Твое присутствие

— Ну и что тебе от меня надо? — из отстраненно-задумчивого Чуя в миг сделался сердитым, как только понял, кому́ принадлежали шаги. Интуиция, черт ее. По коридору шел Дазай. Удивительно, но он оказался ближе, чем предполагалось. Сегодня у него была замотана добрая половина лица, бинт закрывал даже часть рта. — А с чего ты взял, что я что-то от тебя хочу? — казалось, он удивился, но не очень. — Как будто бы ты пришел ко мне просто так - поболтать, — Чуя завелся - разумеетсяДазай только изобразил гримасу удивления на половине своего лица, и не известно было, что́ он чувствовал на самом деле, да и чувствовал ли? Именно эта мутность и неопределенность и раздражала. — Выкладывай: что надо? — Ничего особенного - только твое присутствие. — Че-его? — возмущённо протянул Чуя, изгибая бровь, — Срочное собрание, что-ли? Тогда с какого послали тебя? Дазай и так бесил, а тут ещё начал загадками говорить. — Нет, не собрание: все тихо, ничего непредвиденного не намечается - просто нужно, чтобы ты пошел со мной в одно место. — Куда... Почему это я должен с тобой куда-то там идти?! Здесь нельзя поговорить? — нет, Дазай определенно невозможен, и, разумеется, он, Чуя, не пойдет с этим парнем ни в какие подозрительные места, только на задание, только с письменным приказом Мори. — Потому что ты не хочешь, чтобы босс знал о том, где ты шлялся в конце прошлого месяца, — Дазай изобразил на своем не очень подвижном лице хитрое выражение, — а самое главное - что́ ты там делал. Чуя скрипел зубами и глухо рычал - эта собака сутулая следила за ним, причем это был натуральный шпионаж. Дазай сделал оскал выразительнее, что должно было означать победу и триумф манипулятора, но Чуе показалось, что на него смотрело чудовище. — И - нет, нельзя, — продолжал Дазай, — мы идём в более подходящее место потому что здесь людно. Людно? Ни души вокруг. *** Иногда Чуя задавал себе вопрос - как? Как он мог позволить (и позволять раньше) себе действовать так, как задумал Дазай? КАК он допустил то, что Дазай стал вертеть им, как ему вздумается? Как так вышло, что он сейчас, чуть ли не в обнимку, идёт по улице рядом с Дазаем, позволяя тому утягивать себя в переулки и петлять по городу? Гореть в аду он будет вместе со своей силой убеждения. Иногда Дазай задавался вопросом - почему? Почему людьми так легко манипулировать и делать послушными, стоит ему только на них слегка надавить? ПОЧЕМУ Чуя сдался (и сдавался) так быстро, его грешок ведь пустяковый - отделался бы выговором? Почему он хорохорится и сопротивляется, но, в итоге, все равно делает так, как нужно ему, Дазаю? Он, кажется, не только с логикой, но и с головой не дружит. — Ну сколько можно-то, а? — в нетерпении спросил Чуя, когда они крались между очередными хозяйственными зданиями, мимо которых проходили, но со стороны улицы. — За нами следят? Во что его втягивают? — Не исключено, — ответил Дазай, останавливаясь рядом с неприметной дверью, — Хотя хвост я так и не заметил. Какой догадливый. Они наконец вошли в здание и Дазай повел Чую по лабиринтам коридоров. Наконец, они встали перед металлической дверью, кажется, на уровне подвала или полуподвала. Дазай возился с замком и отмычками(?), Чуя внимательно за ним наблюдал. Тяжелая дверь вела в маленькое, явно нежилое, помещение без окон. Под потолком была вентиляционная решетка, но Чуя не слышал звука вентилятора, освещение было тусклым, похожим на резервное. У стен стояли какие-то коробки, лежали тюки. Чуя коснулся стены - воля его дара - поток силы разошелся по ней, позволяя обрести контроль над материалом. Плечи непроизвольно осели под тяжестью мнимого веса; мурашки пробежали от головы до пят; он перестал чувствовать кончики своих пальцев... Стены этого подвала очень толстые, плотные и перекрытия в них очень прочные - так просто не