Do you remember His voice?

       Через несколько тяжелых и долгих часов и бесконечных звонков от Джеймса, чтобы его отлёт в Нью-Йорк был безопасным и проконтролированным, он приземляется в аэропорту Кеннеди с рюкзаком наперевес. Луи потирает красные от слез глаза, натянув на ладони рукава толстовки, потому что чувствует непонятный озноб, словно в лихорадке. Ему нужно увидеть Гарри, он физически и морально на грани жизни и смерти вместе с ним, они чувствуют друг друга даже на огромных расстояниях. Луи не сказал ни слова после истерики в машине. Томлинсон не проверял все ли вернулись с заданий, все ли живы, потому что в его голове только один человек. Он в полной тишине приехал в штаб, в полной тишине отдал документы, которые забрал у всех убитых и которые ему так или иначе попали в руки, Джеймс крепко обнял его и пообещал, что организует перелёт обратно в Нью-Йорк. И вот он здесь.       Все кажется каким-то сном, его очередным кошмаром, как будто он сейчас проснётся в одной постели с Гарри и будет плакать в его руках, а он будет успокаивать мальчика. Но, к сожалению, это реальность и Луи едет в такси в больницу, где лежит Гарри с простреленной грудной клеткой и большой кровопотерей. Зейн звонит ему, но Томлинсон не берет трубку, потому что если заговорит, то снова заплачет, а его лицо уже действительно болит. Может, им нужно было остановиться на заказных убийствах? Может, не нужно было лезть так далеко? Но потом Луи вспоминает горящие глаза Стайлса, когда он говорил о том, насколько они будут влиятельны и насколько это все улучшит им жизни, и отодвигает навязчивые мысли в сторону. Гарри хотел этого для всех них и для себя, Гарри жертвовал всем ради них. Всегда.        Здание больницы выглядит просто огромным, возможно Луи так кажется из-за того, что там сейчас любовь всей его жизни. Серые колонны возвышаются прямо в небо, затянутое тучами, моросит мелкий дождь и Томлинсон натягивает капюшон толстовки на голову, грея руки в карманах и шагая ко входу, где его ждали Скотт и Митчел, чтобы провести к Гарри. Видимо, парни не могут даже отойти от палаты, что оставили ещё людей здесь. Возможно, это просто безопасность. Луи без разницы, он покорно идёт за ними, задерживая дыхание каждые 30 секунд, чтобы успокоиться и не расплакаться в руках своей семьи. Последнее, что им нужно, это ещё один комок проблем.       Скотт слегка трясет Луи за плечо и грустно улыбается, кивая на спящую на лавочке кучу из рук и ног. Зейн вцепился в Найла, когда тот уткнулся лицом пакистанцу в шею, обняв его за талию и закинув ноги ему на колени. Рядом Лиам, прижавшийся к боку Зейна, положил голову на его плечо, крепко прижимая к себе Софию двумя руками, что свернулась маленьким комочком прямо на коленях брата Луи. Они все тихо сопят, под глазами пролегли синяки, и Томлинсон не решается их будить, впервые за все это время искренне улыбаясь. Шатен поднимает голову и кивает Скотту на дверь палаты с номером 28, потому что, очевидно, там Гарри. Табличка «ограниченный доступ» и друзья, свернувшиеся в комок у этой двери, говорят многое.        — Ещё нельзя. — шепчет он и качает головой, — Нужно чуть больше времени.        Луи понимающе качает головой в согласии и прячет дрожащие ладони поглубже в карманы, опуская голову. «Нужно держаться, Луи, ты разбудишь ребят. Прекрати рыдать, ты ничем не поможешь Гарри», — думает Томлинсон и аккуратно садится на лавочку напротив друзей, кивнув Скотту и Митчеллу с маленькой улыбкой. Те понимающе кивают в ответ, напоследок обняв, и уходят. Только сейчас Луи понимает как сильно каждый из них переживает за Гарри, потому что без него они кучка психованных подростков без шансов на жизнь. Их ждёт смертная казнь, как только власти доберутся до них, а со Стайлсом они поставят гребанный мир на колени перед собой. Так Луи и засыпает за размышлениями, потому что усталость накатила когда не ждали, сгорбившись. А за стеной Гарри изо всех сил пытается проснуться, слыша любимый голос и следуя за ним, словно за светом в темноте, пока его сознание искусственно погружено в кому.        — Какого черта, Зейн? Он убьёт нас, если мы его не разбудим.       — Заткнись, Лиам, Бога ради. Он выглядит, как живой мертвец. Это мы с тобой спали хотя бы несколько часов, а он прилетел ночью. Он даже, блять, не отдыхал после задания.       — Вы все должны быть тише! Иначе вы точно разбудите его.       — Я пойду куплю нам всем завтрак.       — Возьми Луи кофе и салат, он больше не будет.       — Зейн, это не еда.       — Я сейчас тебе точно врежу, Лиам.        Луи сквозь сон слышит разговор, но упрямо не хочет просыпаться, потому что чувствует себя так, словно по нему проехался танк, а потом его накачали кислотой. Ему бы ещё одеяло или кофту, потому что холодно пиздец, на самом деле. И кофе. Зейни лучший. Ему придётся проснуться, чтобы кто-то дал ему тёплые вещи.       — Просто для справки. Я не сплю. — его голос кажется ему чужим, слишком хриплым, слишком уставшим. Сколько он нормально не спал?       — Я, блять, говорил тебе, Лиам. — шипит Малик в сторону Пейна с почти звериным оскалом, и потом присаживается перед Луи на корточки, улыбаясь и поглаживая его колени.       Томлинсон улыбается в ответ и встаёт, чтобы крепко обнять друга. Живого, не раненного, тёплого, родного.        — Я так пиздецки скучал по тебе, друг. Было скучно убивать без тебя. Я должен показать тебе что я придумал, — шепчет Томлинсон и не прекращает улыбаться, но вскоре улыбка превращается в слёзы, потому что сзади всегда должен стоять Гарри и умиляться с них, но никого нет.        — Брат, я скучал, — шепчет Лиам и крепко обнимает Луи, словно скрывая его ото всех в своих руках и покачивая, как маленького ребёнка. А Томлинсон мял толстовку Лиама в руках, хватаясь за него в бесшумной истерике. Это все сон, пожалуйста, пусть это будет сном. Луи обернётся и упадёт в объятия Гарри. Томлинсон оборачивается, а там лишь дверь палаты.       — Он будет в порядке. Просто нужно немного времени. — хрипит Найл, кусая губы и неуверенно смотря на потерянного Луи. Шатен поворачивается на Хорана, протягивая ему руки, и тот с готовностью ловит парня, обнимая и закрывая глаза. Они все в ужасе и теперь Луи чувствует это. Каждый из них не знает как себя вести.       — Я рад, что все живы. Но что произошло? — и по растерянным лицам Томлинсон понимает, что никто не успел ничего понять. Только Гарри сможет сказать.        — Хорошо, когда я могу пойти к нему? — и снова растерянные взгляды, только теперь они переглядываются между собой. Да что не так?       — Вообще-то, туда никого не пустят пока он не придёт в себя. — осторожно говорит Лиам и его взгляд снова тускнеет, когда он вспоминает море крови и безжизненное лицо Гарри.        Луи медленно выдыхает и опускает голову, прикрыв глаза. Ему нужно успокоиться, сейчас не время, чтобы устраивать истерики. Сейчас не время, чтобы перестрелять всех врачей. Они здесь, чтобы помочь Гарри. Даже если они планируют никого не пускать. Эта мысль только добавляет очков к его злости и Томлинсон резко поднимает голову, зло скалясь.        — А что они ещё планируют сделать? Может, они заговорят по-другому с пушкой у головы?! , — фыркает он и срывается, — Кто вообще придумал эти ебанные правила?! — он начинает кричать и пинает один из горшков с цветами, что стоит на полу. Лиам и Зейн сразу подлетают к нему, крепко обнимая и пытаясь успокоить Луи. Но Томлинсон просто сошёл с ума, обвиняет во всем себя, врачей, их образ жизни, их идеи, кричит о ненависти и отбивается от друзей, чтобы ворваться в палату.       — Молодые люди, мы разрешили остаться вам здесь, если будет тихо. Я не слышу, чтобы тут было тихо. — говорит мужчина в белом халате и с маской на лице и складывает руки на груди. Луи резко перестаёт брыкаться и хищно ухмыляется в сторону врача, слегка дёргаясь из рук брата и друга.       — А, наверное, вы тут решили, что не пускать нас к Гарри — хорошая идея? — шипит Томлинсон и снова делает резкий рывок. Ему почти удаётся, но Лиам и Зейн уже отдохнули, к ним присоединился Найл, а перед ним встаёт София.       — Так вот, идите нахуй. Хуйня ваша идея. Решайте или я разнесу больницу к хуям собачьим. Вам не рассказали какой псих должен был приехать? Жаль, вы узнаете это от меня. — Луи шипит, словно змея, выкручивает руки, специально делая себе больно, и из-за спины Софи скалится на врача, которого Джеймс, кажется, предупредил. Выражение лица от строгого меняется в слегка испуганное и доктор делает маленький шаг назад.       — Вы Луи? — сипит он и опускает руки, сминая край своего халата.        — Как же, блять, ты догадался. Ума не приложу.        — Пойдёмте со мной. — и эти слова дались ему тяжело, потому что, очевидно, Луи безжалостный убийца и он расстроен из-за своего парня. Врач мог оказаться мертвым в считанные секунды.        — Иди впереди, чтобы я тебя видел. — парни отпускают Томлинсона с милой улыбочкой, слегка выкрутив руки напоследок, и он толкает врача в дверь, доставляя себе немного удовольствия его испуганным вскриком.        Гарри. Его милый, добрый Гарри. Лежит на больничном койке, бледный, весь в проводах, грудь перемотана бинтами и Луи закрывает рот рукой, чтобы не закричать. Их встреча должна быть другой, Гарри должен улыбаться и радоваться, что теперь они возглавляют основной наркотрафик в Европе. Они, блять, столько работали.        — Когда он придёт в себя? — сипит Луи и поднимает глаза, полные слез, на врача. Руки шатена трясутся, рукавом он утирает солёные дорожки, кусая губы и тяжело дыша. Выглядит, наверняка, мерзко.        — Как только организм восстановится настолько, чтобы мы могли выполнить транспортировку в клинику в Лондоне. — тихо говорит мужчина, печально смотря в глаза Луи, и вздыхает, — не переживайте так. Организм сильный, молодой, иммунитет отличный, так что ещё два-три дня и вы сможете поговорить.        Луи молчит и кивает, снова переводя взгляд на Гарри на койке. Он подходит ближе и встаёт перед ним на колени, осторожно беря его руку в свою и целуя тыльную сторону.       — Гарри, почему же ты так неосторожно? Наверняка, ты видел, что тебе грозит опасность, но все равно полез, — шепчет Томлинсон и закрывает глаза, чувствуя слёзы на щеках, потому что рука Гарри тёплая и родная, кольца до сих пор на пальцах. Это вызывает улыбку и новый поток слез.       — Я очень скучаю, Гарри. Надеюсь, ты слышишь меня. Говорят, что люди в коме все слышат. Надеюсь, ты услышишь, что я безумно люблю тебя. Борись. — шепчет Луи вновь и целует каждый палец на большой руке. Слёзы мешают и Томлинсон упрямо их стирает, не желая больше отлипать от пола и уходить с этого места, но приходится. Поэтому шатен встаёт и выходит прочь, но ещё раз оборачивается у двери, надеясь, что он открыл глаза, но нет. Луи тихонько прикрывает за собой дверь и только сейчас понимает, что врач ушёл, тактично оставив его одного. Ладно, пока не будем убивать, но лучше ему не нарываться, думает шатен.        