Обитатели Рю-де-Бурбон

Мой младший брат говорит, что если бы я играла в танки, то занималась бы только тем, что каталась взад и вперед и рисовала на броне цветочки. На самом деле, я пробовала, просто он не знает. Мне не понравилось, что там нельзя просто ездить взад и вперед и разговаривать. Все враги и просто сразу стреляют. Я так не люблю. Еще когда мы были маленькими и играли в третьих героев, он всегда бесился, что я очень медленно делаю свои ходы. «Ты еще сходи посмотри, как там твоя лесопилочка работает!» — язвил он. А я... А я люблю вот так. Не для победы и не для поиска сокровищ. Искусственные миры — они же удивительно интересные. Их создавали с любовью и очень тщательно. Неужели только лишь для того, чтобы игроки ткнули в нужные наборы кнопок, получили лут и повысили скиллы? Потом был Обливион. Игра, которую я обожала. Я провела там, наверное, тысячи часов, болтая с прохожими, выслушивая их истории и читая книги в библиотеках. Нет, это не значит, что я совсем не играла в квесты или не собирала плюшки... Но все закончилось очень грустно. Я прибежала к брату в слезах и сказала, что не могу пройти миссию. Что Люсиан Лашанс сказал, что в Санктуарии предатель, и я одна вне подозрений. И теперь мне нужно провести зачистку и всех убить. Я спустилась в наше подземелье в Чедингхолле, подошла к спящему Винсенту Вальтиери и долго решалась ткнуть его мечом. А когда решилась, он вскочил, стал отбиваться и все время кричал: «За что, сестра?!» Я разрыдалась и вышла из игры. Пошла попила водички, успокоилась, попыталась убедить себя, что это всего лишь игра. Запустила все по новой, и... Короче, я рассказала брату, он сказал, что нет проблем, он сейчас пройдет все за меня. «Можешь посмотреть, если хочешь». А я не хотела. Я так и не смогла больше играть в «Обливион». И вообще на много лет забросила игры. Пока брат не подарил мне месяц подписки на ноктюрнет. Для этой игры компьютер был не нужен. Разве что для связи со службой поддержки, если не любишь разговаривать по телефону. Сначала мне показалось, что это вообще какой-то розыгрыш. Нет, ну подумайте сами — игра происходит во сне. Просто ложишься спать и оказываешься на главном интерфейсе — улочке Рю-де-Бурбон. Такое место и правда есть в Новом Орлеане, я смотрела фотографии, действительно очень похоже... А дальше ты там просто живешь. Ходишь взад и вперед, общаешься с людьми, можно пить всякие напитки в разных заведениях. Можно играть в азартные игры. Можно драться на арене. И, конечно же, можно отправляться в приключения, чтобы собирать там обожаемый большинством геймеров лут. Чтобы начать, нужно было один раз приехать в их офис где-то на метро Удельная, рядом с психбольницей. Там к тебе лепили всякие датчики, что-то настраивали, вручали всякие памятки и предлагали для начала пользоваться легким снотворным, чтобы игра не прерывалась в самых волнующих местах. Первый раз я заснула на Рю-де-Бурбон только через неделю после того, как получила подарок. Я не очень люблю общаться с новыми людьми, так что мне понадобилось время, чтобы решиться на поездку в офис. Но потом я себя как-то убедила. Выпила, как советовала Дарина, таблеточку снотворного и уснула. И оказалась там. На ночной улице, залитой светом желтых фонарей и неоновых вывесок. Все выглядело таким настоящим. Это можно было трогать. Можно было пробовать на вкус. Можно было долго-долго разглядывать. Это не распадалось на пиксели и не размазывалось уродливыми пятнами. Только слушать было почему-то нельзя. Казалось, что там всегда играет музыка. Какой-то джаз, даже вроде как знакомый. Но если прислушаться, то звуки разбегались, ускользали и превращались в бессмысленную какофонию. Впрочем, это меня не расстроило. Первую неделю я просто молча ходила вдоль домов. Я проходила Рю-де-Бурбон от начала и до конца — от красного фонаря территории только для взрослых до покрашенных в белый ворот