God is my only hope

      Не знаю, сколько прошло времени, когда я начал приходить в сознание, если так, конечно, можно назвать состояние, когда ты хотя бы можешь моргать и еле шевелить пальцами.       -Давай без глупостей, понял? — заторможено среагировал на голос справа и уставился на того парня, не понимая, что он от меня хочет, все слова расплывались, не доходя цельными предложениями. — Черт с тобой, ты всё равно обдолбанный, пошли.       Он резко вытащил меня из машины, отчего я больно ударился головой о дверцу и прошипел какой-то набор несвязанных между собой букв.       -Молодые люди, что у вас происходит? — пожилая леди с клюшкой, проходившая мимо, остановилась, окидывая нас неодобрительным взглядом.       -Всё в порядке, видите ли, мой друг сильно напился. Да, Фрэнки? — лягнул меня в бок локтем.       -А? — даже такой короткий звук получался замедленным, словно я и впрямь был пьян.       -Видите, он даже не понимает ничего, пришлось ехать за ним в клуб и забирать.       -Что за молодёжь пошла, одни наркоманы и алкоголики! Жить страшно! А потом что? Какие знания вы дадите будущему поколению, если вообще сможете его вырастить?       -Мадам, нам правда очень жаль вас расстраивать, но мы спешим. Вы же не хотите, чтобы его стошнило на вашу замечательную кофточку?       -Нахалы! Никакой совести! Никакого уважения к старшим! — она медленно пошла дальше, постукивая палочкой по асфальту.       -Вот же ж доебалась, старая карга, — он недовольно сплюнул и повёл меня дальше, крепко придерживая за руку.       Лифт никак не хотел вызываться и, как оказалось, был закрыт на ремонтные работы, что не понравилось никому из нас. Пытался считать этажи, но ничего не получалось. Цифры в голове путались, забываясь сразу же, как только хотел прокрутить их заново. Но всё же думаю, что мы оказались на четвёртом — я сделал это умнейшее заключение по красной табличке с надписью «4», при этом довольно и глупо улыбаясь самому себе.       -Кажется, кольнул лишнего, ничего, скоро отойдешь. А дальше будет, кому о тебе позаботиться. Я привёл его! — крикнул он, открывая дверь квартиры.       -Наконец-то, всё нормально прошло?       -Да, вполне, повезло, что он такой мелкий, тащить досюда без лифта нелегко было, — вздохнул и кинул меня на что-то мягкое.       -Ну, привет, Фрэнки, давно не виделись, мой мальчик.       -Папа…? — я сильно старался сфокусировать зрение на объекте передо мной.       -Нет, блять, мама! Конечно папа, кто же ещё. Твой единственный, любимый и неповторимый.       -Почему я…       -Не слишком ли много вопросов задаешь? Побереги свои силы, если они у тебя вообще есть. Ты там, где и должен быть — в своём доме. Я говорил, что ты ещё вернешься, всё так и произошло. Не смог сам — нашлись те, кто с удовольствием помог, в обмен на маленькую награду, но такую сладкую и приятную, — он грубо взял меня за подбородок и сжал челюсть, — Отведите его в комнату, пусть проспится немного. А дальше — всё по плану.       Двое мужчин, больше похожих на шкафы, схватили меня, быстро утаскивая в собственную комнату, оставляя лежать прямо на жёстком и холодном полу, по которому тянуло ветерком, и который скрипел от каждого телодвижения. Они немного затормозили в проходе, переглядываясь и переходя на несколько пониженный голос.       -Слушай, не думаешь, что это как-то слишком? Всё же нас слишком много, а он один, к тому же ребёнок.       -Решил пожалеть предателя? Он трусливо сбежал, поджав хвост, пусть теперь и платит.       -Но это, блять, уголовно наказуемо, нас точно посадят.       -Может тебя вместо него возьмем, а? Эти законы стоят ниже наших принципов, или хочешь быть изгнанным?       -Нет, ты прав, тем более мы сами согласились помочь лишь на этих условиях. Нужно закончить то, что начали.       