***
Утро. На Бейкер-стрит происходит полный дурдом. Все торопятся на работу или учёбу. Лишь один мужчина в тёмном пальто и с синим шарфом, который даже не закрывает шею, неспеша идёт в сторону кофейни за утренней дозой кофеина. Он открывает дверь, звенит колокольчик. Приятная, а главное, знакомая атмосфера, какая-то современная музыка, всё как всегда, и это хорошо. Приветливый парень выглядывает из-за барной стойки. Узнав в вошедшем постоянного клиента, бариста заговорил: — Доброе утро, мистер Холмс, вам как обычно? На лике гостя не промелькнуло эмоций, это было настолько привычно, что, будь на суровом лице с заметными скулами улыбка, Эрик (а именно так звали данного баристу) испугался бы не на шутку. Серьёзность — второе имя Шерлока Холмса. — Да, пожалуйста. Таких посетителей не стоит мучить ожиданием, поэтому паренёк только пролепетал: — Минутку. И он не соврал. Через минуту стаканчик с приятной на вкус и запах жидкостью уже был в крепкой руке брюнета, а через несколько минут Холмс вышел из кофейни и отправился прямиком в больницу Святого Бартоломея. Это было современное многоэтажное здание, над входом которого были буквы, создающие название (это та самая хреновина, которая ещё и светится в темноте). Перед больницей стояла огромная парковка (большая больница = ОГРОМНАЯ парковка), на которой находилась база карет скорой помощи и машины больных и навещающих их. Также на территории медицинского учреждения находился парк, где больные могли погулять и подышать свежим воздухом. На входе его встретила Молли Хупер — патологоанатом этой больницы, единственный, с кем здесь мог нормально общаться Шерлок, однако, время от времени, его раздражала её общительность. — Доброе утро, мистер Холмс. Опять изучали вскрытия жертв серийных убийц? Да, у Шерлока было маленькое, но нестандартное увлечение — изучать вскрытия жертв маньяков и составлять психологические портреты убийц. Вообще, он с детства мечтал работать судебно-медицинским экспертом и «вживую» делать отчёты о вскрытии, чтобы «ничего не упустить». Однако его семья решила, что такой умный и талантливый человек должен работать нейрохирургом… И не прогадали. Шерлок Холмс — лучший хирург Лондона, если не всей Британии (слава Королеве). Наверное, поэтому наш врач общался только с Молли. — А вас, наверное, опять не оставляли в покое соседи? Хирург подметил это с мелким сарказмом, при этом фраза, несмотря на то, что была вопросительной, звучала скорее, как утверждение. — Не буду в очередной раз спрашивать, как вы узнали об этом… Может, сегодня выпьем вместе по чашке кофе за обедом? В тоне Хупер звучала надежда, которую девушка даже не пыталась прятать. Шерлок всё равно всё услышит и всё поймёт. Такой уж он, Холмс. — Не сегодня. Слишком много дел накопилось… Патологоанатом значительно погрустнела, но на что она рассчитывала? Хирург был женат на своей работе, и об этом знали все его знакомые. Слегка расстроенно, но всё ещё стараясь поддерживать бодрый настрой (такая уж она, Молли Хупер), произнесла: — Жаль… Мне пора в морг. До встречи, мистер Холмс.***
— Итак, Джон, расскажи, какие изменения произошли в твоей жизни за последнее время. Уотсон закатил глаза. Мужчина сидел в кресле напротив своего психолога Эллы и до сих пор не мог понять, какого чёрта он до сих пор к ней ходит. — Элла, мы виделись меньше двух недель назад, как думаешь, что могло измениться? Честное слово, понятия не имею, на что ты рассчитываешь каждый раз, когда задаёшь этот вопрос. Обычно Джон был намного мягче по отношению к другим людям, но наедине с психотерапевтом мужчина становился настоящим токсиком. Проще говоря, именно на этих встречах он выпускал пар, старательно блокируя ту мысль, что его поведение может обидеть женщину. — Джон, я знаю, что всё это — защитный механизм. Ты