vvvvvvvvvvvvv
Прошедшие несколько часов, казалось, длились мучительно долго. Так, что, наверное, даже день проходит короче, чем шли они. Но Со справился, как и справлялся всегда, не смея закрывать глаз, как бы ни хотелось. Бессонные ночи мучили сознание, истощали всю энергию. Поэтому весь день Бин чувствовал себя ходячим трупом. Выспаться практически не удавалось, а просто хоть немного подремать выходило от силы часов шесть за трое суток. Чанбин шустро прошёлся по карманам куртки, находя полупустую пачку сигарет и зажигалку. Подойдя к своеобразной курилке за кампусом учебного заведения, он не сразу заметил, что ему составляют компанию. Отряхивая обувь от капелек дождя, накопившихся на короткой траве, через которую предстоял путь к курилке, Со наконец смог зажечь сигарету и пустить ядовитый дым по организму, вдыхая его в уже прокуренные лёгкие через мягкий фильтр. Вот оно — мгновенное забвение, иллюзия лёгкости и расслабленности. То, чего не хватало вторые сутки. Благо, Бину удалось отжать незаконченную пачку у одногруппника на тестовые ответы по английскому. — Не поделишься? — вдруг доносится незнакомый, но такой заманчивый хриплый голос. Бин поворачивается на его вопрос, оглядывает всего с ног до головы. Он... красивый. Тёмные, уже порядком успевшие отрасти волосы были в лёгком беспорядке, однако неряшливого вида не создавали. Челка мягко опускалась на глаза, пряча их чёткое выражение от собеседника. Пухлые алые губы, в которых, на самом деле, Бину отчего-то не хотелось лицезреть объект самоубивания. С другой стороны, это создавало некий шарм, эстетическое удовольствие. На нём был прикид эдакого приличного послушного студента-активиста, что всегда носил глаженные хлопковые белые рубашки, обязательно застёгнутые на все пуговицы, классические чёрные брюки, аккуратный галстук и... совсем неуместные красные (снова) конверсы. Новые ещё, с девственно чистой белой подошвой. Бин некоторое время думает и, не отвечая, протягивает открытую пачку. Юноша тянется за предложенным угощением, худыми аристократичными пальцами вытягивая одну. Со успел заметить и роскошные золотые ролексы на запястье правой руки. — Огоньку? — вновь вопросительно обращается. Чанбину это кажется немного странным. Вся ситуация в целом. Какая-то нагнетающая атмосферу энергия, аура исходит от этого незнакомца. Будто ярко красной табличкой рядом светится: «Будь начеку!» В связи с чем? Чанбин вдруг неосознанно понимает, что эти пронизывающие взгляды беспокоили его часами ранее, когда он ещё не понимал самого этого чувства. Быть может... Зажигается маленькое пламя, при пасмурной погоде чуть освещая кукольное лицо, которому все-таки до жути подошла картинка с тлеющей сигаретой и дымкой вокруг неё. — Ты же тот парень, да? — ему, казалось, совсем не нужны были чанбиновы ответы. Вопросы поступали так, для какой-то постановочной сцены, чтобы зрители видели, слышали, понимали. А сам он и без слов мог догадаться обо всех мыслях Со. Собственно, получая некое подтверждение своим догадкам, Бин наконец подаёт голос, немногим удивляя рядом стоящего. — Мне неинтересно, — последний затяг. — Если ты о той сцене в коридоре, — тушит сигарету, притаптывая подошвой поношенных кед, и достает другую. — Проблемы мне, как и тебе, не нужны. Я уже успел забыть, а ты свалился как снег на голову, — поджигает. И пока не совсем ясно: огонь ли, или интерес в глазах напротив. Юноша смеётся таким хриплым, но одновременно сладким голосом, заставляя Бина прийти в лёгкое недоумение, скрытое в облачке дыма. Он ничего не ответил. Повторил минутой ранее осуществлённое Чанбином действие и двинулся в сторону института, бросив напоследок лишь: — Дерьмовые. Больше не бери с чужих рук, — Со уставился в удаляющуюся светлую спину и мысленно с ним согласился. Лучше будет дождаться месячной зарплаты и приобрести свои. Официально оно началось именно тогда. Их первое знакомство; если бы его можно было так назвать, ведь имён они друг другу так и не назвали, хоть второй и был вкурсе имени первого. Однако та самая искра зародилась ещё в коридоре, пробегая который, Бин чувствовал наступление чего-то важного в его жизни.vvvvvvvvvvvvv