кладбища. Это было совсем нескучно, потому что иногда заведения менялись местами, некоторые просто исчезали, а бывало, что между домами появлялись проходы куда-то, которых раньше не было. Особая история — скамейки. Всего их на Рю-де Бурбон три. Над одной всегда цветет тюльпановое дерево, вторая почерневшая, будто ее вытащили из пожара. У нее не хватает половины дощечки на спинке, а на копоти сзади выцарапано слово «ЧИТИМАЧА». А третья может быть разной формы, но всегда покрашена зеленой краской. Скамейки возникают в случайном месте, но мне ни разу не удалось поймать этот момент. Скамейка всегда исчезает, если ты на ней сидел, а потом зашел в бар или, например, в салон куафера. Мне кажется, что это должно что-то значить, но я пока не разобралась. Я долго не решалась с кем-то заговорить, потому что все выглядели очень... настоящими. А в жизни я не очень-то люблю разговаривать с незнакомцами. Оказалось, что очень легко отличить игроков. Обычно они белые и целеустремленные. Местные жители всегда темнокожие. От просто смуглых до черных, как антрацит. Они прогуливаются неспешно, говорят с акцентом — у них мурлыкающее «р», а ударение они нередко ставят на последний слог. И еще они иногда пританцовывают, словно в их головах играет музыка, которой игроки не слышат. На Рю-де-Бурбон очень много заведений. Собственно, можно сказать, что она почти вся из них состоит. Если есть дверь, значит над ней или рядом с ней есть вывеска, на которой написано, что именно за этой дверью можно найти. Для базовых аккаунтов, вроде меня, открыты далеко не все двери. Запрет выглядит по-разному — на входе может стоять охранник, или путь преградит турникет. Или просто засветится запрещающий знак, через который перешагнуть не получится. Обычно игроки стремятся как можно быстрее прокачать свой аккаунт. Если нет денег, то это можно сделать, накапливая опыт. Поэтому в тех заведениях, где опыт можно получить, всегда толпятся игроки. Играют в куробол, дерутся на аренах и подвальных кулачных боях, ловят всяких странных существ, кидают дротики, сбивают друг друга с бревна здоровенным мягкими подушками, и много еще всего. Такие места открываются очень часто. Некоторые существуют подолгу, а некоторые просто исчезают через несколько часов. А мне всегда были интересны другие заведения. Там почти никогда нет игроков. Они «для цветных». Там почти никогда не бывает игроков. А зачем? Ведь там не раздают анисовые пастилки экспы за всякие подвиги и франки там тоже заработать не получится. Одно из таких мест мне попадается каждый раз. Оно может быть или почти у самых ворот на кладбище или рядом со столбом Марди-Гра. Не знаю, что это. Я сама его так назвала. Это высокий деревянный столб, который все время кто-то красит и перекрашивает, поэтому он всегда разных цветов. А под ним всегда рассыпаны цветные бусины. Его издалека видно, если оглядеться сразу, как только засыпаешь на Рю-де-Бурбон, он обязательно попадется на глаза. Рядом со столбом или у ворот на кладбище можно найти таверну «Веревка Левассера». Там на стенах висят сетки, вроде больших авосек, полные черепов. А за стойкой стоит либо очень старый негр, с мутными белыми глазами, либо другой такой же темнокожий старик, только не с курчавыми волосами, а с длинными. Когда заходишь, тебя никто ни о чем не спрашивает, можно просто сесть и слушать. Завсегдатаи там меняются, но истории рассказывают очень похожие — без начала и конца. В любой из историй обязательны две вещи — одного героя должна съесть акула, а второго должны повесить. Еще, конечно же, есть лоа. Их очень легко отличить, нельзя ошибиться. Лоа вроде бы выглядит как человек, но когда ты его видишь, то понимаешь, что это лоа. Они бывают старшие и младшие. Старшие — вроде Барона Субботы, Папы Легбы или любой из Эрзули — это не такое... такие... В общем, это не люди. Это искусственный интеллект ноктюрнета. А младшие лоа — это спящие