Телохранитель королевской крови

Арагорн привык к странностям. Что поделать, если с самого раннего детства живешь с ними бок о бок? Эльфы, тролли, гномы, орки, дикари востока, темные твари из темных мест, неизлечимые проклятья и странности — он видел в этой жизни слишком многое, чтобы удивляться. Поэтому, когда какое-то существо, которое он выпнул с тонкой тропинки в болото, отчаянным рывком вновь вынырнуло и вцепилось ему в ногу, он даже не стал удивляться тому, как кто-то смог даже на пол-туловища вырваться из этой чертовой трясины. Лишь стал обрубать руки да склизкие нити, что пытались утянуть его теперь на дно, да старался не соскользнуть с узкой тропиночки. Вообще, путь по болоту сокращал его дорогу раза в три только зимой, когда холод загонял морготову нечисть на самое дно. Но вот... понесла нелегкая его летом. Разрубив чужие конечности и освободив ноги от слизи, он, наконец, смог спокойно выдохнуть: пронесло. От владыки, конечно, придется выслушать много познавательного по поводу того, каким осторожным должен быть наследник Исильдура, а от начальника целителей он наверняка будет прятаться в Ривендейле всю зиму, но оно того стоило. Эх... Запустив руку в густую шевелюру, Арагорн тяжело вздохнул. А ведь чего ему стоило вернуться в Ривендейл вместе со всеми? Тряхнув головой и прогоняя мысли, молодой дунадан, лишь год назад принявший главенство над дунадан, устремился вперед с новой силой. Его грела мысль о встрече с Арвен и матерью. *** Когда Дариун увидел нового телохранителя принца, то мгновенно перешел в состояние ожидания. Новый телохранитель был молод, красив, и очень, очень силен. Арагорну, дунадан с севера (как он себя назвал) было двадцать четыре года. Он был умел в обращении с луком, мечом и копьем, верхом сидел так, будто родился в седле, и был обучен грамоте и наукам. А еще в нем чувствовалась порода. Люди в коридорах и залах невольно расступались перед ним, несмотря на то, что он на них даже не смотрел и, наоборот, старался держаться в тени. Он никогда не лебезил перед Азроисом, знатью и теми, кто по статусу был его выше, и смотрел не как подчиненный, а как равный. Дариун по себе знал, как это сложно. Поэтому... — Потренируемся? — столкнувшись однажды на полигоне, Дариун не смог отказать себе в желании вывести этого человека на чистую воду. Тот, слегка поднял подбородок и глянул на него... не то чтобы сверху вниз... нет, Арагорн, как раз-таки, отличался редкой мягкостью характера и уступчивостью. А скорее... оценивающе. — Давай, — слабо улыбнувшись, ответил вдруг он. — Я Арагорн, сын Араторна. Телохранитель Гермеса. — Дариун, племянник Вахриза. Будущий эрон, — неожиданно даже для себя самого, выдал Дариун. — Высоко метишь, это хорошо, — кивнул телохранитель, удобнее перехватывая меч. *** Арагорн настолько привык к странностям, что когда вышел из топей, почти даже не удивился, оказавшись в богатом восточном городе, полном людей. Вот только... здесь были далеко не те дикари, что он привык видеть. Люди здесь были сильны, воинственны и дерзки. Ему пришлось победить пятерых в драке, прежде чем они показали, где можно найти информацию об этих новых землях. Конечно, оставался вариант, что он, надышавшись испарениями, сейчас медленно умирает в топях, но его Арагорн отмел после показательного надреза — было больно, а кровь на вкус была солоновато-кислая. Такая, какой должна быть. Тело его точно было не иллюзорным, а вполне себе живым. После нахождения информации, он сделал неприятное для себя открытие: ни о каком Средиземье тут не слышали. Про эльфов, гномов, троллей, Тьме сгущающейся на востоке тоже. Поэтому пришлось двигаться от того, что было. А были обиженные проигрышем пьяные солдаты, жаркий климат и голод с жаждой. С обиженными разобраться разговором и красивым уходом в толпу не получилось, зато денег полученных от них (это не грабеж, а возмущение