День продолжал (не) радовать своим пасмурным настроением и скопившимися тучами. По новостям передавали многое, всё так же связанное с приближающимися дождями. Даже оповещение от МЧС гласило не выходить из дома без надобности. А Чанбину было надо. Поэтому он сейчас и стоял у кассы немноголюдного кафе, выполняя поручения работодателя. Благо, оно находилось недалеко от дома, и можно было не беспокоиться об необходимых маршрутах и расходах на проезд. Чанбину помогала его напарница Чхве Джису, что была на год младше его самого, но по каким-то причинам так же являлась второкурсницей и зарабатывала себе на жизнь, как и Бин. К работе привыкать не приходилось. Наоборот, в летний период он посвятил ей всего себя. Сейчас же вместе с учебой нагрузки стало вдвое больше, правда смены можно было сократить. — Значит, я могу уйти пораньше? Ты точно справишься со всем один? — волнительно уточнила девушка, отряхивая красный фартук от несуществующих на нем пылинок. — Да, конечно, мы же уже обо всём договорились. — Тогда ладно. — Джису как-то долго стояла рядом и смотрела на своего сослуживца очень обеспокоенно, будто не решаясь что-то произнести. Чанбину было невдомёк, что творилось в голове у девушек, как, в принципе, и у всех людей. Он бы и подумать никогда не мог, что та действительно очень переживает за состояние старшего и чуть больше переживает за непроизнесённое «Ты мне нравишься!», вместо которого вышло что-то вроде: — Хочешь блинчиков? Я сама вчера пекла, — чуть смутившись, решила заметить. — Не знаю, придутся ли тебе по вкусу, но вроде съедобны, как видишь, я не отравилась, — она неловко посмеялась. — Я взяла их с собой на работу, но поесть, как видишь, не удалось. А тебе здесь еще час находиться... так что... я подумала... — К концу потеряв весь пыл, Чхве покраснела и мысленно начала было себя проклинать за сказанные глупости. — Да, конечно. Я бы хотел попробовать. — Тогда я сейчас принесу! Джису на радостях резко спохватилась и убежала в их служебную комнату за милым розовым рюкзаком, в котором и принесла свои угощения. Она пулей вернулась обратно и всучила небольшой прозрачный контейнер в руки Чанбина. — Вот, держи, — и, не услышав тихого «спасибо», убежала снова в служебную, пряча свои горящие щёки и уши, заглушая в маленькой ладони на груди громко стучащее сердце. Когда та уже собиралась на выход и помахала на прощанье ладонью, пожелав Со удачи, внезапно пошёл ливень. Люди за окнами беспорядочно начали бегать, накрываясь сумками, ветровками, с целью спрятаться от дождя. Кто-то забежал в кафе — четвертый посетитель за день. Джису разочарованно взглянула на представшую картину, и, казалось, в её глазах начали скапливаться слёзы от неудачно сложившихся обстоятельств. Чанбин, тяжело вздохнув, протянул ей свой тёмно-синий бомбер и небольшой чёрный зонтик. — А как же ты? — Джису была безмерно благодарна ему, но все ещё не могла перестать переживать. — Разберусь, — он упрямо вложил ей в руки свои вещи. — Тем более, мне еще целый час тут торчать. Может, повезёт, и он закончится. В любом случае, возьми. Чхве ничего не оставалось, как принять чанбинову помощь и, как изначально и планировалось, покинуть заведение. Со еще недолго постоял у выхода, наблюдая за спешащими людьми и многочисленными каплями дождя на стёклах, и вновь вернулся к работе.vvvvvvvvvvvvv
