Самый страшный сон

      Дрон не запускался. Просто в упор не видит пульт управления, не реагирует на команды. Сесть, уперевшись локтями в стол, а потом со всей злости скинуть со стола все чертежи. Если этот тупой кусок железа не будет работать — какой толк от всего того, что он вообще делает?       Дверь беззвучно отъезжает в сторону, впуская в лабораторию Стоуна со стаканчиками с кофе.       — Доктор?       Он делает шаг. Входит неспешно внутрь, неся перед собой два картонных стаканчика. От запаха сводит живот, напоминая, что он снова забыл поесть.       — Есть успехи? — Стоун улыбается, ставит стакан доктора рядом с его рукой, ровно так, чтобы удобно было взять. Рассматривает рассыпанные по полу чертежи, удивленно поднимает брови.       — Не запускается?       Неловко наклонившись, агент тянется к бумаге, собирая чертежи по полу. Неловко потянувшись за особенно далеко отлетевшим листком, он теряет равновесие и неловко толкает стул доктора в сторону, вынуждая того схватиться за стол. Стаканчик переворачивается, горячий сладкий кофе опрокидывается на пульт управления дроном.       — Стоун, твою мать, что ты творишь? — Айво вскакивает, отряхивая руки, смотрит на растерянного помощника, замершего с бумагами в руках и смотрящего почему-то за спину доктора.       Обернуться и встретиться взглядом с алым «оком» дрона. Замереть, ощущая холодок в районе солнечного сплетения. Смотреть, как «лепестки» брони расходятся, обнажая дула орудий. И внезапно очень ясно понять, что это конец.       Ощутить, как кто-то толкает под колени, сбивая растерявшегося доктора на пол. Увидеть мелькнувший темно-синий пиджак, раскинутые в защитном жесте руки.       Нет.       Надо остановить это. До пульта управления далеко, критически далеко, но нужно успеть, нужно…       — Стоун!       Он понимает, что не успеет. Пальцы хватают воздух, от выстрела пульт управления осколками пластмассы разлетается по полу.       Айво видит, как вздрагивает Стоун, когда его тело принимает на себя предназначенные доктору пули. Дрон зависает, равнодушно сканируя обмякшего на полу агента.       Нет.       — Стоун! Агент, черт тебя подери, очнись! — доктор судорожно трясет безвольно мотающего головой агента за грудки. Подхватывает под подмышки, ладонями стараясь зажать раны на груди. Встает, покачиваясь, с ненавистью глядя на равнодушного дрона. Грёбаный кусок железа.       Нет. Теплая, железисто пахнущая кровь проступает сквозь сжатые пальцы, медленными струйками унося с собой жизнь.       — Не смей умирать, слышишь! Не смей… Пожалуйста, Гейб. Прошу, не умирай…       Глаза нестерпимо горят, по щекам текут слезы. Он не чувствует сердцебиения. Не ощущает работы легких. Только слышит затихающий хрип, чувствует безвольно откинувшуся на его грудь голову человека. Его человека. Видит пузырящуюся на губах кровь, и пальцем неловко стирает алую струйку с уголка губ затихшего агента.       В груди внезапно становится холодно и пусто, словно на месте сердца образовался космический вакуум. Чернильная, холодная пустота. К горлу подкатил ком, и вместо крика из глотки вырвался сиплый, бессильный всхлип.       Ноги подкосились, и Айво рухнул на колени, не выпуская из объятий безвольное тело агента. Осторожно, в безумной, бессильной надежде прижать пальцы к шее Стоуна, опустить опухшие от слез веки, чувствуя, как горят глаза.       — Стоун…       Кожа агента на ощупь кажется непривычно прохладной, влажноватой, липкой. И он сам выглядит незнакомым — словно свет, горящий в нём, внезапно потух.       — Нет…       Уткнуться лицом в пахнущий кровью пиджак, в костенеющее плечо. И тихо, бессильно взвыть, словно раненому зверю.       Это должна была быть его смерть, а не Стоуна. Он не должен был спасать его.       Он снова ослушался моего приказа. Снова поступил так, как считал правильным. Не думая обо мне. Не думая о себе. Бросил меня одного, как и все до него бросали. Оставил наедине с этим проклятым миром, и без того слишком пустым и глупым. А теперь ещё и выцветшим.

***

      Темно. Холодно. В груди нарастает тупая боль, на вдохе не хватает воздуха. Судорожно вдохнуть, стараясь выровнять дыхание. Тупо рассматривать в темноте свои колени, сбитое в ком одеяло. Ощущать сведенный судорогой живот, часто и рвано дышать, стараясь успокоиться. Поднести руки к лицу, боясь увидеть на них кровь. С удивлением коснуться щеки, ощущая холодную влагу на коже. Сипло выдохнуть, осознавая, что он, доктор с пятью научными степенями, плакал во сне.       Плакал из-за смерти того, кто сейчас мирно спит в гостиной, по привычке замотавшись в плед. Зло проведя ладонью по щеке, стирая остатки слёз и сна, Айво достал из ящика тумбочки сигареты. Он редко позволял себе курить, но сейчас ему это было нужно.       Дрожащими пальцами выудить сигарету, толкнуть раму, впуская в комнату теплый, влажный воздух. Прислушаться к тишине в доме, удерживая себя от непреодолимого желания спуститься вниз, и проверить. Коснуться жилки на шее спящего агента, всмотреться в умиротворенное лицо. И бесшумно вернуться в комнату, не зная, что Стоун не спит, и сейчас с тоской смотрит на ссутулившегося доктора, поднимающегося по лестнице с сигаретой в зубах.       У всего есть цена. И они оба каждый день платят её сполна.