отвечаешь мне так потому, что в глубине души знаешь, что я говорю правду. Даже если ты сам боишься это признавать. Я не говорю, что тебе надо покончить с твоей «интересной» жизнью. Я говорю лишь, что тебе надо найти то, что будет важно для тебя. Или кого. Ты прекрасно понимаешь, что последствия Ирака невозможно исправить сексом и алкоголем… В этот момент телефон Уотсона издал привычный звук уведомления. Не перебивая поначалу Эллу, он глянул на экран. Висело непрочитанное сообщение от Лестрейда: «Встречаемся через час, как и договаривались, бар на Реджент-стрит, 68» Джон просиял, вдруг вспомнив о предстоящем событии. Не дослушав психолога, он поспешно говорит: — Кстати, об алкоголе… И наглейшим образом встал, правда, никак не удивляя этим Эллу. Она работала с Уотсоном почти полгода и прекрасно понимала замашки этого человека. Она только вздохнула, нарочито громко произнеся: — До следующей встречи, Джон. На самом деле, он уважал доктора, действительно уважал. И, несмотря на то, что ему абсолютно не нравились вещи, которые она говорила (по его мнению, настоящая ложь), он бы даже дослушал эту речь. Если бы не придирчивое лондонское такси, которое не всегда так просто поймать. А, учитывая, что бар находился на другой стороне города, задержка даже на 10 минут была бы недопустимой. Блондин уже схватил куртку с вешалки и, не потрудившись даже надеть её, поспешил к двери, когда Элла добавила: — Как твои головные боли, Джон? Мужчина резко обернулся, на автомате закатывая глаза. Ответом на этот, заданный далеко не в первый раз, вопрос стало недовольное цоканье. — Тебе стоит обратиться к врачу. Уотсон, который с каждой секундой всё больше хотел ретироваться из этого проклятого кабинета, недовольно и несколько устало произнес: — Элла, у меня всё хорошо, ясно? Психолог посмотрела блондину в глаза, строго и прямо, однако в её взгляде читалась некая… Жалость? Не желая больше видеть и слышать женщину, Джон покинул помещение, громко хлопнув дверью. Те самые головные боли преследовали Уотсона уже пару месяцев, и как-то раз он по глупости рассказал об этом психотерапевту. Женщина тут же вцепилась в это, считая, что именно это корень всех его проблем. А ещё она искренне беспокоилась о его здоровье, не только психическом. Это могло бы быть мило, если бы не гиперопека. По мнению Джона, Элла перегибала палку. Сильно. Он просто устаёт, отсюда и самочувствие. Он много работает, но не жалуется. Если для расследования убийств придётся временами терпеть то, что в голове что-то стреляет, то так тому и быть. К удивлению, именно те самые 10 минут ушли на поимку машины. Поэтому больше беспокоиться было не о чем. Джон и Грег давненько планировали встретиться где-нибудь в неформальной обстановке. За пять месяцев работы они неплохо сдружились, хотя иногда Лестрейд и казался Уотсону слишком примитивным, тот был хорошим человеком. Ну и не таким уж плохим полицейским, ладно. Сам же Джон работал не в полиции, и даже не на неё, а, скорее, с ней. Детектив-консультант — так он назвал свою профессию. Гоняться за преступниками, замечать детали, которые пропускает Скотланд-Ярд, держать в руке пистолет (не ружьё, важное замечание), чувствовать адреналин, бегущий по телу. Ему нравился каждый аспект его работы. Приятный коллектив был неплохим дополнением. Хотя, «приятный» относилось***
