Твоя и Моя Мама

      — В конце концов, я всего лишь одна из твоих… миленьких аксессуаров. Игрушка. У тебя в самоцвете прописано, в конце концов — обращаться со всеми, кто стоит ниже, как со слугами…       Ты теперь правда так на неё походишь, это грустно, правда, — снисходительно говорит она.       Стивена это задевает. Они со Шпинелью снова ссорятся.       Она становится злее.       — Думал, что избавишься от меня, да? С т-твоим этим— обновителем— бумс, хоба, тыдыщ! Вот так просто!       Она делает глубокий вдох, и голос внезапно становится ядовито сладким, пугая Стивена.       — Дорогая, милая Шпинель бы стала чистым холстом, не зная, что с ней жестоко обращался и предал кто-то, кто видел в ней лишь обузу и неприятность.       Её голос снова становится хриплым.       — У меня были бы стёрты всеееее мои болезненные, травмирующие воспоминания, и я бы больше не была проблемой, — продолжает она. — Мне известно, как мои маленькие срывы беспокоили тебя и твоих… питомчиков.       А затем тон голоса сменяется, становясь издевающимся.       — Может, ты не добренький, терпеливый, сочувствующий целитель, как ты думал. Думал, что влезешь в платье Розы Кварц? Или верней сказать, в костюм Розового Алмаза?       Стивен сжимает кулаки и стискивает зубы. Нет, нет!       — Спустя все эти месяцы… Я знаю, что ты до сих пор разрываешься между мной и Конни — ты же так хочешь жизнь получше, правда — ты хочешь стать очередным обычным, человеческим мальчиком и забыть о своём ужасном самоцветном наследии.       Звучит знакомо, Розовая? — она скалится.       Он выходит из себя. Он пиздец как ненавидит, когда она так его называет. Но теперь он не может не замечать эти параллели между ним и его мамой.       — Прям как её, тебя разрывало между мной… и Землёй. Несмотря на жизнь в роскошном дворце, свободную от ответственности, беззаботную, пока самоцветы под твоим руководством страдали, ты всё равно выбрала бросить эту привилегированную жизнь, удрать на Землю и начать новую. Вот насколько нужно быть тупой, серьёзно! — она начинает гоготать; все следы приятного хихиканья испарились, и её голос и смех теперь были грубыми и резкими. — Ох, бесценно.       И ведь ты всё сделала хуже, ведь правда, — невозмутимо говорит она, — самоцветы рассказывали мне, как диктатура Алмазов стала гораздо более жестокой и беспощадной после смерти Розовой. Родной Мир был лишён ресурсов, и он оказался посреди облагательной и жертвенной войны.       Ты же знаешь, что тысячи самоцветов были разбиты, так? — Что? — Не за какие-то преступления или ошибки, их разбили, потому что они тратили ресурсы. Попусту занимали пространство. Для финансирования войны приходилось поджиматься, а это значило потерю самоцветами жизней.       Сердце Стивена после этих слов сжимается, он почти давится воздухом. Это не может быть правдой. Жемчуг никогда ему об этом не рассказывала. Он начинает дышать слишком часто, его даже тошнит.       На секунду она замолкает, ухмыляясь про себя, затем внимательно смотрит на Стивена снова.       — Ты когда-нибудь видел другую Шпинель, Стивен? — в вопросе её голос становится тоньше.       Стивен делает глубокий вдох, чтобы успокоиться, и начинает об этом по-настоящему задумываться. Хоть он и посещал Родной Мир бесчисленно много раз, он действительно никогда не видел и не встречал другую Шпинель. Он даже в основном был в замке — Шпинели там были просто обязаны быть, чтобы развлекать и сопровождать своих хозяев. Тем не менее, не было ни одной. Он не может поверить, что не осознавал этого.       — Нет… Не. Не видел.       — Эт я к чему: какая польза от Шпинелей — простых шутов, устраивателей праздников, актёров, акробатов и клоунов, — послевоенному Родному Миру? Самоцветы были истощены после маленькой игры твоей мамы. Родной Мир стал ещё более жёстким и структурированным после её ухода. Планета была лишена всего веселья и развлечения, вынуждая самоцветов жить навеки угнетёнными рабами. А что те, кого разбили на кусочки? Ну…       Из чего, по-твоему, они сделали Кластер?       