Три в ряд

«ОТНЫНЕ И НАВСЕГДА МОЯ ЛЮБИМАЯ ЕДА — ПОРОСЕНОК <3» На фотографии изображены двое мужчин: один, со спадающим на глаза пепельным сеном, пытается откусить голову другому — в очках и с застывшим в глазах ужасе. При этом фотографию пополам рассекают скрещенные руки, а на запястье у обоих красуются имена, судя по всему, друг друга. Вот только у каннибала — их два. — И что это за херня? — прозвучало в темени комнаты, разбавляемой только мелькающим всеми цветами хоррора телевизором. — Позволь перефразировать — кто это? — все в той же темноте, но совсем бесцветно, откликнулись в ответ позади хозяина горящего, как маяк посреди бескрайнего океана, телефона. — Этот придурок все-таки отправился в свою сраную Японию искать какую-то, судя по всему, свинью, которая неожиданно появилась у него на запястье? Совсем с катушек слетел??? –, начиная с шепота, уровень громкости на квадратный метр начал повышаться с пугающей быстротой и, до этого сидящее в позе лотоса на кровати тело, уже в горящей лампочками комнате намеренно сбивало углы всех попадающихся под ноги предметов мебели и декора. — Я думал, это было понятно, раз он уже неделю не объявлялся — все тем же ничего не выражающим голосом проговорил, ослепленный неожиданно включившимся светом, невольный зритель сего представления. Он, в отличие от друга, который игнорировал правило этикета, предполагающее смотреть в глаза собеседнику во время общения, пытался вертеть головой в такт ходьбе Юры. Вихрь шума и ругательств, к которому Отабек заруливал после тренировки каждый день после отъезда Виктора Никифорова, сперва ускорил свои движения, потом резко затормозил и обернулся к другу: — ДА ЧЕРТА С ДВА Я ВООБЩЕ В ЕГО СТОРОНУ ПОСМОТРЮ! ЭТА ГНИДА ПРОМЕНЯЛА МЕНЯ НА ДРУГУЮ ГНИДУ И НЕ ПОДАВИЛАСЬ! В Плисецком борются здравая (меньшая) половина, понимающая, что, в общем-то, в появлении еще одного соулмейта никто не виноват — это бывает, хоть и редко, и Юрий-Плисецкий-чертов-белый-тигр-всея-Руси, которому это прозвище ой как не нравится, но которое на данный момент подходит под описание состояния фигуриста лучше всего, готов растерзать неугомонного предателя Никифорова, который, видимо, забыл про свое обещание никогда не думать о ком-либо другом, кроме самого Юры. Поэтому он идет, продолжая будить соседей вовсе не тигриным, а скорей слоновьим топотом, на кухню за молоком, а у Отабека мелькает мысль, что, возможно, прозвище его друга вовсе не прозвище. *** Неделю назад, насколько помнил Юра, Виктор влетел в его квартиру с воплями счастья и Маккачина, плясал вокруг, используя вместо бубна телефон, и разбрызгивал слюни в попытке за 10 секунд донести до оглушенного соулмейта свою новость. После долгих и почти безуспешных попыток заткнуть и усадить за стол перевозбужденного престарелого ребенка — как сам его называл Юра — удалось методом исключения выловить главное предложение, которое и доставляло столько счастья Виктору, от всего остального бреда, который был необходим седому, но абсолютно бесполезен для Плисецкого. И оно-то ему не понравилось. — Какого, нахрен, второго соулмейта? С дуба рухнул? Тебе, небось, Джакометти, во время вашей очередной пьянки, пока ты дрых, на руке расписался, а ты в пылу пьяни и обрадовался. Кстати о птичках, а чего ты радуешься? Меня мало стало? — недобро, язвительно-раздраженно выплюнул тогда недовольный Плисецкий. — Да ты не понимаешь, Юууурочка! — не обращая внимания на грозовые всполохи, исходящие от своего теперь уже одного из соулмейтов, пропел Никифоров. — это же такая редкость: получить сразу две родственные души! И уверен, чуть погодя у тебя тоже появится его имя и мы будем еще более счастливы ВТРОЕМ! — все это было сказано на повышающейся с каждым словом ноте, а на последнем где-то разбилось стекло. Виктор Никифоров — это тот тип людей, которые «кушают радугу и какают бабочками», как говорится. Он любит фигурное катание, он любит Юрия Плисецкого, он любит пить, он любит себя, он любит переслащенный кофе с маршмеллоу, он любит… все. И от всего приходит в восторг, как маленький ребенок, которому пообещали «купить». И не важно, что мясорубку. И не важно, что ему это не нужно — он будет выть на весь магазин, если ты вдруг скажешь, что передумал. Когда, в 10 лет, Юра осознал, что его кумир по катанию по совместительству оказался еще и соулмейтом, радости не было предела. Но недолго. Уже через полгода он был готов выть от чрезмерной опеки Никифорова-сумасшедшей-мамаши. Начиналось все для Юры просто восхитительно — Виктор помогал с финтами на катке, рассказывал забавные истории из своих тренировок под аккомпанемент чавканья во время обеда, они вместе морозили мозги мороженым и молочными коктейлями во время прогулок. А потом начались «Юрочка, нельзя питаться только молоком», «Юрочка, где твоя шапка?», «Юрочка, ты перенапрягаешься». Последнее было сказано накануне очередного соревнования, и Плисецкий был готов наврать Никифорову, что видел снежного человека в Тибете, лишь бы этот банный лист не вздумал еще и мешать его спартанскому настрою в фигурном катании. Даже если тот заблудится в горах и сам станет этим самым снежным человеком. При том что сам Виктор с ангельской улыбкой топтал своих соперников на всех «состязаниях». Зато дедушка вздохнул спокойно, хоть и косился на Виктора, когда тот пытался кормить Юру с ложечки. «По крайней мере, один ты точно не останешься». Да, так и было. Когда Плисецкому исполнилось 15, он не медля снял себе