Друзья без слов обнимают его со всех сторон, как только он оказывается за пределами палаты, и это как глоток воздуха. Ощущение тёплых рук на теле даёт возможность жить ещё немного, иначе без Гарри он просто не будет жить на этом свете. Ему больше не за чем. Единственное, что его сдерживает в психоделических припадках — лицо Стайлса, его голос, его запах.       — Врач сказал, что ещё пару дней он будет в таком состоянии, — прохрипел Луи и вздохнул, чтобы снова не заплакать. Он убил больше десятка человек, но едва сдерживает слезы из-за того, что его любимый человек там под всеми этими аппаратами и в коме. Хоть и искусственной.        — Стайлс переживет нас всех, Луи. Ты же знаешь. Мы все умрем глупо, но не он, — тихо говорит Зейн и треплет Луи по голове, чуть улыбаясь, но в глазах все ещё есть страх.        Томлинсон смеётся в ответ и качает головой в согласии. Однажды они с Зейном чуть не подорвались на самодельной бомбе с таймером в руках, который установили сами. Оказалось, они перепутали и бомба была в их руках. Не спрашивайте.        Следующие три дня проходили в постоянном стрессе, разговорах с врачами и криках. Гарри должны были пробудить через два дня, чтобы посмотреть на его состояние вне искусственной комы. Прогнозы врачей были хорошие, потому что, очевидно, его организм справится с этим быстрее. Каждый день ему делали капельницы из лошадиных доз антибиотиков. Когда настало время для пробуждения, врач вышел к ним и сказал, что они ждут ещё день. Тогда Луи просто сорвался и действительно ударил доктора прямо в живот со всей силы, выбивая из него дух. Джеймс потом позвонил ему и отчитал, потому что это был его знакомый.       Томлинсон каждый день заходил к Гарри, проводя с ним все то время, что ему позволяли. Больше никого не пускали, потому что посещения итак запрещены в этот период. Стайлс выглядел намного старше, чем раньше, лицо оставалось бледным, но руки становились теплее с каждым днём. Или Луи так казалось. Было дикое желание пойти в туалет и упороться до беспамятства, но шатен не позволял себе этого, зная, что Гарри это не понравится. Да никому не понравится, потому что он начнёт убивать, не контролируя свой разум. Поэтому Луи вынужден быть сильным ради Гарри.        Настал день Х. Сегодня Стайлсу введут препарат, способствующий выведению его из комы, и тут начнётся настоящая борьба его организма за жизнь. Врач Мартинс, хорошая женщина, посоветовала Луи сидеть возле него и тихо читать, чтобы тот очнулся поскорее. Дала ему «Божественную комедию» и, улыбаясь, ушла. Спустя час Луи сообщили, что препарат введён и он может заходить.        Томлинсон заходил в палату, словно в первый раз, и внимательно рассматривал пациента на койке. Гарри выглядел несколько посвежевшим, без трубок отовсюду, кроме подачи кислорода. Луи тихонько уселся на маленький стул рядом с кроватью и чуть улыбнулся, осторожно обхватывая руками ладонь Гарри.       — Ты же знаешь, что смерть никогда не будет действенным аргументом для нашего расставания, — шепчет Луи и срывается, закусывая губы и не сдерживая слезы. Он до охуения боится за Гарри. Ему плевать на свою жизнь, но этот мужчина должен жить при любых условиях. Томлинсон должен был быть там, чтобы защитить кудрявого от этой злосчастной пули. Луи сделает все, чтобы Стайлс жил, чтобы осуществил все, о чем мечтает. Он так любит его. Даже воздух не такой без него.        Конечно же, к вечеру Гарри не приходит в себя. Зейн уводит Луи на небольшой перекус и душ, чтобы отвлечь того от книги и от постоянного напряжения. Томлинсон упирался, аргументируя это тем, что должен быть здесь, когда Стайлс проснется. Пакистанец был непреклонен, но обещал вернуть его на своё место, потому что круги под глазами Луи становились больше, а сам он был похож на зомби.        