Не только кролики

— Почему ты помогаешь мне? Казалось нечестным спрашивать вот так, когда Лань Чжань, захмелевший, был совершенно беззащитен перед ним в своей откровенности. Но Вэй Ин хотел знать. Ему нужно было знать. Он затаил дыхание, наблюдая, как меняется лицо Ванцзи, как улыбка в обращённом на него взгляде сменяется страданием. — Я сожалею, — ответил Ванцзи. — О чём? — ухватился Вэй Ин. Лань Чжань заговорил не сразу. Опустил взгляд и наконец произнёс: — Безночный город. Тогда я не стоял рядом с тобой. Ответ словно прошёлся клинком по сердцу. Боль, что Вэй Ин запечатал глубоко внутри, рвалась наружу. Он прикрыл глаза, пытаясь совладать с собой. «Я никогда не винил тебя, Лань Чжань. И не посмел бы обвинить». Вдруг одна мысль выделилась среди прочих, оттеснила воспоминания, обращая внимание на себя. И Вэй Ин озвучил её: — Поэтому все эти годы ты не переставал меня искать? Лань Чжань, точно смутившись, отвёл взгляд — красноречивее любых слов подтверждения. Он желал поддержать, желал быть рядом — и потому искал. «Пока весь мир ненавидел меня, ты… был на моей стороне?» В груди разлилось тепло, мешаясь с болью и горечью, и Вэй Ин улыбнулся. «Ты не должен страдать, Ханьгуан-цзюнь. Только не ты». Он подался вперёд, взял за руку: — Лань Чжань. Запомни. Ты здесь совершенно ни при чём. Это я — мятежник. Я пошёл по иному пути. Это всё — только мой выбор. Ты понимаешь? Ванцзи медленно повернулся к нему, встречаясь взглядом, и снова опустил глаза, не позволяя прочесть в них ответ. А затем и вовсе принялся вставать — Вэй Ин поддержал его, поднимаясь следом. — Лань Чжань, что ты делаешь? — тот, будто бы и не услышав вопроса, шёл дальше. — Лань Чжань, так ты меня понял или нет? — попытался Вэй Ин снова. Но Ванцзи и теперь не ответил. Он заговорил, лишь устроившись в постели, и сказал совсем не то, что желал услышать Усянь: — Уже девять часов. Время сна, — он сложил руки на груди и сомкнул веки, словно бы тут же засыпая. Вэй Ин не сдержал усмешку. «Эх, Лань Чжань-Лань Чжань… Совсем как раньше». Он присел на край постели, во второй раз за вечер накрывая Ванцзи одеялом. Лицо его казалось почти безмятежным. Подавив желание коснуться, Вэй Ин встал — как вдруг рука Лань Чжаня взметнулась из-под одеяла — движением столь же стремительным, каким он доставал Бичэнь, — и поймала его за запястье. — Не уходи, — попросил Лань Чжань, не размыкая век, и притянул Вэй Ина к себе. Он сел, но Лань Чжань, перехватив руку выше, потянул снова — так, что пришлось лечь. Места с этой стороны постели оставалось мало, и Вэй Ин тесно прижался к чужому телу, чтобы не скатиться на пол. Замер. Никогда ещё они не были так близко друг к другу, и эта близость пьянила сильнее самого крепкого вина, что он когда-либо пробовал. Окутывающая ароматом сандала, она была слаще «Улыбки Императора». Однако Вэй Ин умел не терять голову во хмелю. Обождав несколько минут, он попытался встать — но Ванцзи обнял его, не позволяя. — Не уходи, — повторил он. — Как... скажешь, — согласился Вэй Ин растерянно. Дыхание перехватило. Как давно он желал этих объятий! Но мечтать о подобном не смел, даже в мыслях сохранял дистанцию — ведь разве мог он представить, что Ханьгуан-цзюнь, безупречный Второй Нефрит Гусу Лань когда-либо позволит ему оказаться так близко? Вэй Ин уважал его желания — и отсутствие таковых. Иногда случались моменты слабости, и воображение рисовало картины, узнай о которых, Ванцзи, должно быть, испепелил бы его взглядом на месте — или вызвал бы на дуэль. Но он никогда не позволял себе давать волю фантазии осознанно. Размышления прервало сонное бормотание: — А кроме кроликов — мне нравится Вэй