Из грязи в Князи

1       Он сидел так до самого утра. Сидел, грея руки об пачку дешевой лапши, которую я купил за восемь рублей в ближайшем магазине. Я решил не лезть, даже не спросил, как его зовут. Просто закурил и сел ниже на ступеньках, рядом с пятым этажом. Сидеть без подстилки, на голом цементе было холодно, но Алекс, например вообще в шортах, хотя сейчас ноябрь. Спросите, кто такой Алекс?       А, да это тот, пятнадцатилетний паренек, который живет на лестничной клетке на девятом. Он живет там всего несколько месяцев и мы стараемся ему помогать, как можем, Виктор даже общественные бани ему показал. Я сам с Алексом хорошо знаком, а вот, кто этот парень, безмолвно сидящий на подоконнике, без стекла и оконной рамы, высунув ногу на улицу, я совсем не знал. Жили мы в обычной девятиэтажки, где — то в пригороде Москвы. Кажется, на севере или северовостоке. В географии я теперь не был силен. Как и в остальном тоже. Тут жили совсем несостоятельные люди, эти квартиры навряд ли принадлежали хотя бы половине из них. Большая их часть сдавалась, даже не за тысячу, а за девятьсот рублей, и не за месяц, а за год. Тут на пятом, например, живут довольно богатые люди, получают не по пятнадцать, а по тридцать тысяч в месяц.       Кто я такой? Не думаю, что взрослым людям, занятым и хорошим людям, будет интересна моя персона. По их мнению я — низшая прослойка общества, из ряда тех, кто стоит и просит милостыни, на дорогах. Мне пятнадцать. Раньше, а жил на другом конце Москвы. У меня было пять младших братьев и сестер, у нас, в однокомнатной квартире жила еще и бабушка. Не буду распространяться о том, кем работают мои родители, скажу только то, что в месяц они зарабатывали всего сорок тысяч, чего еле — еле хватало на еду и нормальную одежду. В пятом классе, помню, меня часто избивали за школой, поэтому рубашка была всегда рваной. Так же, как и школьные брюки, были в пыли.       Я не выдержал и в четырнадцать, ушел из дома. У меня было только десять тысяч в кармане, накопленные за всю мою недолгую жизнь. Эту многоэтажку я нашел после трех месяцев голодных скитаний по городу и четырех дней сидения в полицейском участке, вместе с другими жителями нашей страны, которые не имели дома. Тогда я помню многого натерпелся. Очень многого. Я не хочу это вспоминать, но вот память не блокирует этих воспоминаний, как в детстве. Все остальное описывать бесполезно, я думаю вы и так можете себе представить, мальчишку в расшнурованных кедах и грязной футболке, бегущего по парку от трех полицейских. Я хорошо помню, как мне в голову пришла гениальная мысль броситься в пруд и отсидеться там под мостиком. Было очень холодно, я пять часов просидел в ледяной воде, а потом, заболевающий и умирающий от нестерпимой боли в голове, я сам не помню как, оказался здесь. Кажется, меня нашла Лиза из второго подъезда…       Так я и поселился на лестничной клетке в этом доме. Инспекторы приезжали сюда только один раз, тогда нас спрятали соседи с пятого. Мы долго лежали под кроватью и смеясь почти в голос, слушали речи Тети Наиды, про то, что она никогда и в глаза не видела таких, как мы. Напоследок она еще намеревалась их святой водой окропить. Но потом у меня совсем закончились деньги, осталось рублей пятьдесят, которые я хранил в стене, там кирпич выдвигался. Сейчас мне финансово помогал Артем, с шестого этажа, он понимал мою ситуацию, не винил и не осуждал меня, хотя говорил, что без образования я выжить не смогу. Учился ведь я раньше на одни пятерки…       Артем жил в своей квартире вместе с Лизой. Виктор иногда заходил к ним, но последнее время часто не появлялся. Кстати, раньше Лиза жила во втором подъезде, но мать выгнала ее, а прозвище осталось — Лиза из второго подъезда. Еще из таких людей, как я, тут жили два близнеца и вечно нетрезвый дядя Володя, который жил в электрической будке на крыше. Он иногда рассщедрятся деньгами, но случалось это совсем не часто, так что приходилось выжидать момент нужного градуса. Вы только не подумайте ничего, мы не плохие люди.       