Счастье - наука точная

"...а мы настоятельно рекомендуем слушателям соблюдать все меры предосторожности и сообщать о местах распространения запрещенной... " Приемник зажевал окончание фразы. Грин, недовольно морщась, оторвалась от завтрака и протянула руку в сторону жалобно шипящей помехами железке, прочно занявшей позицию на приземистом деревянном комоде, покрытом старомодной кружевной салфеткой. Пара щелчков, моргнувшая красная лампочка - и в комнате снова воцаряется ленивая тишина. Комната небольшая, даже просто-напросто маленькая. Вышеупомянутый комод ярким пятном выделяется среди всего интерьера. Красивый, добротный и надежный, он со своей бессовестно старой салфеткой служит немым напоминанием о былых днях, когда... Но об этом говорить не принято. Вообще говорить о чем то, что случилось ранее начала этого столетия - невежливо, глупо, преступно, наконец. Поэтому взгляд Грин никогда не задерживается на комоде дольше нескольких секунд. Куда больше внимания достается серой плите с одиноким, украшенным клетчатой "самоклейкой" шкафчиком и никелированному, точно прибывшему из больницы, столу, притаившемуся под дешевой, постоянно норовящей сползти вниз, скатертью в глупый голубой цветочек. Эту скатерть Грин давно мечтает выкинуть, но без нее стол совсем будет страшен, а новую покупать... не время. Да, не время. Вот новую занавеску на окно присмотреть, пожалуй, можно. Нынешняя повыгорела на солнце, и к тому же в магазине на ее улице на этой неделе привоз тюля.. Да, успеть прикупить тюль было бы просто замечательно! Грин слабо улыбается, склоняясь над недопитой чашкой остывающего кофе. Надо сказать, что кофе без сахара, да к тому же остывший, - скверная штука. А если его еще заедать галетами со вкусом несвежих опилок... - Очень здорово бодрит, - перебивает свои мысли Грин. Да. Ведь ропот на недостаточно вкусную пищу - дурной тон и глупость. Вообще глупости совершать Грин нравится. Она часто ловит себя на глупых мыслях и немедленно стыдится своей несерьезности, но сделать ничего не может с собой. "Мысли - предвестники наших поступков." - часто говаривали им в школе. "Мысли надо держать в чистоте." "Мы вместе должны следить за чистотой мыслей ближнего своего." Но вот поди ж ты - не углядели, не уследили. Где были ее ближние, когда в головке маленькой Грин начали возникать неправильные мысли? Почему не удержали и не предупредили? Не уследили. И как результат - коротко стриженные волосы, браслетики из обрывков цветной проволочки и припрятанная на дне сумки очередная книжка непозволительного содержания, вызволенная из плена нежных объятий комода. Сначала были замечания. Потом воспитательные беседы с родителями. Потом... "Безнадежна. Возможно, к моменту выпуска из школы исправится, но это маловероятно..." Смешки в классе и недопонимание сверстников. Воспитатели умело направляли всю неуемную энергию вверенных им питомцев в нужное русло. "Не будь как Грин." "У тебя поведение, как у..." "Мысли твои очень мне напоминают..." Не будь как Грин. Это стало своеобразной молитвой, застывшей на устах двадцати жестоких подростков. В книгах, которые Грин читала, герои преодолевали и не такие трудности. Но что делать, если ты - не герой? И она довольно быстро сломалась. Выкинула браслетики, книги запрятала обратно в комод, отрастила коротенький хвостик. И с тех пор возненавидела свое отражение. Жалкого вида ссутуленная девчонка-подросток. Скуластое бледное лицо в обрамлении серо-русых прямых прядей волос. Капелька-родинка на правой щеке и грустные, всегда чуть призакрытые тускло-зеленые глаза. Сломалась. Грин сломалась. Так все думали, так думала и сама Грин. До очередной шальной мысли, возникшей у нее в мятежной головке. Сначала был испуг. Но потом Грин научилась прятать, скрывать свою "ненормальность". И старания ее даром не