Весь разговор засеивала какая-то необъяснимая туманность, голоса смешивались, мне было тяжело что-либо разобрать, видимо, только поэтому они и осмелились обсуждать что-то серьёзное прямо здесь и сейчас. Я погрузился в пустой сон, где не было ничего, только лишь время шло и шло своим чередом, пока тело отдыхало от внешнего мира.       <…>       -Давай потуже затягивай, чтобы наверняка, а то если сбежит, то нам ещё больший пиздец настанет от главы, чем от тюрьмы.       -Сам, блять, попробуй, раз такой умный, я не профессионал по связыванию людей.       -Руки главное покрепче обмотать, и чтоб он не смог никак сам себя освободить.       Я начал просыпаться от каких-то споров, попытка двинуть руками оказалась безуспешной — плотная толстая верёвка окутывала запястье, придавая боль даже при малейшем шевелении. Вёревка тянулась к огромной железке, которая весила точно больше меня в несколько раз, не припомню, чтобы она тут была раньше, но кто мешает притащить новую вещь в квартиру? Пытаться её сдвинуть было бессмысленно, я бы лишь потратил последнюю энергию на «борьбу с ветряными мельницами». Звон в ушах умолк, зрение начало возвращаться, а пространство вокруг прекратило хаотично искривляться. В противоположном углу комнаты у стола стояли парни и какая-то женщина, они махали руками и что-то, судя по движениям, плели или закручивали, хотя я мало что видел за их спинами. На мне висела длинная белая рубашка, спадающая на пол, и, кажется, я был без нижнего белья.       -Фрэнки, ты знаешь, что из-за тебя нам пришлось переносить обряд? И ждать ещё дольше примирения своих страстных грехов. Тебе ли не знать, как это тяжело, м? Наверное, уже потрахался со своим бойфрендом, а?! Пидорас! — нога отца в блестящих черных ботинках на высокой подошве прошлась по моему лицу. — Сука, зачем ты меня позоришь ещё больше?! Твоё рождение уже было практически несмываемым пятном грязи в моей биографии, а теперь ещё факт того, что тебе нравится ебаться со смазливыми мужиками.       -Я ни с кем никогда не спал, — попытался вытереть подступающую кровь, пачкая белоснежную ткань на плече.       -Может твой сладкий мальчик просто боится поёбывать несовершеннолетних? Наверное, ждёт твой день рождения как манну небесную.       -Он самый светлый и добрый человек в этом мире, никто не виноват, что в вас столько грязи и похоти, которую вы пытаетесь прикрыть под видом своего обряда. Только вы ждёте с пеной у рта жалкий день в году, чтобы уподобиться животным.       -Не знаю, что конкретно говорит тебе этот красноволосый педик, и чем засоряет мозги, но не думай, что тут кто-то снизойдёт до жалости, купит цветочков и кофе со сливками с пенкой в виде солнышка. Он может сколько угодно подлизывать тебе, угождая во всём, мы — нет, здесь ты будешь умолять нас остановиться. И с малой вероятностью мы прислушаемся к тихому скулежу бездомной дворняжки.       -У меня есть дом, самый настоящий и родной.       -Да ну? Это ты так называешь апартаменты своего художника? Это не твой дом, и он выкинет тебя оттуда в любой момент, когда захочет. И что делать будешь? Останешься жить на улице? Или найдешь другого папика? Так удобно присосался к его кошельку, не грызёт совесть?       -Он не мой папик, и я ничего не выпрашиваю. У нас полная взаимовыручка, каждый старается друг для друга по максимуму, но тебе явно не знакома такая форма отношений.       -Интересно, сколько он платит тебе за постель?       -А что, хочешь заработать? Прости, но там есть место только для меня одного, — я набрал полный рот слюней и плюнул в лицо, моментально покрасневшее и заливающееся гневом.       -Вижу, ты гордишься своими поступками, но нужно запомнить ещё одно простое правило жизни — «кто сильнее, тот и прав», и сейчас я стою тут, на полной свободе, зная всё, что тебя ждёт дальше, пока ты привязан и не имеешь ни малейшего понятия о будущем. Но так уж и быть, приоткрою завесу тайны, сегодня твой актёрский дебют. Так что улыбочку пошире, камера снимает, дубль у нас всего лишь один, так что постарайся.       -Что вы снимать собрались? Вы, блять, все сумасшедшие здесь!       -Важнее не то, что мы снимем, а то, кому это отправим, — его гадкая ухмылка не сползала ни на секунду. — Передай привет своему дружку, пока не начали.       -Джи, не смотри ничего дальше, что бы там ни было! — я жалобно выкрикнул в объектив, который отец направил прямо на лицо.       -Джи — как мило, сейчас расплывусь от любви, витающей в воздухе. Всё, хватит, мне надоело вести с тобой пустые бессмысленные разговоры, становится как-то скучно, только время занимает. Скажешь что-нибудь напоследок?       -Я вас всех ненавижу, суки.       -Замечательная речь, — он отвернулся от меня и встал посреди комнаты, вскинув руки. — Итак, мы долго ждали этого дня, но теперь, друзья мои, это не просто обряд, это наш жест добра и сочувствия бедному мальчику, сбившемуся с пути, кто, если не самые близкие люди смогут наставить на истинную тропинку разума в этом круговороте мира.       -Отлично сказано… Да, болтать он умеет… Когда уже начнем… Надеюсь и мне достанется… — сборище перешёптывалось между собой.       -Сначала предоставим место нашим женщинам, ведь маленький мальчик мог просто не успеть вкусить их, подумав, что ему лучше находиться с себе подобными.       Женщин здесь было мало, всего пять человек, но я не видел ничьих лиц, всё было прикрыто, и лишь их глаза сверкали, а губы редели алыми оттенками и отдавали яркой помадой. На них, как и на всех, была надета полупрозрачная сорочка, из-под которой всё было видно, но только, в отличии от мужчин, она слегка обтягивала фигуру, выделяя все очертания. И хоть я не мог их опознать, был уверен, что одна из них — та, которая сопровождала меня на прошлом обряде, она что-то вроде постоянного человека в коллективе, и вряд ли бы его покинула.       Свет в комнате резко погас, ни один даже возможный лучик не пробивался сквозь плотные шторы окон, погружая всех во мрак. Через минуту по периметру ярким огоньком заиграли высокие толстые свечи, что обычно используют для длительного применения, воск потихоньку капал на пол, оставляя от себя застывшие лужицы, покрывающиеся всё новым и новым слоем светло-желтых капель.       -Малыш, позволь кое-что сделать, — самая низенькая из всех женщин подошла ко мне с баночкой, выливая жидкость на руку и протягивая её к моей шее, слегка потирая. — Ты будешь в восторге, я уверена.       От кожи запахло ванилью и жасмином*, не слишком резко, но достаточно, чтобы почувствовать. Масло, чем по всему видимому являлось содержимое сосуда, было тёплым, слегка горячим, отчего ощущались пощипывания и покалывания. Даже от свеч доносились некоторые нотки, что означало наличие в них ароматизаторов. Вся комната заполнилась шлейфом — улавливалось даже что-то вроде бергамота и орехов*.       -Думаю, ты видел такое на экране, но была ли возможность в жизни? Женское тело так прекрасно и утонченно, милый Фрэнки, убедись в этом сам, и тогда всё встанет на свои места. Ощути сладкий вкус наших губ, — женщина, по голосу довольно молодая, но уже не юная, медленно спустила с себя сорочку и, откидывая густые длинные волосы назад, уселась на мои бёдра, положив руки на плечи.       -Какого хуя ты вытворяешь? Отъебись! — я дёрнулся, пытаясь сбросить с себя тело.       -Тише, малыш, не знаешь, что теряешь, — она дотронулась до губ, оставляя след от помады и противно скользя языком, на что оставалось лишь всё стиснуть и поджать, чтобы не дать ей возможности целоваться. — Не сопротивляйся, расслабься.       -Фрэнки, почему тебе так не нравится это? — другая девушка стала нашептывать мне на ухо. — Разве это не соблазняет? Разве ты не хочешь заполучить всех нас? Мы сделаем всё, что попросишь.       -На хуй пошла, поняла? — почувствовал, как чья-то рука крепко сжимает внутреннюю часть бедра.       -Зачем же так резко, мальчик? Это всего лишь начало, дальше — гораздо приятнее, — она начала двигаться наверх, слегка корябаясь ногтями, видимо, пытаясь как-то меня взбудоражить.       Та, что сидела на мне, слегка опустилась, начиная мерзко тереться и пошло открывать рот в виде буквы «о», противно облизываясь и сбивчиво задыхаясь.       -Смотри совсем не задохнись, а то ещё умрешь на мне, как после пробежки, — съязвил, нескрываемо скалясь.       -Так значит, ты всё же не такой добрый, как казалось? Плохой мальчик? Мне нравится. Можешь ещё пошептать мне гадости на ушко, м? — она наклонилась, ожидая взаимности, но я лишь укусил её, не со всей силы, но чтобы слегка отпугнуть от себя. — Блять, больно! Любишь так делать, да?       Они ещё долго пытались что-либо сделать, жадно ласкаясь, слюнявя каждый сантиметр моего тела, и даже то, что нельзя называть в рамках приличия, отчего хотелось вытошнить все внутренности. Иногда казалось, будто они больше любуются своими телами, пытаясь доказать, что при одном их виде, мне должно захотеться всех тут трахнуть. Но как вообще можно испытывать влечение к какому-то человеку, если всё происходит насильно? В их глазах горело животное желание и похоть, вскружившая голову. Они держали моё лицо, заставляя смотреть, как трогают себя и друг друга, но внутри кипела лишь ненависть и злость, зубы сводило от напряжения, я зажмуривался, когда это было возможно, но в ответ на это лишь получал пощёчины и сильные удары, от которых пролетали искры. Девушка с самой большой грудью касалась ей моей щеки, одновременно гладя по волосам.       -Ну, давай же, малыш, вспомни, как было раньше, как делал это у мамочки, когда был крохотным, уверена тебе тогда очень нравилось.       -Хм, кажется, я был на искусственном вскармливании, так что без понятия, дорогая, — ухмыльнулся и глянул на её порозовевшее от злости и запыхавшееся личико.       -Блять, у него даже не встал, это бесполезно, он вообще ничего не может, нам надоело, недомужик какой-то.       -Может вы все просто не такие классные, как мой парень?       -Сука, сейчас из тебя всё выбьют, поверь, лучше бы ты сдался нам, — она по-змеиному шикнула, накидывая на себя ткань и уводя остальных девушек в другой угол комнаты.       Отец, окидывая меня взглядом, подошёл, покуривая какой-то, судя по всему, косяк, потому что его зрачки были не совсем нормальными, да и взгляд странно бегал. Он наклонился, расцарапывая мне щеки кольцами, что находились в огромном количестве у него на пальцах, никогда не понимал, зачем их носил, но как вариант — для подобных случаев. Кожа затрещала, покрываясь маленькими выступающими капельками светло-красного оттенка, оставляя за собой несколько полос.       -Они правы, Фрэнки, ты упустил свой единственный шанс, упустил помощь, не захотел исправиться, не захотел раскаяться. Не пожелал показать нам всем, что ты не жалкий педик. Но пока не поздно — даю последнюю возможность сказать, что ты не любишь своего уёбка и готов бросить его прямо сейчас. Давай, может он прольёт пару слезинок и потом радостно убежит искать кого-то другого, а тебе станет легче, и мы все отстанем, — он снова навёл камеру максимально близко.       -Вы все — просто жалкая кучка опустившихся людей, извращенцы и поехавшие, вам место за решёткой.       -Тик-так, тик-так, слышишь? Это пришло мужское время, малыш. Знаешь, что это может значить? А это значит лишь одно — тебе пиздец. Думаю, твоему парню особенно понравится данная часть.       Женщины уже куда-то скрылись, видимо, делая что-то в другой комнате и не трудно было догадаться, что именно, потому что до меня доносились слабые стоны и постукивания, отчего я слегка покривился. Остался наедине с несколькими мужчинами, мой отец — вальяжно рассевшийся на кресле и разглядывающий происходящее, похититель, так ловко сумевший утащить меня с территории института, двое, что бросили на пол, и ещё пара человек, совершенно незнакомых, но выглядящих весьма угрожающе. На них не было масок, но в комнате не так светло, чтобы запомнить правильные черты и оттенки, а пламя от свечек искажало восприятие, создавая бегающие тени на их лицах.       