сломаешь, вот и дар не может захватить конечную область. Как в бункере. Куда этот засранец его привел? — Это мое убежище, — сказал Дазай, запирая дверь, — О нем не знает даже Мори. Я прихожу сюда, когда мне нужно уединиться так, чтобы мне никто не мешал, — снова эта ухмылка дьявола. Попался - подумал Чуя, готовясь к сопротивлению. Попался - подумал Дазай, готовясь к действиям на опережение. "Зачем?" — думал Чуя: "Зачем он так серьезно подготавливался?" "Неужели?" — думал Дазай: "Неужели он не понял, что я собираюсь делать?" Мне нужно только твое присутствие. ТОЛЬКО твое присутствие. — Мне нужен секс и - твое присутствие, — Дазай не переставал скалиться, и демонические черты не пропадали с его лица, но временами усиливались. — Ахты сукин сын... Чуя подался вперёд с целью хорошенько вмазатьДазаю. Прежде чем идти непонятно куда, думать надо было, а теперь все - допрыгался. Вот именно - допрыгался. Дазай держал в правой руке пистолет, левой защипнул куртку Чуи. — Дернешься, и я выстрелю, — предупредил он. — В этой комнате полнаяшумоизоляция, так что нас никто не услышит, хоть до хрипоты кричи... Он не успел даже удивиться: Чуя молниеносным движением откинул его руку в сторону так, что он выронил пистолет. Другой рукой он сжал перебинтованную Дазаевскую шею - не задушит, так вырубит. Раздался громкий хлопок. Правую ногу Чуи пронзила острая боль, он взвыл не столько от боли сколько от возмущения и обхватил ногу, пытаясь остановить кровь. "Подонок" - рычало его сознание. Как же Дазай отвратителен, а он - глуп. "А он не так плох" - Дазай был немного удивлен и даже восхищен. Может же думать, когда захочет. В его левой руке был сжат второй пистолет, который он тоже прятал под пиджаком. И когда только он успел его достать? Пуля только саданула по бедру, ногу он, вроде, чувствует, но крови натекло прилично. — Ты не в том положении, чтобы сопротивляться, — как ни в чем ни бывало продолжил Дазай, — поэтому, если я скажу, что ты сейчас раздвинешь ноги, как потаскуха - значит так и будет. — Ублюдок, — выплюнул Чуя вместе с непечатными проклятиями, — Думаешь, что можешь заставить меня, расстреляв из пистолета?.. Эй, ты меня вообще слышишь? — в нем начал разгораться пожар ярости. Дазай его слышал, но не слушал. "Нет, определено нельзя дать ему сорвать горло" - думал он, наслаждаясь переливами голоса Чуи. Дазай очнулся, заметив движение: Чуя, не переставая ругаться, морщился, опираясь на простреленную ногу, и явно направлялся к двери. — Не в ту сторону идешь, — заметил Дазай и сгреб в охапку маленького Чую. Тот воспротивился столь тесному контакту, что, впрочем, не помешало Дазаютащить его помогать идти. То, что казалось кучей хлама, на самом деле было высокой лежанкой, на которую Дазай и выгрузил Чую. — Давай, раздевайся, — приказал Дазай. — Я конечно понимаю, что ты на такие мелочи внимания не обращаешь, — неожиданно для себя, Чуя заговорил приторно сладким голосом, — Но я тут совсем немного ранен, и из меня совсем чуть-чуть течет кровь. — Да неужели? — удивился Дазай, метнулся к Чуе и расстегнул его куртку. Последний глазом моргнуть не успел, как остался без верхней одежды. В кармане прорезь. На теле портупея. На портупее ножны. Чуя успел схватить Дазая за руки, но удержать не мог, так что тот благополучно избавился и от ножа. "Уж не с ядовитым ли наполнением пули?" "Он до сих пор сопротивляется" — Какой хитрый, — отметил Дазай, — Хотел ткнуть меня ножом, пока я перевязывал бы тебе ногу? — А разве ты собирался? — Чуя поднял рыжую бровь. Их глаза встретились. Злые синие искры и черное матовое стекло. — Собирался. — серьезно ответил Дазай. Он подошел к еще одной куче хлама и стал что-то искать. В комнате низкие потолки, сама она маленькая, между выходом и Чуей, как-то странно, боком, сидит сволочнойДазай - к двери не пробраться. А