Дождь и не собирался заканчиваться, а, кажется, лил только с ещё большей силой. А это значило, что, как бы Чанбину ни хотелось его переждать, дабы не промокнуть, его планам не суждено было сбыться. Ещё и доброта взыграла, лишив хоть какой-то защиты от этой природной силы. Со медленно начал собирать свои вещи, надеясь на то, что, может быть, небо над ним сжалится и предоставит пятиминутную возможность добежать до дома. Но просьбы Чанбина были проигнорированы, и он всерьёз начал задумываться, а не переночевать ли ему здесь? Но тут же смёл эту мысль, как если бы прихлопнул комара, потому как не фарфоровый мальчик, и если немного помочится — ничего страшного не случится. С таким напутствием он и выбежал из своего логова, не забыв при этом выключить всю технику, газ и электричество и закрыть дверь на три оборота. Всё-таки промокнув насквозь, с прилипшей к телу черной футболкой, тяжёлой тканью джинсов и хлюпающими кедами, Со достиг своей цели, встав под короткий козырёк подъезда. Нужно было найти ключи. Как оказалось, помимо него самого, и рюкзак немало пострадал. А все вещи в нём пережили небольшой потоп. С полным разочарованием в своей жизни, Со стал пробираться рукой вглубь этого мокрого мерзкого куска ткани. Нащупывая связку металла, он наконец заметил сидящего под этим самым козырьком и вновь составляющего ему компанию юношу. Тот выглядел намного иначе, и если бы Со не был бы рядом с ним на расстоянии вытянутой руки, так бы и не узнал. Сейчас тот человек в корне отличался от своего прежнего образа. Вид был у него какой-то побитый, как у бездомной собаки. На нём была потрёпанная годами застёгнутая мастёрка, нелепая шапка, скрывавшая все его уложенные длинные пряди волос, а ещё на губе, на той самой, нижней, пухлой, манящей, в данный момент, Чанбин успел заметить, потрескавшейся, был пирсинг. И Со, чёрт бы побрал эти желания, невольно представил, как в страстном поцелуе с грубой ненавистью зубами оттягивал бы это колечко, доставляя дискомфорт его хозяину. А еще на нём были те самые красные конверсы. Уже не такие чистенькие. Возможно, вобравшие в себя влагу, как и в случае Со. Но своей прелести они не истратили и снова смогли привлечь внимание младшего. — Ты чего тут расселся? — Кажется, тот, к кому обращались, даже и не заметил присутствия ещё одного человека, и, выйдя из некой прострации, удивлённо поднял голову вверх. Сидеть на корточках на протяжении долгого времени не доставляло особого удовольствия, а только затёкшие ноги. Выпрямиться удалось с трудом, преодолевая терпимую боль. — О! — Он был так удивлён, что это заставило удивиться и Бина. — А ты... — Я тут живу, — перебивая лишние вопросы, ответил Со, наконец доставая ключи. Дождь продолжал барабанить по крышам домов, создавая некую романтическую атмосферу. В глазах обоих плескалось чувство чего-то нового. Обыкновенные встречи, как кажется нам, перестают такими казаться. Знали бы они оба, какой шторм вызывают внутри друг друга одним своим появлением. Он мог бы сравниться с передающимися по новостям.vvvvvvvvvvvvv
— Кофе будешь? — А чая не найдется? — Что предлагаю, то и найдется. Так ты будешь кофе или нет? — Тогда не откажусь от воды. Чанбин уже успел пожалеть о том, что зачем-то приютил этого нерадивого ребёнка. Зачем-то запустил в подъезд; зачем-то пригласил в квартиру; зачем-то предложил ночлег и собирался угостить кружечкой крепкого кофе. Столько зачем и ни одного точного ответа. Даже не потому что захотелось. Воля бы Чанбина, этого придурошного знать и видеть он не хотел. Но как-то так всё само образуется, идёт своим чередом. Будто так и надо, будто так правильно. Он аккуратно поставил свои мокрые конверсы у порога, как ребёнок, которому пригрозили пальцем, если не будет вести себя хорошо в гостях. Со же утащил их в ванную, засунув в них сушилку. Они сидят в тесной кухоньке с отклеивающимися в неприметных местах обоями в