Их тела, что они за несколько секунд успели также оголить, сверкали от капелек пота, влажных и крупных, стекающих по груди и вискам, казалось, что вены на их руках и ногах бешено пульсируют, выделяясь синеватым рисунком на бледной или, у некоторых, чуть смуглой коже. Они играли грудой мышц, словно каждый из них ходил в спортзал как минимум раз в день, не знаю, зачем это делать, но, вероятно, для того, чтобы похвастаться передо мной? Я должен завидовать этому, или как?       -Ну что, Фрэнки, это гораздо приятнее для твоих глазок, не так ли? Уже, наверное, весь в предвкушении, не подавись слюнями.       -Не подавлюсь, приберегу их для того, чтобы ещё раз плюнуть тебе в лицо.       -Блять, можно мы его уже трахнем? И так ждали, пока эти тупые курицы наиграются.       -Делайте всё, что захотите, вы достойно поработали и заслужили свою награду. Фрэнки, не забывай погромче стонать, чтобы Джи точно всё расслышал, как тебе приятно и какая ты шлюха.       Как бы мне сейчас не хотелось отшутиться или выдавить из себя сарказм, чувство страха поглотило всего, пронизывая каждую конечность, каждую клетку такого беззащитного, прикованного тела. При всех тех отвратительных действиях женщин, всё же чувствовалась некая безопасность, они физически не могли сделать мне ничего, кроме побоев и царапин, но теперь всё перевернулось. И никто не знал, что в голове у этих здоровых накаченных мужиков, каждый из которых шире меня раза в два и как минимум на голову выше. Они окружили, создавая плотное кольцо, не давая и малейшего шанса на побег, даже при условии, что получится каким-то образом развязать верёвку. Тело выдавало их полную готовность к страшному акту, что предвещало несмываемое пятно и глубокую травму, ломающую жизнь на «до» и «после». Буду ли я вообще человеком после всего этого? Будет ли меня кто-то любить? Останется ли со мной Джерард или исчезнет, не желая связываться с такой грязью и отродьем? Мысли до блевоты кружили голову, падая в самое сердце и заставляя его бешено биться, пока они всё приближались и приближались, протягивая руки к холодному и дрожащему телу.       -Замёрз, Фрэнки? Не волнуйся, сейчас будет так горячо, что ты станешь полыхать от происходящего. Странно гореть без огня, да?       Всё внутри рухнуло, пришло осознание так резко и неожиданно, как когда ты случайно спотыкаешься, или падаешь во сне, или кто-то выливает холодную воду прямо на голову. Так вот она — разгадка, «еще ребенком он зажёг много спичек, не имея огня», это был я. Совершеннолетие лишь послезавтра, по закону — ещё ребёнок, спички — метафорический символ этих мужчин, без огня — отсутствие желания. Всё накрывало со стремительной скоростью, хотелось верить, что сон — лишь глупое совпадение, но бывает ли такое точное попадание? Или я всё придумал, придавая вещам те значения, которых они не имеют.       -Эй, чего затих там? От счастья умер? Так мы ещё и помылись, чтобы тебе было поприятнее. Ну что, где визги радости?       -Да забей ты на него, давай просто выебем и всё, чего тут думать и разговаривать.       Один из мужчин резко подхватил меня за бедра своими грубыми шершавыми руками, переворачивая и ставя на колени, от ушиба которых я тихо проскулил, закусывая губу. В глазах застыли слёзы, когда я увидел, что они достали хлысты, по обычаю применяющиеся на обрядах. Несколько секунд — жгучая кожаная плеть обрушилась на спину, по ощущениям ломая позвоночники и разрывая плоть, заставляя выгнуться и упасть лицом в пол. За щиколотки кто-то придерживал, но я не видел, кто именно, всё потемнело от боли.       -Покажи-ка зубки и открой ротик, малыш, я угощу тебя чем-нибудь. Давай, блять, пошире, твой бойфренд не научил, как правильно это делается, а?! — он засунул мне пальцы в рот, ощущалось, будто сейчас по лицу пойдёт трещина и всё лопнет. — Молодец, так-то лучше, а теперь хорошенько поработай для меня, только без выходок.       Он загонял в меня отвратительную плоть, хватаясь за волосы и чуть ли не выдирая их клоками, стойкое ощущение тошноты, блевоты и готового выйти наружу остатка утреннего завтрака, не покидало ни на секунду. Я давился, захлебываясь слюнями и соплями, стекающими по лицу и задней стенки гортани, что ещё больше провоцировало кашель. Губы трескались, выпуская маленькие ручейки крови, и с каждым движением всё больше разбивались и травмировались, даже дёсна закровоточили, заполняя рот омерзительным привкусом железа. Что сопротивляться бесполезно я понял, когда случайно задел его зубами, подняв жалобный взгляд и молясь на снисходительность.       -Сука, я же сказал без выходок, — резкая пощечина и удар в челюсть, я шумно выдохнул, отплевывая маленький кусок отколовшегося зуба вместе с огромным количеством красноватой пенистой жидкости изо рта.       В это же время почувствовалось чье-то тепло сзади, и как пара крепких рук жёстко зафиксировалась на талии, не давая пошевелиться. Пальцы больно впивались, оставляя вмятины и царапины от слегка отросших, по ощущениям, ногтей. Что-то вязкое капало сверху, стекая всё ниже и ниже вдоль позвоночника. Без каких-либо предупреждений, тот мужчина сжал меня со всей силы, пронзая, как сначала показалось, насквозь. Я громко, до хрипоты, выкрикнул что-то непонятное, заливаясь слезами с каждым его движением, пока другой парень оторвал кусок моей сорочки, засовывая часть в рот, а другую повязывая вокруг головы, чтобы я не издавал больше таких оглушающих звуков. Сбивчивые, грубые движения буквально убивали меня, пока они шипели от удовольствия и стонали на ухо, наклоняясь и придерживая за плечи или за горло, обхватив его прямо всей рукой, прижимая к своему разгорячённому телу. Жадные поцелуи покрывали моё лицо и шею, оставляя за собой тёмные и багровые пятна. Хлыст много раз прошёлся по коже, по каждой руке и ноге, по животу, по спине и по бёдрам, выбивая последние жизненные силы и желание существовать. Всё тело саднило, оно исходилось кровью, сочащейся из глубоких ран, казалось, будто всё, что сейчас происходит — не со мной, будто ещё немного и этот кошмарный сон закончится, но он не заканчивался, да и сном вовсе не был.       Густая белая жидкость, почти бесцветная, стекала по мне, вызывая довольные ухмылки на их лицах и провоцируя блаженные стоны. Мягкие поглаживания по шрамам заставляли вздрагивать с новой силой, вызывая очередные судороги и тряску. Покрасневшие опухшие глаза, выплаканные до дна, грязь, боль и несмываемый позор — всё, что осталось от меня и моей чистой души, не желавшей никому зла. Я обессилено рухнул, устремляя пустой взгляд в стену и наблюдая, как тлеют остатки фитиля в свечках, склоняясь почерневшими ниточками к земле.       -Отличный кадр, Фрэнки, не переживай, скоро отправлю твоему мальчику на оценку. Интересно, чем он сейчас занимается? Но уж явно не ждёт такого сюрприза. Всё дойдет в лучшем виде и качестве, тем более номерок и контакты его у нас имеются, спасибо за телефон, кстати, нашли в куртке, надеемся, ты не против? Хотя, какая разница, ты же просто кусок живого мяса.       Дверь за отцом тихо захлопнулась, оставляя меня здесь, наедине с собой и своими мыслями, одновременно разрывающими всё изнутри, но и будто бы отсутствующими, словно в этот момент я исчезал, словно всё сгнивало, и эта гниль брала верх над последними надеждами и мечтами, убивая угасшего ребёнка, превратившегося в одно мгновение в безвольную хрупкую куколку, которую так легко сломать.       *Считается, что некоторые продукты и их масла (например, масло ванили) являются афродизиаками — веществами, усиливающими и стимулирующими половое влечение у людей.