Memento mori

Ло свернул на примыкающее шоссе около семи вечера, когда дежурившие у временного шлагбаума полицейские развернули его назад. Дорога пролегала через лесопосадки; усеянная выбоинами и колдобинами, она привела его к другому запрещающему знаку — большие буквы на щите под надписью «Сайлент Хилл» говорили «взъезд запрещен», но кто-то уже перекусил цепь, преграждающую дорогу, и она лежала в дорожной пыли на асфальте, вся покрытая ржавчиной. Общая картина происходящего не впечатляла. Пришлось выйти из машины и хотя бы приблизительно пытаться понять свое местоположение. Карта, которую он прихватил с собой, никак не помогала, он рассмотрел ее под всеми углами, проводил пальцем от дороги, по которой он ехал изначально, в сторону, куда предположительно он мог уехать, но нигде не было и малейшего намека на город с таким названием. Ло слышал о городах-призраках, окутанных туманом, состоящих из невзрачных покосившихся зданий, больниц, в которых вечно ощущалось чье-то присутствие, и клишированно раскачивающихся качелей на детской площадке без какого-либо намека на логику. Он еще раз оглядел карту, проверил дату выпуска и убедился, что она — не старая, со всеми пропечатанными наименованиями. Бросив короткий взгляд на полустертую надпись, Ло перешагнул лежащую на дороге цепь и задрал голову, прищуренными глазами всматриваясь в небо. Вокруг было неприятно тихо, и пространство как будто бы замыкалось в вакуум. Парень не знал, действительно ли он мог наткнуться на город-призрак, но одно он понял предельно точно: картографы, как и, собственно, полицейские, о существовании этого места определенно не знали. Войдя в город, он не мог не заметить, что тот просто разваливался на глазах. Асфальт имел множество трещин, из которых уже давно прорастала трава и сорняки, по таким колдобинами парень бы точно далеко не уехал. Теперь Ло был уверен, что пойти пешком — не настолько ужасная идея, хотя вид города в целым был удручающим. Здания покрывали лозы растений, кирпич осыпался кусками и падал, разбиваясь о землю, окна на первых этажах отсутствовали. Ради интереса парень подошел к одному из домов и дернул за ручку входной двери, проверяя, заперта ли та. Это было действие, лишенное всякого смысла. Ло кинул короткий взял на провалы оконных рам, чувствуя себя полным придурком, но замок под его рукой не поддался. Кто бы сомневался. Ло просто не везло. Он надеялся найти карту города или хоть какой-то указатель — хоть что-то, но парень даже толком не знал, что конкретно ищет. Закурив последнюю оставшуюся сигарету, он отправился на поиск любого указателя в этом гребаном городе Под ногами хрустели мелкие кусочки бетона и камешки, но чем больше Ло блуждал, тем больше ему казалось, что этот звук в полностью молчаливом и мертвом городе — всего лишь его воображение. Ни трава, ни лоза на домах не покачивались на ветру, и небо было плотным и серым, похожим на грязную вату. Парень остановился на широком перекрестке и огляделся, пытаясь понять, куда его занесло. Пустые глазницы окон смотрели на него враждебно и мрачно, и Ло даже не пытался вглядываться в них, боясь каким-то образом увидеть там что-то ужасное. Здравый смысл тактично упомянул ему о том, что это — не более, чем игра воображения, но от этого было не легче. Когда Ло понял, что не найдет ни стеллу, ни указателей (если не считать едва читаемые названия улиц на ржавых табличках), то пошел назад, но буквально на первом же повороте оказался совсем в другом месте. — Какого черта? — Ло в удивлении приподнял брови, обнаружив себя перед огромной старой библиотекой, и достал телефон. Сеть не ловила, навигатор не прогружался, и Ло понял, фраза «любопытство сгубило кошку» как никогда ему подходит. К сожалению, поворачивать назад было уже слишком поздно. Ло подумал, что очутился здесь не зря. В библиотеке можно было найти архив или хоть какую-нибудь информацию о городе, в котором по воле случая он застрял. Снаружи она выглядела вполне сносно для задания, которому, наверное, около ста лет, но внутри дела обстояли немного лучше, хотя разбросанные книги и сломанные стеллажи нагнетали и без того