёр болящую голову, пытаясь справиться с внезапной слабостью. Алтарь. Оглянулся на центральную площадь — точно, какой-то дурак рушит святилище. — Кас, беги и уноси мелкого. — Зачем? Что происходит? — прошептал Кас. Боится, бедняга. Ещё не началось. Бабах! Всю деревню сотряс мощнейший раскат грома, а огненно-яркая молния вонзилась в соседний дом. Кас инстинктивно прижался к альфе. — Ох, это отец. Может сжечь всю деревню. — Как его остановить? Знал бы Дин. Всё детство при виде гнева отца он отходил подальше, а во взрослой жизни старался не допускать конфликтов. Снова посмотрел на алтари. Восстать против отца — это неправильно, недопустимо, невозможно. Чувство стыда от того, что он сейчас совершит предательство, станет плохим солдатом, не давало пошевелиться и окрашивали щёки Дина стыдливым румянцем. — Я сделаю это. А ты беги, — Кас колебался, не уходил, пока не получил осторожный поцелуй в щёку. Всё, пора. Переместился на центральную площадь и сразу упал в омут звуков: разъярённый крик «Что ты наделал? Зачем? Из-за какой-то омеги!», треск крыши, сорванной ураганным ветром, и топот мечущихся людей. Дин выругался. В худшем случае деревню снесёт оползень, сожрёт пожар, или что там ещё придумает отец, а выжившие люди растопчут друг друга в давке — все погибнут, жертвы прекратятся, и пантеон тоже долго не протянет. Да что за кошмар. Еле живой крестьянин бился в хватке, как погибающая птица, и не переставая орал, неосознанно раздражая отца ещё больше. Дин по-хозяйски опустил руку на плечо нарушителя. — Отпусти его. — Ещё чего. Он решил убить тебя! Бога! Благодаря которому он живёт! Тяжёлая сосна опасно наклонилась над виновным — тот слабо дёрнулся и прикрыл голову свободной рукой. До того несчастным выглядел, что это зрелище придало Дину уверенности в себе. — Ты прав. Он напал на меня, и мне его наказывать. Усмири погоду. Несколько секунд слышалось лишь недовольное пыхтение. Рука разжалась. Всё? Получилось? — Накажи достойно, чтобы у его детей коленки дрожали при имени твоём! Не может без преувеличения, как всегда. Дин кивнул. Отец, ожидаемо, не стал восстанавливать погром — своих ошибок он не признавал — и исчез. — Иди отсюда, — Дин убрал руку, нет никакого желания добивать крестьянина. — Ещё раз тронешь алтарь, я отгрызу тебе ноги. Виновный пискнул и, оступаясь, посеменил подальше от беды. Одна проблема решена. А где Кас? Его смыло в реку наводнением? Ему и малышу больно и страшно, и никто из деревенских не поможет? Дин упрямо сжал челюсти, прогоняя эти мерзкие мысли. Вперёд, на поиски. — Кас? Кас! Живой! — Дин упёрся ногами в землю и («Ух!») откинул повалившиеся на укрытие ворота. Протянул руку — необходимо дотронуться до Каса, ощутить его тепло, убедиться, что он жив — и помог встать. — Порядок? — Спасибо, — сдавленно прошептал он и отвёл взгляд. Что такое? Кас прижимал Джимми, чуть не плакал. А. Точно. Боится, что сейчас отберут ребёнка. Явно не станет восставать против воли бога, особенно после провальной попытки недальновидного разрушителя алтаря. Дин выдохнул, постарался принять спокойный и миролюбивый вид. — Я в его возрасте тоже выращивал помидоры в полосочку и блестяще-розовые огурцы, — Джимми, получив ласковое поглаживание по голове, протянул ладошки отцу, приглашая поиграть. — Неправильно забирать детей из семьи. Кас словно ожил и поднял голову. — Я рад, что ты цел, — Дин поцеловал Каса, а тот счастливо ответил.