Тихим вечером

Длинные, тонкие пальцы выжидательно постукивают по дверному косяку, а лиловые глаза с плохо скрываемой азартностью скользят по явно наспех застегнутому пиджаку и слегка растрепанным — что непривычно, учитывая обычную опрятность — светлым волосам. — Ты все-таки пришла, — раздается в тишине звонкий, звучащий на удивление громко, голос. — Как и обещала. С улицы, несмотря на вечернее время суток, раздается едва слышное сквозь закрытые окна пение птиц, а слабый ветерок слегка качает листву на деревьях. Вечер и правда прекрасен своим спокойствием, что не ломается даже под натиском машинных моторов, то и дело разбавляющих тишину. Подняв на такое красивое, и такое хитрое в этот момент лицо, твердый взгляд карих глаз, девушка выдыхает: — Да. И ты прекрасно знаешь, зачем. На тонких губах возникает игривая ухмылка, что Акико с таким трудом сдерживала. Естественно, она знает. Кому, как не докторке, знать, зачем Хигучи заявилась в агенство в столь хороший вечерок, так и пахнущий весенней прохладой. Подойдя ближе к Ичиё, она треплет её по длинным блондинистым волосам, так горячо ею любимым. — Естественно, я знаю, — и, весело прищурившись, добавляет. — Даже до дома потерпеть не можешь. — Не могу, — вновь опустив глаза, уже через секунду девушка поднимает их, встречаясь с лиловыми, что отражают хитрый блеск. — Ты ведь меня знаешь, Акико. Девушки и сами не до конца понимают, когда это началось. Возможно тогда, когда они начали обмениваться хитрыми взглядами на встречах агенства и мафии, а возможно тогда, когда Йосано без всяких зазрений совести взялась помогать девушке в избавлении от пуль, застрявших в ранах после очередной перестрелки. И ведь даже не взглянула на то, что пациентка была из вражеского отряда. Но разве это имеет значение? Они плохо помнят, в какой момент деловые встречи начали все чаще прерываться дружескими разговорами, а в какой момент это переросло во флирт. В какой момент, идя по улице, они стали держаться за руки — сначала лишь для того, чтобы поиздеваться над Осаму, что всегда реагировал на это с удивлением и позлить Чую, которому и этого хватало для того, чтобы вспыхнуть, а позже — просто ради удовольствия. В какой момент по телефону обсуждали уже не исконно проблемную работу и документы, а прошедшие дни — они плохо помнят. Но имеет ли это хоть какое-то значение сейчас, когда их губы сливаются в нежном поцелуе, когда изящные руки скользят вниз по телу, расстегивая пуговицы на неопрятно застегнутом пиджаке, постепенно спускаясь ближе и заставляя тело мелко дрожать? Их чувства друг к другу трудно объяснить. Одна — доктор агенства, так яро топящего за справедливость и свободу слова, другая — агент мафии, что с удовольствием держала бы в страхе всю Йокагаму — дайте волю. Обе такие спокойные снаружи и такие вспыльчивые внутри — этим они, пожалуй, были похожи. Возможно, потому в сердцах девушек и вспыхнул этот странный огонек, не дающий им покоя по сей день. Как известно, молодая любовь — далеко не самая крепкая и надежная, но зато уж точно самая страстная, нетерпеливая и рваная — то утихающая вместе с интересом к партнеру, то вспыхивающая с новой силой. Рука Акико, до сих пор лежавшая на плече партнерки, скользит на шею, а оттуда — к слегка растрепанным волосам. Нащупав резинку, стягивающую их в тугой хвост, Йосано аккуратно тянет аксессуар прочь, давая светлым прядям упасть на миниатюрные плечи. На секунду отстранившись от пухлых, зацелованных губ Хигучи, девушка тихо говорит: — Мне безумно нравятся твои волосы, Ичиё. — Засранка… — шепчет в ответ та, слегка сжимая плечи Акико. — И ради этого ты прервалась? На тонких губах возникает хитрая ухмылка: — А ты думала, все будет быстро