операторы ноктюрнета из службы поддержки. Из вообще легко отличить, у них над головой светится какое-нибудь изображение, вроде неоновой вывески. Но самая странная вещь на Рю-де-Бурбон — это просто дома. Обычные дома, как будто в них живут обычные люди. Их немного, я видела всего четыре. За одним я наблюдала как-то целую ночь. Он оказался напротив зеленой лавочки. Дом был двухэтажный, внешняя дверь первого этажа заколочена досками. Вокруг всего второго этажа, почти как и на всей Рю-де-Бурбон — балкон на тонких деревянных колоннах. Над чердачным окном — флаг, будто сшитый ребенком из обрезков ткани — старательно, но неумело. У меня так и не получилось определить, что за животное там изображено. На балконе за все время показывались несколько человек — антрацитово-черный и худой, без рубахи и кажется в шортах до колен, через балюстраду было плохо видно. Он стоял и курил здоровенную самокрутку из газеты. О, да. Газеты на Рю-де-Бурбон — это же отдельная удивительная история! Но расскажу ее как-нибудь потом. Еще была девушка в джинсах, лифчике и наушниках. Она развесила мокрую одежду на перила и снова скрылась. Потом были двое толстых дядек. В белых майках на коричневых телах. Один был старше второго. Еще... И еще разных человек пять. Если бы дело происходило не в игре, то я бы не подумала про этот дом совершенно ничего. Просто скучный дом с несколькими квартирами для небогатых жильцов. Потом я не смогла его найти, зато попался другой дом. Красный, из кирпича. У него тоже не было вывески, даже не подразумевалось. Крыльцо, дверь, табличка с именами жильцов, звонки возле каждого имени. Теперь я не стала просто смотреть, я поднялась на крыльцо и попробовала прочесть имена. Буквы, издалека казавшиеся понятными, вблизи превратились в ничего не значащие каракули. Я надавила на одну из кнопок. Третью сверху. Мне никто не открыл. Я почувствовала себя неудобно. Будто вторгаюсь в чью-то частную жизнь. Утром я рассказала брату про эти дома, а он неожиданно не стал смеяться, что я трачу время на ерунду. Сказал, что слышал байки про непонятных обитателей Рю-де-Бурбон, которые появились там сами по себе. Пространство, мол, до конца не изучено, появляются некие... артефакты. А потом серьезно попросил вести себя осторожнее, но не уточнил, почему. А потом я увидела дом старой дамы. Он выглядел так, будто его много раз перестраивали. Словно много поколений назад он был маленьким домиком, потом каждый следующий наследник решал, что ему мало места, пристраивал очередную башенку, крыло, эркер или еще какое-нибудь архитектурное излишество, которого не было в первоначальном проекте. Но странное в этом доме было не это. Я уже видела его раньше. Во сне. Даже в нескольких. Этот дом был одним из моих «кочующих сновидений». В него можно было попасть почти из любого сна двумя путями — если найти остановку трамвая и если оказываешься в сильно заросшем саду. Ну, понимаете, снится какой-нибудь скучный сон, какие-нибудь унылые блеклые фигуры ходят туда-сюда, ты маешься и вдруг видишь трамвайную остановку. И точно знаешь, что если сесть на трамвай и выйти на остановке сразу же, как только он проедет высокую башню, а потом перейти дорогу по пешеходному переходу, то упрешься в забор поместья старой дамы. Там такой запущенный сад, в котором трава выше головы и яблони с вечнозелеными и мелкими яблоками. На Рю-де-Бурбон этого дома никак не должно было быть. Я подумала, что может мне просто кажется, что он похож? Тогда я прошла вдоль решетки забора, нашла то самое место, где был выломан прут, залезла в сад и увидела заднее крыльцо. Все верно. На нем стояли вазоны с засохшими фикусами. Ну, то есть это необязательно фикусы, просто я не разбираюсь в домашних растениях. Старая дама говорила, что иногда они ей надоедают в комнатах своим засохшим видом, и она выставляет их на крыльцо, в надежде, что кто-нибудь польстится хотя бы на