Стрелки часов медленно подползали к полудню. Хирург сидел в кабинете и заполнял скучные бумаги и отчёты. От его прежней работы не осталось ни следа. Раньше то и дело, что спасал людей, по-настоящему спасал, и буквально чувствовал свою небесполезность в обществе. А что сейчас? Сейчас он чем-то напоминает типичного городского планктона, от которого пользы ровным счётом никакой. Вдруг, с другой стороны двери раздался стук. Не дожидаясь разрешения, в кабинет зашла женщина в белом халате (типично для больницы, не находите?). У неё был уставший вид (тоже типичная черта работников медицинской сферы). Сама по себе она милая внешне, даже когда-то пыталась пригласить Холмса на свидание (она только начинала работать, давайте простим ей такую наивность), но потерпела крах. Женщина негромко и почти без эмоций произнесла: — Мистер Холмс, вы просили напомнить, что через час вас будут ждать интерны на практическом занятии. Шерлок даже ухом не повёл. Не отводя глаз от бумаг, он ответил: — Спасибо, Миранда. Возле вас лежат папки, будьте добры, передайте их фармацевту на первом этаже… И, думаю, можете быть свободны после суток. Хорошо вам отдохнуть. Медсестра лишь кивнула, взяла папки и направилась прочь из кабинета главврача. Она прекрасно понимала, что Шерлока в таком состоянии лучше не трогать (а в таком состоянии он был почти всегда). Собственно, в ближайший час ничего не изменилось, хирург так и просидел всё это время. Отчёты были готовы, предстояла ещё менее приятная часть (хотя, казалось бы, что может быть хуже работы с бумажками?). Его ждали интерны — молодые, «зелёные», слегка трусливые практиканты. Идти к ним не было никакого желания, но грёбаные правила… Занятие было в самом разгаре. За всё это время он подметил лишь одного главного активиста, что не могло не радовать (будь их больше, выстрел в висок стал бы весьма заманчивой перспективой). Насколько Холмс понял, его звали Рой, по крайней мере, так к нему обращались другие интерны (надо обязательно удалить это позже). Этот парниша искренне хочет показать профессорам, что он чего-то стоит, но так же искренне не понимает, в какое мутное дело влез. В данный момент Шерлок демонстрирует снимок МРТ, объясняет на практике, как его читать и спрашивает учеников: — Итак, юные представители гомосапиенс, что вы можете сказать по поводу снимка? Хирург говорил это таким тоном, будто он объясняет простейшие вещи пятилетним детям. По его мнению, это было действительно понятно даже пятилетним детям, если до этого они вроде как учились в медицинском. Правда, с каждой секундой Холмс всё больше сомневался в том, что эти ребята вообще посещали лекции. Кроме Роя, конечно, но это тоже тот ещё индивидуум. Неизвестно ещё, что хуже. — Ну… Это женщина, лет 65. Зовут её Люси, фамилия… — уже начал говорить один из интернов. За все время занятия Холмс понял, что это тот самый, так называемый, «приколист». Такие раздражали его больше всего и, с его точки зрения, были абсолютно недостойны носить звание «врач» или хотя бы «медбрат». Поэтому, отключив и так почти нефункционирующую совесть, мужчина его перебил. — Спасибо, Эд, мы тоже умеем читать. Благодарю, что продемонстрировал нам эту невероятную способность. Не дав своим одногруппникам посмеяться над тем, как хирург уел придурка, в эту «битву умов» влез Рой. — У неё, вероятнее всего, был инсульт в зоне, отвечающей за мелкую моторику. Ещё уменьшился объём корковых образований. Это может говорить о том, что у нашего пациента Болезнь Паркинсона, вызванная инсультом… — Блестяще… — Правда? — Вы блестяще изобразили идиота, вам надо было идти в театральный, а не в медицинский… Хотя нет, лучше идти в цирковое искусство… На клоуна. Холмс говорил это без эмоций, спокойно. В лучших традициях Шерлока. — Вам, олухам, не зря давали историю болезни пациентки. У этой женщины болезнь Альцгеймера, которая вызвала корковую атрофию… И у неё недавно произошёл инсульт. Ах, бедная Люси, она теперь в лучшем мире. А, может, и к лучшему, ведь её не будут лечить такие, как вы… Ладно, занятие окончено. До свидания, доказательства теории Дарвина. Домашку вам выдаст ваш профессор. Брюнет закончил резко и грубо, понятное дело, не задумываясь об интонации или посыле. Свою работу он выполнил, поэтому больше ему незачем прохлаждаться тут в компании несмышлёных малолеток. Не оборачиваясь, мужчина зашагал прочь.***