и без прелюдий? — подавшись вперед и тем самым окончательно повалив девушку на стол, докторка одной рукой зарывается в густые волосы партнерки и проводит вниз, пропуская сквозь пальцы светлые, блестящие пряди. — Нет, Ичиё, так неинтересно. Хигучи резко выдыхает от такого поворота, впрочем, уже через секунду, чувствуя ласковые касания Йосано на своей голове, она снова расслабляется, полностью отдаваясь в руки Акико. Прикусив губу, дабы сдержать довольную улыбку и судорожный вздох, девушка тихо отзывается: — Так вот по каким правилам ты играешь… — Ну естественно. И я прекрасно знаю, что тебе это нравится, — лиловые глаза игриво сверкают в сторону прикрытых карих, пробегаются по красивому лицу и опускаются ниже, к пухлым губам. Тихо хмыкнув, докторка скользит рукой, еще недавно покоившейся на ключицах, к предмету интереса. — Ведь никто не поймет девушку лучше, чем другая девушка. Длинные пальцы мягко касаются губ, слегка раздвигая их и подбираясь к языку. Удивленный взгляд Хигучи быстро сменяется и вовсе непонимающим, когда вторая рука скользит вниз по рубашке, с пугающей ловкостью расстегивая пуговицы. А после — еще ниже — к джинсам, что Ичиё так и не успела сменить на намного более удобную для таких дел юбку. Это напоминает девушке их роковую встречу, окончательно поставившую точку на обыкновенных дружеских отношениях. В тот день Хигучи также пришла в агенство, но с иной целью — выполнить поручение Мори, а если точнее — занести бумаги, что могли быть важны Фукудзаве. И, на её несчастье — или счастье — в тот вечер, когда стрелки часов уже близились к десяти, в офисе осталась только Акико. Тогда все произошло слишком быстро. Вот они, мило беседуя, заносят бумаги в кабинет директора, от которого у докторки на удачу был ключ, вот Йосано просит помочь ей найти в кладовке чай, дабы не коротать вечерок в холоде и голоде, а вот они уже самозабвенно целуются в той самой богом забытой кладовке, забивая огромный болт на стоп-краны, которые давно стоило бы потянуть. Но в этот раз все совершенно по-другому. Тогда все ограничилось одними лишь ласками, так и не переросшими в нечто большее, и пусть девушки еще долго, чертыхаясь, подправляли макияж, то и дело кидая друг на друга смущенные и злые взгляды, но это нельзя было считать за полноценное удовольствие. Сейчас же Акико с вполне явными намерениями наверстать упущенное — если это, кончено, можно было так назвать, учитывая то, что этот секс был у них далеко не первым — внаглую проводит манипуляции с одеждой партнерки. Изящные пальцы все-таки проскальзывают в рот, играя с языком в азартные игры, а глаза сверкают плохо скрываемым нетерпением. Однако все веселье оказывается прервано внезапно раздающимся недовольным мычанием. Моргнув от неожиданности, Йосано убирает руку, давая Хигучи возможность высказаться. — Что случилось? — вполне резонный в этой несколько неловкой ситуации вопрос, отдающий некой раздосадованностью, повисает в воздухе. Сглотнув, Ичиё отвечает, если, конечно, её вопрос можно назвать ответом. — Что ты делаешь? — в голосе скользит непонимание. Удивление быстро пропадает с лица Акико, усмехнувшись необразованности партнерки в этой сфере, она отвечает: — Ничего особенного. Ты разве не слышала о такой практике? Хигучи лишь молча качает головой. На ней уже практически не осталось одежды — лишь нижнее белье служит напоминанием о том, что тело девушки когда-то было прикрыто плотной тканью джинс и рубашки, которые теперь лежат неподалеку, на спинке кресла. Тонкие губы растягиваются в еще более широкой улыбке. — Тогда позволь мне показать тебе, что это, все-таки, такое. Если тебе не понравится, то я прекращу. Но почему-то я уверена в обратном, Ичиё.