ущерба) хватило на ночь в таверне местного разлива, плотный ужин, карту и большую флягу воды. Утром он наведался в местные гильдии, навестил торговцев и, среди толпы, наткнулся на внимательно изучающего местность мужчину. Бахман оказался одним из военачальников страны, и прогуливаясь в жаркий день по рынку, одновременно с этим что-то изучал. Что именно изучал Арагорн не совсем понял — владыка Элронд еще только обучал его "около-дворцовым" тонкостям, — но заметку для себя сделал. Разговорившись с Бахманом, Арагорн получил приглашение на отбор телохранителей и почти полгода потратил на то, чтобы занять эту должность. Временные обязательства могли помочь ему не только больше узнать о мире и возможностях вернуться в Средиземье, но и занять в этом самом мире не последнее место, чтобы в случае чего заиметь еще одного союзника, которого можно было бы привлечь к войне с Тьмой. Впрочем, если вначале он ставил именно на такие простые цели, то к концу отбора настроение у него было уже не столь радостным: Азроис, король этой страны, был человеком редкой силы и могущества. А еще слыл (и был) человеком крайне гордым. Поэтому мысль о будущем союзнике отпала сама собой: Арагорн прекрасно понимал, что такие как Азроис и его младший брат Андрагорас (главный эрон), предпочтут пойти на Средиземье войной, чем станут помогать в борьбе с Тьмой. А учитывая тот факт, что будущим наместником Гондора считается Денетор... В общем, не самый лучший вариант. Он, конечно, в любой момент мог уйти странствовать, дабы найти выход в Средиземье, да вот только... болото вывело его прямо в Экбатане, хотя раньше всегда заканчивалось твердым горным плато. Да и... интуиция Следопыта, которую ему почти в приказном тоне советовали развивать, просто кричала о том, что простыми странствиями он дорогу в знакомые земли не найдет. Поэтому, стремительно продвигаясь сквозь отбор, молча завоевывая уважение Короля, Арагорн стремился если не обеспечить себя всем необходимым к возвращению, то хотя бы впитать как можно больше знаний. О, за эти кровавые полгода он узнал так много, что его эльфийские братья* наверняка подивились бы. Он научился по виду воды определять в ней наличие яда (спасибо коллегам, тоже проходящим отбор), развил интуицию настолько, что теперь с легкостью проходил все ловушки, подножки, подставы и так далее по списку. Наловчился в словесных дуэлях, хотя все еще предпочитал мирно решать все конфликты. И разобрался в большинстве перипетий королевской семьи. К примеру, Королева Тахоминай определенно не была матерью принца Гермеса, из-за чего с пасынком у нее были натянуто-напряженные отношения. Она была по-эльфийски красива, и ее красоте воспевали дифирамбы все придворные поэты. А еще она была умна, расчетлива и невероятно терпелива. Она подначивала Гермеса, незаметно, очень тонко и аккуратно, а принц выходил из себя, заслуживая едкие уколы дяди и своих воспитателей. А это доходило до Короля, который пусть и любил сына безмерно, все же был с ним строг. Почему Тахоминай так не любила пасынка, Арагорн предпочитал не узнавать. Ему хватало того, что он (спасибо незаметности Следопытов) заставал эти самые моменты подначивания. Впрочем, Гермес с каждым разом контролировал себя все лучше и лучше, вызывая у Арагорна небывалое уважение. Далее, опять-таки, с участием дорогой Королевы: Азроис и Андрагорас все чаще и чаще ссорились. Их ревность была видна невооруженным взглядом, из-за чего Арагорн все чаще думал уйти из Экбатаны: если братья начнут конфликт (а они, судя по атмосфере во дворце, его рано или поздно начнут), то втянуты будут все. А участвовать в чужой войне, когда своей хватает, Арагорну не хотелось. Не давала ответственность за Гермеса. Чем дольше он был на новой и с трудом заслуженной должности, тем сильнее он привязывался к мальчишке. Точнее к мальчишкам. Гермесу и Дариуну по тринадцать. Они бойкие, активные, и