К двенадцати ночи Томлинсон возвращается на своё место и снова тихо начинает читать в темноте, ломая глаза, но ему плевать. Вскоре, его порядком уставший организм сдаётся, и Луи засыпает, уронив голову на кровать рядом с рукой Гарри. Зейн, Найл и Лиам только широко улыбаются этой картине, когда приоткрывают дверь, чтобы проверить почему Луи замолчал. Больница погружена в полнейшую тишину, парни засыпают в коридоре, как обычно, Томлинсон тихонько сопит рядом с Гарри. И все бы ничего, но вот уже около пяти минут Стайлс смотрит на спящего мальчика сквозь тяжелые веки, не решаясь его будить. Он понятия не имеет почему так бесшумно очнулся, почему это произошло не как в прошлый раз, ещё в далёкой юности. Когда после искусственной комы Гарри вдохнуть не мог нормально без врачей. На то, чтобы понять, что он в больнице и рядом с ним спит Луи, ему понадобилось пару минут, потому что воспалённый мозг не мог сложить два и два.       Да, он странный, потому что Луи хотел бы прямо сейчас увидеть его открытые глаза, но Гарри не изверг, и видит как сильно устал шатен, это заметно по осунувшемуся лицу. Тот, наверняка, даже не отдыхал, а сразу примчался к нему в больницу. Но потом кудрявый чувствует себя чуточку одиноко, после долгой темноты, поэтому запускает ослабевшие пальцы в волосы Луи, тяжело дыша от активности. Даже если это движение кисти, оно давалось ему очень тяжело. У него определенно серьезное повреждения легкого, судя по ощущениям, но пока что дышит. Сначала Луи даже не замечал, радостно сопя, а потом начал ворочаться и уворачиваться. Гарри хотел бы фыркнуть, но сил не было, поэтому просто продолжил мучать парня. Пару мгновений и Луи открывает глаза, резко поднимая голову на мужчину.       — Гарри? Ты слышишь меня? — шепчет Томлинсон и рефлекторной переплетает пальцы их рук, внимательно вглядываясь в глаза мужчины, надеясь, что ему не показалось в темноте.       — Конечно, блять, я тебя слышу. Мне не уши прострелили, — хрипит Гарри и улыбается, а Луи тихо плачет, утыкаясь лбом в бедро кудрявого, крепко сжимая его руку и дрожа от облегчения. Стайлс пытается ещё что-то сказать, но закашливается, и Томлинсон резко поднимается, чтобы дать ему немного воды из бутылки. Движения нервные, резкие, но быстрые. Они ведут себя тихо, чтобы выделить время исключительно для двоих, хоть это и не совсем правильно. Когда Гарри кивает, напившись, то его глаза блестят, как сверхновая. Луи как будто заново влюбляется в этого невероятного мужчину.        — Я люблю тебя, Гарри. Какого черта? — шипит Луи и садится на край постели, упирая одну руку сбоку от туловища Гарри, буквально нависая над ним, но не укладываясь на него.       — Долго объяснять. Поцелуй меня, сейчас же. — так же шёпотом говорит Стайлс и кто такой Луи, чтобы ослушаться приказам босса? Они целуются медленно, улыбаются друг другу в губы, ласкаются, как котята.        — Я позову врача, Гарри. Тебя нужно осмотреть. — говорит Луи уже чуть громче и целует Гарри ещё раз. Тот кивает с уставшей улыбкой и Томлинсон улыбается в ответ. Он выходит в коридор, картина до слез милая, что ему даже не хочется будить ребят, но надо.       — Я иду позвать врача, потому что Гарри очнулся, ребята. — говорит он и все они подрываются, как по команде, закидывая Луи вопросами. Шатен резко поднимает руку вверх и кивает на дверь в конце коридора.       — Сначала его осмотрят, а потом нам все скажут. — и либо после сна, либо Томлинсон действительно повзрослел за одну ночь, но таким спокойным и рассудительным он никогда не был, что аж Зейн широко раскрыл глаза, гляди выпадут.        