цветочек, такого противного грязно оранжевого цвета. Со предпочитает сюда не заходить, а все свои приёмы пищи проводить в одной единственной комнате за журнальным столиком на маленьком неудобном диване болотного цвета. Здесь же, на деревянной с облезшей когда-то белой краской подоконнике, он самозабвенно убивает себя никотином. С крана каплями стекает вода, отстукивая своеобразную мелодию об ободки немытых тарелок в раковине. Бин достаёт пачку лапши, собираясь её заварить. — Сорян, у меня осталась только одна. Но если хочешь, могу поделиться, — демонстративно открывая упаковку, предлагает Со, оглядываясь на теснящегося на шатающемся стуле гостя. — Ты питаешься едой быстрого приготовления? — скорее восхищенно, нежели презренно вопрошает он. — Какие-то претензии? — недовольно бубнит младший, заливая лапшу кипяченной водой из чайника. — Выслушивать я, конечно же, их не собираюсь. Два раза предлагать не буду. Второй и последний стул в этом помещении громко проскрипел, на что сам его хозяин уже давно перестал обращать внимание, да и гостю, кажется, было далеко всё равно.vvvvvvvvvvvvv
— Ты пялишься, — строго говорит Со, работая на диване за экраном ноутбука. Минуту погодя: — Ты продолжаешь это делать. — Мне просто интересно, — игриво отвечает. На нём как на влитом уже надеты чанбиновы домашние вещи. Практически все чистые закончились, поэтому Чанбин предложил свою любимую чёрную футболку с Гарфилдом, которую успел надеть лишь раз после последней стирки. На нём сохранился его прокуренный дымом запах, его одеколон, которым он пользуется так редко — в особых случаях, его кондиционер для белья, который ещё не успел сойти полностью. Хвану хорошо в ней. Он чувствует себя как дома. — Почему ты предоставил мне своё спальное место? Мы будем спать вместе? — Улыбка не сходила с его лица. Его забавляло поведение Бина, его реакция. Рядом с ним, с первой минуты Хван показал себя настоящего. И он хотел бы, чтобы и сам Со ему открылся. Тот же молча удостоил его холодным колким взглядом. — Ты сейчас вернёшься на улицу. — Хозяин сам виноват, что так хорошо относится к бездомному псу. Он ведь может и привыкнуть. Чанбин, успокаивающе досчитав до трёх, вернулся к высчету своих бумажек, которыми его наградил начальник. Пока не услышал звон мобильника из коридора. — Джису? Что-то случилось? «— А, ничего такого. Ты наверное уже спал, а я тебя разбудила...» — неловко пролепетала та из трубки. — Нет, всё нормально. Ты что-то хотела? «— У меня твоя куртка... и зонт. По телевизору всё обещают плохую погоду. Тебе наверное они бы сейчас пригодились. Мне их занести завтра?» — А-а, ты об этом. Не волнуйся, у меня есть ещё. А заберу на следующей нашей смене. «— Ох, тогда ладно. Извини за беспокойство! Спасибо ещё раз и спокойной ночи!» — Спокойной. — Кто это был? Твоя девушка? — не без интереса начал расспрашивать Хван. Он слышал их разговор. Чанбин на это ничего не ответил. — Сыграем в игру? Я её только что придумал. — Хёнджину было явно нечем заняться, и он безостановочно доставал Бина. — Назову ёе «Обнаружением скелетов», — Чанбин сделал вид, что он внимает словам своего нового приятеля. — Хм, вот смотри. Здесь нужно говорить секрет на секрет. Один говорю я. Другой ты. По очереди, — параллельно с этим Хёнджин попытался объяснить на пальцах, будто Со и так ничего не понял. — Если ты не знаешь, какой секрет в противовес мне мог бы рассказать, я могу задать вопрос, отвечать на который ты должен будешь честно. За окном была всё та же картина, лишь разбавленная беспроглядной тьмой и одним единственным фонарём у ближней остановки, что горел каким-то неестественным огненным цветом, раскрашивая им же падающие с неба капли и образовавшиеся лужи. Красный... красивый цвет. Об этом думал Бин, выслушивая Хвана. — Ты уже один мой знаешь. Так