считают его подозрительным. Особенно Дариун. Подросток не спускает с него настороженного взгляда и, кажется, задался целью победить его в сражении на мечах. Иначе объяснить присутствие "будущего эрона" на своих утренних тренировках Арагорн не может. А Гермес, который пару раз потерпел от "слишком молодого телохранителя" унизительное поражение (Арагорн не удержался, и наградил вспыльчивого принца не опасными, но больными тычками), с новой силой взялся за тренировки с Бахманом. Впрочем, если вначале Арагорн не понимал, зачем в хорошо защищенном замке телохранитель, то спустя несколько месяцев до него все же дошло, что... телохранитель принцу нужен. Вот только не от сил Тьмы и злых заговоров, а от... родственников. — Господин Андрагорас, — стараясь как можно вежливее и почтительнее загородить собой принца, склонил голову он, когда Гермес в очередной раз чем-то разгневал дорогого дядюшку. — Искренне прошу простить юного крон-принца, он всего лишь ребенок. — Не тебе говорить мне, что мне делать, придворная шавка, — грубо отмахнулся Андрагорас, продолжая возвышаться над ними горой. — Гермес!.. И, тяжело вздохнув, Арагорн в который раз посетовал, что здесь не Гондор. Этикет высших не позволял выражаться и оскорблять кого бы то ни было при дворе, даже к слугам относились с минимальным уважением: просто их не замечали. Здесь же... Подросток за его спиной виновато вздохнул и вышел вперед. Дядю он любил, горячо и пылко, уважая его опыт и умения воина, совершенно не замечая отношение родственника к себе. Арагорну оставалось лишь грустно качать головой, смотря на будущего короля. Прав был Элронд, говоря, что горе народов в слепоте. *** Когда принц впервые отправляется на войну — ему четырнадцать. Гермес невероятно горд — он едет между дядей и отцом, чувствуя за спиной присутствие верного телохранителя. Арагорн мрачен и молчалив. Гермес знает, что он не хотел воевать. За прославившимся на всю столицу Арагорном едет Дариун. Такой же четырнадцатилетний мальчишка, с горящими от предвкушения глазами. — Не думаю, — вдруг вырывает из размышлений голос отца, и Гермес удивленно смотрит на него. Отец с дядей переглядываются, проверяя друг друга на прочность. — Он будущий король, — отрезает дядя, и обращается уже к Гермесу. — Я предлагаю твоему отцу выделить тебе собственное войско, которое ты поведешь в этой битве. Однако он боится, что ты поранишь свои нежные ручки или, не дайте боги, погибнешь. Гермес краем глаза замечает, как подобрался позади Арагорн. К телохранителю он относится уже куда лучше. Следопыт (как он сам себя называет) говорит взвешенные и обдуманные вещи. Его советы не раз помогали Гермесу и, несмотря на молодость, Арагорн не раз говорил вещи, которые заставляли задуматься даже Бахмана. — Думаете, дядя? — с опаской говорит он, кидая взгляд на отца. Тот хмур и мрачен. — Уверен, — жестко обрубает Андрагорас, но Гермес списывает это на волнение перед битвой. Гермес снова смотрит на отца, и замечает тяжелый взгляд Арагорна. Телохранителю явно не нравится идея, но шанс показать себя в настоящей битве... после этого отец точно будет гордится. — Отец? — уже с надеждой смотрит он, и Азроис, поджав губы, дает отмашку. Андрагорас подзывает одного из своих людей, приказывая проводить принца к его войску, и Гермес опасливо смотрит на Арагорна. Они... если можно так сказать, друзья. Телохранитель не только его защищает, но и с охотой делится знаниями и умениями. Уже сейчас Гермес умеет многое из того, чего не умеют даже некоторые опытные воины. Арагорн как верная тень следует позади него, и Гермес уже настолько привык, что практически не оборачивается. Он настолько доверяет Арагорну, что готов вверить в его руки жизнь. Они едут на левый фланг, где отдельным войском стоит армия на три тысячи человек. — Это был неразумный поступок, принц, — говорит Арагорн, объезжая его с левой