Шепот цветков глицинии

То, что Танджиро слишком тактичный, дружелюбный и просто человек с широкой душой, не обнуляет того факта, что он до дрожи в пальцах и ядовитой улыбкой реагирует на приставания к Томиоке-сану. Ладно, возможно не приставания, но Столп Насекомого однозначно села слишком близко к Столпу Воды. Слишком. Не то, чтобы Камадо это злило. Конечно, нет. Возможно, лишь чуточку раздражало. Прям капельку. Каплю размером с океан. Но, да, Танджиро не ревнует. Нисколечко. Да. Он даже сам не понял, как это произошло, но в тот момент, когда Столп Ветра начал кидать нелицеприятные слова прямо в лицо Гию-сана его прорвало. Он был готов поклясться, что внутри, где-то на дне его желудка образовался вулкан, выпускающий магму, которую он отчетливо ощущал на языке. — Как же ты достал, Томиока! Постоянно ходишь со своей кирпичной рожей и словно назло маячишь прямо перед носом! — Шинадзугава хватает водного столпа за воротник формы, натягивая тот на кулак. Томиока чуть выдыхает и мягко накрывает чужую руку, пытаясь успокоить, ибо дышать невозможно. Но Санеми лишь еще больше злиться, крича ему прямо в лицо. — Ты, блять, меня вообще слушаешь?! Сзади Обанай хмыкает куда-то в бинты, предпочитая поглядывать на ситуацию исподтишка; Кочо прикрывает ладонью губы приличия ради, все так же фальшиво вздыхая; Ренгоку мелькает позади, разглагольствуя про сплоченный коллектив; лишь Зеницу испускал флюиды волнения и нарастающей паники, пока Камадо, широко раскрыв глаза, пытался держать себя в узде. Сегодня их троица не была полной: Иноске все еще лежал в больничном крыле. Танджиро чувствует, как дрожь бежит по костяшкам пальцев, предплечий, и собирается аккурат на груди, формируясь в комок и пульсируя. Он свистяще выдыхает сквозь зубы и срывается с места, Агацума взвизгивает, хватает его за руку и пытается остановить, но его попытки игнорируются. — Я слуша-... - На первый взгляд может показаться, что Столп Воды говорит так, чтобы от него отвязались. Но только по подрагивающим пальцам Камадо понимает, что на самом деле Томиока испытывает дискомфорт, но не желает показывать это. Возможно, Танджиро поступает неуважительно по отношению к другим столпам, но никогда не пожалеет о содеянном. Все происходит слишком быстро, никто не успевает среагировать, когда Танджиро легким жестом сбивает чужую шрамированую руку с воротника и заслоняет Гию в жесте защиты. Рядом с Игуро, где-то за спиной Шинадзугавы, Мицури громко выдыхает, Шинобу округляет глаза, а Кеджору даже прекращает громко восклицать. Томиока за его спиной вздрагивает, пытается что-то сказать, но так ничего не произносит, продолжая хлопать ресницами и изогнув тонкие губы буквой «о». — Прошу прощение, но мне ненадолго нужен Томиока-сан. А дальше Камадо, не дожидаясь реакцию остальных, мягко тянет Столпа Воды за руку и уводит подальше. Сзади, будто наконец очнувшись ото сна Зеницу издает истерический визг, напоминающий: — Та-а-а-анджи-и-иро! Когда недавно Агацума припомнил данную ситуацию, Камадо задумался, а после отмахнулся, мол, его разозлило отношение к Томиоке, которому был слишком благодарен. Блондин на его слова выразительно выгнул левую бровь, но промолчал, продолжая жевать свое онигири, который стащил из-под носа сонного Хашибиры. Второй раз похожий, на самом деле не совсем, инцидент происходит неделю спустя. Тогда они — сам Танджиро, Зеницу и Иноске — снова были тяжело ранены после очередной битвы с демонами. За те несколько дней, что истребители пролежали на койках, Томиока навещал их. Он бесшумно передвигался по комнате, невесомо порхая над полом, перекатываясь с пяток на носочки. Столп просеменил до кровати Танджиро и низко наклонился над спящим истребителем, его темные вихрастые пряди заскользили с плеч и нависли, щекоча пушистыми концами лицо мальчишки. — Здравствуй, Томиока-сан. — Голос Шинобу разрезал тишину. Гию