прошли. Нет, отражение в зеркале по прежнему вызывало в ней чувство непонятной жалости пополам с презрением. Но теперь это отражение стало защитной маской для Грин-шпиона, для Грин настоящей. С математической точностью сложился ожидаемый результат. Хороший школьный аттестат, положительный отзыв воспитателя и сносная характеристика от классного руководителя; несколько друзей, в компании которых позволительно было посмеяться над пристойными шутками, и открытая дорога к высшей ступени образования. А еще... Грин отчетливо помнила все волнения того дня, когда им вручали аттестаты... В актовом зале школы стройные ряды взволнованных выпускников, закатав рукава блузок и рубашек, стояли в очереди перед несколькими проявителями. Шепот, смешки, переглядывания - в этот день им позволялось чуть отступить от правил, ибо этот день - решающий день в их жизни. С момента поступления в старшую школу, с первых подростковых прыщиков и тихих слез в подушку они грезили этим днем, днем, когда на запястьях им высветят шесть заветных цифр, подаренных им при рождении, но окончательно проявляющихся только под вожделенным голубовато-бронзовым светом громоздкой машины с рядами непонятных кнопок и лампочек. С этого самого момента выпускники могли постоянно наблюдать у себя на руке их личный код счастья. Похожий набор цифр мог быть только у двух людей, никак не больше. И с ликованием, смешанным с тайными, глубоко запрятанными страхами, они, неопытные юнцы, очертя голову неслись навстречу своей второй половинке: нагло интересовались номером каждого нового знакомого, жадно всматривались в запястья каждого встречного, выучивали наизусть свой набор цифр. Новая молитва - код на запястье. И Грин даже почувствовала, что счастлива наконец то быть такой же, как все. Непонятные чувства захватили ее. С трепетом и надеждой она ждала... Ждала вот уже десять лет. Нежные переживания, какие свойственны всем юным девушкам, исчезли где то в промежутке между вторым и третьим курсом университета. Дальше осталась только слепая, отчаянная вера. Сейчас от веры не осталось ничего. Грин медленно закатывает рукав растянутого серого свитера. 426723 В день выпуска из школы она безумно гордилась - номер-то счастливый! Но где же ее счастье? Заплутало в лабиринтах цифр и выверенных алгоритмов? Всем доподлинно известно, что без пары остаться нельзя - люди с похожими номерами обычно проживают в одной области страны. Но должно же быть какое то исключение! И этим злым исключением стала Грин. Все будет хорошо. Все к лучшему. Еще не все потеряно. Эту молитву и повторять не надо - она заведенной пластинкой крутится в голове, не спрашивая на то позволения. Резкая трель звонка вырывает Грин из пелены размышлений. Одновременно с трелью на стене зажигаются зеленые цифры часов. 09:00 Пинки как всегда точна. Грин спешно выливает противный кофе в мойку и прячет пакет с галетами в шкаф. Затем спешит в темный коридор. Приземистая, розовощекая девица диковинной южной птицей впорхнула внутрь квартирки, осветив все окружающее пространство своей необычайной, несвойственной для жителей Континента красотой. Нежное, почти детское лицо в форме сердца с пухлыми губами и хитрыми винно-розовыми глазами, длинные, заплетенные в замысловатую косу, снежно-белые волосы и дивный голубой сарафан, явно изготовленный как минимум в соседней области - роскошь, да и только. Но Пинки - одна из тех редких личностей, которые роскошь очень умело совмещают с заурядными вещами. Поэтому великолепие обновки скрадывали простенькие сандалии и белые под перламутр бусы из соседнего магазинчика. - Боялась опоздать, и крайне рада, что успела! - голос Пинки, вероятно, услышали соседи и сверху, и снизу, и по сторонам. Боялась опоздать... И в этом вся Пинки. Никогда она не опаздывает, это Грин знает точно. - Рада тебя