стороны. — Теперь вы в ответе за их жизни. Всегда дружелюбный Арагорн выглядит как в их первые встречи: холодно, собрано, отстранено. Он окидывает их войско таким взглядом, что пробирает даже Гермеса. — Пришлите сюда Дариуна, — отдает он приказ воину Андрагораса, что привел их сюда, и тот, явно задавив колкий ответ, спешит уехать. — Ваша стратегия, принц? Гермес смотрит удивленно. Он прекрасно слышал о плане отца и дяди, почему Арагорн спрашивает? Но тот на его вопросительный взгляд лишь сильнее хмурится. — Отдельное войско. Его не было на карте и в планах вашего отца и дяди. Вы рискуете потерять людей, неправильно введя войско в сражение. — Поясни. — Войска вашего дяди зажмут войска Селики снизу, приняв на себя основной удар. Пехота с копьями и щитами сдержит первый натиск конницы, дальше в бой вступят лучники и кавалерия. А войска вашего отца нападут на них сбоку, разбив ряды и разделив лучников с пехотой. Таким образом их лучники останутся без защиты кавалерии и пехоты, а они бойцы дальнего боя. Таким образом вражеская армия будет разделена на две части, — Арагорн говорил спокойно, однако на Гермеса не смотрел, продолжая осматривать местность. — Однако... вы помните три правила, каким учил вас господин Бахман, принц? — Время, местность, время года?.. — осторожно ответил Гермес, которого за этот год научили быть более сдержанным и терпеливым. Ответом стал тяжелый взгляд Арагорна. — Верно. Вот только меня учили пяти факторам: путь, время года, местность, руководство и управление. Путь — это когда ваше войско безоговорочно вам доверяет, и готово умереть за вас и с вами. Время года — это готовность сражаться в холоде и в жаре. Местность — особенности земли, на которой будет сражение. Руководство — это ваши ум, беспристрастность, гуманность, мужество, строгость. Ваша стратегия. И управление — это воинский строй, командование и снабжение. Время года, местность и управление сделали за вас ваши отец и дядя, а вот путь и руководство предстоит обозначить вам, — Арагорн... редко когда говорил так много. Еще и в такой момент. — А теперь, свяжите мои слова между собой и поймите, что я хотел вам сказать. Думайте, принц Гермес, не торопитесь. Лучше прослыть трусом, чем глупцом... И, оставив принца, Арагорн отъехал в сторону, принявшись о чем-то расспрашивать начальника войска, которым теперь командовал Гермес. Весьма загрузившийся Гермес, который буквально физически ощущал на себе обжигающие взгляды отца и дяди. Если он введет войска вместе с отцовскими, то ему придется пройти по узкому ущелью. Значит, что его воины пройдут последними, по уже расчищенной местности. Следовательно, что он воевал вместе с отцом, что без, результат один. Если он останется с дядей, то судя по их расположению, весь удар придется как раз на его войско. Тогда он потеряет всех людей, а значит, покажет себя плохим руководителем. Но... почему Арагорн рассказал про правила? Путь... умереть... доверие. Какое может быть доверие к четырнадцатилетнему мальчишке? Гермес сам от своих мыслей сморщился. Приказ... они будут следовать приказам, но не замедлят показать спины, когда запахнет жареным, ведь приказ отдавал... сопляк. Кто будет умирать за неизвестного полководца, пусть даже и принца? Только фанатики. Руководство. Стратегия. Ему нужна своя стратегия, которая показала бы отцу и дяде, что он уже не маленький мальчик! Что он достоин титула наследника! Ему нужно показать себя в бою, в стратегии и сохранить своих людей. А времени все меньше... — Тысяча воинов кавалерии, — раздался вдруг голос Арагорна. — Пятьсот лучников и полторы тысячи пехоты. Какая стратегия, принц? Гермес посмотрел на подъехавшего к ним Дариуна и... вздохнул. Не ошибиться. Главное. Не ошибиться. — Мы разрушим тыл, — сказал он, спустя какое-то время. — В лагере врага находится продовольствие и оружие. — А как вы узнаете, где их лагерь? — Арагорн