— Ахах, Господи, Джон. И как твоя «психологиня» тебя терпит? Уотсон только что рассказал другу, по совместительству, инспектору Скотланд-Ярд, о своём побеге из кабинета Эллы. Лестрейда это немало позабавило. Хорошее настроение Грега постепенно передалось и Джону. Уотсон наконец расслабился. Не сказать, что до этого он был расстроен, но встреча с Эллой всё-таки оставила неприятный осадок. Поэтому смех сейчас — то, что доктор прописал. Особенно благодарен инспектору Джон был за то, что тот ни слова не проронил о его головных болях. Дело в том, что Лестрейд тоже беспокоился по этому поводу, пару раз эта тема даже становилась причиной ссор, к счастью, непродолжительных. Видимо, именно поэтому Грег сейчас не стал интересоваться его самочувствием. Не хотелось провоцировать конфликт, они всё-таки отдыхают. Джон всегда был упрямым, мужчина и сам знал это, поэтому попытки переубедить его хоть в чём-то чаще всего выглядели просто смешно. — Сам не знаю. Если честно, хочу прекратить наши с ней встречи. Думаю, я уже оправился от Ирака, все её слова только разочаровывают меня, а не помогают. Лестрейд покачал головой, рассматривая янтарную жидкость в своём стакане, и посмотрел на Джона, серьёзно говоря: — Не будь таким радикальным. Не знаю, дай ей ещё немного времени, может, в один день она даст тебе бесценный совет. Блондин только пожал плечами, делая крупный глоток виски. С чем там его обычно мешают, с колой вроде бы? Уотсон всегда пил алкоголь в чистом виде, даже если при этом приходилось откашливаться, а глаза лезли на лоб. Принцип, наверное. — Как в участке? Лестрейд повторил жест Джона, пожав плечами. Инспектор поставил стакан на барную стойку, в этот момент казалось, что он о чём-то задумался, а потом заговорил: — Удивительно тихо для Лондона, есть пара дел, но там всё прозрачно. И абсолютно точно ничего, что могло бы тебя заинтересовать. Уотсон немного разочарованно вздохнул. Уже пару недель так, его начала одолевать скука. Конечно, он всё время придумывал, чем себя занять, но все эти активности не могли сравниться с поимкой опасных преступников. Ничто не давало такого адреналина. Грег следил за не слишком подвижной мимикой на лице друга и, ненавязчиво продолжая беседу, задал вопрос, висевший над Уотсоном с момента его прибытия в Лондон: — Кстати, долго ты ещё собираешься жить в этой однушке? Это, конечно, твоё дело, но я искренне не понимаю. У тебя ведь есть деньги, их бы вполне хватило на квартиру, если не побольше, то хотя бы в лучшем районе. Джон закатил глаза, слегка улыбаясь. На самом деле, не так давно Уотсон сам думал об этом, но в его голове родилось вполне приемлемое оправдание: — Я думал об этом, но знаешь, потом ко мне пришла мысль… А зачем? Иногда я днями не бываю дома, да и есть много способов потратить эти самые деньги более весело. Конечно, возможно, когда-нибудь, с кем-нибудь… Лестрейд хитро прищурился, и тут Джон понял, что сказал лишнего. Грег был любитель придираться к словам. — С кем-нибудь? Уотсон в который раз за сегодняшний день закатил глаза (привычка, что поделать) и культурно промолчал, не желая подогревать интерес инспектора к своей личной жизни, которая, на самом деле, не сказать, что была (хочется добавить бурной, но, как бы грустно это ни звучало, вернее будет поставить точку). В этот момент в бар зашёл симпатичный шатен. Конечно, суждения о красоте и привлекательности всегда довольно субъективны, но этот паренек был той породы, что запросто мог бы оказаться на обложке глянцевого журнала, если бы захотел (а может, уже красуется, кто знает). Лестрейд проводил его взглядом, а потом резко повернулся к Джону с ухмылкой: — Как тебе этот? Уотсон