Give you fever

      Лечащий врач Хатаке говорил, что он слишком зажат. Как морально, так и физически. И что, вероятно, телесное раскрепощение поспособствует его душевному освобождению.       Именно поэтому Хатаке стоит в полупустом зале с пугающими зеркальными стенами. Молодой человек старается не обращать внимания на них, вслушиваясь в чей-то разговор на другом конце помещения, но не получается. Взгляд невольно плывёт по отражающей поверхности к собственной сгорбленной, худощавой фигуре. Какаши не может отделаться от ощущения, что выглядит по-идиотски в этом трико. На лице его не промелькнёт ни грамма волнения или неуверенности. Выражение всегда, с самого детства, остается ровной маской. Но руки, сцепленные за спиной, мелко трясутся. Хатаке холодно и жарко одновременно, а желудок судорожно сжимается, будто пытаясь извергнуть из себя что-то. Но там пусто: ведь незадолго до занятия ему кусок в горло не лезет.       Мужчина боится подходить к незнакомцам, потому что думает, что будет выглядеть крайне глупо. Что его окинут насмешливым взглядом или даже не соизволят оторваться от разговора, чтобы поприветствовать новичка. И вместе с этим ещё ему кажется, что стоящий поодаль ото всех парень точно так же выглядит дураком, о котором только и шепчутся.       Возможно, приход сюда — худшее решение в его жизни.       — Здравствуйте! Приветствую всех! — звучит громогласное. Какаши смаргивает пелену, поворачиваясь на звук. В зал практически влетает загорелый мужчина, а за ним забегает стайка других людей. — Итак, давайте познакомимся ещё раз, потому как вижу новые лица! Я — ваш учитель бальных танцев, Майто Гай. — Названный Майто сверкает белозубой улыбкой, оглядывая своих подопечных. Все по очереди называют свои имена, поддавшись воодушевляющему настроению Гая. Хатаке замечает, какими глазами смотрят другие на учителя. В них горит восторг и обожание. Какаши не понимает.       — Хочу сказать, что очень рад видеть вас всех здесь, особенно новеньких! — Хатаке чудится, что Майто бросает на него взгляд и задерживает его чуть дольше, чем на остальных. — Давайте же начнем.       За этими словами следует недолгая разминка, а после — мучительная растяжка. Какаши так и остался несгибаемым бревном. Заниматься спортом он никогда не любил, а отец и не настаивал. В школьные годы ему, конечно, это не пошло на руку во время уроков физической культуры, где учитель не стеснялся в выражениях.       — Распахни свою меланхоличную душу Силе Юности, Какаши Хатаке! Дай ей проникнуть в тебя, и она сделает свое дело! — бодро восклицает мужчина с несуразной прической-горшком и аккуратно помогает тянуться ученику.       Какаши же покрепче стискивает зубы, дабы никакое крепкое словцо не проскочило от этой разрывающей его мышцы на лоскуты боли. Он со скептицизмом относится к сказанному, но его удивляет непонятная Сила Юности. Таких мотивационных речей Хатаке не слышал даже от своего психолога.       Какаши понимает, когда тренер рассказывает про домашнее задание в виде нескольких простых танцевальных движений, которые нужно будет выучить к следующему занятию, а после — показывает их.       Этот с виду грубый и нелепый мужчина в темно-зеленых штанах-клеш преображается, стоит музыке зазвучать в помещении. Медленной, романтичной, вызывающей у Хатаке не самые приятные ассоциации. Возможно, что у Майто Гая подобные метаморфозы могли происходить и без воздействия внешних факторов. Внутри него самого играла нескончаемая мелодия жизни. Чувственными, плавными движениями он рассекает воздух, вырывая у окружающих восхищенные вздохи.       В конце учитель задорно разговаривает с учениками, а Какаши намеревается незаметно смыться. Однако в спину ударяется восклицание:       — Какаши, друг мой, куда же ты? Хотел уйти, не попрощавшись?!       Хатаке не успевает ничего сказать, как его сгребают в сильные — до хруста ребер — объятия. И именно сейчас желудок решительно заявляет о себе громким урчанием. Светловолосый молится всем богам, а Майто вновь ослепительно улыбается, предлагая вместе поужинать. Слишком прямо, слишком знакомо.       Какаши отказывается. «Дома собаки не кормлены, поработать ещё нужно…»       За спиной мужчины, в прошлом, имелись одни-единственные отношения с человеком его же пола, неожиданно выросшие из многолетней дружбы. Но не слишком продолжительные, буквально несколько месяцев. Помнится, это произошло на последнем году школы, перед самым выпускным. Его лучший друг тогда признался, что испытывает к нему нечто большее, чем обычную, дружескую симпатию. Какаши не разбирался шибко в делах сердечных, но друг был напорист, и Хатаке решился попробовать. Оба слишком долго находились рядом, путая привязанность с влюбленностью. Обито, как и его друг, не имел никакого опыта в построении более близких отношений. Они были первыми друг у друга, что конечно же сказывалось. Вместе преодолевали некоторое стеснение собственных тел. У брюнета на груди располагалось огромное родимое пятно в области сердца, словно кто-то пытался вырвать его. Какаши переживал по поводу своей костлявости и безволосости. То есть, волосы по всему его телу были очень светлыми и редкими. Учиха любил целоваться. И всегда перед этим жевал какую-нибудь приторную жвачку, а потом лез обжиматься к Какаши, когда они оставались наедине в своем укромном местечке. Но всё так же быстро закончилось, как и началось. Обито погнался за новым увлечением. А Какаши остался у разбитого корыта.       Последующие занятия они оба делают вид, что ничего не произошло. Но только до момента, когда в их зал приходят девушки для парного занятия, и Какаши не хватает пары. Майто в привычной манере предлагает свою кандидатуру, и Хатаке может вновь отказаться, может закончить всю эту глупую затею, которая с самого начала не нравилась ему. Но не делает этого. До него доходит осознание того, что он не хочет больше бегать от других людей. Не всегда они причиняют боль. Должна быть надежда на лучшее.       Какаши ещё путается в шагах, когда Майто начинает вести, и не сводит глаз со своих ног, чтобы ненароком не наступить на чужую стопу. «Подними глаза. Доверься мне», — тихо и мимолетно шепчет Гай. Крепкая ладонь тренера скользит от плеча по боковой стороне предплечья Хатаке к кисти, и их руки расходятся в разные стороны. Через несколько повторений, дыхание светловолосого сбивается, и им приходится остановиться. У Какаши не получается сделать полноценный вдох, легкие сгорают изнутри.       Для настоящей румбы человек должен долго и упорно работать над собой, с каждым разом все больше раскрываясь. Какаши чувствует, что ещё многому следует научиться. Слабая улыбка трогает бледные губы в ответ на чужую, все такую же ослепительно-яркую.       Вся жизнь впереди.