посмотрел в сторону начавших движение воинов Азроиса. Враги находились на равнине, а их армия стояла за холмами, поэтому такие передвижения были скрыты от глаз врага. — Логика? — И где? У вас есть карта? Разведчики? Время? — Тогда без лагеря! — вспыльчиво натянул поводья Гермес, и Дариун закатил глаза. — Зайдем с тыла! Арагорн пожал плечами. Мол «как скажете, ваша светлость». Гермес поджал губы и замолчал. — Они будут заняты сначала дядей, а потом отцом. Мы зайдем на них сверху через холмы Вильма, через час после того, как отец выйдет на них через ущелье, что в паре миль отсюда, это хороший крюк. Часа два дяде придется стоять в одиночку, — сказал, после после напряженных переглядок с телохранителем, принц. — Поэтому сейчас мы снимаемся вслед за отцом. Арагорн, возглавишь кавалерию... — Я телохранитель, а не военачальник, у вас есть люди, принц, — слабо улыбнулся тот. — Тогда Дариун, — гордо вскинул подбородок Гермес. — Вместе с Бахроном и Дайшо. На вас эффект неожиданности. Конница должна налететь стремительно и дерзко. Потом пройдет пехота во главе с Гаром, она зачистит путь и обеспечит безопасность лучникам. — А вы? — фыркнул Дариун, чувствуя, как пляшет под ним конь, в ожидании битвы. — Я поведу пехоту. Будет неразумно подвергать свою жизнь опасности, и также неразумно будет оставаться в тылах. Арагорн удовлетворено кивнул, ободряюще хлопая принца по плечу. А Дариун закатил глаза и погнал коня в сторону кавалерии. *** — Для своего возраста ты придумал просто отличную стратегию, сын мой, у Парса растет достойный наследник. Именно этими словами встретил принца Гермеса Азроис. Его гордость была видна невооруженным взглядом. — Отсиделся в тылах, — скрипнул зубами Андрагорас, чем заслужил мрачный взгляд брата. — Что ему было делать на передовой, ты мне скажи? Героически жертвовать жизнью? Гермес, запомни. Быть сильным воином недостаточно, надо быть еще и умелым стратегом. Молодец. Этот пир будет в твою честь. Гермес оборачивается на Арагорна, и тот ловит широкую, благодарную и счастливую улыбку. И не менее счастливо улыбается в ответ. Гермес — солнце Парса и друг Арагорна. *** Время идет. Оно никого не щадит. Когда Дариун встречается с Арагорном в следующий раз, то они лишь долго-долго смотрят друг на друга. Принц Гермес, как и король Азроис, мертвы уже десять лет. — Его высочество Андрагорас желает видеть тебя телохранителем его сына, — говорит Дариун, на что Арагорн лишь вскидывает брови. Арагорну тридцать четыре. Он почти два метра ростом, широк в плечах, красив и славится на весь Парс, как человек достойный и сильный. У него королевская стать и выдержка, перед ним все так же расступаются люди, его все так же провожают долгими взглядами. У него строгий взгляд и мягкий голос. Арагорн качает головой. Он уже как десять лет странствует по миру и Парсу. Он теперь знает, что дороги в Средиземье здесь нет. Он уже как десять лет вспоминает страшную ночь, которую застал, только-только вернувшись с личного задания Гермеса, привезя своему другу редкий металл для нового клинка. — Это приказ, Арагорн, — Дариун вздыхает и садится напротив. — Я больше не служу короне, я Странник, — Арагорн смотрит чуть насмешливо. Сверкая сталью в серых глазах. Дариун вздыхает снова. — Он... хороший мальчик. Арагорн вскидывает брови. — Арслан не похож на Андрагораса. Он светлый и очень добрый. Его... не любят во дворе. — Сына Тахоминай не любят во дворе? — насмешка из голоса Странника пропадает. Арагорн слишком хорошо помнит Холодную Леди. У нее было много недостатков, но в наличии у нее одной черты Арагорн никогда не сомневался: Тахоминай была эльфийкой. Не по крови — по духу. Причем эльфийкой Лихолесья: гордой, расчетливой, опасной. А лихолесские эльфийки, при всех своих... качествах, за своих детей были готовы умирать. Особенно за сыновей. И если сына Тахоминай не любят во дворе... Это заставляет