выпрямился и медленно повернулся, встречаясь взглядом с Кочо. Она улыбнулась и, проигнорировав его молчание, устремилась к соседней кровати, где снова в долгой отключке лежал Хашибира. Хозяйка особняка сняла полотенце с чужого лба, заменяя на новое, более прохладное. — Они поправляются. — Девушка кивает на Камадо. — Он скоро очнется. Томиока только кивнул и тут же исчез, напоследок прикрыв за собой дверь. — Танджиро, найти его на территории поместья бабочки будет тяжело! Если он, конечно, еще здесь. — Зеницу морщится, но продолжает следовать за мечником. — Я могу найти его по запаху. — Танджиро принюхивается, улавливая крыльями носа почти осязаемый запах утреннейй росы, распустившихся лотосов и солнечного дождя. Он снова сворачивает налево и замечает два знакомых силуэта. Камадо улыбается, узнавая в них Столпов Воды и Насекомого. Они говорили о чем-то своем: Кочо-сан расслабленно шелестела тихим голосом, не находя нужды тянуть уголки губ из вежливости, а Томиока-сан изредка отвечал краткими фразами, накрыв колени двухцветным хаори. Похоже, Шинобу-сан сегодня не была настроена на едкие шутки, предпочитая снять маску фальшивости. Она выглядела умиротворенно, отвлекая себя тихими разговорами с водным Столпом. — Мне кажется, что мы тут лишние. — Агацума хмыкнул и тут же развернулся, чтобы испустить смешок на сонного Иноске, который отказался отлеживаться, ибо чего это все бодрствуют, а он разлеживается. — Пошли, Танджиро. Томиока-сан занят. Парень промолчал, плотно сжав губы. Он не знает почему его задели слова блондина. Его брошенные наобум слова заставили нечто снова забурлить внутри грудной клетке, кислотными пузырями лопаясь где-то в глотке. Нечто внутри скручивает, клубком горечи расцветая на языке. Танджиро облизывает губы, ощущая сухость во рту и раздражение, невесомо покалывающие на кончиках пальцев, но оно почти сразу исчезло стоило окинуть взглядом фигуру брюнета. Со спины Гию-сан выглядел обманчиво хрупким. Подушечки пальцев почти обжигало от странного желания прикоснуться, почувствовать тепло под руками. Но Камадо лишь обтирает ладони о штанину и решается подать голос, совершенно не обращая внимание на Зеницу, что-то мямлящий за его спиной. — Томиока-сан? Голоса затихли, и названный обернулся, сначала окинув всех троих равнодушным взглядом, но поняв, кто перед ним, смягчился и кивнул в знак приветствия. Кочо обвела глазами мечников, задерживаясь на мальчишке со шрамом. Она усмехнулась и наклонилась к водному Столпу, шепнула что-то и выпрямилась. Гию вздрогнул и, окинув девушку нечитаемым взглядом, встал, попутно натягивая недавно постиранное хаори. Столп повел головой и направился в сад с глицинией, прекрасно зная, что за ним последуют. Хашибира прохрипел и вместе с Агацумой вернулся в поместье бабочки, напоследок предупредив Камадо. Танджиро хвостиком плелся за брюнетом, изредка огибая помощников хашира. Глициния щекотала нос ненавязчивым ароматом, прекрасно сочетаясь с запахом водного столпа, заставляя парня поддаться поближе в попытке вдохнуть больше. — Эм, Танджиро? — Парень распахивает глаза, которые непроизвольно прикрыл, принюхиваясь. Томиока смотрел на него большими удивленными глазами, обернувшись через плечо, наблюдая за тем, как мизуното зарывается носом в его чернильные растрепанные волосы, выбившиеся из собранного хвоста. Танджиро как ошпаренный отскакивает от Столпа, покрываясь пятнами смущения с каждой секунды все больше. Он пытался что-то выдавить из себя, наблюдая за румянцем, что расцвел на щеках Томиоки. Во рту вдруг стало вязко, и непривыкший врать парень прошелестел: — Извините, просто вы очень приятно пахнете, Томиока-сан! — Гию еще больше загорелся, сверкая выглядывающими из-под черных прядей красными кончиками ушей. Он хлопал глазами, не в силах сказать что-либо. Почему он такой прелестный, когда в растерянности? — Ещё раз прошу прощения! — Парень наклонился, прижимая руки «по швам» и склоняя голову. Тишина. Старший по званию лишь держал руки на весу, не зная куда деть конечности. — Я..