что, будет честным, если начнёшь ты. — Проходит какое-то время, а идей, что можно было бы рассказать нет. Что-то равноценное отношениям студента и преподавателя? Бред. Почему Бин вообще принял условия игры. — М-м, давай я тебе помогу. Что это у тебя на руке? Я ещё в первый день заметил. Типо какие-то заметки... Чанбин не мог представить, чтобы именно такой пример мог стать в принципе секретом, который так волновал Хвана. — Я часто забываю, что мне нужно сделать. Путаюсь в днях, во времени. Это... помогает мне не забывать... Важное. — Он медленно поднимает свою левую ладонь с внутренней стороны, осматривая уже за день стёршуюся, написанную чёрным маркером задачу. — Это... прикольно. Я такое в играх видел, — Хёнджин был рад, что даже с такой (мало)значительной деталью Чанбин позволил узнать его чуточку больше. — А я... теперь я даже не знаю, что бы мог рассказать тебе. Младший подумал о том, что захотел бы спросить Хвана о его нынешней ситуации, и почему он сидел там? Но делать этого не стал. Потому что был уверен, что останется без ответа. Слишком личное. — Я бисексуал. Не знаю, насколько это можно было бы считать секретом. Но мне интересны оба пола. Возможно, я даже пансексуал. Потому что мне совсем неважно, что у тебя в штанах, мне важно то, что у тебя внутри. Какой ты человек; каким можешь показаться; сколько масок у тебя в запасе; и какой ты один под всеми ними... настоящий. В этот момент их взгляды снова встретились. Было в этом что-то откровенное, интимное, что-то, что было только между ними, скрытое от лишних глаз. Чанбин тяжело сглотнул, разрывая эту фантомную установившуюся между ними связь, обращаясь снова к документам. Хватит с него игр, хоть она только и началась. — Ты не собираешься спать? — Повисло в молчании. Тусклый свет от экрана ноутбука в лицо, стучащие пальцы по клавишам. Хёнджин наслаждается в успокоении, в уюте этого места. Он бы не хотел уходить отсюда вообще никогда. Разве что, если уйдёт Чанбин, ему одному тут не будет места. Ноутбук потух, затихло и его дребезжание. Со бегло умылся и присел на уже комнатный подоконник, отодвигая растение подальше к стене. Необходимо расслабиться напоследок после утомительного дня. — Мне страшно... — шёпотом утонуло в темноте. Хван не спал, и Чанбин это знал. Он дождался ответа. Удобно устроившись на полу и обнимая одеяло двумя ногами, Хёнджин не смел перебивать, внимательно слушая. — Они... Эти тени, звуки. Как только я закрываю глаза, отключаю тело... то ли на фоне стресса, переутомления, или ещё чего, мне так и не объяснили конкретно. Сраный паралич, — Со тушит сигарету в ракушке, подаренной когда-то давно приехавшей в гости тётей. — Я не придумал ничего лучше, кроме как вообще на спать. Хван понимающе кивает, протягивая руки в пригласительном жесте: — Попробуешь сегодня? Чанбин хотел было ответить что-то в духе «Блять, иди нахуй», но в какой-то момент ему показалось это неуместным, а способ решающим. Не умрёт же он от этого. Только попробует почувствовать себя в безопасности... Совсем немного. Он плюёт на то, что может подумать о нём сам Хёнджин, имени которого он до сих пор не знает. Это их первая и последняя такая откровенная встреча. Он и не надеется на повторение. Только ложится рядом, укладывая подушку поудобнее и перетягивая половину покрывала на себя. — Может ты подвинешься поближе? И одеяла хватит на двоих. — Дверь прямо по коридору, — повернувшись спиной к соседу, пробормотал Со, но, что удивительно, уже чуть более ласковей. Грозы ночью не наблюдалось, а дождичек на время решил успокоиться. Тишина. Теперь вместо Со не может уснуть Хёнджин. Странно это, оберегать чей-то сон. Если уж взялся, так подходи со всем усердием. Но не только это не давало Хвану отправиться в Царство Морфея. Он отдыхал так, просто наблюдая за