горшки и украдет их. Я постучала. Сначала ничего не происходило, потом раздались шаркающие, но легкие шаги. Я чуть не убежала в этот момент. Захотелось проверить, точно ли мой аккаунт все еще активен, и я сплю на Рю-де-Бурбон или меня отключили, и теперь это просто сон... Дверь открылась. Дама в длинном сером платье и шляпе была такая же, как всегда. Она была худая, с сутулой спиной, волосы собраны в прическу или просто пучок — из-за шляпы было не видно. — Можно войти? — спросила я. Она не могла отказывать гостям, даже если никого не хотела видеть. Сейчас она не хотела, поэтому просто отступила вглубь прихожей, позволяя мне войти внутрь. Да, это был тот самый дом. Я в нем уже много раз была. Мне снилось и как я просто блуждаю по его бесконечным комнатам, и как я зачем-то притащила к старой даме толпу друзей, и как она была в благостном настроении, угощала меня чаем с сухим печеньем и рассказывала разные истории. Если сейчас она отвернется, мне придется бродить по комнатам одной, а если... Она отвернулась и скрылась за одной из дверей, оставив меня один на один со своим домом. И я пошла бродить по знакомым и незнакомым комнатам. Некоторые комнаты были спальнями. В одной была кровать с высокими металлическими спинками с шишечками. Груда подушек накрыта кружевным покрывалом, а перед кроватью — вязаный коврик. И апельсиновое дерево в углу. В другой спальне была широкая и низкая кровать под газовым балдахином. В третьей кроватей было две, у одной из них вместо ножек были подложены стопки кирпичей. Будто когда-то это было одной кроватью, а потом ее распилили надвое и раздвинули к разным стенам. Я помнила, что в подвале был кинозал. Старый такой, с потертыми деревянными стульями и кинопроектором. Если там была пленка, можно было посмотреть фильм. Чаще всего это оказывалась какая-то черно-белая кинохроника или про войну, или про казни. Я поискала вход в подвал и поняла, что заблудилась. Прошла через анфиладу одинаковых комнат с бледно-голубыми стенами, вышла к брошенной кухне — под потолком болтались клочья паутины, а на плите свалены груды кастрюль и котлов. Я проскользнула вдоль плиты, подумав, что из кухни точно должен быть хоть один вход в подвал, толкнула дверь, ручка которой была заляпана маслом и пылью, за ней оказался длинный коридор с рядами дверей, а напротив — ряд окон. И дверь на внешнее крыльцо, которую я не увидела снаружи. Я толкнула ее и вышла на Рю-де-Бурбон. Я проснулась, проверила состояние счета ноктюрнета, убедилась, что мой аккаунт активен, и только потом сообразила, что проспала на час, не услышав будильника. Другой раз я увидела дом старой дамы через три дня. Почти рядом с красным фонарем и воротами пространства Эрзули Фреды. Это игра, напомнила себе я. Просто старая дама с ее домом снилась кому-то еще, и он решил запрограммировать и вписать ее в виде антуражного элемента на Рю-де-Бурбон. А раз нигде на входе не горит знак доллара или частного владения, значит туда может заходить кто угодно... Я постучала. По морщинистым губам старой дамы скользнула улыбка, и она снова пропустила меня в прихожую. — Я испекла печенье, — сказала она. Ее звали Джорджина Лалори. Она сказала, что унаследовала этот дом от матери. Что должна открывать дверь и впускать посетителей, потому что не имеет права отказать ни одному гостю. Меня она не помнила, как и всех других-прочих. Пожаловалась, что никто ей не помогает содержать этот огромный дом. — Хотите, я буду вам помогать? — спросила я. Мадам вручила мне передник, большой железный ключ на кованом кольце и сказала, что ключ подходит к любой двери, но чтобы к одной двери я не совалась — к обитой железными полосами. Я почувствовала на своем языке вкус анисовых пастилок экспы. И разочарование. Я думала, что исследую удивительный артефакт смеси моего сна с пространством ноктюрнета, а оказалось, что это всего лишь квест для домохозяек. Выход в сад я