квартиру, благо, в отличие от жадности русских зарплат для действительно нужных профессий, спортсмены его уровня получали прилично, и виделись они с Виктором уже только на тренировках и иногда свиданиях. Юрий ЛЮБИЛ свое личное пространство и не понимал, почему нельзя ЛЮБИТЬ на расстоянии: «Телячьи нежности оставь для Якова, пусть они хоть раз послужат на пользу отечеству». — Чье имя? — опираясь на подоконник и скрестив руки на груди, с выражением лица а-ля «да, сын, феи существуют» смотрел Плисецкий. — Его зовут Юри Кацуки, 24 года, И ОН ПОВТОРЯЛ МОЮ ПРОГРАММУ, ПРЕДСТАВЛЯЕШЬ??? И как мы раньше не встретились?.. Или все-таки встречались?.. — пока Виктор, погруженный в собственные раздумья, совершенно не обращал внимания на кипяток и отсутствие мешка с гадостью под названием «заварка», отхлебывал из кружки, Юра жопой чуял, что подобный расклад грозил ему нехорошим концом — хоть он и жаловался, что Виктора слишком много, но собственнический инстинкт никто не отменял. Виктор принадлежал ему и точка. — Ну ты же не собираешься его разыскивать, верно? — потирая переносицу, предпринял последнюю попытку фигурист, чтобы вытрясти более-менее вразумительный ответ и завершить этот неприятный разговор. — Как? Оставить без внимания, что где-то бродит твоя вторая…третья половинка? НИ ЗА ЧТО!. ЗАВТРА ЖЕ ЕДЕМ! — решительно хлопнул по столу ладонью Никифоров и уже было подорвался собираться, как: — Мы не едем. Следующий и последний час беседы соседи не забудут еще долго. Там были и оры, и звуки бьющейся посуды (не подумайте, она летела исключительно по воле длинных крыльев Никифорова, размахивающего для убедительности своих слов и дважды по воле Плисецкого, мечущего соулмейту в его «пустую» голову), и почти слезы (так мы и поверили) Виктора. — Хочешь — езжай, но только ключи от моей квартиры верни. Таков был ответ Юры на все попытки Виктора зазвать его с собой знакомиться с загадочным Кацуки. Ни изображение обиды, ни ласковые слова не действовали на не на шутку взбесившегося парня, под конец раза два пытавшегося «выбить дурь» из соулмейта заварочником и, кажется, кружкой из того же сервиза. Летящий было на крыльях счастья, Никифоров свалился на землю — и почесал затылок — « что могло вызвать столько негативных эмоций у Юрия? Разве чем больше любви — тем не лучше? Тем более, когда понимаешь, что все равно она принадлежит только тебе и тратиться будет только на тебя. На вас.» Что не нравится его «малышу», Виктор так и не понял. Конечно, он рассматривал вариант ревности, но горящие глаза «белого тигра» и протянутая для ключей рука ясно дали понять, что ревность это или нет — сегодня он спит один в своей квартире. *** — Ты не понимаешь! — хлебнула уже порядком пьяная серая башка и погрузилась в воду по глаза. И после непродолжительного отмокания снова всплыла — Юрочка такой милый! Он, скорее всего, просто растерялся от счастья! — Ага, и оттого решил от греха подальше забрать у тебя ключи, чтобы ты не огорошивал его этим счастьем снова. — икнув, произнес не менее пьяный друг-враг после долгой тирады не менее пьяного друга-врага. — Ну, я не знаю — честно и как-то кисло, не похоже на Виктора Никифорова, пробулькали в бокал. — Не понимаю, чего ты так разволновался — Плисецкий тебя все равно уже выпнул, погуляй, развейся, пока он остынет. А как сживешься с этим Юри — пхах, надо же, даже имена почти одинаковые — вернетесь уже вдвоем да залюбите своего недотрогу, что он и про ссору забудет. Разве можно долго дуться на соулмейта. Уже как ты из города выйдешь, небось, тосковать начнет, как бы не бравадился. Если Виктор не может найти ответ на вопрос, он идет либо к Юре, либо к Якову, либо к зеркалу, либо к Джакометти. Первый ему уже свое слово сказал, второй только пробрюзжал «в любовные дела свои меня не вмешивай», третье отзывается молчанием бледной поганки по ту сторону. А вот четвертый никогда не отказывает. Особенно если приглашают выпить. Особенно, если в джакузи. — ЕМУ ВСЕГО 15! — завопил Никифоров, вытаращив глаза и замахав руками, чуть не выпрыгивает из ванны от предложения Кристоффа. — А это проблема?.. — задумчиво потер подбородок любитель страстных вечеров, и не важно, будут ли это фанатки, фанаты или еще кто. Метка Джакометти еще с мальства, наверное, приметила, что ее хозяин вряд ли будет один, поэтому решила не тратить силы понапрасну и пойти искать того, кому ее помощь может пригодиться больше. — Ну, или просто закормите его мороженым.- порывшись в своих мозговых заметках касательно Юрия Плисецкого, выдал, откинув голову на бортик, советчик. — ЧТОБЫ ОН СЛЕГ С АНГИНОЙ?! На следующие сутки, отоспавшись и собравшись с мыслями, Виктор Никифоров махнул в Японию, а Джакометти пообещал себе больше никогда не связываться с семейными людьми. *** Когда Юри перед горящей свечой с благовониями загадывал встретить свою вторую половинку, его, наверное, забыли предупредить, что она вломится к нему домой. После того, как Кацуки Юри — опытный детский тренер по фигурному катанию — вернулся из-за границы, на пороге его ждал измученный, но чуть ли не сияющий изнутри странный мужик с маньяческой улыбкой. Оказалось, его соулмейт. После долгих расшаркиваний, «кукареканий», а потом и скомканных объяснений, было решено поселить «бедного мальчика» дома у семьи Кацуки, потому что спешащий на крыльях любви Никифоров не удосужился снять номер перед тем, как отправиться на поиски родственной души, а потом оказалось 2 часа ночи. А на следующий день в