Ин… «Он, должно быть, бредит». Вэй Ин почувствовал, как запылали щёки, как быстро забилось сердце. Он словно бы не мог поверить — и не мог пошевелиться, чтобы тут же уйти. А может быть, он просто не хотел уходить. «Как это может быть правдой?» — хмурился Усянь. Но, зная Ванцзи, он мог поручиться, что тот не лжёт никогда — даже во сне. И не говорит ничего, в чём не уверен. На осознание ситуации не нашлось сил. Разум, храня слишком много болезненного опыта, отказывался верить в услышанное — и отказывался отрицать. Сбивающей с ног волной накатила вся усталость, что скопилась за день, и объятия Лань Чжаня — пусть даже такие неловкие — вдруг показались самым уютным и безопасным местом во всём мире. Вэй Ин наконец позволил себе расслабиться и незаметно погрузился в сон. *** Проснулся Усянь от того, что всё тело затекло — поза оказалась не слишком удобной. Однако он не спешил вставать, напротив, лежал ещё некоторое время, просто наслаждаясь исходящим от Ванцзи теплом и тем, что сейчас он может быть столь близко. В груди разливалась нежность – но за ней подступала неясная тревога. В конце концов он всё же поднялся и, сложив руки Лань Чжаня на груди и поправив одеяло, ушёл в отведенную ему комнату. Небо за окном ещё даже не начало светлеть, а значит, оставалось время на сон. Или на размышления. *** Падение казалось бесконечным — и таким же бесконечным ощущалось одиночество. Вэй Ин падал и падал, зная, что гибель неотвратима. Как вдруг его объяла, поддержала тьма — нашёптывая, что она единственный друг… Усянь резко сел, вырываясь из оков кошмара, но картины прошлого не желали уходить, один за другим вспоминались дни, проведённые на Луаньцзан — в одиночестве, разделённом с тьмой. «Призраки ушедшего… Отчего вы явились сейчас?» Ответ нашёлся сразу же, но Вэй Ин лишь вздохнул. Прошлую жизнь он оставил прошлому, но что делать с новой, всё ещё не был уверен. Так или иначе, он решил, что сейчас подумать следовало о другом. Кем мог быть их вчерашний гость?.. *** Наблюдая за детьми, Вэй Ин невольно вспоминал, как сам когда-то так же беззаботно резвился в Юньмэне вместе с шицзе и Цзян Чэном, и это солнечное утро показалось ему особенно светлым. Но следом беседа мальчишек пробудила и другие воспоминания. То, что до них дошло лишь историями, для него было реальностью, и он будто снова увидел Цзысюаня — удивлённого, растерянного — в миг, когда грудь его пробила рука Вэнь Нина. А шицзе… Вэй Ин качнул головой: «Всё в прошлом. Теперь и для тебя это — истории, а здесь и сейчас — жизнь». Сердце не хотело слушать. И всё же он невольно усмехнулся, когда вся ребятня — и даже сам «Ханьгуан-цзюнь» — отказала «Саньду-шэншоу» дружным «Тьфу!». Вот только кое-кого среди них не хватало. Усянь поднялся и с любопытством подошёл к детям. — Уважаемые заклинатели, — обратился он, — могу я кое-что узнать у вас? — и церемонно поклонился. — Что ты хотел узнать? — тут же ответил юный «Не Минцзюэ». — Я хочу узнать, — он чуть наклонился, — почему среди вас нет Старейшины Илин, Вэй Усяня? Дети обменялись озадаченными взглядами. Вэй Ин ждал, дружелюбно улыбаясь. Как вдруг появилась сварливая женщина, грозно размахивающая скалкой, — должно быть, мать. Усянь поморщился — уж больно неприятный у женщины был голос, к тому же такие всегда портят веселье. Следом его внимание привлёк один из мальчишек: — Бежим! Старейшина Илин явился! — воскликнул он и сорвался с места. Понимание тут же обдало горечью. Вот кем он был для них среди прочих — тех, кого считали героями. Но он лишь усмехнулся вновь, отгоняя обиду и боль. Разве не понимал он, что так и будет? Какая ещё память о нём, мятежнике, могла сохраниться?.. Он