спящим, уже успевшим повернуться лицом Чанбином. Во сне тот выглядел не так угрожающе. Его ресницы слегка подёргивались, а пухлые щёчки надулись, заставляя старшего искренне улыбаться. Хотелось прикоснуться, провести по распахнутым алым губам, заправить выбившуюся прядку за ухо. Но Хван не смел, он должен защищать его сон, а не покушаться на святое, но такое соблазнительное. В какой-то момент веки Со начали активно подрагивать, гримаса подступающей боли и страха отразилась на его до этого умиротворённом лице. Кончиками пальцев тот еле заметно начал шевелить в сторону Хвана, безмолвно зовя спасти из плена старого врага. Второй сразу заподозрил неладное, подмечая все сопутствующие факторы. Он осторожно взял Бина за руку, сплёл их пальцы вместе, тихо и быстро проговаривая: — Всё будет хорошо, малыш Бинни. Я здесь. Я рядом. Я держу тебя за руку. Никто не смеет тебя потревожить, кроме меня — видишь. Я тут, малыш Бинни. Всё хорошо. Всё хорошо. — Он повторял это, не выпуская его руки, второй лишь огибая в обнимку. Ласково поглаживая вспотевшую спину и легонько по ней похлопывая, он продолжал говорить всякие несвойственные ему вещи, продолжал шептать о том, что он защитит и никому не даст в обиду, даже этим несуществующим демонам из головы Бина, которых, к сожалению, он сам не в силах увидеть. Хван перевёл ладонь со спины на макушку, вороша тёмные волосы и поглаживая их, как если бы мама делала это своему ребёнку. С обнадёживающих речей он сам не заметил, как перешёл к рассказыванию хороших сказок. Именно их он хотел бы, чтобы Со видел в своих снах. Дождь снова пошёл нежданно-негаданно. И Хван правда может сказать, как сильно его полюбил... Дождь ли?vvvvvvvvvvvvv
Утро Чанбина оказалось весьма и весьма добрым. Можно было бы даже сказать, что встал он с той ноги. Правда «лекарства» своего, по пробуждению, он рядом не обнаружил. Только яичницу на столе и записку рядом: «Утречка! Надеюсь, ты хорошо поспал. Я тебе тут завтрак наварганил, соли не добавлял, это уже на твоё усмотрение (вообще не советую). Больше не питайся этой дрянью, которой хотел меня угостить:) Я взял твою футболку. Моя не высохла и висит у тебя, будет ждать моего возвращения. Спасибо, что не оставил помирать на улице! С меня причитается. - твой хранитель снов Хванни» Как же бесит, аж до непозволительной улыбки, что Бин даже было подумал, о том, когда в последний раз ему по-настоящему удавалось это сделать. Что ж, теперь Чанбину известна хотя бы часть его имени. До университета в этот раз на автобусе. Зарплату перевели, да и погодные условия по-прежнему не благоволят. Хотя, для кого как? Верно? Со снова сидит на своём месте в кабинете №312, поглядывая в окно, дабы отыскать там знакомую макушку. Он и сам не заметил, как на протяжении всего учебного дня старается её поймать. Имени он его не знает. Номера тоже нет. Со ни на что бы не надеялся, если бы не его футболка. Да! Именно её он хочет вернуть. Она же самая любимая. С Гарфилдом... — Хей, пендосы. Пары не будет, там короче какая-то шумиха по поводу кутней новой преподши с одним из студентов, — ворвалось, как гром среди не такого уж и ясного неба, прерывая поток оправдательных мыслей Со. — Да ты пиздишь!? — выкрикнул Баки, рубящийся в гоночки на телефоне, наконец позволяя себе от него оторваться. — Стала бы я врать! Кто-то из курилки застукал её за кампусом во время первой пары. Её у неё как раз не было. Она обжималась там с кем-то с четвёртого курса. Не помню, говорят, фамилия Хван у него вроде. Пизда ему... Даже жалко. — А поцан-то не промах! А-ха-ха... Казалось, уши заложило, слышимость была будто через толщу воды. Чанбин упрямо не хотел слышать знакомой фамилии. Ему должно было быть всё равно. Они провели вместе всего лишь семь минут у курилки и одну дождливую ночь у него дома в объятиях (он знал). По окончанию пар, он прошёлся по другим аудиториям, но все на озвученную фамилию как-то странно ретировались. Он не хотел верить, что подобное происходит у него на глазах. Казалось, что-то хорошее начало входить в его жизнь, как на пороге же и обломалось. Невольно вспоминается вчерашний гороскоп. Сегодня мама тоже его прислала. Чанбин не стал смотреть, не стал читать, боясь увидеть хоть что-то.vvvvvvvvvvvvv
