Friday evening

      Так уж получилось, что Сан, Уён, Минги и Хонджун знали друг друга ещё со школы. Да-да, ещё с тех самых времён, когда Минги был безнадёжно низким, по сравнению с остальными… Зато сейчас, уже спустя два года с момента выпуска из школы, Минги каждый раз находит возможность подколоть кого-нибудь из их компании (или всех сразу) насчёт роста.       — Выросла, блять, махина под 183. Что делать с ней — не понятно, — удручённо думает каждый раз Хонджун, мысленно надеясь, что когда-нибудь этот ребёнок-переросток угомонит своё шило в одном месте.       Хонджун до сих пор не понимает, почему жизненным обстоятельствам нужно было сойтись именно так, чтобы они познакомились с Минги.       Всё было примерно так.       Сон тогда учился в параллели с Уёном, Саном и Хонджуном, которые учились в одном классе. У этих троих уже была состоявшаяся компания, но тут неожиданно в их жизни ворвался Минги с фанфарами и конфетти, благодаря одному интересному случаю, произошедшему за несколько лет до выпуска.       Но сейчас не об этом…       До Хонджуна до сих пор никак не могло дойти, ну… он реально не понимает, как в этом мире могут существовать такие уникальные люди, как Минги. Такие странные, неадекватные, отпускающие шутки через слово, не несущие в своих словах ни грамма серьёзности бóльшую часть времени, ржущие без повода. Нет, конечно, в нём есть и много положительных черт. Он всегда поддерживает небезразличных ему людей, успокаивает, встаёт на их сторону, оберегает тех, кто ему дорог, никогда не требует от жизни больше, чем она ему предоставляет, хорошо учится, уважительно относится к старшим, помогает людям по возможности и так далее по списку хороших качеств. Внешности Минги тоже можно было позавидовать. Высокий, стройный, подкаченный, привлекательный, сексуальный парень с красивыми, аккуратными чертами лица, офигенным стилем и обычно немного небрежно уложенными волосами (что ему очень шло). Просто… его редко можно застать серьёзным. По своему поведению Минги не соответствует ни внешнему виду, ни возрасту. Бóльшую часть времени он ведёт себя как ребенок в теле двадцатилетнего парня. По-другому описать это чудо Хонджун не может.       — Хён?       — …       — Хонджун-хён?       Хонджун переводит взгляд на парня, отвлекаясь от своих мыслей.       — Ты в порядке? — спрашивает Уён, волнуясь за старшего.       — Всё в порядке, Уёни, я просто немного задумался, — заверяет Ким, озаряя всех за столом своей лучезарной улыбкой.       — Ооо, хён, когда ты улыбаешься, ты делаешь больно моему сердцу! — театрально завывает развалившийся на столе Минги с наигранной гримасой боли на лице, приложив руку к сердцу.       — Ты ещё побольше артистичности добавь, реалистичнее чтобы было, — закатывает глаза Хонджун.       — Уёни, зайка, он меня не любит, ну ты представляешь? — Минги кладёт голову на плечо сидящему рядом Уёну. — Вот ты любишь, Сани любит, а Хонджун-хён не любит. Что за жизнь такая?       — Какая я тебе «зайка»?! — бесится Уён, отпихивая от себя эту тушу, навалившуюся практически всем весом на него.       — Мне кажется, тебе хватит, — с видом эксперта указывает Сан пальцем на стакан Минги в его руках, чуть не обронив свой.       — Мне кажется, вам всем уже хватит, — заявляет Хонджун, будучи самым трезвым в этой компании, в очередной раз собравшейся у Минги по стандарту «выпить по стаканчику и по домам».       Каждый раз, соглашаясь на эту авантюру, Хонджун прекрасно понимал, чем всё закончится. Хотя он ничего особо не имел против. Сегодня была пятница, все могли расслабиться, а домашние посиделки в компании первоклассных собутыльников — всяко лучше походов по клубам и пьяных прогулок в пять утра с устрашающими завываниями каких-то непонятных песен. Во всяком случае, по мнению Хонджуна. Как показывает практика, он не просто так считается самым адекватным и правильным в их компании, так что ответственность за жизнь, здоровье, ментальное состояние и тяжесть алкогольного опьянения всех троих каким-то образом лежала на нём.       — Жизнь такая несправедливая! — протягивает Минги, падая обратно на стол.       — Мне кажется, каждый раз, как мы садимся выпить, он всегда находит новую причину закатить истерику, — делает вывод Сан, наблюдая за тем, как Сон пытается полулёжа в позе буквы зю налить в стакан, благополучно проливая половину. — Интересно… Что же у нас на сегодня?       Уж что, а пить Минги не умеет от слова «совсем», сколько бы не практиковался, и, как ни странно, сейчас все молча сидят и смотрят именно на него, ибо его уже откровенно начинает пробивать на какой-то неадекватный смех.       — Сан любит Уёна, — растягивает он слова с закрытыми глазами и глупой улыбкой на лице в пьяном угаре, — Уён любит Сана, а у нас с хёном односторонняя любовь! — Минги повышает голос к концу, поднимая палец вверх и указывая им в сторону Хонджуна. — Ты слишком жестокий! Хён меня совсем не любит!       Рука Минги ослабевает и падает, и он вырубается, опять развалившись на полстола. Сан с Уёном странно переглядываются.       — С чего он взял, что я его не люблю? — неожиданно даже для самого себя произносит Хонджун, заставляя младших посмотреть на его серьёзное лицо и недоумевать из-за этого вопроса.       — Хён, ты серьёзно? Ты правда переживаешь по поводу того, что он сказал? — недоверчиво уточняет Сан.       — Я… — начинает Хонджун, но, судя по какому-то отсутствующему взгляду, он и сам не особо понимает, что именно хочет сказать. — Я не знаю.       Старший опускает голову, пытаясь навести порядок в своих мыслях, но несколько выпитых стаканов активно препятствуют этому. Сан внимательно наблюдает за ним, пытаясь понять, почему его так задели слова Минги, который после выпивки никогда не контролирует и не фильтрует свою речь. Но есть одна вещь, которая немного напрягала Сана — да и не только Сана — в данный момент.       — Но ведь Минги всегда говорит то, что у него на душе, особенно когда выпьет… — тихо произносит Уён, раздумывая над собственными словами. Все прекрасно знают то, что он сказал, но до этого никто почему-то не осмеливался произнести в слух, потому что это будет означать, что Минги очень переживает по этому поводу, а значит отношения между ним и Хонджуном куда сложнее, чем кажутся.       Комната погрузилась в тишину, изредка прерываемую посапыванием. Хонджун смотрел на Минги, Сан — на Хонджуна, Уён — на Сана. Чхве ощущал взгляд Уёна на себе, но никак не мог понять, почему тот уже несколько минут безотрывно смотрел на него. Возможно, просто задумался. Тут, видимо, Уёну в голову пришла какая-то мысль, и он собрался уже было озвучить её, но не тут-то было. Сан, заметив это, быстро приложил указательный палец к пухловатым губам парня в знак молчания. Он не хотел выводить Хонджуна из своих мыслей. Сан действительно считал, что между ним и Минги что-то происходит, но не хотел лезть не в своё дело. Они сами должны были во всём разобраться.       А Уён… Уён был готов растечься лужицей по любимому столу Минги, чувствуя, что Сан задержал палец у губ парня немного дольше, чем это в принципе должно происходить. Не то чтобы он против, просто… Он забеспокоился о своём сердце, пропустившем удар, когда Сан опустил палец и незаметно и совсем мимолётно провёл им по губам Уёна. Но… это было намеренно, он уверен. И слава богу это осталось без внимания старшего, сосредоточенного сейчас немного на других вещах.       — Просто… я волнуюсь за то, что он действительно мог убедить себя в том, что я не люблю его, — неожиданно говорит Хонджун, заставляя подскочить на месте и так немного нервного Уёна. — Вы же знаете Минги.       — Может он просто накручивает себя? — предполагает Сан.       — Не думаю. Его голос слишком грустный, хоть он и пьяный, — слова Хонджуна в сложившейся обстановке тоже прозвучали грустно. — А я ведь, — тяжёлый вздох. — Люблю его. Почему он так?..       — Хён?       — М?       — Как именно ты его любишь? — не сильно раздумывая, спрашивает Уён.       — Это не наше дело, Уёни, — сразу следует от Сана. Он, конечно, уверен в том, что Уён тоже догадывается об особых отношениях Минги и Хонджуна, но всё же не стоит затрагивать это, даже если и по пьяни.       А у Хонджуна на лице за несколько секунд проявляется буквально целый спектр эмоций. Этот вопрос откровенно ввёл его в ступор. Если бы его спросили, он не смог бы наверняка ответить, что ощущал в данный момент. Растерянность? Неуверенность? Смущение? Удивление? Точно не смог бы… Он просто притуплённо смотрел на Минги, до сих пор предпринимая безрезультатные попытки навести порядок в своей голове. Мысли никак не могли прийти хоть к какому-нибудь заключению.       — Уёни, пойдём домой. Нам завтра на курсы, если ты не забыл, — Сан пытается намекнуть Уёну, что им стоит уйти.       — Но… Они же вечером… — Уён понижает голос к концу фразы, меняясь во взгляде, когда до него, наконец, доходит. — Ладно, как скажешь, — он встаёт из-за стола, прощаясь:       — Хён, мы уходим. До завтра.       — Ага. Позаботься о Минги, — добавляет Чхве, кивая в сторону друга, по-хозяйски закидывает руку на плечо еле стоящему на месте Уёну и подталкивает его к выходу.       — Хорошо… — выдыхает в пустоту Хонджун, когда дверь за парнями уже закрылась.       Эта тишина.       Она сдавливает, буквально держит в своих тисках, заставляя его всё больше и больше погружаться в пучину навязчивых мыслей.       Вот он, Минги. Во плоти. Живой. Настоящий. Не в состоянии сейчас даже встать самостоятельно. По сути, Хонджун может сделать с ним что угодно… Возможно, младший бы даже не узнал, но Хонджун быстро отбрасывает эту мысль, немного отпивая из стакана.       По правде говоря, он вообще не уверен в том, что хочет сделать сейчас: напиться, чтобы вырубиться и забыть обо всём, или заботливо уложить Минги в кровать и долго смотреть на этот запретный плод его фантазий. В итоге, что-то в нём щёлкает, и он, залпом опустошив стакан, подходит к младшему. Тот выглядит таким открытым, умиротворенным… и безумно красивым (хоть и пьяным). Хонджуну неожиданно захотелось прикоснуться кончиками пальцев к этой мягкой коже, провести по щеке и слегка задеть его губы, и он уже было даже потянулся, но здравый смысл так не кстати напоминает о себе, и парень перемещает ладонь на запястье Минги, перекидывает его руку себе через плечо, придерживая за талию, и осторожно поднимает.       — Пиздец, ты чё такой тяжёлый? — кряхтит Хонджун, перетаскивая эту махину в его же спальню.       — Это просто ты слишком маленький, по сравнению со мной, — неожиданно звучит где-то в районе шеи Хонджуна. Он вздрагивает, покрываясь мурашками.       Приятно.       — Очухался! Если ты не заткнёшься сейчас же, я отпущу тебя в свободное плавание, и до кровати добираться будешь сам! — огрызается Ким, пряча за словами своё смущение, потому как младший уже дышит ему в ключицу. Хонджун прикусывает губу и буквально ощущает ухмылку Минги.       — Молчу-молчу. — мимолётное и (не)случайное касание губ о чувствительную кожу на плече.       — Не делай так… — старший опять вздрагивает и кое-как заваливает Минги на кровать, но тот, видимо, не собирается его отпускать, и хватается рукой за шею старшего, обхватывая второй, и тянет на себя.       — Почему? — Тяжёлый вздох, полуприкрытые глаза, подрагивающие губы — да Хонджун сейчас откинется. Это слишком соблазнительно.       — Минги, не надо…       Да, он не может отрицать, что ему хочется. Очень хочется, чтобы его, блять, разложили на этой кровати как последнюю шлюху и втрахивали в этот новый матрас всю ночь, чтобы он кричал, просил, умолял… У него столько нереализованных желаний и фантазий. Но он резко пугается их. Думает, что это неправильно, что так не должно быть, ведь это всего лишь безумные идеи разума, застланного чувством опьянения.       Хонджун держится из последних сил и понимает, что ему лучше уйти. Он сильно жмурится и не без усилий вырывается из крепкого кольца (красивых таких, с длинными, тонкими пальцами и притягивающим взгляд сплетением вен) рук, до сих пор крепко обхватывающих его шею.       