честь любовного найденыша устроили небольшой пир с кацудоном. v-nikiforov поделился фотографией После полугода проживания в Японии, Виктора дважды посещал сердечный приступ. И дело вовсе не в его-поросенке-Юри. — То есть КАК «он остался дома»? — Юри, абсолютно сбитому с толку, хватило сил только приземлиться пятой точкой на пол и уставиться немигающим взглядом на свою родственную душу. Минуту назад, спустя ПОЛГОДА выяснилось, что, помимо него, у Виктора Никифорова есть еще один соулмейт, который все это время один живет в России, пока сам он снимает звезды с неба перед Юри. — Я пытался его уговорить ехать со мной! — с жаром начала защищаться серая макушка. Помимо нее было видно только Маккачина, капающего слюнями на ковер, которым прикрывался Виктор, как щитом. Русский фигурист не стал уточнять, что он просто забыл про Плисецкого во время своеобразного медового месяца — возможные неприятные ощущения от метки Юры были затенены теплом имени Кацуки, и от этого не возникало даже причины смотреть на руку. А об рационализме в лице Никифора не может быть и речи. — И вообще! Что мне еще оставалось делать? Не оставлять же тебя одного! О том, что Юри был явно не один, а с мамой-папой-сестрой-помешанной на фигурном катании семейкой из старых друзей, решено было умолчать — оно не вписывалось в образ. — Но он же наверняка скучает! А тебя так долго нет! Ты хоть пишешь ему? И часто вы так разъезжаетесь? И что будет, если ты вернешься!; ты подумал, как могут испортиться отношения у вас за время разлуки?! — Юри ходил по комнате взад-вперед, отчитывал такого безалаберного соулмейта, который оставил несчастное, наверняка измученное одиночеством разбитое сердечко. Сам Виктор на «что будет, когда ты вернешься» представил самого себя, сидящего в миске для кошек, и Юру, грызущего рядом его ногу. А когда до него донеслось «скучает», рука сама потянулась к открытой Юриной страничке в инстаграме, где в первых рядах во всю жилистую бледную руку растекался тигриный принт. Входящее от Крис-пис: « Дружище, у твоей родственной души совсем нет вкуса.» Когда Юри уже более-менее разобрался, кто такой Юрий Плисецкий и с чем его едят, прошло еще пол года. А когда выяснилось, что мальчику всего 15, он подумывал подсунуть Виктору нагреватель воды во время купания, чтобы через час-полтора (а меньше он не отпаривался) вместе с ожогами в тело неразумного взрослого впиталось все возмущение Кацуки. Сам Юри очень любил детей и поэтому почти каждый день проводил с ними на льду, куда с недавнего времени начал приводить и Никифорова. После инцидента с рукой «Юрио» (как обозвала его сестрица Мари, проходя мимо брата, зависшего над фотографиями Плисецкого, и разглядев в нем какую-то ее любимую звезду), которая оказалась татуировкой-рукавом, Кацуки всерьез задумался над тем, как поладить с возникшей проблемой (что этот мальчик окажется проблемой, Юри не сомневался). Он умел ставить маленьких зазнаек на место, а вот больших предпочитал всячески избегать. Все, конечно, знают о тройственных, так сказать, союзах, но Кацуки не предполагал, что конкретно ему придется иметь с этим дело. И, что самое главное, он собственной персоной почти разрушает союз этих двоих. «Да, я привязался к Виктору, да и метки у нас отнюдь не фальшивые — мы действительно должны быть вместе. Но еще кто-то… » К этому Кацуки был пока не готов, хотя и корил Виктора за то, что тот бросил «ребенка». Но с тех пор Юри больше и больше стал замечать, что Никифоров все чаще уходит в себя, задумывается о чем-то на долгое время и смотрит в потолок перед сном. А то и в открытую страничку инстаграма в телефоне. Второй раз Виктор схватился за сердце в парке на лавочке (жаль, без домино под боком, вышел бы отменный дед). Они с Юри гуляли с Маккачином, когда телефон проорал о наличии новой публикации на странице yuri-plisetsky. На этот раз там оказался сам паренек, задорно и с прищуром смотрящий в камеру высунув язык. — ЮРА СТАЛ ЗМЕЕЙ! — силой вопля смахнуло голубей с ближайших и не очень электропроводов, а Юри глянул в сторону аптеки, куда он пойдет за слуховым аппаратом в случае, если следующие слова Виктора уже не услышит. — Кажется, это называется «сплит» — задумчиво проговорил Кацуки, которому пришлось встать на лавочку, чтобы увидеть эту самую «змею» через голову Никифорова. — И что с ним теперь будет?! — хоть и тише, но не менее эмоционально воззрился на «раз знающего это слово, то и все остальное» Юри. — Ничего. Просто теперь у него «двойной» язык — пожали плечами в ответ. А потом пришлось идти за мороженым. За тремя. Два для Виктора, одно для себя. Потому что все еще не пришедшему окончательно в себя от такой новости уже и впрямь СЕДОМУ фигуристу было жизненно необходимо приложить оба мороженого ко лбу, да и Юри не помешает. «Интересно, это месть за одиночество такая? Или он просто почувствовал свободу?» — СТООООП, А КТО ЕМУ РАЗРЕШЕНИЕ ДАЛ????! Юри тоже этот вопрос показался весьма интересным — судя по рассказам Виктора, из родственников у мальца только дедушка, а он вряд ли был менее консервативным своих сородичей-дедушек по всему свету. Не, ну, везде были исключения, Кацуки нередко видел в каких-нибудь пабликах расписанных и разодетых бабусек и дедусек, которые решили буквально раскрасить свою жизнь на старости лет. Но вряд ли это тот случай. Оставшийся день Виктор провел хмурым и задумчивым. Метка Юри немного ныла, выдавая на этот раз действительно плохое состояние соулмейта, в отличие