недружелюбную атмосферу. Пошарив по полу в поисках информации, он наткнулся на плюшевую игрушку. Конечно, глупо было спрашивать, что вообще игрушка забыла в библиотеке и кто ее туда притащил. К грязному потертому боку была пришита именная бирка, на которой читабельным был только первый слог «Лу» Ло похлопал по старому меху, пытаясь отряхнуть игрушку от грязи, но, какой бы ужасной на вид она не выглядела, с нее не упало ни пылинки. В библиотеке был застоявшийся, но отнюдь не затхлый воздух. Парень растерянно потер бирку, буквы на которой ничего ему не говорили, и медленно прошелся по зданию, аккуратно обходя разбросанное библиотечное добро. Практически все книги были из прошлого века. В отделе науки Ло нашел четыре копии истории этого города, но, полистав их, не увидел ничего, кроме перепачканных чернилами страниц. Кому вообще могло в голову прийти исписать, выдрать и разорвать все эти данные? Чем больше Ло оставался в этом месте, тем меньше оно ему нравилось. Поиск информации в библиотеке дал ровно ничего. Ло забрал игрушку, продолжая тереть именную бирку, будто хотел оставшийся слог «Лу» стереть с нее подчистую. Он не знал, зачем она ему, но у него внезапно возникла невротическая потребность занять чем-то подрагивающие пальцы. Оставаться в библиотеке среди еще большего хаоса, который Ло сам и устроил, не было смысла. Уже ступая по половицам, норовящимся проломиться под тяжестью его веса, парень заметил скомканный кусок карты. Вид, конечно, желал оставлять лучшего, но на ней было подписаны улицы! Почерк человека, который подписывал их, был почти неразборчивым, буквы написаны очень криво и с резкими возвышениями, будто, тот кто их выводил, сильно нервничал. Теперь можно было предположительно сказать свое местоположение и выбрать новый пункт назначения, надеясь найти в нем хоть что-нибудь. На карте была изображена половина города. Он обрывался ровно на месте, где располагался старый каменный мост, и Ло с удивлением обнаружил, что до него рукой подать. Перебраться на вторую сторону, к сожалению, возможности не представлялось — мост был разрушен, причем не временем или стихией, а людьми, будто когда-то кто-то очень сильно хотел отгородиться от того, что было на другой стороне города. Все это доводило до дрожи. Ло проверил карманы с легкой надеждой отыскать там сиротливо заныканную сигаретку, прекрасно понимая, что в итоге ничего не найдет. В его голове мелькнула глупая мысль по пути поискать киоск или магазин, чтоб проверить в нем наличие табака, но это в данной ситуации было неважно и не могло никак таковым являться — он потерялся в огромном незнакомом месте, какие еще сигареты? Карта была почти бесполезна в том плане, что на ней не было ни намека на нужный путь. Ло забеспокоился о том, что оставил свою машину у самого въезда и, хотя он понимал, что по такой дороге он вряд ли бы вообще проехал, нехорошее ощущение не покидало его. Он повертел карту и так, и сяк в надежде найти хоть какой-то ответ на ситуацию, но не смог. Самым разумным решением было снова попытаться вернуться к началу и уехать, раз уж пути вперед не было. Ло побрел в сторону, в которой, как ему казалось, был щит с надписью города, решив, что рано или поздно он выйдет к дороге или пригороду, ведь поселение не могло быть бесконечным. Но спустя какое-то время Ло понял, что все вокруг замыкалось в петлю. Он сворачивал налево, в сквер, но он возвращался к библиотеке. Сворачивал направо, в сторону задрипанного кафе, но приходил к скверу, и так по кругу. Бесконечный лабиринт из невзрачных и страшных зданий, доводящих Ло до помешательства, и он с несвойственной его нынешнему состоянию паники холодностью подумал: сегодня точно не мой день. С утра он пролил на свою любимую рубашку кофе, его важные документы были безвозвратно испорчены, а теперь он застрял в какой-то дыре. Терпение, как и нервные клетки, истощалось с неимоверной скоростью. Глаз дергался, а руки начало трясти, изнутри прожирало чувство тревоги и страха. Снаружи он оставался спокойным, но внутри рушилась прежняя стена из безразличия. Самообладание как песок утекало сквозь пальцы, а Ло