с секунду смотрел на пришедшего, а потом закатил глаза, недовольно смотря на Грега: — Если я бисексуал, это не значит, что я кидаюсь на всех мужчин подряд. Инспектор издал смешок, а потом поднял руки в жесте «Сдаюсь»: — Ладно. Просто он показался мне симпатичным, конечно, насколько я могу судить со своей гетеросексуальной позиции. Джон, скрывая усмешку, покачал головой. Сделав ещё один глоток, Уотсон ненавязчиво начал говорить: — Даже если бы я им заинтересовался, он, как и ты, стопроцентный натурал. Лестрейд приподнял бровь, переводя взгляд с собеседника на того самого шатена: — Ты как это определил? В наше время каждый третий относит себя к ЛГБТ. Джон, глядящий исключительно на остатки выпивки в своём стакане, не сдержал ухмылки, а потом с тактом стал разъяснять: — Внимательней, Грег. Он явно не третий, о чём говорит помада на его рубашке и откровенные заигрывания с барменшей. Правда, не думаю, что это понравилось бы его жене. Инспектор зарылся в волосы, в который раз поражаясь таланту своего товарища. Давненько они не общались, Грег успел позабыть, как ошеломляюще это всё звучит и выглядит. — Стоп, а про жену то ты как узнал? На нём нет кольца. Уотсон улыбнулся. Признаться, Джон очень любил демонстрировать свои способности. — Теперь нет. Он снял его, когда зашёл в бар и положил в передний карман джинс. Я посмотрел на него в нужный момент. Лестрейд окинул друга восторженным взглядом, а потом жестом подозвал к себе девушку за барной стойкой: — Налейте-ка нам ещё по стаканчику.***
Наконец-то рабочий день был завершён, завтра должен был быть выходной. Поэтому хирург решил побаловать себя очередной чашкой кофе и заказать еду из ресторана азиатской кухни. Он вернулся на Бейкер-стрит, в свою съёмную квартиру, за которую платит чуть меньше остальных (однажды он помог мужу Миссис Хадсон с аневризмой мозга, тот все равно умер через пару лет, но женщина запомнила поступок хирурга). Достал ключи, вставил в замочную скважину и медленно повернул, открывая дверь. Квартира встретила хозяина запахом книг и печенья, что оставила миссис Хадсон. Жилище Шерлока было скромным, но уютным. Последнее достигалось, скорее всего, благодаря Марте, хозяйка всегда следила за порядком в квартире. Вы хоть представляете, как сложно следить за порядком в квартире, где легко можно найти человеческие глаза или уши (благодаря дружбе с Молли, подобные вещи часто лежали в холодильнике Холмса)? Хирург ценил такую заботу женщины о его жилище, хоть особо и не показывал этого. Мужчина, помедлив какое-то время, прошёл в свою комнату, которая, не считая кухни, являлась эпицентром всего хаоса, снял с себя одежду, взял синий халат, висевший прямо у входа в ванную комнату и направился в душ. Прохладные струи воды медленно стекали с волос, спины, ног, смывая всю тяжесть прошедшего дня. Только вот Шерлок был не из тех, кто концентрируется на ощущениях, конечно, когда это не связано с работой. Он стоял под освежающими каплями, а в голове всё прокручивались сцены убийств и подробности вскрытий, о которых он читал прошлой ночью. Кстати, то же самое он намеревался делать и сегодня. Шампунь забивался между кудряшками, а хирург продолжал размышлять, в его мозгу очень ярко демонстрировались эпизоды с лежащими в морге трупами, отрубленными руками и перерезанными глотками. Кто-то мог бы сказать, что это больше походит на ночной кошмар, но мужчина находился в состоянии, близком к экстазу. Что сказать, у всех разные хобби, и у кого, как не у Шерлока Холмса, могло быть такое нетипичное. Наконец, разобравшись с телом, волосами и мыслями, брюнет вышел из душа, облаченный в один только халат. Сгорая от нетерпения, он прошел на кухню, заварил крепкий чёрный чай и, абсолютно счастливый (насколько мог быть счастлив этот безэмоциональный