— Я постирала твою куртку! Большое спасибо ещё раз. Джису, кажется, покрасилась. Какой-то изумрудный оттенок. Ей идёт. Прошло уже четыре дня с их смены, с их последней встречи. — А я принёс твой контейнер, — Чанбин не услышал звона колокольчиков. —Положил в него блинчики уже своего приготовления. Правда, если будет не очень, можешь выкинуть или лучше отдать бездомным собачкам. Они точно съедят. — Даже не знаю, стал бы их есть я. Чанбин слышит его голос. Слышит тот самый одновременно хриплый и сладкий. Кожа покрывается мурашками. Да что такое? Почему он чувствует себя рядом с ним так... — Мне, пожалуйста, кружечку чая с бергамотом, маркер и вашу руку, — предотвращая попытки Чанбина обрушить весь свой гнев на себя, он решает сделать своеобразный заказ. — Какого хера?! — Фу, как грубо. Мне казалось, слово клиента для вас закон. Или мне стоит попросить у вас книгу жалоб, — требовательно произносит «клиент». — Ты что вытворяешь, придурок? — Так, где же у вас тут... — продолжил было Хван, как обрывается ответным: — Джису, приготовь, пожалуйста, клиенту чая с бергамотом. — И вслед с кухни еле слышимое «Уже бегу!». — Руку и маркер? — Чанбин, уже даже не пытаясь высказаться по этому поводу, послушно подаёт левую. — Где ты теперь будешь учиться? — Со славился тем, что готов был сразу переходить к делу. И тут он не заставил себя ждать. — Что за глупый вопрос, малыш Бинни, — с предвкушением открывает чанбинов фломастер, пробуя на вкус сладкое прозвище. — Там же, где и всегда. Или ты забыл наименование нашего университета? — вдруг с испугом, поглядывает на младшего. — Я могу напомнить, — и многозначительно намекает на ладонь: — Здесь. — Не увиливай. — строго по слогам. Чанбин пытается подсмотреть, что хочет написать Хван, но тот упрямо не даёт этого сделать, всячески огораживая его взор. — Напугал. Если ты о случае с той-о-ком-нельзя-говорить, то малыш Бинни, скажу тебе, что я ни разу не похож на Хван Бёнчана. Разве ты не видишь отличий? —оскорбленно кривит гримасу, заканчивая писать задуманное, но всё ещё не давая на это взглянуть. — Ну и что, что мы однофамильцы и одногруппники. Тем более разве я мог сдать сам себя? — Откуда мне знать, что это не ты? — не понимает Со, переосмысливая сказанные им последние предложения. Так это он их сдал? Месть подружке? — Ох, точно, совсем забыл... — Хёнджин вдруг резко решается зачеркнуть какую-то часть писанины, щекотно проводя чёрными мазками по линиям жизни. — Я же так и не представился! — Джису от неловкости чуть громче, чем нужно было бы ставит кружку чая на стол, оповещая смущённым «Ваш заказ готов!». — Почти готов, — исправляет Хван, что-то вновь дописывая, уже переходя на запястье Бина. — Большое спасибо! Буду рекомендовать это место. Бинни же оплатит за меня? Бездомных пёсиков нужно кормить! Хотя, кто знает. Может я уже домашний, — ухмыльнувшись, он быстро отдает маркер и выходит из кафе, оставив после себя лишь ощущение чего-то недостающего и кружку невыпитого чая. — Кто это был? Ваш знакомый? Он Вам что-то сделал? — Джису не избавится от привычки говорить на «Вы» в силу недостающего возраста, как и от коварного любопытсва ко всему, что касается Бина. Он в свою очередь, провожая ту спину за окошками их кафе, переводит своё внимание на ладонь с красивым почерком, что и тогда в записке, видит: «Не забыть ЭТОЙ НОЧЬЮ уснуть в объятиях