Джунгли

Рэймонду не требуется много времени, чтобы привыкнуть к искусственному свету ламп на фермах, неоновыми лучами разрезающих темноту в ангарах. Лиловые джунгли сладковато пахнут марихуаной, и Смит одинаково леденяще спокоен, передавая рабочим приказы Микки, подписывая документы и сворачивая чью-нибудь шею. (чушь это собачья — всегда все летит к чертям, и он срывается) Настоящее спокойствие он ощущает, лишь находясь рядом с Тренером; иногда Смиту даже страшно, как тот способен вернуть ему равновесие лишь одним укоряющим взглядом, мимолетно брошенным поверх головы. К Тренеру Рэй привыкает намного быстрее, чем к джунглям Микки, и тот становится неотъемлемой частью его дома — привычно сидит в кресле, греет в руке стакан виски, слушает, как визжит пластинка в проигрывателе, покачивая ногой в такт. Приглушенный свет в гостиной Смита превращает седые пряди у него на висках в серебристые искры, и Рэймонду это нравится, Рэймонду вообще многое нравится в Тренере; это нечто больше, чем любовь к красивым вещам и красивым людям, дорогому алкоголю и стрельбе. Тот читает Смита по его прищуру, мимолетному искривлению губ и пальцам, держащим сигару; дым вьется причудливыми кольцами и тает под потолком. В акценте Рэя едва слышен рык хищника, такого же опасного, как и его босс, но Тренеру не нужны все эти звериные метафоры — он устает от «царя зверей», его «царицы» и, конечно, «джунглей» («джунглей» — в первую очередь). Смит верен боссу и Розалинд — и правильнее сказать «привязан»; лишь цепной пес позади своих хозяев, лишь серый кардинал, что всегда держит данное слово. (пальцы Тренера касаются горла Рэя под надетым боссом строгим ошейником; тот — не против задохнуться) Когда Смит снимает очки и слепо бросает их на диван, его глаза кажутся обманчиво беззащитными, добрыми; он весь обманчиво мягкий, вежливый и услужливый — определение «джентльмен» из толкового словаря, обращенное в плоть и кровь, идеальный рыцарь со страниц средневекового романа. Рэймонд весь — кардиганы из овечьей шерсти и пистолет, припрятанный под штаниной брюк, способных перерезать чужое горло лишь своими идеально выглаженными стрелками; так и не скажешь, что у того за душой — и возьмет ли он грех на душу (Тренер усмехается про себя, думая об этом). Хищники сбрасывают шкуры и облачаются в строгие костюмы, прячут оскалы и острые когти, но джунгли остаются джунглями, даже если на них направить светодиодную лампу. (пульс на шее Смита бьется под чужими пальцами; цепной пес доверяет)