увидела за следующим поворотом, бросила железный ключ на полочку рядом с зеркалом, в котором, как всегда здесь, отражалась какая-то чертовщина, и вышла наружу. Проснулась. Опять проспала. Не услышала будильник. Это было немного странно, потому что обычно из ноктюрнета вырывает малейшее неудобство и любой посторонний звук. Но не очень. Я оделась, съела бутерброд из подсохшего хлеба с сыром, покатила к лифту велосипед, на ходу выдумывая отмазку для босса. На следующий день, когда я заснула на Рю-де-Бурбон, я почувствовала холод железного кольца в своей руке. Сразу же. Я выкинула ключ в мусорный контейнер рядом с «Уличными боями Баззингаса» и пошла дальше. Я дошла до белой решетки кладбища, надеясь, что напротив него будет стоять хотя бы одна из лавочек. Настроение было паршивым, хотелось созерцать надгробия в грязных пятнах и усыпанные увядшими цветами. Я подошла к закрытым воротам, прошла несколько метров вдоль забора, ведя пальцами по решетке. Эне, бене, раба, Квинтер, финтер, жаба. Слово на прут в решетке. Я посмотрела на ладонь. На пальцах осталась белая краска. Подняла глаза. Прямо передо мной на заборной пике висел железный ключ. Утром я позвонила в поддержку ноктюрнета. Лоа поддержки говорил очень сонным голосом, выслушал проблему, задал пару дурацких вопросов, типа: «Вы уверены?» и «Назовите номер вашего айди?» Не люблю звонить в поддержку. Там никто ничего не знает и ничего не может. Лоа Сережа сказал, что проверит логи и перезвонит. Не перезвонил, конечно. Так что ночью, когда я заснула на Рю-де-Бурбон, в моих руках снова был железный ключ. Я подумала, что надо как-то отказаться от этой работы, и пошла искать дом старой дамы. Постучала, но мне никто не ответил. Тогда я открыла дверь своим ключом и пошла искать Джорджину Лалори. Ее не оказалось в зеленой гостиной с витражными окнами и столом в форме бабочки. В библиотеке, полной книг с пустыми страницами и глобусом, материки которого всегда меняли очертания, а иногда он становился глобусом звездного неба. В кинозале ее тоже не было. Но в аппарате была пленка, и я решила ее посмотреть. Аппарат застрекотал, сначала на экране мелькали кляксы и помехи, потом появилась толпа людей. Сначала они просто стояли вокруг какой-то женщины, потом придвинулись, стали хлопать, бить и дергать. А потом схватили и в много рук потащили в сторону старого телеграфного столба. Ее привязали обрывками проводов, скрутили ей кисти рук. Потом стали носить хворост. Засыпали примерно по пояс и подожгли. А потом кадры того, как зрители расходились от почерневшей у столба фигуры. И дымок от сгоревшего костра. Пленка закончилась, я выключила аппарат и пошла дальше. Звала ее. Стучала в разные двери, но старая дама так и не нашлась. Выход нашелся, когда я присела в кресло отдохнуть. Увидела дверь наружу, открыла ее и проснулась. Жутко болела голова, а время было почти семь вечера. Я проспала лишние двенадцать часов! Я позвонила на работу, заплетающимся языком сказала, что заболела и нажала отбой. Заглянула в холодильник. Щелкнула чайником. Насыпала в кружку три ложечки кофе. Все друзья меня презирают за то, что я пью растворимый, но мне он всегда нравится больше, чем вареный. Не такой горький, в нем нет никаких лишних частичек, которые могут попасть между зубов, да и просто вкуснее. Мне вкуснее. На людях, чтобы не спорить, я покупаю капуччино с кленовым сиропом. Голова болела. С измерила температуру. Тридцать семь. Наверное, я и правда вчера простыла. Был дождь. Я посмотрела на часы. Все равно засыпать раньше, чем через два часа не имело смысла — после пробуждения нельзя сразу попасть обратно на Рю-де-Бурбон. Так что я взяла ноутбук на кухню, включила «Святых из трущоб» и принялась мыть посуду. И надо было что-нибудь приготовить, утром брат вернется из командировки. Родители купили нам на двоих эту квартиру, а мы как-то так привыкли жить вместе, что никто из нас