человек), сел за стол, глубоко вдохнул и пододвинул к себе ноутбук. С мыслями о весёлой ночи Шерлок принялся изучать отчёты вскрытия жертв серийных убийств. Так очень быстро пролетела ночь, а хирург этого даже не заметил. Он готов был отдать всё своё свободное время любимому хобби. Сегодня он изучал дело об убийстве семьи Миядзава*². Счастливая семья из четырёх человек: отец Микио, мать Ясуко, Нина и Рей. Все они были жестоко убиты прямо на кануне нового года. На телах родителей и старшей дочери были обнаружены многочисленные ножевые ранения, сына задушили. На месте преступления было найдено огромное количество улик, но сам убийца до сих пор остаётся неизвестным… Магия, спросите вы? А Шерлок Холмс ответит: «Нет, лысые макаки, это просто псих… Или гений?» Работа кипела, кипел и чайник, поставленный с целью приготовить напиток богов. Уже начало светать, когда из квартиры 221-Б послышался голос хирурга, весьма взбудораженный, даже кричащий: — Я имею представление, кто убийца! Ха-ха, будь я проклят, если я не Шерлок Холмс и не узнал бы, что… Недолго он продолжал ликовать, ведь на крики пришла миссис Хадсон… Сонная и злая (насколько эта женщина вообще способна на злость) миссис Хадсон: — Шерлок, дорогой, ты хотя бы ложился? — Какой сон, миссис Хадсон?! Я в нём не нуждаюсь. Я почти составил психологический портрет убийцы! Осталось лишь… — Так дай поспать другим! Шерлок, только пять утра, будь потише, а ещё лучше ложись спать… Женщина пыталась быть доброй, и, признаться, у неё хорошо выходило, но подобного рода выходки, которые повторялись неоднократно, её бесили. Холмс жил у неё не настолько долго, чтобы она поняла, что те не прекратятся никогда. Однако только у неё неплохо выходило успокаивать Шерлока. Талант, что тут сказать. Хирург уже хотел возразить Марте, но, вовремя вспомнив его прошлые попытки спорить с ней, лишь промямлил: — Хорошо, миссис Хадсон… Холмс поудобнее завязал пояс на своём халате, достал плед, который был добыт из горы бумаг на диване, и плюхнулся на ту же самую мебель. Брюнет был до сих пор недоволен тем, что вместо увлекательного занятия ему придётся… Спать. Как все эти… Люди. Однако, ему пришлось смириться. Обычно, если уж он доходит до постели, то засыпает долго и мучительно. Вообще бессонница была частым гостем Шерлока (действительно, почему?), но сегодня он уснул на удивление быстро. Хирургу редко снились сны, но, видимо, сегодня было исключение. Очередное. Ему виделось невероятное, именно такое ощущение, почти не появляющееся в реальной жизни Холмса, окутывало его во сне, путешествие на автомобиле (к сожалению, ему не удалось рассмотреть своих спутников, но, вероятнее всего, это была его семья).*³ Шерлок рассматривал в окне быстро сменяющиеся пейзажи лесов, знакомых ему ещё из далёкого детства. Небо было ясным, солнечным. Ни одно облачко не омрачало его синеву. Оно будто отображало состояние самого Холмса, на душе у которого было хорошо и спокойно. Вдалеке он слышал гудки такси, которые очень бесили хирурга, ведь они гудели каждый божий день под окнами его квартиры. Вскоре мужчина осознал, что эти звуки реальны, и нехотя проснулся. Он всё ещё чувствовал то спокойствие от сна. По своей привычке он начал заполнять «сюжетные дыры» во сне, делать пазл целым, зная, что потом всё равно всё удалит. Часы показывали 10 утра, Холмс лениво поднялся с дивана и направился к чайнику, чтобы снова вскипятить воду для кофе. Несколько долгих минут ожидания, и у мужчины в руках была кружка с бодрящим напитком. Приятная горчинка тут же заставила мозг работать. Мысль о том, чтобы доделать психологический портрет убийцы семьи Миядзава, пронеслась настолько быстро, что Шерлок даже не стал формулировать её в собственной голове. Наслаждаясь кофе, он вернулся за стол, где стоял ноутбук. Экран