ненавидел терять самообладание, и резко остановился, глубоко вдохнул. Он представления не имел, как выбраться из места, в которое попал, но всему было логическое объяснение. Направившись вперед неторопливым и осторожным шагом, Ло миновал еще пару домой, а после удивленно моргнул — с неба начал сыпать снег крупными хлопьями. Несколько упало ему на щеку, когда он задрал голову, но не растаяло, и Ло подставил под них ладони. В них крошкой осел пепел. В удивлении изломив брови, Ло огляделся вокруг и вздрогнул — его обступал легкий, но все больше и больше сгущающийся туман. Позади что-то щелкало и скрежетало с нарастающим звуком, но Ло не стал оборачиваться. Спустя секунду весь город накрывала ультразвуковая волна — завыла сирена, пронзительно, страшно и очень громко, но от этого звука не слетела даже ни одна птица с соседних деревьев поблизости. Чувство, что перепонки лопнули, а из ушей хлещет кровь, не покидало его добрые десять минут. Сирена перестала трезвонить на всю округу, но в слуховом проходе чётко воспроизводился звук. Казалось, лучше бы он оглох сразу, чем испытывал бы сейчас мнимую боль. В мозг шли сплошные импульсы, тело трясло, челюсть была сжата и, казалось, что сейчас зубы начнут трескаться от давления. Чтобы облегчить боль, Ло руками сжимал голову, надеясь, что его отпустит. Он жалел, что вообще сегодня проснулся, что согласился помочь товарищу по работе в соседнем городе. Жалел, что не купил еще одну пачку сигарет. Весь его сегодняшний день был пропитан сожалениями. Минута сменялась другой, и Ло стало легче дышать, сердцебиение пришло в норму, тело больше не трясло, не было чувства, что из его ушей идет кровь. Теперь он слышал только тишину и ощущал ее даже кончиками пальцев. Чуть позже вместе с тишиной пришел звон в ушах — громкий и всепоглощающий. Но даже это дребезжание устраивало больше, чем пронзительный и протяжный вопль сирены. Когда сбитые в кучу мысли наконец-то обрели нужную структуру, и паника отступила, Ло нервно огляделся. Он был в плотном облаке тумана и едва различал перед собой хоть что-то на расстоянии вытянутой руки. Туман никогда не приходит так быстро, и Ло стало жутко: от заброшенного города, от библиотеки, к которой он из раза в раз возвращался, от дикого звука, от тумана… Возникла вполне разумная и логичная мысль: выбираться отсюда, пока не случилось еще какой херни, паковать себя в тачку и валить. План был прекрасен, и единственное, что смущало в нем Ло — это первый пункт. Он и до этого-то не мог выбраться, а теперь, находясь в белом вареве дыма, полностью потерялся в пространстве. Ему, казалось, что туман вообще не собирается рассеиваться. Он был очень плотным, видимость была практически нулевая. Ло спотыкался об всем камни, что валялись на асфальте, врезался почти в каждый столб, и приветствовал головой низко повешенные вывески. Найти дорогу к выходу казалось несбыточной мечтой, уехать отсюда — тем более. Силы покидали тело, ноги уставали от количества пройденных километров, головная боль усилилась, живот крутило от волнения. Туман стал отступать, видимость стала прежней. Как и ожидалось, Ло не сдвинулся ни на метр. Этот город просто издевался над ним, испытывал его терпение, истощал все его нервные клетки. Он хотел кричать, бить кулаками стены и биться головой об асфальт, что бы это все прекратилось. Он уже был готов кулаками уродовать стену, как увидел краем глаза неясный силуэт. Это была женщина, ее тело было изуродовано и неестественно изогнуто, лицо отсутствовало, заместо его была лишь черная тень. Он моргнул пару раз, чтоб избавиться от наваждения, но силуэт продолжал стоять. Женщину покачивало, будто при сильном ветре, но в городе стояла все та же гнетущая и мертвая тишина. Внутри пружиной свернулось накопившееся волнение, и Ло ощутил, как за пару секунд его спина становится липкой от холодного пота. Ему очень хотелось крикнуть «эй!», чтоб убедиться, что она живая, или что не мираж, но Ло прекрасно понимал, что долбился в глаза самому себе — у этой женщины не было лица и, глючило его или нет, проверять, действительно ли это так, ему не хотелось. Ло попятился, и