пока не думает об отдельной жилплощади. Я помыла тарелки, сложила их в сушилку, сунула курицу в духовку, выставила таймер на полтора часа и снова глянула на время. Больше заниматься было нечем, так что я просто тупила, не досмотрев фильм, который, впрочем, я и так знала уже наизусть. Я почувствовала холод железа еще до того, как открыла глаза. Ключ был на месте, по Рю-де-Бурбон двигалась процессия Марди-Гра. Какие-то игроки радовались, когда ее заставали, но только не я! Это был карнавал бесплатных квестов. Тебя вовлекали в танец, вставляли в волосы цветы, на шею набрасывали бусы, на руки цепляли браслеты. А потом много ночей подряд тебе приходилось разбираться с каждым из этих предметов, как вот мне сейчас с этим ключом. Некоторые подарки Марди-Гра можно было передарить через чатик ноктюрнетоманов, некоторые можно было выкинуть в корзину возле прачечной, если повезло ее найти, а от некоторых можно было отказаться только через лоа. Я метнулась в сторону, пока кто-то из веселых участников не схватил меня за руку и не потащил за собой. В подворотне рос куст сирени и куст шиповника, а за ними была дверь. Я дернула за кольцо — заперто. Посмотрела на ключ в своих руках. Пожала плечами, сунула его в замочную скважину, повернула. Замок щелкнул, дверь открылась. Я схватила за створку, поцарапав ладонь об острый край железной полосы, и быстро сбежала по трем ступеньками в темный полуподвал. Кажется, когда-то это было хранилище туш или что-то подобное. В каменных стенах — железные кольца. Кое-где валяются обрывки цепей. Я оглянулась назад. Лестницы и выхода уже не было. Я пожала плечами, открыла дверь и оказалась в кинозале. Присела на один из стульев. Он скрипнул. Сам по себе застрекотал кинопроектор. На экране поплыли кадры людей в высоких белых колпаках. Я отвернулась, уже видела эту хронику ку-клукс-клана раньше. До меня дошло, что что-то было не так, только когда я оказалась в комнате под крышей, где стоял бильярдный стол и рояль. Я же не собиралась заходить в дом старой дамы. Я просто пряталась от Марди-Гра и открыла какую-то дверь. Окованную железными полосами. Железными полосами. Кстати, а где ключ? Я обшарила все карманы. Осмотрела подоконники, тумбочку из черного дерева с кадкой с засохшим фикусом на ней. Сбежала по лестнице вниз. Потом еще на этаж ниже. Прошла через бело-зеленые одинаковые комнаты. Свернула случайно в спальню. Скинула груду дурацких подушек на пол. Открутила шишечку от спинки и сунула ее в карман. Пошла дальше. Гостиная второго этажа. Здесь французские окна и должен быть выход на балкон. Ничего же страшного со мной не произойдет, если я прыгну со второго этажа на мостовую во сне? Балконной двери не было. Вот он, был рядом, я его видела. Но стекло не пускало меня. Я со злости швырнула железной шишечкой в стекло. Звезда трещинок образовалась на месте удара. Я в надежде схватила стул, но не смогла его поднять. Я снова спустилась на первый этаж. Дошла до кухни, выглянула в крохотное окно. Ржавый помойный контейнер и кирпичная стена, изрисованная похабными картинками. Я попыталась протиснуться, но мне не удалось. Я уснула в спальне с балдахином. Не знаю, сколько времени я пыталась покинуть дом старой дамы, но выход не находился. В конце концов я разрыдалась, упала на кровать, обняла пахнущую пылью подушку, и... Меня разбудил настойчивый стук в дверь. Я в недоумении открыла глаза и осмотрелась. Газовую занавеску шевелил легкий ветерок. Я откинула одеяло, пахнущее лавандой и сиренью. Накинула бархатный халат и поспешила к выходу, шлепая босыми ногами по паркету. Нужно было впустить гостей... ________       Поговаривают, что есть люди, которые по каким-то причинам не смогли покинуть ноктюрнет. Их тела находили в глубокой коме. Пока ни один из этих снов не удалось прервать. Впрочем, может это только слухи. Администрация ноктюрнета отказывается подтверждать или опровергать их.