был погашен, но стоило нажать на пробел, и всё, над чем вчера так потел Холмс, показалось на ярком мониторе. Не сдержав улыбки, брюнет с двойным усилием принялся за работу. Всё-таки иногда (только иногда), сон бывает полезен. Длинные пальцы порхали по клавиатуре, правая рука время от времени аккуратно переползала на мышку. Огонь в глазах, интерес завладел Шерлоком. Причём настолько, что мужчина не заметил, как пробежали почти три часа. Как мы знаем, он мог бы не заметить и пять, и десять часов, но предательское чувство голода настигло, когда не ждали. Холмс не особо ценил, как мы уже знаем, сон, и к еде он относился так же. Однако он был человеком. Человеком, который не ел уже часов двенадцать. В точных подсчётах не было смысла, поэтому хирург просто встал и прошёлся к холодильнику. Увы, как он и думал, кроме пальцев мистера Клэйтона (царство ему небесное), там ничего не оказалось. Немного поразмыслив, Шерлок принял досадное решение сходить в магазин. Не слишком заморачиваясь со своим внешним видом, в привычном пальто, он отправился в местную продуктовую лавку на соседней улице. Немного овощей и бобовых по совету миссис Хадсон, молоко, сыр, масло и овсянка, в лучших традициях англичан. Ещё Шерлок прихватил бутылочку вина. Он не был фанатом спиртного, но немного алкоголя иногда положительно влияет на мозг. Расплатившись, доктор, вымученный излишним контактом с людьми, вышел из магазина. Успев ступить один единственный шаг, брюнет тут же об этом пожалел, потому что в него на полном ходу врезался кто-то. Кто-то ниже его ростом, использующий шампунь с запахом киви, а ещё явно преследующий только что пробежавшего по улице паренька (Холмс видел его из витрины магазина). Этот незнакомец, явно сконфуженный, стал извиняться, а потом поднял голову и… Холмс не мог объяснить, что делал этот человек в течение минуты, но почему-то хирург почувствовал себя некомфортно. Словно его пытались прочитать, и впервые было ощущение, что успешно. В следующий же миг блондин перед ним снова, на этот раз скомканно, попросил прощения и почти тут же скрылся из виду. По непонятной даже самому Шерлоку причине доктор решил не удалять этот момент. Что-то в нём было не так, и мужчина хотел понять, что. Поэтому он просто отставил это на дальнюю полку с планом достать в подходящее время. Стоило брюнету переступить порог собственной квартиры, как телефон в его кармане раздражающе зазвенел. У него, твою мать, выходной! Разве «нормальные» люди не знают, что не стоит беспокоить человека, когда он отдыхает (изучение вскрытий — потрясающий отдых, между прочим)? Холмс закатил глаза и поднял трубку с недовольным: — Алло. — Мистер Холмс, вы нужны нам в больнице, необходимо провести срочную операцию…***
Новое утро, та же квартира. Грязный стакан из-под апельсинового сока до сих пор стоит на столе. Вещи хозяина жилища разбросаны по комнате. Бутылка минералки, о которой Уотсон позаботился вчера вечером (не все пьяные безответственные), стоит у кровати. Джон медленно открывает глаза. Сегодня воскресенье, а потому будильник не звенит прямо в ухо, что, учитывая похмелье, несомненно плюс. Перед глазами достаточно чётко проносятся все события вчерашнего вечера. У Джона Уотсона есть одна, несомненно, полезная особенность: сколько бы алкоголя он ни выпил, он чётко помнит, что творил в нетрезвом состоянии. К сожалению, от утренних последствий это слабо спасает, но тем не менее. Мужчина медленно встаёт, проклиная себя за то, что он подумал исключительно о воде. Действительно, кому нужны медикаменты? Тумбочка Уотсона, к сожалению, не волшебная. В ней, конечно, присутствует множество необычных предметов, но именно таблеток от похмелья там не было. Не делая резких движений, он аккуратно «дополз» до кухни, где хранилась аптечка. Достав