Девушек среди нас совсем нет. Иногда приходит Олеся из первого дома, но у нее есть своя квартира. Она волонтер и иногда приносит еду, однажды даже подарила мне свитер, женский правда, но очень теплый. Сейчас в моем свитер сидел мой новый знакомый. Он пришел сегодня, ровно в два ночи. Просто понуро вошел в дверь подъезда и не говоря ни слова, стал подниматься наверх. Все естественно поняли, зачем он пришел, но остановил его лишь я. - Тебе не нужно делать этого ночью. Тетя Наида не пустит меня к себе до рассвета. Лучше прыгни утром, не хочу попасть под руку полицейских, у меня с ними не очень хорошие отношения.       И парень послушал. Сел рядом, дрожа от холода и вертя в руках какую — то безделушку. Он не произнес ни слова с самого нашего знакомства, только два раза благодарно кивнул, первый раз, когда я отдал ему свою толстовку, хотя успел уже пожалеть об этом, а второй раз, когда я вытащил свои сто рублей из-под кирпича, благодаря дяде Володе их стало именно сто, и сбегал в ближайший супермаркет за небезызвестным Дошираком. Сам я его не ел уже дня три, как и не ел в принципе, но просить еду у незнакомца не стал. Только сходил за кипятком и сигаретами к Артему. По моим наблюдениям, парню было лет двадцать, хотя лицо было очень молодое, скорее всего лет на семнадцать. Он был значительно выше меня, головы на две, так что моя толстовка была ему узка и мала в рукавах. За время, что он сидел на подоконнике, я успел несколько раз зарисовать его, обгрызенным огрызком карандаша в альбоме за пятнадцать рублей. Все таки у нас тоже были свои увлечения.       Парень все это время не смотрел на меня, а пялится куда-то в стену, однако было видно что белки глаз у него были слишком красные, а цвет радужки мне так и не удалось определить. Я отложил альбом и встал. По затекшим ногам пронеслись болевые импульсы, опять, закололо, как иголками. Поднявшись на пять ступенек, я осторожно приблизился к парню. Был рассвет. Согрелся? — не получив ответа, я прислонился плечом к разрисованной мною стене, стараясь избегать карандашных линий на потемневшей побелке. — Ты с охотой ешь, точно не передумал еще? Можешь остаться. — мой гость наконец повернул на меня голову, и я увидел, как солнце отражается в его глазах. Радужка была красной. Понятно, значит наркоман. — Я хорошие условия гарантировать не могу, но найдешь причину, по которой захочешь жить. Хотя, это не мое дело, хочешь — прыгай. — А для чего живешь ты? — вдруг спросил он, поражая меня глубиной своего голоса. Я думал, что у него высокий, неприметный голос, которым разговаривает все парни его возраста, глупо шуча и заставляя девчонок буквально вешаться на себе. Но у него оказался настоящий баритон, даже с нотками хрипотцы, что не делало его менее настораживающим. — Ради чего живу я? — наконец сообразив, что от меня хотят, я отвел взгляд. — А разве жить нужно обязательно ради чего — то? Неужели жить, просто так, теперь нельзя. Просто так вставать по утрам, просто так есть, смотреть на восход, радоваться солнцу. Неужели всегда нужно для чего — то жить? — я присел рядом, перегибаясь и смотря вниз. Рядом с подъездом проехала Скорая Помощь. — Это богатые живут для чего-то, супергерои, тоже, для чего — то живут. Виктор, говорит, что мы — свободный народ. Так что расслабься, нам можно просто жить. Парень удивленно посмотрел на меня, потом выхватил у меня сигарету и закурил сам. Я лишь протестующе хмыкнул, но решил не отбирать у человека, возможно, последнее в жизни удовольствие. А он вдруг закашлялся, пронзил меня недобрым взглядом, и затушив сигарету пальцами, выбросил в окно. — Это яд. — фраза звучала почти пренебрежительно. Ну да, а ты что, не знал? У нас тут тебе элитные пачки не водятся, хотя и эта девяносто рублей стоит. А это тоже — немало. Или ты привык курить электронные? — Зачем ты это делал? — так же, как будто не в себе, спросил парень. Хотя, я не уверен, что он в себе. С наркоманами я дело имел, так что не особо боюсь. Тут главное быстро и четко отвечать на вопросы и делать то, что тебе говорят. — Просто вредная привычка. Курю, вот и все. Это успокаивает. Некоторые говорят, что курят, чтобы