Луи проигнорировал эти взгляды, уверено ступая по коридору, словно пробуждение Гарри прибавило ему сил. Возможно, так и было. Он тихонько стучится и открывает дверь, замечая в темноте спящего мистера Бойда в кресле.        — Сэр, там Гарри очнулся. — тихо говорит Томлинсон и нервно дёргает края толстовки, потому что он пиздец как переживает за своего парня.        Мужчина точно так же, как и ребята, подрывается в кресле и встаёт, на ходу протирая глаза и кивая.        — Идём же! Наконец-то. — вздыхает врач и выходит вперёд Луи, попутно крича медсёстрам что-то о капельницах. Томлинсон судорожно вздыхает и идёт следом. Предстоит тяжелая ночка.        После долгого осмотра их всех пускают в палату к Гарри. Зейн выглядит слегка испуганным, но уверено шагает, держа Найла за руку. Лиам первый залетел в палату, выглядя очень нетерпеливо и обеспокоено. София шла с Луи под руку, бегая глазами по всему вокруг и иногда сжимая ладонь Томлинсона в нервном жесте. Они были вместе в одной лодке с ней.        — Ну что, черти, папочка возвращается домой. — тихо говорит Стайлс, когда они все собрались вокруг него, и ухмыляется. Сейчас полусидит, но кислородная трубка в носу ещё присутствует, потому что, как сказал врач, дышать самостоятельно ему будет невероятно тяжело, но они делают все возможное, чтобы подготовить его к транспортировке в их клинику в Лондоне.        — Пора бы уже, а то ты уже завалялся. — говорит Зейн и все начинают смеяться, даже Гарри, но очень осторожно.        — Теперь к делу. Вот это всё-знак. И либо хороший, либо плохой, — начинает Стайлс.        — Что может быть хорошего в прострелянных сиськах? — перебивает Зейн и хмыкает. Луи прикрывает глаза, чуть улыбнувшись.        — Если это была проверка на то, как мы справляемся в стрессовых ситуациях, то мои, как ты выразился, прострелянные сиськи не были основной целью, а явились следствием, — кидает в ответ Гарри, взглядом приказывая помолчать.        — Нам нужно выяснить это. Но начнём только по приезде в Лондон. И, кстати об этом, Луи?        Томлинсон дергается при упоминании своего имени, замечает, что все уставились на него в ожидании и кивает.        — День на наблюдения. Твои легкие функционируют на 70%, что в целом отличный показатель. В идеале послезавтра утром будем пить кофе в Лондоне, — шатен улыбается Гарри, стоя зажатый между Софией и Лиамом. Тот улыбается в ответ и довольно кивает.        А дальше все происходит как по накатанной, словно они все это делают не в первый раз. На следующее утром доктор Бойд говорит о том, что Стайлса готовят к транспортировке и им всем нужно быть у самолета через час. Томлинсон чуть ли не на ушах стоит от радости, потому что Нью-Йорк сейчас настолько опасная для него территория, что он даже никуда не выходил из больницы, всё покупали ребята или сотрудники центра. И они все невероятно счастливы вернуться домой и вернуть домой Гарри. Мужчина и сам до охуения счастлив вернуться, наконец, к делам, хоть и не в полной мере. Ему предстоит двухнедельный курс по восстановлению. Неделя в клинике, неделя на домашнем. Далее ему запрещены физические нагрузки и прописана диета. Итого: месяц он не будет участвовать в операциях и тренировках физически. Некоторое время он будет отвечать только за мозг их команды. Луи счастлив, в какой-то степени, что Гарри на время не будет рисковать своей жизнью напрямую, потому что это обязанность возлагается на самого шатена и он с радостью принимает это.        — Луи, прекрати суетиться и иди ко мне. Мне нужен поцелуй перед полетом, — ухмыляется Стайлс, хоть и все ещё лежит, но властный с момента пробуждения.        — Гарри, черт возьми, нужно просто, блять, собрать все необходимое, это же все-таки самолёт, — фыркает Томлинсон, но послушно подходит и чмокает мужчину в губы, собираясь вернуться к своим делам. Луи не даёт себе раздразниваться, потому что Гарри все ещё не в состоянии для более взрослых игр, как бы иронично это не звучало.        — Нам что, пятнадцать? — прыскает Стайлс и уверено хватает Луи за руку, разворачивая к себе и наклоняя резким движением, чтобы как следует впиться в губы мальчишки и почувствовать его. Томлинсон подавляет стон, но не может не ответить, целуя Гарри в ответ и упирая руки по бокам от его головы, чтобы не надавить на него телом. Гарри недоволен, не услышав стон, по которому так соскучился, и поэтому прикусывает губу шатена, ладонью легонько сжимая его бедро. Луи не железный, не из мрамора, поэтому дергается и стонет, чувствуя волну жара по позвоночнику. Боже, как же он хочет объездить Гарри. Что он творит?        — Так, угомонись. Тебе ещё нельзя, хватит, — шипит Томлинсон, оторвавшись от самых вкусных губ, и улыбается, облизываясь. Стайлс разочарованно стонет и откидывается на подушку обратно, делая самое грустное лицо во всей вселенной. Какого черта? Он чувствует себя довольно сносно.        — Приедем домой и я отсосу тебе, папочка, — тихо шепчет на ухо Гарри Луи и лицо «папочки» приобретает ту самую лягушачью улыбку, — а теперь лежи здесь, через 20 минут в самолёт. Приятного полёта, сэр. — и Луи уходит, утаскивая две сумки, набитые всеми препаратами мира. Не то, чтобы это законно, но ему нужна безопасность Гарри в самолете.

***

       Во время полёта все было на удивление спокойно, они приземлились и спокойно доставили Гарри в их клинику. Стайлс, конечно же, пытался пару раз встать на ноги, но в целом, все прошло спокойно.        — Ради всего святого, я не ваша маленькая дочь, вы что все тут, ахуели? , — мистер Стайлс максимально недоволен своим положением, ему нужно остаться одному, нужно, чтобы его перестали жалеть, особенно Джеймс. Он сам ему плечо зашивал.        — Закрой рот и лежи. Я сейчас позову Луи, — усмехается Корден и Гарри быстро успокаивается, обречённо кивая и позволяя подоткнуть себе одеяло.        Ещё в Нью-Йорке Гарри связался с Джеймсом и дал указания, потому что решать вопрос с нападением на груз нужно было в срочном порядке, и теперь друг пришёл с новостями. Стайлс всех выгнал из палаты, чтобы узнать все риски и все детали прямо, блять, сейчас.        Если это было проверкой, то это все им на руку. У Гарри были подозрения, плюс ко всему, они прошли эту проверку достойнейшим образом, так что, как только он выйдет из этого блядского здания, то начнёт работать с Рикардо над возобновлением поставок и установлением господства на данном трафике.        — Все так, как ты и предполагал. Те, кому важно наличие этого трафика и те, кому нужна отлаженная система данного пути, подстроили это, — грустно усмехается Корден, — И, судя по всему, было по достоинству оценено то, что груз был доставлен, — кивает он и выглядит невероятно гордым за Гарри, но так же обеспокоенным за его состояние.        — Скажи мне, Джеймс, когда я ошибался? , — тихо смеётся Стайлс и облегченно выдыхает, похлопывая друга по руке.        Спустя некоторое время ритм их жизни в штабе возвращается в норму, Луи больше не сбегает с тренировок к Стайлсу в больницу, потому что теперь Гарри снова дома, но его внимание теперь сложнее заполучить, потому что дел стало больше. Мужчина постоянно на телефоне одной рукой, другой стучит по клавишам ноутбука, потому что ответственности стало больше, а организм ещё не до конца восстановился для полноценного участия в делах. Рикардо Эскобар объявил на все земли вокруг, что доверяет Гарри Стайлсу как себе, и отказался работать с другими, поэтому всем остальным пришлось лишь подчиниться. И с