из верхнего ящика коробочку, в которой и лежало своего рода противоядие, он тут же вынул пластину с таблетками и заглотил две. Они спокойно прошли в горло даже без запивания, однако, после Джон всё же налил воду в стакан, прямо из крана. Прохладная жидкость приятно обволакивала горло, отдавая в голову, той буквально на секунды становилось лучше, но детектив был благодарен и этому. Прошло около получаса, боль в голове сменила странная пульсация в висках. Состояние мужчины было странным, он не понимал, что с ним происходит, это не было похоже на обычное похмелье. И, может быть, он бы даже заволновался, если бы не неожиданный звонок Лестрейда. Грег звучал на удивление бодро. Полицейский выпил вчера явно меньше, чем Джон, потому что не только воодушевлённо рассказывал о новом убийстве, которое явно должно понравиться Уотсону, но уже был на работе. В 10 то часов утра! Однако, описание трупа было многообещающим, а потому блондин, наплевав на самочувствие, подорвался с места, кинув в трубку: — Скоро буду.***
Час дня, оживлённая улица, пересекающаяся с небезызвестной Бейкер-Стрит. Куча людей, спешащих по своим делам. И двое мужчин, бегущих за подозрительным парнишкой во всём чёрном. Пересказ последних трёх часов был бы достаточно нудным и маловажным, всё, что стоит знать — след привёл к этому мальчишке. И, пускай Лестрейд сомневался в том, что он виновен, Джон имел неопровержимые доказательства этому, но был на таком адреналине, что даже не потрудился объяснить своим коллегам, что к чему. Да это и не было необходимо, они доверяли Уотсону. Именно поэтому сейчас Джон и Грег неслись в сторону Бейкер-Стрит, гонясь за сорванцом. То, что он убегал, только подтверждало догадку детектива. В голове блондина творился кошмар. Пульсация преследовала его весь день, сражаться с ней было непросто. Но мужчина был упрям, к тому же, это было первое стоящее дело за последние недели. И какая-то глупая головная боль не помешает ему насладиться этим адреналином. Однако, состояние сказывалось на физических возможностях детектива. Лестрейд немного вырвался вперед, вероятно, он был близок к тому, чтобы схватить паренька, но что конкретно происходило, Джон не увидел, потому что со всей дури влетел в человека, только что вышедшего из местного магазина. В руках у того был пакет с продуктами, который чудом не оказался на земле. «Чёрт!» — пронеслось в голове Уотсона. Блондин понимал, что ему надо бежать, причём срочно и максимально быстро, но не извиниться не позволило воспитание. Поднимая бешеный взгляд на незнакомца, он произнёс скомканное: — Простите. И вдруг замер. Всего на секунду, но, казалось, что намного дольше. У мужчины, которого он чуть не сбил с ног, были потрясающие чёрные кудри, по-настоящему красиво обрамляющие лицо. Но даже не это заставило Джона зависнуть, хоть и всего на миг. Глаза. Голубые, кристально-чистые, холодные, буквально ледяные, но такие притягивающие. Неизвестно зачем, скорее всего, от какого-то смущения, Уотсон промямлил ещё одно «Простите» и поспешил за Лестрейдом. В его голове продолжало твориться нечто, мысли о голубых глазах снова сменила острая боль. Она как-будто нарастала с каждым шагом. Прохладный ветер веял прямо в лицо, но даже это не спасало. Детективу становилось невыносимо жарко. Но он продолжал бежать. Завернув за угол, он пробежал ещё около тридцати метров, когда увидел, как Грег держит беглеца за куртку. Джон даже улыбнуться не успел, потому что неожиданно почувствовал слабость во всём теле, колени дрожали, ноги больше не могли держать своего владельца. Сильнейшая боль пронзила виски Уотсона, прежде чем мир начал плыть, постепенно погружаться в тьму, звуки становились всё дальше, сознание медленно покидало мужчину. Последнее, что он услышал, был голос Лестрейда: — Джон!