посмотреть, как из легких, вместе с дымом уходит жизнь, но я так не скажу, потому что это не так. — быстро и достаточно разборчиво, объяснил я. — Но ты же ребенок, — парень, как в первый раз огляделся вокруг, — Где твои родители? — Я ушел из дома. Моей маме было и так тяжело, а я только ел много и не работал. Не хочу мешать тем людям, которые еще могут выкарабкаться. — Почему другие взрослые не заботиться о тебе? — парень как — то слишком внимательно стал на меня смотреть, а я потихоньку слез с подоконника и начал спускаться по лестнице. Странный он. Так, ну если что, побегу к Артему, ему не впервой таких из нашего подъезда выгонять. Однажды, пристал один тип к Алексу, потащил его на крышу. А там дядя Володя его и встретил, как говориться горяченьким взял. Ну и приговор ему вынес по старым традициям. Нужно было видеть, как тот мужик без штанов на улицу выбежал. Там то его и взяли, двое полицейских. У меня же шансы убежать тоже были, конечно, если быстро бежать. — Другим взрослым я не нужен. Они не обязаны мне помогать. — я остановился там же, где и сидел до этого. — Разве люди не заботятся об молодом поколении и продолжении рода? — парень точно был под кайфом, ну или его приложили по голове чем — нибудь тяжелым. — Парень. Ты лучше это, проспись, потом поговорим. Ты не в себе. — я отмахнулся и сел, выпрямляя ноги. — Ты только не дебоширь, пожалуйста, я поспать хочу. Я угрюмо насупился, но глаза лишь прикрыл, наблюдая за ним из-под опущенных век. Парень смотрел на меня в упор пару минут, потом отставил лапшу и перекинул ноги в сторону подъезда. — Ты же спать хотел, почему не спишь? — вдруг спросил он. — Ты заметил? Да? — я полностью открыл глаза. — Но ты же сидишь с открытыми глазами, конечно я замечу. — он поднялся и спустившись сел рядом. Совсем рядом, плечом к плечу. Я моментально вскочил и уже через секунду стоял на пятом этаже. — Так. Давай начистоту. Что тебе от меня надо? — я отошел к самой стене. Парень только сдвинул брови к переносице и совсем непонимающе посмотрел на меня. — Мне ничего от тебя не нужно. Почему ты решил, что я чего-то хочу? Ты зачем ушел? Вроде, спать хотел… — его лицо выглядело настолько искренним, что я невольно расслабился и опустил затекшие плечи. — Ты умственно отсталый? — не хотелось это спрашивать, но я решил рискнуть. Если это выведет его из себя, то убежать я успею. — Почему ты решил так? Я не сделал ничего плохого или глупого. — он все еще сидел на лестнице, повернув ко мне только голову. — Ты задаешь странные вопросы. Ведешь себя, как не очень хороший человек. Да и вообще, что ты ко мне приставать то начал? — кажется, он рассердил меня. — Но я не приставал к тебе. Я просто сел рядом. Ты же хотел спать, но у меня нет кровати, поэтому я подумал, что тебе будет удобнее спать, когда я рядом. Так будет безопаснее и теплее, а еще ты бы мог положить голову на мое плечо, хотя я слишком высокий… — Я стоял и слушал его с открытым ртом. Он точно нормальный? Он вообще с этой планеты? Почему он пытается заботиться обо мне? — Я совершенно нормальный, просто я не так давно здесь. Поэтому многое еще не знаю. — тихо, как будто отвечая на мои мысли, ответил он. — Не так давно? Да ты выглядишь лет на двадцать. Иностранец что — ли? — я подошел на несколько шагов ближе. — Неужели я выгляжу так молодо? — он опустил глаза, как будто вспоминая что — то. — Да, дома мне тоже часто давали лет на пятьдесят меньше, чем мне есть. — Так. Тебе тоже нужно проспаться. Вот выспишься, и узнаем, сколько тебе лет. Хоть сто, хоть сто пятьдесят. — Но я никогда не сплю. — еще раз убив меня ответом, попытался заверить меня он. — Хорошо, Хорошо. Не спи. — я с полностью спокойной душой сел рядом с ним, и положив голову на плечо парня, к своему же удивлению, моментально заснул. Наверняка он тоже заснет, а утром я аккуратно вытащу у него наркоту и сбуду куда — нибудь. Подлечим его глаза и останется у нас, так сказать на путь истинный взойдет. Все испортил приснившийся сон. Как не странно снилась моя жизнь и все, самые мерзкие моменты из нее. Закончился сон на самом ужасном — я