видеть, проходи, - теплая улыбка и немного живости в голосе. - А я-то как рада! - уверенным шагом розовоглазая пролетает на кухню, шурша бумажным пакетом с номером центральной бакалеи. - Смотри-ка, что тебе принесла из дома! Из дома. Да, ко всему прочему Пинки еще и мастерица готовить. Подозрительно идеальная личность. Грин она не нравится, но приходится выдавить из себя радостный возглас. На стол посыпались пакетики с плюшками и нехитрым печеньем. Конечно же, ничего из бакалеи номер пять Пинки не принесла. За исключением пачки цукатов и маленького бумажного квадратика с чаем. Уже через несколько минут стол накрыт для чаепития. На столе дышит паром желтый старенький чайник с жмущимися к нему чашками из разных сервизов, цукаты и сахар в щербатом блюдце дожидаются своей очереди, печенье и плюшки из пустующей ранее хлебницы распространяют по кухне удивительный аромат домашней выпечки. - Когда отъезжаешь? - Грин старательно добавляет в голос толику интереса. - Сегодня вечером, поезд ровно в 17:06, - Пинки с наслаждением потягивает горячий чай и жмурится. - Как там Грей? Наверное, весь сгорает в нетерпении? - Почему сгорает? - белые брови непонятливо сдвигаются к переносице, а снежные ресницы пару раз недоуменно вздрагивают. - Грей очень хочет переехать, тем более, что наконец то у него все удачно складывается. Грин нервно закусывает губу. Пинки не любит образных выражений, и "речевая ошибка" собеседницы должна быть непременно чем то вытеснена, иначе споров и ворчания не миновать. - Определенно, ему с тобой повезло. Ты такая красавица, Пинки. А еще... Восхитительные плюшки! - Грин надкусывает сдобное тесто и одобрительно качает головой. Щеки университетской подруги загораются ярким румянцем - уловка удалась. - Очень рада, что тебе понравилось! Обещай мне почаще писать, обещай не забывать! Грин прекрасно знает, что такие слова обычно говорят, не рассчитывая на оживленную переписку. Вполне вероятно, что их взаимная договоренность писать друг другу почаще выльется в ежегодное шаблонное поздравление с новолетием, дополненное парой запоздалых открыток на День Справедливости и День Памяти. Грин мельком следит за взглядом Пинки, пытаясь на дне ее глаз найти подтверждение своей догадке. Но Пинки не так проста, нет. Или она непревзойденная актриса, или действительно свято верит в возможность активного общения на расстоянии. - Обещаю-обещаю, конечно! - Вот и славно, - Пинки протягивает руку к вазочке с сахаром. Вот и настал тот момент, которого Грин ждала. Ждала с долей страха нетерпения. Нехитрая беседа зашла в тупик. О чем можно говорить с таким человеком, как Пинки? С ней не обсудишь никакую книгу - Пинки с первого дня их знакомства зарекомендовала себя ярым противником всякого рода "ненужной литературы"; с ней не поговоришь о последних новостях - "лишние разговоры" захламляют мысли, а мысли надо держать в чистоте, как говорит розовоглазая красавица. - Сегодня хорошая погода, - несмело начинает Грин. - Погода? Да, погода прекрасная. Очень хорошо в такую погоду гулять. В "Еженедельнике здравоохранения" настоятельно рекомендуют больше бывать на улице... Вот и все. Пинки нашла удобную для нее тему разговора. "Еженедельник здравоохранения", "Гражданский обозреватель", пара молодежных журналов про кулинарию и шитье и регулярные новостные радиопередачи - вот что Пинки готова обсуждать часами напролет. Здесь ей даже собеседник не требовался. Требовался слушатель. Кто то поговаривал, что розовоглазая зачастую рассказывает о выкройках и рецептах не из тех выпусков, но эта особенность всегда точной Пинки так и осталась на позиции университетских слухов. Что ни говори, советы по шитью и приготовлению различных блюд она давала первоклассные. Ни готовку, ни шитье, ни здоровье Грин не возводила в степень личной религии, так что