вернулся к постоялому двору, и улыбка сама расцвела на лице: на улицу как раз выходил Лань Чжань. Всегда невозмутимый Второй Нефрит Гусу Лань на мгновение застыл в замешательстве, отвёл глаза. Когда бы ещё он мог увидеть его таким смущённым! Наконец Ванцзи подошёл и нерешительно заговорил: — Вчера ночью я… — глаза его метались, выдавая, как он взволнован, и его смущение передалось Вэй Ину. Не успев обдумать ответ, Усянь выпалил: — Ты… — мысли беспорядочно метались, — вчера ночью ты ничего не делал. Просто много чего наговорил. — Что я сказал? — Вэй Ин поразился тому, сколько эмоций сразу выражали и лицо, и голос Ванцзи. Неужели тот испугался? — Да ничего особенного, — слукавил Вэй Ин, тут же вспоминая: «А кроме кроликов, мне нравится Вэй Ин…», и отвернулся, чтобы Лань Чжань не увидел, как он, не в силах сдержаться, снова улыбается. — Только что-то вроде… — «Почему же ты не скажешь ему?» — спросил он сам себя, чувствуя, как колотится сердце. — К примеру… — «Не сейчас». — Что тебе очень нравятся… — он сделал паузу, растягивая игру, в которой всё же не мог себе отказать, и наконец продолжил, резко обернувшись: — Нравятся кролики! В чертах Лань Чжаня отразилось смущение, но за ним — облегчение и… досада? И Вэй Ин вдруг понял, что тот пусть и боялся, но желал раскрыться. Усянь и сам хотел сделать шаг на встречу, но вместо этого сказал: — Это же только кролики, что здесь такого? Ведь кролики такие прелестные — кто же их не любит? Я тоже люблю. Люблю их есть, — он засмеялся, надеясь, что сможет последней фразой отвлечь Лань Чжаня, но тот всё равно спросил: — И всё-таки что я делал прошлой ночью? — Ванцзи смотрел прямо на него. — Нет-нет-нет, — заторопился Вэй Ин, — ты на самом деле ничего не делал. Я всего лишь дурачусь, — попытался выкрутиться он. Во взгляде Лань Чжаня, однако, сквозило недоверие, и Вэй Ин наконец придумал, что нужно делать. Он сменил тему: — Лань Чжань, я хочу обсудить серьёзные дела. Это не могло не сработать. И Ванцзи действительно согласился: — Говори. — Ты ещё помнишь вчерашнего гостя в маске? — перешёл Усянь к делу, отбрасывая мысли о том, почему не произнёс слов, что в действительности желал произнести. — Мгм, — кивнул Ванцзи, и Вэй Ин изложил ему выводы, к которым пришёл ранее. Чувства, охватившие его, когда он встретил Лань Чжаня на крыльце, притихли — не ушли, но отступили на задний план, позволяя сосредоточиться на обсуждении. Очевидно, их визитёр был весьма известным в кругу заклинателей, вот только проще дело от этого не становилось. И было ясно — нужно спешить. Кем бы ни был противник, он не станет сидеть сложа руки. Дух сабли указал им направление, и они немедля отправились в путь. Вэй Ин пытался разгадать эту загадку, рассмотреть ситуацию с разных сторон — вдруг он что-то упустил? Но как ручей возвращается в русло, огибая преградивший ему путь камень, так и мысли его вернулись к прошедшей ночи. «Шестнадцать лет он искал меня, пока прочие благодарили небеса за гибель Старейшины Илин. Шестнадцать лет… любил? Как же такое возможно?» Время от времени Вэй Ин бросал на Лань Чжаня взгляд и, когда глазам их случалось встретиться, чуть улыбался и скорее отворачивался. «Он протянул мне руку тогда — и он рядом теперь. Он узнал, когда я пытался скрыться, поверил, когда никто другой не стал бы. Он… даже признался, — Вэй Ин снова вспомнил сонное бормотание, и тепло разлилось в груди. — Отчего же я промолчал? Оттого что я — Старейшина Илин, а он — Ханьгуан-цзюнь? Если Старейшина Илин не достоин быть спутником добродетельного Второго Нефрита Гусу Лань, то можно и не поднимать его из могилы. Я готов навсегда остаться Мо Сюаньюем для