существо, нервно дернувшись, сделало шаг в его сторону. Голова приподнялась медленно и с каким-то тихим скрежетом, колыхнулись оборванные угольно-серые края ее изодранного платья, будто женщина пыталась учуять его месторасположение, и когда Ло отступил еще назад, резко сорвалась с места в его сторону. Думать времени не было. Времени не было вообще ни на что, кроме паники, и то, что он бежит, Ло понял уже после того, как да какие-то жалкие полминуты пересек половину улицы. Она не отставала ни на метр, для чудовища ее бег был слишком быстрым, а для Ло — невероятно выматывающим. Сколько он так уже бежал? К сожалению на его руке не было часов чтобы сверить время, потому что он чёртов идиот и забыл их дома. Легкие молили о пощаде, а бок ощущал себя мишенью для ножей, слишком больно продолжать бежать, слишком страшно остановиться. Это подобие женщины наебнулась на собственных каблуках об очередную яму. Этот отрыв в несколько секунд оказался спасением, и Ло лихорадочно зашарил глазами по улице, ищя для себя укрытие. Вся надежда была на стоящий спереди дом в углу, у которого промелькнула серая тень, но Ло предпочел смириться с мыслью, что он сходит с ума, чем верить своим глазам. Это было единственное предполагаемое убежище, и если там действительно есть что-то не менее ужасное, чем тварь позади, ему конец. По сути своей Ло не был верующим, но сейчас, как лицемерно это не звучало, он молился Богу, просил у того, чтобы ебаная дверь дома была открыта. Как ошарашенный парень дернул ручку на себя и резко влетел в помещение. Быстро закрыл дверь на щеколду и навалился всем весом на неё. Сейчас ему было абсолютно все равно, что он вломился в чужой дом. Ноги и руки тряслись, как на первой операции, бок кололо, а легкие отказывались дышать, и Ло подумал, что ему нужен (срочно нужен) аппарат для их вентиляции. Через силу и боль он смог вдохнуть и его почти сразу скрутило спазмом. Как, сука, больно, блять. Проще вспороть их, чем вдохнуть ими. Чудовище долбилось в дверь, надеясь, что ей рано или поздно откроют, но у Ло не было в планах становиться деликатесом для обворожительной дамы на вечер, и эта мысль вызвала истеричную усмешку. Он снова глубоко вздохнул. Успокоившись, Ло огляделся. В прихожей валялись игрушки, на вешалках висела куча детской одежды, а на тумбочке валялись журнал с именами и датами рождения. Это был не жилой дом, нет, это был приют. На карте не было метки ни о каком приюте. И знаков, обозначающих его, — тоже. Может быть игрушка, которую Ло подобрал, принадлежала одному из воспитанников приюта? Логично, ведь обычно дети не подписывали свои игрушки. Здесь, в месте, где все одновременно общее и в то же время ничье, каждый будет помечать свое. Ло бы, например, стал. Он мог понять этих детей, ведь он сам был сиротой и личных вещей до совершеннолетия он не имел. На улице раздался душераздирающий вопль. Определенно не за дверью. Ло, который всего на секунду забыл, где он находится, вздрогнул и с ужасом понял, что прямо сейчас помимо уродливой безликой женщины в сторону этого дома ползет еще что-то более страшное и тревожное. Парень коснулся ладонью мокрого лба, взъерошил волосы и сцепил зубы. В ближайшее время он был неспособен пробежать даже десять метров, не говоря уже о длинном марафонском забеге. К тому же, где гарантия, что убегая он не наткнется на парочку еще более страшных созданий? Хотелось бы поверить, что это просто страшный сон, но верилось с трудом. Когда паника более-менее откатилась, Ло придирчиво оглядел тяжелую дверь приюта: большая, массивная, толстая. Безлицая тварь по ту сторону молотила довольно активно, но безуспешно, и Ло еще раз лицемерно и совершенно по-мразотному помолился богу, что окна в этом приюте заколочены. Совсем не вовремя вспомнил о том, что в падающем самолете атеистов нет, и нервно усмехнулся. Как же он, блять, понимал сейчас все это. Парень потер виски и принялся изучать разбросанные то тут, то там вещи. Он поднял несколько старых плюшевых игрушек, пытаясь сравнить их с той, которую нашел, искал закономерности в именах, будто воссоздавал по кусочкам картинку о тех, кто здесь