монолог подруги слушала чисто из вежливости. И даже с некоторой долей благодарности. Обычно такие активисты любят затрагивать тему политики. А Пинки на дух не переносила подобные разговоры. "Политика - говаривала она - дело умных людей, для ее понимания нужно получить подобающее образование, а мне квалификация и воспитание не позволяют обсуждать то, что я не изучала углубленно и в подробностях." Грин часто думала, что бы случилось с Пинки, получи она то самое "подобающее образование", и всякий раз натыкалась на мысль, что не представляет подругу в строгой форме начальства. Пинки, с ее извечными светлыми сарафанами и несмываемым запахом свежей выпечки, годилась разве что в воспитатели. Воспитателем она и была. Добрым, понимающим и категоричным в плане поведения. Краем глаза Грин замечает мигание часов. 10:45 Пинки никогда не задерживается у нее дольше часа. Осталось немного... В коридоре раздается трель звонка. - К тебе должен еще кто то прийти? - непонимающе хмурится подруга. - А почему не сказала? Ох, неужели это кто то...? От сладенького блеска в ее глазах становится неприятно. Поэтому Грин не дала ей закончить фразу: - Нет, это не тот, у кого такой же номер на запястье. - Откуда тебе знать? Вижу, ты и сама в замешательстве... - хихикает Пинки и опрометью несется в прихожую. Уже на выходе из кухни Грин слышит звук стремительно открываемой двери а затем голос подруги: - Грей?! Нехороший у нее голос. Тревожный, удивленный... Испуганный. Грин спешит в прихожую и там застает Пинки и высокого красавца-Грея. Наверное, в своих мечтах она так и представляла себе человека, чей номер совпадает с ее набором цифр... Статный, высокий, благородные черты лица, умные и проницательные серые глаза. Черные волосы забраны в небрежный короткий хвост - пусть и не по моде нынешних лет, но очень красиво и необычно. Одет Грей просто, но ни потертые брюки, ни видавшая виды выцветшая синяя рубашка не портят его. Нет, его благородство не нуждается в подтверждении роскошной одеждой. Его благородство незримо действует на собеседника, заставляя того робеть. Или же проникнуться бесконечным уважением. Грин - натура робкая и скрытная. И если кого и уважает, то к тому же непременно боится. Грей вызывает в ней смешанные чувства робости и восхищения. - Здравствуй... Грей, - девушка обреченно отмечает, что голос ее подводит. - Грин, рад видеть, - легкая улыбка молодого человека сводит ее с ума. Как же хочется взглянуть на его запястье и увидеть номер... Не номер Пинки, а тот, который... - Ты чего застыла, Грин? Снова в облаках витаешь? - Пинки, кажется, несколько рассержена. Но... Что то странное промелькнуло в этой фразе. Грин непроизвольно вздрогнула и не сразу осознала ситуацию. Снова в облаках витаешь... Честное слово, Пинки 436733 никогда не позволит себе такой формулировки! Грин удивленно поворачивается в подруге, внимательно всматривается в такое знакомое лицо-сердечко и с удивлением осознает, что на миг ей открылся совсем другой человек, другая Пинки. Шаблонный оптимизм в розовых глазах гаснет. Лицо-сердечко поворачивается к Грею: - Ты то зачем пришел? Меня встретить решил? Да... Как то совсем не так Грин представляла себе общение двух влюбленных. - Пинки, отойди. - Грей медленно продвигается ближе к Грин. - Скажи, ты ведь попробовала ее плюшки? Какой глупый вопрос! - Конечно. Я хочу сказать, что тебе очень пове... - Не имеет значения, - Грей быстро отворачивается и идет в кухню. - Ты пришел все испортить?! - голос у Пинки странный. А Пинки ли вообще сейчас говорит? - Пинки, что случилось? Что сейчас происходит в моей квартире? - внезапно накатившая дурнота заставляет Грин отшатнуться к стене в поисках опоры. На мгновение весь мир поглотила оглушающая звенящая тишина. Только бешеный запинающийся стук сердца и горящие напротив яростные