прочих, — он тут же усмехнулся, качнул головой. — Как будто так лучше… И всё же, Лань Чжань… достаточно ли нашей любви, чтобы мы были вместе?» Он снова посмотрел на Ванцзи, и тот, словно почувствовав, встретил его взгляд. На этот раз Вэй Ин не улыбнулся, не стал отворачиваться. Замер на месте — и Лань Чжань остановился тоже. Вэй Ин вгляделся в его глаза, что смотрели прямо и открыто, решительно, и понял вдруг: «Достаточно». Ему стало спокойно — словно буря, что должна была вот-вот разразиться, ушла, ветер стих и засияло солнце. Он уже хотел было заговорить, рассказать Лань Чжаню о собственных чувствах, как заметил, что они стоят прямо у поворота, от которого отходит даже не дорога — заросшая тропа. Что-то внутри встрепенулось, напомнило — нужно спешить. И Усянь решил — он обязательно скажет, как только они во всём разберутся. А сейчас дорога каждая минута. Он огляделся: — Лань Чжань, ты уверен, что наш «дражайший друг» указал в этом направлении? Ванцзи достал мешочек цянькунь, и заключённый в нём дух сабли тут же подсказал — именно сюда им и нужно. Указательный камень оказался повреждён, а тропою явно никто не пользовался уже долгое время. Подступила тревога, которая всегда безошибочно предупреждала — рядом притаилась опасность. Вэй Ин сосредоточил всё внимание на том, чтобы ничего не упустить. *** Готовя кашу-противоядие, Усянь размышлял. Их таинственный гость мог оказаться тем самым человеком, что восстановил Тигриную печать. И он прибыл сюда раньше них, более того — он привёл в этот гиблый город адептов сразу стольких кланов. Но зачем ему — или им? — дети? Для чего они здесь? Не давало покоя и другое: старушку в этой лавке, очевидно, оставили специально для них, и то, что они нашли обитаемый дом, — не счастливый случай, а часть чужого плана. И Вэй Ин не мог разгадать, какой во всём этом смысл. *** Они стояли друг напротив друга, и улыбка Сюэ Яна, прятавшегося за чужим лицом, была ровно такой, как и много лет назад — озорной и немного безумной, широкой и будто бы даже весёлой, но безрадостной. Картина сложилась. Конечно, такой спектакль был именно в духе Сюэ Яна. Но даже он не стал бы устраивать его просто так. — Ну всё, — прервал Вэй Ин поток слов. — У меня нет времени слушать твою болтовню. Говори правду. Ты взял в заложники детей, чтобы заставить меня что-то сделать? — Учитель, я прошу лишь об услуге. О крохотном одолжении, — ответил Сюэ Ян, улыбаясь всё так же широко и безумно, и протянул мешочек — ловушку для духов. Одного прикосновения хватило, чтобы понять: чью бы душу ни собирал по кусочкам Сюэ Ян, её уже не восстановить. Она не хочет быть восстановленной. «Может ли это быть… Сяо Синчэнь?» — мысль отозвалась болью. «Это может оказаться кто угодно, — сказал Усянь себе. — Но что же могло случиться с ним и Сун Ланем?..» Сюэ Ян ничего не хотел слышать о том, что душу не собрать. Впрочем, иначе он не был бы Сюэ Яном. И Вэй Ин продолжал говорить, надеясь узнать больше, однако Сюэ Ян не спешил открывать ничего нового. И всё же он показал настоящее лицо. Когда он атаковал исподтишка, Усянь не был удивлён. *** Ноги подкосились, и Вэй Ин оперся о бортики гроба — такого массивного, что Сяо Синчэнь… Сяо-сюн казался в нём особенно юным и хрупким. Но был ли теперь смысл говорить о хрупкости?.. Пусть Вэй Ин и догадывался, что осколки души, которую жаждал восстановить Сюэ Ян, принадлежат его старому другу, увидеть Сяо-сюна мёртвым оказалось жутко. Он ещё помнил, как много лет назад они встретились впервые и вместе поймали Сюэ Яна, и хотя обстоятельства той встречи были чудовищными, воспоминания о Сяо-сюне и Сун-сюне нередко согревали его. Иногда Вэй Ин