Минги вообще не особо понимает, что происходит. Алкоголь безжалостно бьёт по мозгам, тело реагирует само по себе, а голова вообще почти не соображает. Наверное, именно поэтому до него не сразу доходит, что старший вырвался из его насильных объятий и стремительно направляется к выходу.       Догоняет он Хонджуна, только когда тот уже жмёт на кнопку вызова лифта, проводя рукой по волосам и пытаясь успокоить свое учащённое сердцебиение. Вся эта ситуация и буквально секундная пробежка от спальни до лестничной площадки кажется Минги несколько отрезвляющей, потому что к нему довольно быстро приходит осознание того, что сейчас приедет лифт — и всё. И старший, смотрящий в пол и полноценно его игнорирующий, уедет вот прямо сейчас. Ну и Минги, не долго думая, хватает Хонджуна за локоть, толкает к стене и осторожно целует, игнорируя звук открывающихся металлических дверей.       Хонджун почти сразу отталкивает ни разу не сопротивляющегося Минги, упираясь ладонями в его грудь, смотрит немного шокировано, тяжело вздыхает… и вдруг сам повторяет его действия, толкая младшего к стене и затягивая в уже глубокий поцелуй.       Сказать, что Минги ошарашен — ничего не сказать. Он ожидал чего угодно — криков, угроз, истерик, — но никак не жёсткий поцелуй, на который он, кстати говоря, начал отвечать, блуждая руками по спине Хонджуна. Целоваться с хёном было просто офигенно. И не важно, что они на лестничной клетке, куда в любой момент кто-то может выйти и застать их в весьма недвусмысленном положении.       Минги решает взять инициативу в свои руки и начинает аккуратно тянуть Хонджуна в сторону квартиры, придерживая его за талию. Попав в квартиру, ему приходится разорвать поцелуй, чтобы закрыть дверь. Ким прислоняется к стене в попытках отдышаться. Ему очень интересно, что сделает младший дальше, поэтому он ничего не предпринимает и смиренно ждёт.       — Хён, — шепчет Минги, поглаживая большим пальцем щёку Хонджуна, просто таявшего от такого жеста нежности. — Останови меня. Останови меня сейчас, потому что сам я не смогу. Пожалуйста… — почти умоляет он, ведь всё ещё сомневается в том, что старший сделал правильный выбор.       — Не хочу, — тихо произносит Хонджун, обхватывая шею младшего и притягивая к себе так, что их губы почти соприкасаются. — Я слишком долго ждал. Просто… — он опускает взгляд. — Делай, что хочешь.       Ответом на такие слова Хонджуна оказывается жадный поцелуй, с которым Минги впивается в его губы. Старший отвечает ему с полной самоотдачей, доверяя себя рукам, пробирающимся под его свитшот, поглаживающим рёбра и невзначай задевающим соски, заставляя Хонджуна томно выдыхать в поцелуй и хвататься за плечи Минги. Пытаясь взять на себя хоть немного инициативы, старший стягивает с него джинсовку и дергает за края футболки, заставляя разорвать поцелуй для того, чтобы избавиться от ненужной в данный момент одежды и откинуть её куда-то в сторону. Минги повторяет за ним, оставляя Хонджуна без того самого свитшота, как оказалось, подаренного им же самим ещё год назад на день рождения.       Из-за разницы в росте, Минги не очень удобно постоянно наклоняться, чтобы поцеловать старшего, поэтому он подхватывает его под бёдра, придерживая за ягодицы, и припечатывает обратно к стене. Ким лишь поудобнее устраивается и обвивает Минги всеми конечностями, откидывая голову в немом стоне, когда младший прикусывает мочку его уха. Минги решает воспользоваться ситуацией, и начинает изучать его шею, прикусывая нежную кожу и оставляя багровеющие засосы. Хонджун стонет уже в голос и сжимает пряди высветленных волос на затылке младшего.       Он думает, что это откровенное безумие, когда Минги опускает его и сразу расстёгивает ширинку, не давая опомниться. Он запускает руку в штаны и кладёт её на уже стоящий колом член, сжимая его через тонкую ткань боксеров. Единственное, что Хонджун может сделать в этот момент, это развратно простонать, утыкаясь головой в плечо младшего. Минги эта реакция более чем устраивает, и он начинает медленно поглаживать возбуждение Хонджуна, прикусывая кожу на ключицах.       