Стивен чувствует, как ему хуже, и он начинает блевать, отвернувшись. Шпинель отводит взгляд.       Стивен вытирает рот и на секунду заглядывается на рвоту на руке, и…       Она розовая.       И покрыта блёстками.       Это что-то новенькое.       Шпинель улыбается, замечая, как Стивен становится всё больше и больше похож на Неё.       Однако всё, что она говорила, было правдой. В конце концов, Шпинель так отличается от остальных самоцветов: слуги, строители, воины, техники, кузнецы, терраформеры, охрана, адвокаты — у каждого была роль в строю Родного Мира. Но она и другие Шпинели были аномалией на этой планете. У них даже не было оружия! В глазах Родного Мира они были бесполезны, так что уйти должны были они.       Стивен возвращается к её словам о кластере.       Он… не может в это поверить. Мама была блядским убийцей. Она была виновна во всём, что случилось с самоцветами после её поддельного раскола.       — Я наконец-то вернулась в Родной Мир спустя шесть тысяч лет. Мне было так одиноко, и я так отчаянно хотела снова увидеться со своими сёстрами — другими Шпинелями. Только мы могли понять друг друга, ведь мы были свидетели тому, как вся элита планирует своё вторжение за Землю и погружение Родного Мира в хаос.       Вот откуда у меня был обновитель. Он был моей подруги — другой Шпинели — Грань-1F2L, Срез-2XC. Она украла его у своего хозяина. Она и ещё несколько других Шпинелей хотели присоединиться к формирующемуся восстанию после слухов о том, как прекрасна Земля. После веков прислуживания она была их райским садом. И они пытались убедить и меня присоединиться, н-но я не могла оставить Розовый Алмаз.       Но они всё равно мне его отдали. Почему-то сказали, что мне надо защитить саму себя — д-думаю, они знали, что в попытках попасть на Землю они будут разбиты и погибнут. Я не верю, что они знали о настоящей функции этого оружия, они скорее думали, что это обычная коса, в конце концов, все мы были ограждены от жестокости за стенами замка, пока не начались волнения.       Блять.       Какое-то время Стивен сомневался в Шпинель, гадая, откуда у неё было такое ужасное оружие, использовавшееся для угнетения Самоцветов. Но она действительно всё это время была практически на его стороне, а некоторые другие Шпинели помогали Кристальным Самоцветам.       — И некоторые волнения, вообще-то… касались нас, — смятенно добавляет она. — Родномирцы знали о нас — Шпинелях и всяких других слабовольных — как мы были лишь объектами развлечения, занимали место, так что они запросили, чтобы нас разбили или поработили, чтоб спасти народу.       Чёрт.       — Но когда я вернулась… я никого из них не нашла. Алмазы разбили всех, потому что видели их бесполезными и одноразовыми. И Шпинели были не единственными, было ещё немало других видов самоцветов, которые исчезли за всё это время, в том числе Розовые Кварцы.       Но разумеется, погибли все, кроме одной.       Так и со мной, — делает она вывод.       Стивен… просто смотрит на неё, видя в другом свете. Она сама имеет сходства с Розовой — Розой — и даже Жемчуг… единственные выжившие из королевской свиты Розового Алмаза.       Это невероятно.       Шпинель напрягается, поднимая те болезненные воспоминания:       — Я была последней оставшейся Шпинель! Я расспрашивала, всюду искала — никого! Все другие были РАЗБИТЫ и забыты, меня оставили одну! Какие-то самоцветы помоложе даже спрашивали, что такое Шпинель, и НИКОГДА раньше не видели никого вроде МЕНЯ. ОНИ ВСЕ МЕРТВЫ, СТИВЕН. И ЧЬЯ ЖЕ это вина?!       ЧЬЯ ЭТО, СУКА, ВИНА, — она кричит.       Её трясёт.       — Моей мамы, — отвечает он. Ему страшно признавать, но теперь он обязан взять на себя эту ответственность.       — Моей мамы, Шпинель, — он опускает взгляд, полный стыда.       