задуматься. — Да. Его сторонится что Король, что Королева, — Дариун отвел взгляд. — Только дядя к нему по-настоящему добр. — Сколько ему? — Десять. — Я подумаю, — говорит Арагорн, выходя из комнаты. Спустя четыре месяца появляясь возле ворот дворца. *** Арагорн смотрит в большие синие глаза ребенка перед собой, и ничего не чувствует. Только легкое любопытство. Все подтвердилось. И это было... забавно. Интересно, что сказал бы владыка Элронд, узнай он о всей абсурдности ситуации: в телохранителе королевской крови больше, чем в мальчике, что зовется крон-принцем. Наверное, именно это чувство он будет испытывать, когда придет, чтобы стать Королем Гондора. Наместники могут сколько угодно кичится своей родословной — они лишь наместники. И этот мальчик тоже. Арагорн... принимает ребенка. Он общается с ним, защищает, рассказывает истории — ребенок не виноват в грязной сети лжи, которой опутал его Андрагорас. Ребенок — это просто ребенок. Арагорн смотрит на Арслана. Большие синие глаза. Белоснежные волосы. Эльфийское дитя. Про себя Арагорн называет его Итилгаил — лунный свет. Арслан активный мальчик. Он совсем не любит заниматься с мечом, и Вахриз каждый день уговаривает его. Принцу больше нравится читать и слушать. А еще лечить. И Арагорн учит его собирать лечебные травы и делать из них лекарства. Крови Арслан не боится, но каждый раз пугается, когда кто-то из его окружения ранится, колется, ушибается (по просьбе Арагорна, естественно). Вскоре маленький принц слывет во дворце Солнечным Лекарем. Тахоминай одаривает Арагорна прохладным взглядом, но позволяет сыну перебинтовать себе кисть. В этот раз порез действительно случайный. После этого она разворачивается и уходит, но Арслан все равно счастлив — мама впервые за все это время спросила его о том, что ему нравится! Арагорн, вопреки своим опасениям, не видит в Арслане Гермеса. Они слишком разные. Дариун облегченно вздыхает. Арслан узнает о рабах невольно. Арагорн крепко держит за ухо бойкую девчонку с волчьими глазами, и говорит Дариуну выкупить ее и ее друзей у торговца. Принц не понимает, почему Этуаль смотрит на него с такой яростью и злобой. Арагорн отдает детей в распоряжение Дариуна. А через три дня принимается за их обучение. Лучше всех меч держит Этуаль... У нее в жилах течет кровь Гондора. Слишком порывистая, напористая, и тем не менее гордая, сильная и стойкая. Поэтому Арагорн просит Вахриза обучать ее вместе с принцем. Она сопротивляется, клянется убить их всех и призывает уверовать в Ялдобога. Но под строгим взглядом Арагорна всегда затихает. Он не похож на парсийца. Он слишком... — Другой, — кивает Дариун, продолжая учить ее правильно завязывать уздечку, чтобы и лошадь не сбежала, и вор быстро не распутал, и самому можно было бы в случае чего быстро уехать. Эти дети рабы. Но Арагорн воспитывает из них свиту Арслану. Рабство. Арагорн не любит его. Но поделать ничего не может. Если он освободит детей сейчас, то спустя время они снова станут рабами. Сначала он научит их быть свободными. Арслан быстро находит язык со всеми, кроме Этуаль. Девчонка упрямей Элрохира, когда тот вобьет себе что-то в голову... — Если ты убьешь его, — говорит он однажды, когда Этуаль в очередной раз посылает Арслана. — Я освобожу тебя и твоих друзей. — Арагорн! — расширившимися от ужаса глазами, восклицает принц, и с шоком смотрит на него, а потом на Этуаль. А девчонка смотрит на свой меч. — Клянетесь? Арагорн не позволяет себе улыбаться. — Клянусь. Она поднимает меч, даже замахивается... Арагорн ждет. Меч со звоном падает, а Этуаль садится на землю и плачет. Она сама себе кажется ничтожной слабой трусихой — Арагорну знакомо это чувство. Вот только она еще не осознает, что только что обрела силу. — Ненавижу тебя, — она указывает пальцем на Арслана, а потом убегает. Никто из стражи ее не останавливает, а Вахриз продолжает тренировку. На