почти наяву представил себе те несколько часов сидения в камере в полицейском участке. Проснулся я так же неожиданно, как я заснул. Весь в холодном поту, дергающийся и с неприятным стальным вкусом на зубах, видимо во сне я прикусил щеку. Парень рядом действительно не спал, только обеспокоено смотрел на меня. Смотрел он так обеспокоено, как если бы мне вдруг оторвало руку или еще что, похуже. Он смотрел так, как будто не верил в реальность происходящего, как если бы я был фантомом или чем — то инородным здесь. Наверняка у него отходняк начался. — Что? Глюки ловишь? — спросил я, все еще не отойдя от липкого страха и неприязни, которую вызвал этот сон. По телу ходили мурашки, отвращение к собственному существованию подкатывало к горлу, а внизу живота стало расползаться ледяное пятно, скручивающееся в тугой узел. — Ты же ребенок… — вдруг невидяще сказал парень, отползая на пару шагов. — Ты же ребенок. — Да, я ребенок, и что? — немного тяжело воспринимая реальность происходящего, ответил я. Может это не от под кайфом, а я? Может это он мне кажется? — Почему они сделали это с тобой? — вдруг спросил парень, и я меня все оборвалось в груди. — Ты про кого? — дрожащим голосом от подступающей истерики, спросил я. — Про тех людей в той клетке. — тихо ответил он. — Да кто ты такой вообще? — у меня началась истерика, слезы большими, крупными каплями катились по щекам. Горло сдавило металлическими тисками, а тело сжималось в судорогах. Извращенный мозг, как будто специально подкидывал самые ужасные моменты моего прибывания в полиции. А главное безразличие полицейских проходивших мимо. Им было все равно на то, что со мной сделают три взрослых мужика. Они даже не удосужились пересадить меня в другую камеру или как — то остановить их. Глаза застилала пелена. Я кричал и не слышал своего голоса. Я не видел ничего вокруг, кроме той злополучной ночи. Я ненавидел не только свою память, но и себя. Ноги подкосились. Дальше я не помню ничего.       Проснулся я в десять, лежа на чистой постели в доме у тетушки Наиды. Она с кем — то мило беседовала на кухне. Сил вставать не было, и я очень быстро вспомнил про истерику. Я сразу сжался, готовясь вспомнить и то, чем она была вызвана, но к своему удивлению не мог. Я помню, как парень спрашивал меня о чем — то, помню что это было про то, как я сидел в участке. А что там случилось я не помним. Напрочь. Как будто это просто взяли, и как на старых пленках, вырезали из моей памяти.       Я не помнил ни людей с которыми сидел, ни место, где это находилось, ни каких-то смутных образов. От сердца сразу отлегло. Я лег на спину, пытаясь прийти в себя и понять, что я тут делаю. А главное, почему тетя Наида стала такой доброй, что не просто пустила меня к себе, не взяв деньги, а еще и положила на кровать. Но голос парня, доносившийся из кухни, все расставил по своим местам. Вставать не хотелось, но и не хотелось увидеть недовольное лицо тети Наиды, поэтому пришлось себя пересилить и все-таки встать. Особенно тяжело было отрывать от кровати голову, остальное тело было ватным.       Я не часто бывал в этой квартире, но узенький коридор ведущий в кухню хорошо помню. Тут, кстати, дверь от ванной никогда полностью не открывается из — за узости пространства. В кухне горела старая белая люстра в огромном грузном абажуре, на столе тлела сигарета в пепельнице. Пепельница была дорогая, кажется даже не из пластмассы, а из стекла. — О. Проснулся, ненормальный. — тетя Наида вальяжно развалилась на старой табуретке в одном только синем халатике с большими несуразными подсолнухами. — Ты что так орал посреди ночи? Весь подъезд перебудил. — Извините, у меня это, паническая атака была. — тихо ответил я, вдруг понимая, что свитер снова на мне. Незнакомец сидел слева от окна, развернувшись ко мне и вытянув ноги. Его джинсы, как и весь прикид были идеально чистыми. — Какая атака еще? Психоз у тебя самый настоящий! Лечиться тебе нужно. — Наида затушила очередную сигарету и опираясь на стол поднялась. — Ты садись, садись. Сейчас тебе супчику налью. — Вы необыкновенно добрая сегодня, спасибо, — я