от тех, когда он рыдал над пойманной на канале «Охотник\Рыболов» рыбкой или почти похоронил свою любимую белую футболку из-за двух капель крови, которые потом оказались кетчупом. Тут было все серьезнее, и Кацуки чувствовал, что либо его кинут, либо уже кинули Никифорова. Ни то, ни другое его не устраивало. *- Мам, мам, а что будет, если родственные души сперва найдут друг друга, а потом рассорятся? — Им будет больно и эта боль не пройдет, пока они снова не будут вместе… А зачем тебе? * Этот диалог Юри помнил — когда он был маленьким, заметил у своих единственных друзей метки. Обоюдные. Но дети много ругались, в большинстве из-за самого Кацуки — один обижал, вторая защищала. Теперь-то у них большая семья и одинаковые увлечения, все хорошо дружат с семьей Юри и яростно болеют за него во время соревнований. Но вот смогут ли также благополучно исправиться отношения у двух соулмейтов, когда между ними стоит третий? Недаром же говорят «третий — лишний». Или нет? По идее, метки должны обеспечить полную гармонию, сколько бы человек не было в союзе. НО. У Юри нет метки Плисецкого и он не может почувствовать что-либо теплое к нему. Но она есть у Никифорова. А Никифоров соулмейт Кацуки. И как тогда быть?.. Отпустить Виктора к нему? Юри не мазохист. Или оставить при себе — все равно с мальчишкой они поругались? Виктор будет и дальше ходить темнее и подавленнее коровьей лепешки… И брать быка за… рога придется именно Кацуки, потому что инфузория-конек эволюционировать в человека в ближайшее время не собирается, а хуже может стать уже завтра. — Ма-а-ам? — Если ты пришел спросить меня, куда девать человеческое мясо на полу в твоей комнате, то могу побыть еврейкой и спросить в ответ — что ты обычно делаешь с детьми, которые не хотят работать в команде? Юри иногда кажется, что после рождения детей все женщины, опустошая свой живот, вместе с этим приобретают новый орган, отвечающий за чтение мыслей. Вот и сейчас, не успев толком оную оформить, ему уже, наверное, прозвучал наводящий вопрос, который должен привести к разгадке тайны «тела на полу в комнате». — Э-э-э… стараюсь их помирить? — неуверенно начал перебирать Кацуки в голове все свое время с детьми, дабы наткнуться на похожую ситуацию. — И как ты их миришь? Они же не хотят играть друг с другом? — продолжала явно на что-то намекать мама. — Ну… Я покупаю им мороженое. — А еще? — Пытаюсь заставить их поговорить друг с другом… — Еще — Охох, ну. — не выдержав напряжения, начал ходить взад-вперед Юри, запрокинув голову к потолку в надежде, что хоть там будет ответ. — как правило, дети начинают заниматься вместе, если им становится интересно. Ну, там, если у них обоих новые игрушки и слишком велик соблазн, чтобы просто дуться и не попробовать друг у друга. — начал рассуждать также с потолком фигурист. — А этот Юрио — интересный? — вдруг отвернулась от посуды мама и повернулась лицом к сыну. — О чем ты? — Юри тоже остановился и замученным взглядом уставился в глаза напротив. — Как ты думаешь, тебе было бы с ним интересно? Или ему с тобой? «Мама хочет, чтобы я ехал вместе с Виктором, что ли? Чтобы Виктор ехал? И я вместе с ним? Чтобы мы?..» — У меня нет его метки, мам — А разве она обязана появиться спонтанно? — А разве нет? После долгих раздумий и вытряхиваний максимально возможного количества слов из «мяса», стало ясно то, что: а) у Юри метка появилась после первого просмотра выступления Никифорова; б) у Виктора метка Юри появилась после просмотра того дебильного ролика, которого вообще не должно было существовать, но который появился на свет благодаря трем очень милым и очень бесящим девочкам с именами фигуристских прыжков; в)У Кацуки метки Юры ни от просмотра его выступлений, ни просто от фотографий не появилось. — Юри-и, он меня в могилу сведет — на следующий день проговорил Виктор, вставая с постели как после хорошей пьянки, с той же хрипотцой в голосе и головной болью. — у меня метка горит. Сонный, вот ни капельки не выспавшийся после вчерашнего мозгового штурма Кацуки, продрав глаза, первое, что сделал — открыл инстаграм. На этот раз там ничего нового обнаружено не было, зато нашлось явное желание Никифорова двигаться, и желательно в сторону России. Откуда такое рвение — понятно еще не было. — Может, случилось чего? Входящее сообщение от milka: фотография «Я этих двоих видела позавчера вечером, так что не уверена, что уже не опоздала со всемирной катастрофой. Надеюсь, ты спасешь нас всех, потому что Яков уже приготовил одну гильотину для возможных виновников и еще несколько для профилактики остальным, если кто-нибудь пропустит тренировки перед предстоящим соревнованием» Как успел заметить Юри, прежде чем Виктор дернулся вместе с телефоном, чуть не сломав нос не вовремя сунувшемуся Кацуки — на фотографии были два парня, которые шли с огромными баулами по улице. Большего он рассмотреть не успел, в то время как Никифоров, присев на одно колено, торжественно и трепетно произнес «поедешь ли ты со мной в Россию в горести и в радости, в страхе за свою жизнь перед Юрочкой и в страхе за мою жизнь перед Юрочкой?» *** — ЮРА, ЕСЛИ ТЫ ПРИШЕЛ СЮДА ЗАНИМАТЬСЯ, А НЕ ИГРАТЬ В ЧЕХАРДУ, ПРЫГАЙ ГРАЦИОЗНЕЕ! — к воплям Якова уже привыкли все добровольные и не очень обитатели ледяного дворца, в котором проходили занятия фигурным катанием. Проглотив очередной надоедливый и так некстати взявшийся кашель, Плисецкий десятый раз за день правда попытался прыгнуть хорошо. И снова