следующий день Этуаль возвращается, как ни в чем не бывало. Незаметно пролетают четыре года. Арслану исполняется четырнадцать. Начинается война с Лузитанией. *** При Антрапатене Арагорн рядом с Арсланом, как когда-то был рядом с Гермесом при Вильме. За четыре года Арслан стал ему младшим братом, которого он полюбил, как его самого когда-то полюбили Элрохир и Элладан. Дариун встревожен — Харлан говорил тревожные вещи. Андрагорас в ярости. Тяжелый меч короля уже готов снести военачальнику (самому молодому и талантливому) голову с плеч, когда слышится звон клинков. Арагорн опередил Вахриза, отгородив Дариуна от ярости короля. — Казните его после битвы, ваше высочество. А в сражении его талант пригодится. — Казнить?! — в три голоса восклицают Арслан, Андрагорас и Вахриз. — Что вы только что и намеревались сделать, — Арагорн кивает на клинок короля, что все еще скрещен с его собственным. — Прочь, — рычит Андрагорас, и всех, кроме Вахриза, принца, Арагорна и Дариуна сметает прочь из палатки. — Ты!.. Арагорн принимает на меч удар за ударом, но сражение из палатки не выводит, точно также не считая нужным атаковать самому. Ярость Андрагораса хлещет по ледяному спокойствию Арагорна. Из них двоих королем кажется последний. — Против короля! — Против безумца, что зовет себя королем. Слова Арагорна бьют по больному месту, Андрагорас рычит, но останавливается, тяжело дыша и сдувая пряди волос с лица. — Предлагаю вашему величеству поступить мудро, — Арагорн смотрит сдержанно и холодно, но Дариун замечает плещущуюся в его глазах ярость. — Оставьте сыну телохранителя, а войску лучшего военачальника на это сражение. Потом разберетесь с трусами и предателями. Андрагорас, вопреки общему мнению, не глуп. Он вышвыривает их из палатки (Арагорн стремительно выходит сам), и отдает приказ атаковать. Арагорн чувствует в воздухе надвигающуюся беду. И как же ему в этот момент не хватает умений и знаний братьев, и мудрости владыки Элронда. Наверное это и есть испытание Короля? *** Арслан в ужасе смотрит на сражение Харлана и Арагорна. Дариун расшвыривает предательский отряд, а он сам окруженный Этуаль и ее друзьями, молится всем богам, чтобы этот кошмар наконец прекратился. Арагорн теряет коня, когда Харлан, выхватив у кого-то из соратников копье, протыкает лошадь. Однако в следующий момент предатель и сам становится пешим, а после — поверженным. Реакция у человека, которого воспитали в сражениях с дикими и яростными орками не может быть медленной. Арагорн вытирает о штанину меч, хмуро кивая Дариуну. — Во дворец нельзя. Есть идеи, где можно укрыться? Дариун кивает, находит свободных лошадей и помогает сесть принцу. Их отряд стремится уйти с поля сражения, пока туман еще силен, а потом идет до самого рассвета, медленно приближаясь к побережью. Дариун пытается сделать привал, но Арагорн упрямо ведет их вперед. Этуаль с товарищами, и принц спят на ходу, прямо в седле. Лишь помогают им снять боевое облачение, да перевязывают поводья веревкой, чтобы никто не отстал. Арагорн чувствует погоню. Они петляют по тайным тропам, проходят прямо под лагерем лузитанцев и выходят к Нарсасу. Нарсас ранним утром еще спит, и гостям не сильно рад. Как и Элам. Арагорн дежурно извиняется и коротко рассказывает о произошедшем. Нарсас похож на эльфа Ривендейла. Стратег, "высокая" душа, обостренное чувство справедливости. Ему хватает одного разговора с принцем, чтобы принять решение, и одной проверки, чтобы удостоверится. Нарсас, как и Арагорн, называет Арслана Лунным Светом. Слишком сильно принц похож на дитя Луны. Нарсас относится к Дариуну как к брату, а к Арагорну как к неизбежному злу (еще один плюс в сторону того, что он имеет отношение именно к дому Элронда). Поэтому отряд лузитании находит лишь пустой дом и насмешливую записку. Они двигаются в скором темпе, дети храбрятся, но Арагорн видит: Этуаль и ее товарищей