Я-Н-ничего. — Томиока чуть отворачивается, стараясь скрыть горящие щеки, но покрасневшие кончики ушей выдают его, заставляя Танджиро расплыться в улыбке, — Ты хотел что-то мне сказать. — А! Точно! — Камадо ударяет кулаком по ладони, продолжая держать уголки губ поднятыми. Парень прокашливается, старясь согнать красные пятна со скул. — Я хотел вас поблагодарить! Спасибо большое, что помогли нам! Столп только качнул головой, мол, не за что. — А ваш одиннадцатый стиль! Просто нечто! Вы смогли создать собственный стиль! Просто потрясающе! — Глаза мальчишки загораются неизвестным ранее огнем, переливаясь красноватыми самоцветами. Брюнет отводит взгляд, не давая румянцу вспыхнуть с новой силы и мнет рукав хаори. Танджиро восхищенно выдыхает. Он и раньше видел красивых людей, к примеру, Незуко — самая красивая девушка, что он знал, не смотря на то, что она его сестра. Танджиро мог оценить любую красоту, мужскую в том числе. Но Томиока-сан был другим! Он был неописуемо прекрасен, выделяясь своими отличительными сторонами. Камадо не знал, было ли дело в том, как играл свет на его бледной коже или отражались всплески аквамариновых эмоций на дне синевы глаз, а может в цветках глицинии, что путались в длинных, всегда растрепанных прядей, или бледно-розовые пятна, словно сорвавшиеся цветные капли с кисточки художника, что окрашивали фарфоровые щеки. Танджиро не знает, но этот Томиока с пушистыми черными ресницами и бровями-домиками привлекает, вызывает желание прижать ближе, скрыть за тканью клетчатого хаори. Как можно быть таким..таким...? Танджиро не может понять тот клубок чувств, что образовался прямо под сердцем и приятно согревает его, гоняя по венам восхищение. При одном взгляде на Томиоку Гию у него на языке сластит, а кончики пальцев дрожат, ощущая потребность прикоснуться. Как эти едва приподнятые уголки губ могут вызвать у него то цунами эмоций, затапливающее его каждый раз, просто услышав этот тихий голос, сравнимый с журчаньем горного ручья? Эти прекрасные персиковые губы растягиваются, блестя недавно нанесенным бальзамом, и эта улыбка касается даже этих невозможных лазуритных глаз. И черт, ему срывает крышу. Он почти мягко накрывает одной ладонью скулу, поглаживая большим пальцем местечко за ухом, а другой придерживает за плечо. Он понимает, что Томиока мог уже скрутить его, выворачивая плечо до хруста, но вместо этого он замирает в его руках, разделяя кислород между ними на двоих. Такой пассивный Гию ему нравится до дури. Он задерживается лишь на секунду, чтобы встретиться с потемневшей радужкой, на дне которой плескается нечто, что толкает его буквально вгрызться в чужие губы. Он оказался прав и даже больше. Они действительно отдают приятной сладостью и мягче, чем он представлял. Ему кружит голову от ощущений, запаха свежести и глицинии, забивающий нос. Танджиро на пробу наклоняет голову, толкаясь языком внутрь чужого жара. Проводит кончиком по нижней губе, прихватывая ту зубами, и слышит, о боже мой, стон. Томиока хватается за его плечи, теряясь в ощущениях и дрожи в коленях. Камадо улыбается в поцелуй, когда брюнет невесомо касается его языка своим. Так приятно, тепло и сладко. Танджиро позволяет себе мягко провести рукой ниже, спуская к талии и ныряя за хаори, вжимая пальцы в ткань пиджака. Гию приглушенно выдыхает, занятый чужими губами, что так настойчиво вовлекают его в поцелуи-укусы. он мягко поглаживает чужие плечи. Их губы разъединяются, но Танджиро не останавливает это целовать его в щеки, подбородок и глаза. Томиока в ответ мягко клюет чужие скулы, стараясь выровнять дыхание. Они упираются лбами, смотря друг другу в глаза и тонут-тонут-тонут. — Томиока-сан.! — Ни слова.