промах. Силы, которые организм должен был тратить на то, чтобы подкинуть повыше бренное тело Юры, расходовал их на раскидывание его бренных антител. И дело вовсе не в мороженом, которое притащили они с Отабеком в двух пакетах «чтобы наесться в хлам, раз уж пить нельзя». И не в дождливой погоде потом, когда они, понимая рискованность опоздать в пробках больше, чем на своих двоих, решили добежать до тренировочного пункта прямо под ливнем из тысячи, как казалось тогда, ведер. — А я слышал, что когда льет дождь — это ангелы с неба писают. — в своей манере — беспристрастно и в то же время немного задумчиво, хмуря брови, поделился Алтын. Юре иногда казалось, что его окружают исключительно двойные — не двойственные, а именно двойные — люди. Виктор (будь он неладен) со своими совсем ребяческо-мамашескими замашками, Отабек, со своим серьезным лицом способный говорить совсем абсурдные вещи, а больше Плисецкий особо ни с кем и не общается. И хорошо, наверное. «сколько же тогда эти ангелы выпили, раз идет такой ливень?» — Иди домой, от тебя сегодня толку мало — прозвучало как-то обреченно, и в то же время обнадеживающе, но не для самого Юры, а скорее для тренера. На следующую тренировку Плисецкий пришел. Ага, будет он пропускать из-за какой-то простуды. Ну, и итогом служила недавняя «чехарда» в исполнении главных лиц. — Да, Юра, Ежкин кот, что с тобой?! — Яков хватается за голову, все присутствующие тихо посмеиваются над тем, как Плисецкий распластался на льду звездочкой, а сам он, гордо хрипя, выдает: — Я не «Ежкин кот», кхе, я. — Он тигрррр, Яков, ничего ты не понимаешь. Юрий уже хотел было возмутиться, что еще остались смертные, дерзнувшие его так назвать, но потом мысли перехватили это «ррр» и он задумался, где мог его слышать. А когда понял, желание «быстро подняться» было осуществлено прежде, чем он успел его оформить в голове. Когда Юри, задержавшийся в машине в поисках телефона, зашел в зал для тренировок (нашедшийся только по воле божьей и двух проходящих уборщиков), там его ждала забавная картина: гробовая тишина, три истукана вдоль бортиков, один у входа, как раз за чьей спиной встал Кацуки, и два главных лица — один аки грозовая туча из пчел, другой — Винни Пух на шарике под ней. С одним из них японец был знаком лично и даже ехал сюда, другого же он видел только на экране телефона. Виктор молча поднимал со льда подмышки явно ничего не понимающего блондинистого парня, который, если верить инстаграму, был его вторым соулмейтом. И что-то вдруг шепнуло Кацуки, что все будет не так легко, как казалось. — О — многословно пискнул Юра. — Тебя еще здесь не хватало! — прогремело в до этого беззвучном зале, и мелкий, видимо, наконец осознав произошедшее, замахал ногами в воздухе, пытаясь спрыгнуть с явно не слабо удерживающих его рук. — Видимо, не хватало, раз тебе настолько скучно, что ты решил сперва слиться с природой, потом стать частью ее, а потом убиться буквально на деле всей жизни??? — концу возмущений Виктора не было предела и он чиркнул по льду ногой, вероятно, указывая на то самое «дело», и Юри предпринял все возможные попытки, чтобы не рассмеяться на столь интересное сравнение татуировки и языка Юры. — Тебе до этого не должно быть ровным счетом никакого дела, придурок! Ты махнул за три-девять земель и даже глазом не моргнул, а теперь я свободен и могу делать, что захочу, ясно? Отабек, скажи ему! — завопил все еще болтающий ногами в подвешенном состоянии краснеющий от гнева ребенок, которого застукали за делом, планируемым втайне от всех уже давно и вот почти закончив. По крайней мере, так выглядел Плисецкий в глазах Кацуки. Некий Отабек, по совместительству тот самый соучастник преступления с баулами, увидев содержимое которых Никифоров и подорвался с насиженной Японии, и, оказывается тоже присутствующий здесь, резко подобрался, махнул головой утвердительно, да так, что, казалось, она слетит с плеч, и на этом сдулся. Видимо, словесные бои — не его конек. Виктора такая «защита подсудимого» вполне устроила и, перехватив поудобнее дергающееся тело, забросил на спину головой вниз ногами на плечи, и направился из зала. Все, что услышал Кацуки, прежде чем закрыть дверь, от других присутствующих в комнате — это брюзгливое старческое «семейные разборки, тьфу ты». *** Когда Юра говорил Отабеку, что видеть не хочет Никифорова, а про себя надеялся, что тот вернется, он не имел в виду «вернется с кем-то». *** «Окей, гугл: тигр, агрессивный, простуда, в домашних условиях». Лучший ответ: берете тигра, переносите его из опасной зоны так, чтобы его острые конечности не доставали до вашего лица, везете в постоянный пункт пребывания (в нем заранее должны быть установлены: еда, вода, молоко (обязательно), теплый плед, еще один плед для обертывания во время приступов ярости (лучше взять чью-то руку, пока тигр будет ее кусать, остальные будут в безопасности), ванна с бомбочками, кот Петя, можно телефон (но нежелательно)), СРАЗУ, не давая ему привыкнуть к местности, кладете его в ванну, бросаете туда апельсиновые бомбочки, ждете 30 минут, вынимаете мокрого кота, заворачиваете с мягкое полотенце, несете на его место (чуть позже вам стоит указать тигру, что с этого места уходить нельзя), укладываете, поите теплым молоком с медом, проверяете отсутствие телефона в зоне его досягаемости, выключаете свет. До утра тигр вас беспокоить не должен (в теории). Смотреть на метаморфозы со злющим Юрой до ванны и маршмеллоу-Юрой после ванны — забавно. Еще пока Плисецкого несли до заветной комнаты, Кацуки думал, что надо заранее бежать предупреждать соседей о возможном потопе. Но когда по квартире стал распространяться запах апельсина, ругань резко стихла. Возможно, поэтому Виктор, с виду отчаянно спешащий к своему дитятко, долго и упорно выпытывал у продавщицы косметического магазина именно оранжевую упаковку. От вида отпаренного же Юрио японец подумал о пересмотре своего мнения на счет этого мальчишки. Он выглядел…беззащитно. Как настоящая кошка, опущенная в воду. Мокрая. Только не напуганная. Он, наоборот, был расслаблен, ни на что не реагировал и позволил даже завернуть себя в плед и напоить молоком. Юри предусмотрительно старался на глаза тому не попадаться, но зашел-таки в комнату со стаканом, потому что Виктор был занят обтиранием красного, как рак, тела. Но и тогда Плисецкий лишь нахмурился и больше закутался в плед. Спать они с Виктором легли поздно. Сперва долго пили чай, явно пытаясь каждый со своей стороны начать разговор. Потом, разошедшись, никак не могли решить, кому где лечь — домой к Виктору тащиться было поздно, не охота и Юрио может в любой момент понадобиться помощь, а в квартире уже давно спящего паренька только раскладной диван. Ну, и пол. Юри этой ночью долго думал о Плисецком, долго рассматривал свою руку, но никаких физических или моральных намеков на родство душ не заметил. *** Когда понимаешь, что ты заболел, но впереди что-то очень важное, что нельзя упускать, начинается квест «ни дай бог не усни днем и не проспи ночью больше будильника, даже если тебе никуда не надо». Потому что если нарушить эти правила и дать прилечь хоть и уставшему, ослабленному и вообще раскисшему организму, но которому что-то предстоит — ты пропал. До этого ты будешь слабым, но способным двигаться — после же, как дашь телу вволю поваляться «просто потому что ты больной» — не встанешь. Мозг обрадуется и запустит механизм болезни на полную катушку. Вот и сейчас, проснувшись, и наблюдая за двумя пока еще спящими идиотами, по чьей воле организм Плисецкого включил автопилот, хочется…нанять киллера. Хотя, нет, сперва попить. Квест «пройди ноги и руки Виктора Никифорова» закончился успехом, а вот взгляд других, карих глаз, он все же поймал. И теперь стоит на кухне, гневно сжимая в руках кружку, пока, прислонившись к косяку, «поросенок» осматривает его еще сонным, но вполне осмысленным взглядом. — Виктор будет ругать за отсутствие тапок — с зевком сообщил новый сожитель. Юра подавился бесцеремонностью и полным спокойствием человека напротив, которому было пущено уже тысяча мысленных стрел и который должен сейчас стоять и бояться, а не зевать и разглядывать все вокруг. — Вот пусть сам и носит свои тапки, а я всегда хожу босиком! — предусмотрительно стараясь не кричать, чтобы и правда не нарваться на совсем не доброго Никифорова, каким он бывает очень редко, но которого самому Юре уже давалось видеть, прошипел босой, в пижаме с леопардовым принтом и с гнездом на голове юный русский больной фигурист. Не забыв высунуть раздвоенный язык для убедительности. Надо бы не разглагольствовать тут стоять, а вышвырнуть наглого японца со двора, да вот только сил препираться не находится, и злость приходится запивать молоком. Из холодильника. — ТЫ СОВСЕМ БОЛЬНОЙ? — проорал враз подскочивший к скорчившемуся от боли в горле при поливании его холодным пойлом мальчишке, Юри и, выхватив коробку, поставил на законное место на полке. — Вы чего шуми-и-ите-то? — не справившись с задачей подавить зевок, Виктор возник в дверном проеме с открытой пастью и почти договоренным вопросом. Юре дали время на попить-пописать и вернули в кровать, пообещав через пол часа вернуться с тарелкой мясного рагу. Наличие оного в холодильнике очень удивило Виктора, ведь Юра не кашеварил, да и Отабек вряд ли. Представив стоящего у плиты в фартучке Алтына Никифоров сморщился, как от лимона, и решил спросить о происхождении блюда позже. Как заметил Юри, «седая детина», как вчера вечером выразился Плисецкий, за исключением момента, когда Юра бегал от него по квартире без тапок, был очень доволен раскладом вещей — видимо, наличие обоих соулмейтов на расстоянии вытянутой руки благотворно действовали на него, и Кацуки уже не знал, что будет, если он попробует закинуть удочку о своем отъезде. Вторая метка у него так и не появилась, оставаться здесь тесно и не уютно, да и Юрио он мешает. Но Виктор, каким-то образом прочтя его мысли, вночи притащил с рабочими еще один диван, и теперь проход от коридора к кухне был перекрыт полностью, потому что два разложенных дивана у противоположных стен узкой комнаты стояли почти впритык, будто одна большущая кровать. Благо, днем их можно было сложить. Виктор был в восторге. Плисецкий был в ужасе. А Кацуки думал, что делать со сложившейся ситуацией. *** — Я не знаю, Пхичит, мне совершенно тут не нравится, я чувствую, как с меня мысленно сдирают шкуру, а Виктор вприпрыжку бегает на работу и возвращается только вечером! — ноет уже который час другу Юри, не знающий, от чего ему тошно больше: от слепого мужа, невозможного ребенка или от непонятного себя самого. — А ты попробуй, как с игрой «Три в ряд». Вы, как камешки — белый — Плисецкий, коричневый — Никифоров и красный — ты, к примеру. Вам не суждено стать одной цепочкой, чтобы принести очки для победы. — рассуждая, Чуланонт будто сам руками передвигал «камешки» туда-сюда рукой по ту сторону экрана. — Но если использовать