оглядел кухню, но еще посадочных мест не заметил, только совсем маленькая табуретка для ног. — Садись, — парень встал, обходя меня и проходя в коридор. — Тебе нужно еще поспать и поесть. А еще нужно принять ванную. Я хмуро кинул на него взгляд через плечо, но послушно сел на нагретое место, принимая тарелку супа с тушеным болгарским перцем. — Это твой братишка старший, да? — Наида снова села и спросила это таким непринужденным тоном, как будто незнакомца и вовсе тут не было. — Братишка, братишка. — хмуро поглядывая из-под упавшей челки ответил я. — Вот. Проведать пришел. — я сам не знал, почему соврал про парня. Но если бы я сказал, что — Тетя Наида! Что вы, какой он мне брат. Этого странного мужика я вообще впервые в глаза вижу! — то получалось, как — то не по человечески, как предательство что ли. — Хорошо, хорошо. — тетушка умильно смотрела на то, как я поглощаю суп. — Вы тогда отдохните денек, но потом. Чтобы я вас здесь не видела! — Можно мне еще в ванную сходить? — сделав щенячьи глазки, спросил я. — А то я уже несколько недель не мылся… — Сходи, сходи. Черт с тобой. — Наида поднялась, так, что незнакомцу пришлось вытесниться из коридора в комнату, чтобы пропустить тетушку неимоверной пышноты. — Как тебя зовут? — ополаскивая тарелку и буквально влетая в ванную, спросил я. — Михаил. — тихо ответил незнакомец. — Андрей. — я захлопнул дверь прям перед его носом, не позволяя войти. Еще не хватало, мыться мы вместе будем. Воду, конечно, экономить нужно, но не в такой степени. От греха подальше закрыл дверь на старую, едва попадающую в петли щеколду и стал раздеваться. Только сейчас понял, что снова ужасно замерз, поэтому не колеблясь не минуты залез в ванную и включил горячую воду.       Естественно, сначала, мою спину облил ледяной водопад, но потом вода начала стремительно теплеть, постепенно превращаясь в горячую, а потом в кипяток. Пришлось привернуть кран и, наконец, расслабиться в теплом океане грез. Но долго мне этого делать не дали, в дверь несчастно застучали, уведомляя о магните, положенном на водяной счетчик и о пяти минутах, данных мне. Пришлось вскочить и начать несчастно тереть кожу железной мочалкой, наконец стирая липкий пот и грудь с волос. — Я принес тебе одежду. — вдруг раздалось за зеленой занавеской в цветочек. — Спасибо. — хорошо, что Михаил сразу прикрыл дверь, а даже не почувствовал дуновение холодного воздуха. Михаил ничего не ответил, только исчез, так же быстро, как и появился. — Вышел, наконец, — тетя Наида снимала с счетчика магнит. — Ну Хорошо. А теперь живо, марш в постель! — она направила свою пухлую руку в повелительном жесте. — А как же вы? Это же ваша пастель. — тихо спросил я, стараясь не заострять на этом внимания. Ноги стали подмерзать, но одежда, которую принес Михаил была теплой. Уж не знаю, где он взял худи и джинсы с тонкими маленькими носками, но я был ему очень признателен. — Обо мне не беспокойтесь, я в коридоре на диванчике лягу. — Спасибо. — зайдя в комнату, я обнаружил, что буду спать не один. Надеюсь, что он все-таки не извращенец и не наркоман, а то вколет мне и пиши пропало. — Подвинься, — я слегка тронул Михаила за плечо. Он послушно повернулся и прижался спиной к самой стенке. — Ты не против, если я тоже полежу? — вдруг спросил он. — Мне без разницы. Людей — титанов не бывает, а ты не спал всю ночь. — раздраженно ответил я, залезая под теплый мягкий плед. Лежать вот так вот, плечом к плечу, в мягкой кровати с незнакомым человеком, было очень странно. Не то, что бы я придавал этому большое значение, просто я совсем ничего о нем не знал, кроме имени. Я не то, что не знал его, он казался мне очень странным. Тут не поймешь — толи поехавший, толи наркоман, толи настолько все достало, что потерялся в воображении. Знавал я таких людей. Живут в каком-то своем мире, недоступном другим людям. Они умеют абстрагироваться, закрываться от внешних проблем. Это очень удобно. Но, к сожалению, я так не умею. И никогда не умел. Мне просто некогда. Жить хочешь — борись. А все свою фантазии… Я считаю, что это не фантазии, а слабости.