разрывает. Они считают себя предателями, и тем не менее не чувствуют стыда за то, что спасали принца, который уже давно стал им другом. Этуаль горько плачет, прижимая найденную на поле боя книгу Ялдобога. Арслан же мучается страхами за мать и отца, и Арагорну впервые становится его жаль. Так волноваться за тех, от кого за всю жизнь едва ли слышал и доброе слово... Элам же просто чувствует общую, подавленную атмосферу, и потому тоже едет мрачный и даже хмурый. Они двигаются слишком быстро: Арагорн ведет их в Ишгвард — крепость на границе. Самое отдаленное и труднопроходимое место в Парсе. Дариун и Нарсас тоже уверены, что именно там им лучше оправится после Антрапатены. Эту крепость хранит надежный человек, там можно будет собрать силы. Арагорн же надеется увести принца от столицы. От войны. Он хорошо помнит, чем закончилась чужая жажда власти для Гермеса. Он не хочет, чтобы его новый подопечный стал такой же жертвой. А сейчас... не важно, кто выиграет: Парс или Лузитания. Исход все равно будет одним: реки крови и яростное возмездие. Андрагорас не простит тех потерь, что они понесли. В Экбатане польются не реки — моря крови. Пленных, знати, рабов и обычных солдат. Для Андрагораса унижение было слишком большим — он проиграл на собственной земле. Если же Лузитания... как долго простоит Экбатана без основной армии? Долго. Город большой и сильный. Но Лузитания яростно ненавидит Парс. Осада будет долгой, кровавой и дикой. Или же... стремительно опустошительной. — Арагорн, — Нарсас стоит рядом с ним у входа в убежище: они вдвоем наблюдают за проходящим внизу лузитанским отрядом. — Ты ведь что-то знаешь о происхождении принца? Они кидают быстрый взгляд на спящих. Долгая дорога вымотала всех, а принца сильнее всего. — Знаю, — Арагорн тяжело вздыхает. — Но что тебе с этого знания? Нарсас таинственно улыбается, и Арагорн машет на это рукой. Он прекрасно знает, что ривендейльского эльфа (пусть даже и просто по духу) невозможно развести на слова, пока они сами этого не захотят. — Принц Арслан... не по крови наследник престола, — тихо говорит он. — Тахоминай родила дочь. Нарсас кивает, он не узнал ничего нового — лишь подтвердил старые догадки, и уходит. Арагорн остается сторожить вход. *** Они встречают их случайно, обходя стороной армию сына Харлана. Шумный красноволосый лучник, и дева. Лориен. Выносит Арагорн вердикт, после знакомства с Фарангиз. Мудрые и возвышенные существа, что не от мира сего. Прекрасные в своей неземной красоте. Фарангиз напоминает ему об Арвен, и его сердце щемит от тоски. Гив... лиса. Он словно дракон в обличьи человека. У него хищный взгляд и повадки. Он скользит по их лагерю бесшумной тенью, заставляя Арагорна и Дариуна лишь крепче сжимать рукоять меча. Его дурашливая улыбка обдурила лишь детей, что к концу вечера считали его придурком и извращенцем. Но Нарсас советует взять им его с собой, и Арагорн соглашается. Дева Лориена не против, она улыбается загадочной улыбкой госпожи Галадриэль, и Арагорн сдается. Не по крови — по духу. Кому как не ему знать о том, насколько глубока связь эльфов с течением жизни. А со следующего дня начинается смертельная гонка по скалам, и Арагорн, скрепя сердцем, позволяет Нарсасу отправить Гива с детьми и принцем вперед. Дариун и Фарангиз плутают на востоке, путая сына Харлана. А он сам стоит подле реки, ожидая появление засады. Интуиция вопит благим... квенья, когда из-за поворота появляются лузитанцы, но он лишь обнажает клинок, со скукой склоняя голову. ... Когда в сердце бьет до боли знакомый голос. — Странник?.. — А ведь с языка рвалось другое, — судорожно сглотнув, отвечает он, поднимая голову. — Арагорн, — почти со свистом выдыхает человек, что перед ним. Его лицо скрывает серебряная маска, но она не мешает Арагорну увидеть за ней лицо друга. — Здравствуй, — он выходит к центру, преграждая лузитанцам путь. — Гермес.