какое-нибудь дополнение, например, возможность окрасить два камешка под цвет третьего — тогда они сразу станут одним целым и исчезнут, превратившись в очки для игрока! — Я похож на любителя ребусов? — устало вздохнул переставший вообще что-либо понимать явно-не-любитель-ребусов-Кацуки. — Ты похож на любителя гармонии! Вот и найди эту гармонию, чтобы вы трое смогли жить в мире и согласии! Юри тогда задался вопросом, почему искать решение нужно всегда именно ему. *** — У меня. На носу. Соревнование! — сквозь зубы прошипел Плисецкий, смотря снизу вверх на возвышающегося перед ним и перегораживающего путь Виктора. — У меня. На носу. Твой бронхит! — с каждым словом Никифоров тыкал в мальчика пальцем, по миллиметру отодвигая от выхода на улицу. Вторую неделю все трое живут в крохотной квартирке Плисецкого, и вторую неделю утро начинается не с кофе, а с битвы между «мне нужно на работу» и «мне тоже нужно на работу». Кацуки, после разговора с Чуланонтом, начал потихоньку наблюдать за «маленьким тигренком», как он окрестил Юру, раз уж всем так нравится его звать, и начал подмечать некоторые особенности поведения его как с Виктором, так и с самим Юри. Про себя ничего утешительного сказать было нельзя — Юра его в открытую презирал, называл котлетой и делал все возможное, чтобы японцу было некомфортно. Кацуки казалось, что судьба решила сыграть с ним злую шутку, дав «занятого» соулмейта или в прошлой жизни он убивал детей и животных, что в этой пришлось иметь дело со всеми сразу и по полной программе. То, почему нельзя было уехать, прилетало на крыльях любви каждый вечер ровно в шесть и щебетало допоздна о милых детишках и их достижениях. Да, Виктор тоже решил посвятить себя детям, потому что взрослые его воспринимали всерьез ровно до тех пор, пока не начнется первое занятие. И Юри подумал, что неплохо бы ему тоже в России без дела не сидеть, раз уж уехать домой не представляется возможным. И через месяц, после успешного выздоровления Плисецкого, не менее успешно выигранного им соревнования и безумно успешного поиска работы… Кацуки взялся работать с Виктором. Оказалось, что один он не справляется, и теперь все семейка может видеться не только дома, но и в ледяном дворце. Блеск. *** — ЮРА, ИДИ К НАМ! — проорал в руки, как в рупор, Виктор, зазывая мелькнувшего в проеме соулмейта, явно направившегося домой. — Куда это ты так рано? — К Отабеку. Приду утром. — информативно отчеканил хмурый Плисецкий. — Разве он не уехал домой? — Он завтра уезжает. Виктор был не против общения Юрочки с его немногочисленными друзьями, даже рад, но конкретно сегодня у него были грандиозные планы на вечер, в которые входили оба его соулмейта и скачанный фильм. И там не было Отабека. Развернувшийся уже было в сторону выхода Плисецкий замер, наблюдая через плечо Никифорова за уроком Кацуки, темой которого, судя по движениям, были прыжки. — И это, по-вашему, прыжок? Больше похоже на дерганья Паппинга! — прокричал тут же оживший Юра и, видимо, сильно переживая за прыжки, которые одним своим существованием портит японец, пошел в сторону бортиков. Стушевавшийся было Юри, глубоко вдохнув и резко выдохнув, уверенно посмотрел на умника: — А ты, значит, можешь лучше? Виктор, все еще стоя у выхода, где минуту назад говорил с Плисецким, видел как тот замер, потом отмер, потом офигел, а потом приказал «разойтись недалеким кенгуру, чтобы ас показал, что такое прыжки». v-nikiforov поделился новой фотографией «Мои любимые тренируются вместе: 3333» После того раза Юра и Юри стали разговаривать. Нет, правда! Никифоров раньше, приходя вечером домой, видел, что эти двое даже в глаза друг другу не смотрят, а теперь они все время спорят обо всем, что способно подкинуть им воображение. Все-таки что-то! И, несмотря на то, что в тот день Юра все-таки срулил ночевать к Алтыну, уходили из зала они с Юри поздно и почти опираясь друг на друга. А на следующий день Плисецкий пришел «не к кацудону» заниматься дорожкой шагов, в которой длинные ноги Юры часто сворачивались в узел. «И он точно не подсматривает за котлетой». *** Время шло. Три соулмейта так и жили в тесной квартирке Плисецкого, почти каждый день тренировались и тренировали детишек, а вечером устраивали киномарафоны, на которых больше всего еды, сам того не замечая, съедал Юри, больше всего спойлеров, прекрасно это замечая, выговаривал Юра, и больше всего нервных клеток, как все замечали, тратил Виктор. А потом подкрался день рождения последнего. — Значит так, котлета — Юра прижал еще сонного, тихо бредущего в сторону ванной Кацуки к стене — пойдешь со мной. И ни дай бог забудешь хоть одно из того, что я сказал! С утра пораньше, пока Виктор еще спал, Плисецкий решил организовать охоту (где вообще нашлись такие магазины?) за всем, что могло пригодиться для проведения мероприятия. От котлеты требовалось молчать в тряпочку и искать вещи по списку + купить спиртное. Юра бы ни за какие коврижки не попросил японца о помощи, если бы тот не встретился ему на пути в коридоре. Куда делся один из жильцов непременно бы было раскрыто, а этого Юрио нужно было меньше всего. Виктор любит сюрпризы и Плисецкий покажет этому любителю кацудона, как он может радовать своего соумейта. По магазинам прошлись быстро, домой вернулись тихо, подготавливать решили все, когда именинник срулит на работу. *** «Юра нервничает» — думал Кацуки, помогая расставлять купленное съестное в холодильник. То ли из-за дня рождения, то ли звезды