розовые глаза... Нет, не розовые. Красные. - Расскажи. Отстраненный холодный голос Грея острым ножом вспарывает тишину. Красные глаза снова сужаются в розовые узкие черточки. - Как скажешь, любовь моя, - снова звучит голос Пинки 436733. - Грин, знаешь ли ты, какой номер стоит у Грея на запястье? Мысли вялые, путанные и неповоротливые. Мысли никак не хотят встать в нужном порядке, но Грин все таки ухватывается за отчаянную, неправдоподобную догадку. - Грей? Он...? Значит, ее ощущения не врали? Ноги подкашиваются, Грин медленно падает, но в последний момент ее подхватывают сильные и надежные руки. Грей. Ее Грей. Ее счастливый номер. - Думаешь, одна такая выискалась умная? Нет, дорогуша, - голос Пинки сладкий, как сироп, прилипчивый. - Ты умна, Грин, но я умнее. И я не отдам тебе его. Ну конечно. Теперь то все понятно. Теперь понятно, почему Пинки со своей правильностью так не нравилась Грин. Потому что вся ее правильность была четко сконструированной, детально продуманной маской. Никаких журналов она не читала, и никаких передач не слушала. А ведь догадка была на поверхности, совсем рядом... Не отдаст она Грея... Но ведь Грей... Грин с трудом открывает глаза. Вот он. Грей. Ее грей. Надо же, все как в книжках писали. Значит, есть она, эта пыльная бабочка-любовь, прилетевшая из прошлых веков? Странная эйфория накрывает сознание Грин. Она улыбается, хочет даже засмеяться, вот только дышать почему то становится сложно. Грей бережно переносит ее в кухню, кладет на пол и присаживается рядом. - Мне правда жаль. - тихо и твердо начинает он. - Да, Пинки не соврала про номер. Все это время, Грин, я чувствовал, что нас с тобой связывает нечто... Теперь ты умрешь. И связи не будет. Ты больше не будешь преградой для нас с Пинки. Грин, я не надеюсь получить от тебя прощения. Мне просто хочется, чтобы ты до конца осознала наши мотивы. - Мотивы? - голос ее не слушается, дрожит. Улыбка растаяла на губах, и только глаза продолжают смеяться в истерическом припадке. - Но как же... - Если она имеет в виду человека с моим номером, пусть в очередной раз вспомнит мои плюшки, - где то на границе зрения возникает зловещим белым пятном Пинки. Плюшки. Смешно, честное слово. Как глупо и наивно... Грин закрывает глаза, уже не видя, как Пинки и Грей грамотно инсценируют несчастный случай. Слышится шипение приемника и шорох выдвигаемых ящиков комода. Книги. Они заберут их, сколько возможно. Треск срываемой с окна занавески - вероятно, в нее завяжут найденные бесценные тома. Какая жалость, Грин так и не купила нового тюля на окно... Да, они оказались умнее. Они тоже читали не те книги. И им хватило хладнокровия выстроить собственное счастье. Они - герои. Герои собственной книги. И только затихающая на сером полу Грин знает, что на самом деле представляют из себя эти два счастливых человека. Читали ли они когда нибудь книги о монстрах? Спросите об этом Пинки. Винно-розовые глаза засмеются вам в лицо, а нежные губки изогнутся в милой непонимающей улыбке: - Неужели вы читаете запрещенные книги? *** "...а мы настоятельно рекомендуем слушателям соблюдать все меры предосторожности и сообщать о местах распространения запрещенной литературы..." Стрекотание приемника на мгновение наполняет пустую кухню шумом. Миг - и лампочка снова гаснет. В серой, аккуратно прибранной кухне у чистого никелированного стола лежит мертвая девушка. Позже заплаканная розовоглазая красавица-альбинос с причитаниями будет рассказывать врачам и стражам порядка о том, как ее лучшая подруга умерла у нее на руках неизвестно от чего. А спустя несколько лет молодой человек со счастливым номером на руке придет к одинокому безымянному холмику и со скрытым разочарованием заметит, что... Но его слова унесет ветер, и никто так и не узнает, что именно хотел сказать он. Грей 426723.