Неожиданно старший хватает его за руку и поднимает на него глаза.       — Если ты сейчас же не разложишь меня на кровати или на любой другой горизонтальной поверхности, я выгоню тебя отсюда и больше не пущу.       — Но это моя квар… — хочет возразить Сон, но наткнувшись на суровый и донельзя возбуждающий взгляд старшего, он ухмыляется и поражается такой смелости Хонджуна, хотя в итоге всё равно тянет его за руку в сторону спальни.       Достигнув своей цели, он толкает Хонджуна на кровать, сразу нависая сверху и расставляя локти по обе стороны от его головы. Хонджуна конкретно ведёт со всего происходящего, он не особо соображает, не задумывается над своими действиями, просто притягивает Минги за затылок и целует, сразу проникая языком в рот. Ему безумно нравится целовать младшего, но ещё больше ему нравится, когда тот спускается поцелуями по его груди, иногда прикусывая, когда заставляет Хонджуна выгибаться навстречу, зарываться пальцами в волосы, кусать губы и приглушённо стонать.       — Ты точно уверен? — в последний раз уточняет Минги, придерживая за край джинсов в ожидании одобрения.       — Чёрт, — Хонджун пытается злиться на него, но в его положении получается так себе. — Да.       И Минги практически одним рывком стягивает джинсы вместе с боксерами и видит, как Хонджун краснеет и смущённо сводит ноги. Младший довольно ухмыляется и раздвигает его ноги.       — Чего? — Хонджун подавляет в себе желание дать ему по щам, чтобы не выпендривался тут, а делал, что надо.       — Ты красивый.       Хонджун ещё больше смущается.       Минги берёт его член в кольцо из пальцев и начинает медленно водить по нему, оттягивая крайнюю плоть. Ким прикусывает запястье, чтобы заглушить стоны, и выгибается навстречу, когда Минги начинает быстрее водить рукой. Ему просто охуенно в данный момент, но отрицать того, что ему хочется большего, он не может, поэтому, пересилив самого себя, он хватает Минги за руку и останавливает. Пользуясь его растерянностью, Хонджун меняет их местами, садится к нему на бёдра, оставляет грубый поцелуй на губах и яркий засос на шее и как в бреду пошло шепчет на ухо:       — Может, просто трахнешь меня уже?       У Минги просто крышу сносит от такого Хонджуна, и ему чертовски нравится такая его версия. Он хватает старшего за талию и переворачивает, поудобнее укладывая.       — Смазка и резинки есть хоть?       Хонджун опять краснеет и кивает в сторону своего рюкзака. Сон выгибает бровь и насмешливо спрашивает:       — Ты всегда с собой это носишь?       — Нет, дебил, — закатывает глаза Хонджун. — Только сегодня купил.       — И зачем же интересно? — Минги продолжает издеваться над старшим, попутно вставая и направляясь в сторону рюкзака.       — Господи, почему ты такой тупой? — взмолился Хонджун, наблюдая за безрезультатными попытками Минги найти всё нужное. — Давай быстрее.       Минги всё же удаётся отрыть в куче вещей заветные тюбик и коробочку, и он возвращается к Хонджуну, попутно скидывая с себя оставшуюся одежду, Он устраивается меж разведённых ног и видит, что Хонджун до сих пор смущён и, похоже, решает добить его.       — Так зачем?       — Чёрт возьми, Сон Минги…       Один палец, смазанный лубрикантом, медленно проникает внутрь. Это не приносит особой боли, но Хонджуну всё равно неприятно, поэтому он морщится, но терпит.       — Возьму, не волнуйся.       Второй палец проникает уже труднее, принося больше дискомфорта. Минги пытается заглушить приносимую Хонджуну боль нежным поцелуем. Ким постепенно расслабляется, позволяя Минги беспрепятственно растягивать и целовать себя. Младшему самому не доставляет удовольствия делать больно Хонджуну, и он сильно за него переживает, особенно когда осторожно вводит третий палец и видит выступившие слёзы, сопровождаемые болезненным стоном. Хонджун очень чувствительный. Минги аккуратно стирает солёные дорожки с щёк и просит потерпеть. Немного изменив угол проникновения, он наконец слышит заветный стон наслаждения. Старший начинает сам насаживаться на пальцы, и Сон откровенно балдеет с такого открытого и похотливого Хонджуна.       — Чёрт! — рычит Минги и одним рывком переворачивает его на живот, ставя на колени. — Прости, я не могу больше.       Минги делает всё быстро: разрывает упаковку зубами, раскатывает тонкий латекс по члену и входит в Хонджуна, получая долгожданное ощущение узости внутри старшего. Ким протяжно стонет и откидывает голову. Минги изо всех сил пытается сдерживать себя и двигаться медленно, давая Хонджуну привыкнуть, но его недвусмысленные стоны, выгнутая спина и то, как он двигает бёдрами назад в попытках почувствовать младшего ещё больше, дают зеленый свет, и Минги, придерживая Хонджуна за ягодицы, на которых без сомнений останутся синяки, постепенно набирает темп, заставляя его громко развязно стонать.       Сон прикусывает кожу на плече старшего, и, похоже, это действительно оказывается его эрогенной зоной: Хонджун падает головой на подушку и сжимает простыню до побеления костяшек. Обезоруживающий приём. Безусловно, такая реакция не уходит от внимательного, хоть и немного помутневшего от возбуждения взгляда Минги, поэтому он, не сбавляя темпа, начинает исследовать эту зону ртом, оставляя следы укусов и зализывая их языком. Это заставляет Хонджуна стонать всё больше и ощущать приближающееся чувство эйфории всё ярче.       От этих умелых манипуляций, Ким кончает первым, даже не притронувшись к себе. Он валится на кровать, из-за чего Минги приходится выйти из него. Сон разочаровано стонет, а Хонджун лишь хитро ухмыляется, разворачиваясь и заваливая Минги на спину. Он снимает резинку, сплёвывает в руку и начинает быстро надрачивать Минги, заставляя его хрипло стонать и хвататься за его плечи. Сон тянет Хонджуна за волосы, затягивает в глубокий поцелуй и кончает ему в руку.       Старший падает на Минги и удобно устраивается на нём, пряча улыбку в его ключицах и прислушиваясь к быстрому сердцебиению. Немного восстановив дыхание, Минги приподнимает голову Хонджуна за подбородок и нежно целует его. Это заставляет Хонджуна плавиться как шоколад.       — И чего мы так долго ждали? — удивляется Минги, перебирая пряди лохматых волос.       — Да это просто ты, дебил, со своим «не любит, не любит»… — передразнивает Хонджун, надувшись как ребенок. — Ты хоть иногда задумываешься над своими словами?       Минги смеётся и провокационно спрашивает с хитрой ухмылкой на лице:       — А что, любит?       — Любит, любит… — немного мнётся, но всё же отвечает шёпотом Хонджун.       — Это можно считать за признание? — не унимается Минги, выводя парня из себя.       В этот момент у Хонджуна появляется дикое желание ударить младшего чем-нибудь тяжёлым… потому что бесит. Бесит своей принципиальностью.       — Значит так, — не выдерживает Хонджун. — Смазку и презервативы я купил не просто так, а для тебя, тупая твоя голова, мог бы и сам догадаться. И я на самом деле люблю тебя, причём уже давно. Об этом тоже можно было догадаться…       Минги довольно улыбается, как будто только и делал, что ждал именно этих слов от хёна. Хонджун видит эту счастливую рожу Минги и раздражённо бьёт своей маленькой ладошкой по его груди.       — Чего лыбишься?       — Люблю тебя, — вот так просто говорит Минги, чем вызывает у Хонджуна неподдельное удивление. — И перестань обзываться, хён, иначе накажу!       Минги ухмыляется, проводя ладонью по спине к пояснице старшего, но Хонджун успевает подорваться раньше, чем его рука достигнет ягодиц, и унестись в ванну, по пути выкрикивая ругательства в сторону Минги.       — Не перестану! Озабоченный! Ты сам виноват, что ты такой придурок!       — Не забывай, я тебя тоже люблю, солнышко! — ржёт ему в след Минги и думает, что было бы неплохо устроить через неделю очередные пятничные посиделки. Глядишь, и отношения Уёна с Саном прояснятся.