так сошлись — Юра не брюзжал, не ругался и даже почти не злился. Он просто ходил от прилавка к прилавку, строго высматривая нужные вещи, молча ехал до дома и почти бесшумно готовил (!). — Может, мне помочь? — Никто из вас не умеет нормально готовить картошку, так что нет. — не отрываясь от дела, Юра прошипел на «руку помощи» и, разложив дольки на противне, полез за специями. Понаблюдав за ним, Кацуки сделал вывод, что лучше действительно не мешать. Юри думал, что хотя бы благодаря подготовке к празднику удастся сблизиться с колючим Плисецким, но тот на контакт не шел и раздражался на все, что делалось «не по его». «- Если ты будешь заниматься от рассвета до заката, от этого будет не больше толку, чем от несколько часовых занятий. Ты просто устанешь и будешь двигаться только чтобы удовлетворить свое упрямство.» — как-то сказал ему Юри, наткнувшись на «тигренка» в зале в семь часов утра — Кацуки в этот день работал утром и должен был прийти пораньше, чтобы приготовиться, а Юра, вообще-то должен был быть у Отабека. Плисецкий, видимо, этого не знал, поэтому «стойка» сразу превратилась в «лежку». — Тебя это не касается — как обычно проплевали в ответ. Пока Юра собирался на выход, японец наблюдал за ним. И пришел к неутешительному выводу. — Шел бы ты домой и сегодня больше не тренировался. Юри видел состояние фигуриста, понимал, что это из себя представляет, и знал, как это лечить. Было неожиданно наблюдать за подавленностью у этого вечно громкого и резкого мальчишки, с первого взгляда, в принципе, не отличавшегося от разочаровавшихся в своей жизни гопников. Но Юри-то видел больше. Видел, как гордо держится его голова на втором часу ночи просмотра фильмов. Как потом беззащитно все тело льнет к храпящему под боком Виктору. Как тяжело отодвигать всех к своим подушкам и выкручиваться из неожиданно оплетших рук. Когда Кацуки приметил последнее, он вдруг начал понимать больше. Юра именно такой маленький и слабый, каким его вечно описывает Никифоров. Он любит мороженое, картошку в духовке, кошек и мягкие игрушки. Почему «тигренок» любит последних, Юри понял, когда сам случайно оказался на их месте и был обездвижен до самого утра. Юра просто не любит показывать свою слабость. Виктор ее уже видел. Поэтому кроме как рычать, Плисецкий больше ничего не предпринимает по отношению к нему. Самого Юри он пытался запугать, отворотить. Потому что боялся, что останется один. Как уже было. Гребаный Виктор. Поэтому Кацуки предпринимает опасную, но единственную возможность — прорвать оборону. Потому что если Плисецкий и дальше будет молчать, у себя в голове понимая безнадежность своего положения (как любят драматизировать многие подростки), в итоге будет хуже. — Шел бы ты домой и сегодня больше не тренировался. Юра терпеть не может, когда им командуют. Когда запрещают делать то, что он хочет. — А ты кто такой, чтобы мне указывать? — рычит вмиг собравшийся, ощетинившийся подросток. Да, а кто я? Я соулмейт твоего соулмейта, живу с тобой под одной крышей, готовлю тебе еду, но нужно ли тебе это? Теперь мне кажется, что да. У меня тоже был плохой период. Я справился с ним благодаря каждодневному щебету маленьких фигуристов. Они интересовались всем подряд и не удовлетворялись скомканными объяснениями. Тебе тоже надо поговорить». В тот раз Кацуки добился от него испуганного мечущегося в поисках спасения взгляда, потом неохотных, вымученных и специально колких недопризнаний. А теперь они стоят бок-о-бок на кухне и готовятся ко дню рождения своей родственной души. Считай, совместными усилиями. *** — А почему мы просто не могли пойти в ресторан? — спросил потом Виктор, обнявшись с кастрюлей оливье в новых тапочках-собачках-Маккачинах, сделанных на заказ. Два Юри переглянулись и каждый для себя решил, что яму надо копать в ближайшем парке. И рассмеялись. Потому что поняли, что подумали однаково. Следующие два часа прошли в беге с препятствиями от Никифорова с фотоаппаратом, пришедшему в неописуемый восторг от новых эмоций соулмейтов. А потом все сели пить чай прямо на диване, обложившись кусочками тортов, в которых Юрии не смогли договориться, а потому взяли оба, Маккачину на радость. А встали только утром. Точнее, встал только Юри. После честно выигранного пари на то, кто больше из них троих выпьет чая, стоило поторопиться к одному очень известному месту. Но, не успев еще найти завалявшуюся тапку, внимание единственного бодрствующего в этом царстве Морфея было перехвачено недовольным сопением одного из его вчерашних соперников. Юра ворочил головой по подушке и морщил нос, на что Кацуки подумал, что у того кошмар. «Надо же, после такого веселого, вроде бы, вечера». И, нависнув над спящим, после минуты раздумий, Юри не придумал ничего лучше, как поцеловать того в лоб, как делала всегда ему мама. Что это был за приступ нежности, почему он выбрал именно такой способ, а не другой, или просто-напросто не разбудил Плисецкого, Кацуки решил не задумываться. *** v-nikiforov поделился новой фотографией На ней были изображены три фигуры — один, с пепельным сеном на голове, держал в своих руках с закатанными по локоть рукавами, где хорошо прослеживались надписи-метки, по две другие руки. Обладатель правой недовольно сдувал блондинистые пряди с лица, хозяин левой — смущенно улыбался в камеру. И у всех троих на запястьях было по три надписи. «Все-таки поцелуй принца работает ^0^» Комментарии к фотографии: phichit+chu: ВОУ, ТРИ КАМЕШКА ВСТАЛИ В РЯД!!!