того момента начался бег с препятствиями. Они провели уже несколько грузов, Луи все это время держался на пределе, но его психическое состояние оставляет желать лучшего в то время как их дела идут в гору. Гарри только целует его на ночь и на утро, они почти не видятся, Томлинсон рычит на всех, кто пытается посягнуть на его мужчину, потому что все видят, как они отдаляются. Поговорить удаётся мельком и по делу, но каждый из них видит грусть в глазах другого. Это невероятно расстраивает, но всё ради одной цели, чтобы потом выдохнуть и всё будет работать без усилий.        — Зейн, мне похуй, сегодня мы обнюхаемся в твоей комнате, никакого Найла, Гарри, Лиама, Софии. Только мы вдвоём, — шепчет Луи на ухо Малику во время тренировки, сладенько улыбаясь, как он думает, но на деле это звериный оскал. Луи в бешенстве.        — Гарри тебя потом четвертует. — тяжело выдыхает Зейн, поднимаясь и опускаясь во время упражнения на пресс.        — Ебать, он и не заметит. Угомонись.        Вечером они действительно запираются в комнате Зейна, сказав Найлу, что хотят посидеть потупить вдвоём. Тот понимающе кивнул и удалился с легкой улыбкой на лице. Но Зейн решил не уточнять, что сказал о подробностях их встречи Найлу ещё до этого разговора.        Луи довольный раскладывает все на зеркальном столике перед телевизором, выглядя слишком счастливым, и Зейн ставит фильм на фон, присаживаясь рядом с другом. Томлинсон решил, что останется сегодня у Зейна, какая к черту разница где он спит, если его мужчина игнорирует его существование. Все начиналось с тихих разговоров и пары дорожек для расслабления, а потом в ход пошёл любимый бурбон Зейна. Дорожек стало больше с каждым разом и сознание обоих давно уплывало в странные миры.        — Зейн, поехали в клуб. Как раньше? Боже, я скучаю по временам в школе, — стонет Луи, целуя Зейна в щеку и наваливаясь на него всем телом. Пакистанец с готовностью обнимает его, усаживая к себе на колени, и громко смеётся, откидывая голову назад. Томлинсон засматривается на его шею в засосах буквально секунду, испытывая навязчивое желание укусить, но дурман развевается, когда парень начинает говорить.        — Чтобы за дверьми клуба выстроилась очередь из желающих тебя убить? , — фыркает Малик и взъерошивает волосы Луи, чмокнув его в голое плечо.        — Мы одни против всего мира, ты же знаешь, — шепчет шатен и улыбается, прижимаясь ближе к другу, находясь на грани слез или дикого смеха. Он так скучает по Гарри.        — Наша семья против всего мира, Луи. Теперь только так. Гарри тебя безумно любит, просто сейчас у всех непростое время, — так же шепчет в ответ Зейн, чувствуя себя слегка трезвее, чем час назад, и гладит Луи по спине в успокаивающем жесте.        — Я ему нужен лишь как боец, не больше. — рычит Томлинсон и подрывается, начиная расхаживать по комнате. Наркотики делают своё дело и неконтролируемая агрессия, которая до этого сдерживалась, начинает ощущается в два раза острее. Зейн видит, как резко меняется лицо Луи, как черты лица искривляются в злости, и резко встаёт, чтобы успокоить его. Но не успевает в долю секунды, когда Томлинсон опрокидывает все цветы, стоящие на полке у Зейна. Наверняка Найл их притащил. Это ещё больше злит шатена и он берётся разносить комнату Малика и Хорана, потому что ему больно, грустно и тоскливо.        В этот момент Гарри звонит Луи, пытаясь узнать какого черта он все ещё не в постели. Мужчина чертовски устал, но без этого любимого тельца рядом он просто не может уснуть. И его грубо прерывают, распахивая дверь их комнаты. Стайлс поднимает голову на этого бесстрашного бойца и видит обеспокоенное лица Лиама и Найла.        — Где, блять, Луи?