когда-то жил. В глубине души Ло понимал, что эта срань с детским домом и маленькими шмотками ему совершенно не нужна, а единственное, что нужно — выбраться нахуй, но мозг требовал отвлечься, тело хотело отдыха, и концентрировать свое внимание — это было все-таки лучше, чем бесцельно бродить по зданию и вздрагивать от каждого звука. Парень достал игрушку, которую нашел ранее, потер ее за потрепанные ушки, попытался найти еще игрушки с именем на бирке. Пока он занимался этим бесполезным делом, из-за угла за ним наблюдал случайный прохожий: бледное, практически обескровленное лицо, темные круги под круглыми и черными, как у совы, глазами, сальные немытые волосы. Он заторможенно смотрел то на Ло, то на игрушку в его руках, и молчал. Ло заметил его не сразу. Скорее почувствовал, медленно обернулся, и его тут же пригвоздило чужими пустыми глазами к месту. На секунду показалось, что это очередная тварь, но, присмотревшись, Трафальгар понял, что ошибается. Он не смог выдавить из себя ни слова — в глотке пересохло, смелости хватало только дышать: тихо, едва слышно, будто даже такой тихий звук мог накликать беду. Наблюдавший за ним паренек выглядел довольно специфично, но вполне вписывался в происходящее дерьмо. Они с Ло переглядывались пару минут, и тот понял, что гляделки ему уже порядком надоели; мозг не справлялся со всей информацией, что ему подкидывал внешний мир, и единственный вопрос, которых хотелось задать: какого хуя? Ещё бы, как тут вообще можно здраво мыслить? Сначала он попал в тупик, потом шагал по разъебаным дорогам, а на десерт — монстриха ебаная и непонятный подросток. Хотел понять, где он так обосрался, и что ему теперь делать. Ло сделал маленький шаг в сторону подростка, и тот никак на это не отреагировал. Ситуация была из ряда вон. Ло не знал, безопасно ли рядом с этим детёнышем, но наверняка безопаснее чем с той монстроподобной женщиной. Ребенок не сводил с него глаз, следил и изучал, будто Ло — подопытный, белая крыса в стеклянной коробке с кормушками. От его взгляда хотелось уйти, провалиться сквозь паркет на 2 метра под землю, сделать все, но больше не видеть эти глаза, которые при приглушенном свете казались бездной. Бездной, в которой теряются и больше никогда не находятся. Напряжение висело в воздухе, но, похоже, чувствовал его только Ло Тускло блеснуло лезвие, и Ло наконец заметил, что странный нескладный и чрезмерно бледный подросток держит в руках тупой армейский нож. На стали было множество царапин — оружие пускали в ход не один десяток раз, и парень понял, что двигаться вперед — это ошибка. Он остановился, пригвожденный к месту пустыми неморгающими глазами; его пальцы машинально стиснули игрушку. У него не было ни карты, ни работающего телефона, ни оружия — ничего, кроме слепой и бесполезной веры, и Ло захотелось умереть на месте. «Это просто кошмар шизофреника, — сказал он себе. — Я ебнулся и поехал кукухой, потому что, скорее всего, на самом деле моя машина перевернулась к хуями, а сам я без сознания.» Но даже если это было так, Ло требовалось найти выход. Он не хотел вечно скитаться по этим улицам среди этих монстров. — Эм… привет? — голос предательски дрогнул, когда Ло произнес эти два коротких слова. Он не знал, что собирался решить разговором, но подросток напротив не выглядел… каким? безумным? сумасшедшим? странным? о, как раз таким он и был, но все же лучше, чем та тварь снаружи. Ответом ему послужило гробовое молчание, но всепоглощающий взгляд пустых глаз с Ло переместился на игрушку. — Твоя? — спросил Трафальгар и, помешкав, протянул ее подростку. Нож сверкнул двумя бликами — его поудобнее переложили в ладони, и подросток наконец-то вышел из-за угла. Он без какой-либо опаски и осторожности дошел до Ло и забрал у него игрушку. Все это время они смотрели друг на друга непрерывно; Ло — боязливо, подросток — с холодной жестокостью. Кошки-мышки продолжались буквально десяток секунд, а после незнакомец растянул обескровленные губы в подобие на улыбку и сказал: — Недолго тебе осталось. И этот голос, будто сухой, безжизненный, лишенный всяких интонаций, вывел Ло на новую грань ужаса.