даже позволял себе представить, что так же они будут путешествовать с Лань Чжанем — свободные, только вдвоём. Теперь же Сун Лань был убит Сяо Синчэнем, и сам Сяо Синчэнь оказался мёртв. Вэй Ин видел только один способ узнать, что произошло. И риск не имел значения — он должен был знать. *** — Сюэ Ян должен умереть, — выдохнул Вэй Ин, покидая Похоронный дом. Ярость кипела в нём, вытеснив боль, но разум оставался ясным. Он быстро нашёл Лань Чжаня и Сюэ Яна и, наблюдая за ними, сожалел лишь, что не может сразиться сам. Впрочем, если кому он и мог доверить этот бой, так это Ванцзи. Но был ещё один человек, который заслуживал возможности поквитаться с Сюэ Яном. И что ещё важнее — заслуживал свободы. Вэй Ин остановил схватку Вэнь Нина с Сун Ланем и обследовал голову Сун-сюна. Как он и предполагал, там оказался второй гвоздь. Он вытащил его, и теперь требовалось только время, чтобы сознание вернулось. *** Когда Вэй Ин уносил бездыханную А-Цин на руках, оставляя позади Сюэ Яна наедине с пришедшим в себя Сун Ланем, гнев в нём постепенно стихал и внутри разливалась боль, точно река после долгих-долгих ливней. У могилы Цзинъи громко всхлипывал, и Вэй Ин догадывался, что в действительности плачет не он один. Его собственное сердце как будто сжал болезненный спазм, что никак не желал отпускать. И Вэй Ин направился к Ванцзи, окликнул: — Лань Чжань. Тот поднял голову, выходя из глубокой задумчивости, и они встретились взглядами. В глазах напротив Усянь читал отражение собственных переживаний, и ему хотелось обнять и сказать наконец всё, не теряя больше ни мгновения, не оставляя места недопониманию и сомнениям. Только рядом стояли ученики. — Хорошо, что… — начал вдруг Ванцзи и тут же затих. — Что именно хорошо? — «А может, и не так важно, что они все здесь». Лань Чжань снова посмотрел ему прямо в глаза, точно без слов говорил: «Хорошо, что ты жив, что ты рядом. Что у нас всё может быть совсем иначе». Ответить вслух он не успел — дух сабли снова заявил о себе. — Возвращаемся, — сказал он, достав цянькунь. — В город И. — Наконец-то он реагирует, — подхватил Вэй Ин. Он обрадовался в первую очередь тому, что теперь мог остаться наедине с Лань Чжанем, и обратился к ученикам: — Ждите нас здесь. Мы скоро вернёмся. Те послушно закивали, кто-то даже ответил «Хорошо». Вэй Ин поспешил вперёд, и скоро Лань Чжань поравнялся с ним. *** Стоило скрыться от чужих глаз, Вэй Ин остановился и удержал Лань Чжаня за запястье. Тот посмотрел на него удивлённо, и Вэй Ину показалось, что все мысли Ванцзи уже были о деле. Но взгляд сразу потеплел — и в то же время в нём угадывалась обеспокоенность. — Вэй Ин? Усянь мгновение помедлил, а затем обнял Лань Чжаня — так крепко, как не ожидал сам от себя. На краткий миг тот застыл, застигнутый врасплох, но тут же расслабился в руках Вэй Ина, обнял в ответ. Они стояли так с минуту — и готовы были простоять ещё бесконечно долго, но цянькунь на поясе Ванцзи нетерпеливо дрожал. — Люблю тебя, Лань Чжань, — выдохнул Вэй Ин, не выпуская Ванцзи из объятий. Тот немного отстранился — так, чтобы смотреть в глаза, — и ответил: — И я люблю тебя, — провёл пальцами по щеке, коснулся лбом лба и замер так. Вэй Ин скользнул рукой на чужую шею, зарылся пальцами в волосы и прижался крепче. — И всё-таки нам нужно в город И, — сказал он нехотя спустя ещё минуту. — Мгм, — согласился Ванцзи и сам взял Вэй Ина за руку, когда тот отступил. Вместе они пошли дальше. В груди у Вэй Ина всё ещё ворочалась, то и дело жаля, боль за Сяо Синчэня и Сун Ланя, но на душе теперь было спокойно. В своей ладони он чувствовал тепло ладони Лань Чжаня и готов был встретиться с чем угодно.