Он наконец-то понимает, почему она так ненавидела его мать. Она не только ответственна за то, что оставила её на столетия, но и за то, что стала причиной войны, убийств и гибели тысяч самоцветов, а слабые самоцветы вроде Шпинелей должны были заплатить эту цену.       Стивен пытается дотянуться до неё — хоть обнять, хоть что-нибудь—       — Мне… мне так жаль, Шпинель. Я н-не знал, что она так поступила с тобой. Я знал, что ты прошла через что-то и без того ужасное, ведь она оставила тебя в саду, но—       Погоди-ка.       Она оставила её в саду.       — Шпинель… — в страхе говорит Стивен. Его сердце стучит, и он начинает заикаться, — Шп-Шпи-Шпинель, п-погоди…       — Что, — спрашивает она, строго, но слегка недоумённо. — Да говори уже, балда!       Всё внезапно обретает смысл. В нём вспыхивает искра. Он встаёт и крепко хватает её за плечи, чтобы его слышали громко и чётко.       — Шпинель!.. ты не видишь?! Мама не бросала тебя, потому что ненавидела или желала тебе страданий… это же было до того, как она хотела обосноваться на Земле, так?!       Она слушает.       — Должно быть, она уже планировала разыграть свою ненастоящую смерть и приготовилась, чтобы сбежать на Землю — она должна была знать о разбитых самоцветах! Она должна была знать о Шпинелях!       Она должна была знать о тебе.       Сердце Шпинель останавливается. Она едва может двигаться и просто замирает в состоянии шока. Без чувств.       Этого.       Не может.       Быть.       Она в это не верит.       — Н-нет, этого не может быть. Не может быть, чтобы это была правда… — она начинает паниковать. Всё, во что она верила о Розовой внезапно изчезает — нет, нет!       — Шпинель, приди в себя! Розовый Алмаз знала, что тебя скоро разобьют вместе с остальными, так что она увела тебя в Сад и приказала не сходить с места, чтобы ты не могла вернуться в Родной Мир!       Она СПАСЛА тебя!       — Н-неправда. Это вообще не правда. Она оставила меня на ШЕСТЬ ТЫСЯЧ ЛЕТ, — она в панике повышает голос, — ШЕСТЬ ТЫСЯЧ ЛЕТ.       — Шпинель… Я не думаю, что она вообще предвидела, что всё это произойдёт. Она, скорее всего, думала, что кто-нибудь заметит, что тебя нет, и пойдёт искать, но этого не случилось. Вероятней всего, она никогда этого не проверяла, потому что думала, что тебя уже нет, что тебя забрали на другую планету как беженца.       К тому же, ты правда думаешь, что она могла даже приблизиться к Родному Миру, будучи Розовым Кварцем?! Она была вынуждена защищаться и прятаться, чтобы поддерживать Кристальных Самоцветов, Шпинель! Она была их лидером!       — Т-тогда почему же она не забрала м-меня с собой на Землю, ха? Ха, ха, ХА? — её странная манера речи возвращается, перед тем на секунду пропав.       Ох, она ломается.       — Шпинель, она готовилась к ВОЙНЕ. Она без конца сражалась, сотни лет, там не было места для её Шпинели! Конечно она не брала тебя с собой, она ЗНАЛА, что это травмирует тебя, и она знала, что ты была слишком слаба, и она знала, что тебя попросту убьют!       Шпинель падает коленями на пол в полном шоке.       — И она решила, что лучшим выходом будет выжидать, пока тебя не вытащат оттуда.       Она даже не может поднять взгляд на Стивена. Она просто так потеряна. Всё, что она ему сделала… было сделано совершенно ни к чему.       — Но… что же так долго? Почему она приказала мне оставаться? — она начинает плакать. — Ш-шесть… тысяч лет.       — Как ты сказала, Шпинель, Родной Мир больше был не местом для развлечений и удовольствий. Ты правда думаешь, что какой-то самоцвет из такого общества выделил бы время на то, чтобы прогуляться по саду и понюхать цветы?       Он… он прав. Всё, что он ей говорит… это правда.       Шпинель прячет лицо, хныкая. Она дрожит, бесконтрольно всхлипывая. Совсем, совсем не похожа на саму себя всего пять минут назад.       Розовая… вправду была её лучшим другом.       — Розовый Алмаз спасла тебе жизнь. Она защитила тебя, Шпинель.       Точно как сделала бы мама.