если он и сможет просочиться мимо Дазая, успеет ли выломать дверь, прежде чем по нему откроют огонь? Дверь то бронированная, а ему подозрительно хреново. Дазай закончил рыться в вещах и вытащил объемистый сундучок. — Сам штаны снимешь или тебе помочь? Он бы хоть иногда яд сцеживал. По крайней мере Чуе удалось отстоять свои штаны чтобы подложить себе под зад и не сидеть на прохладном матрасе. Обувь тоже пришлось снять, так что холодный пол жег ему пятки, потому что сидел он поперек лежанки. Ложиться на нее он не собирался. Удивительно, но факт: Дазай не только наложил повязку стерильными материалами, но даже стер кровь, стекшую на голень и перепачкавшую руки. — Ты куда собрался?! — возмущенно воскликнул Чуя, хватая руки Дазая, который увлеченно заматывал бинтом неповрежденную часть ноги. — Я собрался закреплять бинт, — уверенно ответил тот, — А для этого его нужно продлить. — Ты мне зубы не заговаривай: я знаю, как накладывают давящую повязку, а, в частности то, что никаких дополнительных витков бинта делать не надо, а если и надо, то от колена к бедру, а не наоборот. — Тебе, что, бинта жалко? — обиделся (на самом деле нет) Дазай. У Чуи была ранена нижняя часть бедра - еще чуть-чуть ниже, и было бы повреждено сухожилие. Дазай же замотал не только рану, но и колено, поэтому он опасался, как бы полностью не потерять возможность двигаться. — Мне жалко того, что я подозрительно быстро становлюсь похож на тебя. А зачем ему бинт? — Ну, до меня тебе еще далеко, — возразил Дазай, проводя пальцами по горячему бедру Чуи. Чую перекосило от отвращения и холода - он ударил по обнаглевшей конечности. На Дазая это не подействовало: он продолжал гладить ногу Чуи, теперь уже с внутренней стороны. Упругие мышцы напряглись. Дазай откинул занесенную для удара ногу Чуи, а его самого повалил на матрас. Он больше не может терпеть. Под ним лежит тугой горячий клубок жизненной силы. Его удерживает холодное бездушное чудовище. Дазай не ожидал, что Чуя сделает ему подсечку раненной ногой. Лежанка низкая, ему пришлось согнуться в не слишком удобном положении. Теперь уже Дазай был вжат в матрас, Чуя сидел на нем верхом и заносил руку для удара. ... Но не ударил. — Ты до сих пор не понял, что находишься в безвыходном положении? Когда. Этот. Чертов. Фокусник. Успевает. Достать пистолет? Чуя так и остался сидеть с поднятой рукой. Было видно, как его пробивает нервная дрожь. Опять. Опять он боится пистолета. Холодное дуло упирается ему в бок, и неизвестно, как на этот раз пройдет пуля: снова только поцарапает или же вопьется глубоко внутрь его живота? — А теперь слезай с меня и будь послушным мальчиком. Положение действительно безвыходное, а он, дурак, на что-то надеялся. Чуя может и вправду дурак, но даже дурак хочет жить и остаться целым. Гордостью и чувством собственного достоинства придется жертвовать. Униженный и оскорбленный дальше некуда, он отвернулся от Дазая, лишь бы не видеть его рожи. Недовольный Дазай грубо развернул Чую, так что тот снова упал на матрас. — Да что тебе еще не нравится, упырь?! Дазай сжимал в ладони отросшие рыжие патлы, окончательно растрепавшиеся и теперь лезшие на лицо. — Не смей. Прятать. Лицо. — проговорил он сквозь зубы. — Не отводи. Взгляд. Ебанутый. Чуя в долгу не остался и вцепился в волосы Дазая. Дазай замотал головой. Бинт, закрывавший его лицо, полетел к чертям. Чую прошиб холодный пот. Если лицо Дазая до этого пугало, то теперь оно приводило в ужас: левая часть была холодна и безэмоциональна, матовый карий глаз смотрел как всегда равнодушно, зато правый угол рта, скрытый ранее бинтом, кривился не просто в хищной - безумной ухмылке; в его правом глазу разверзлась бездна, темное нечто приковывало, поглощало в себя, как холодное неподвижное болото... Он показал свое лицо. — Ну ты и чудовище. — Правдачто-ли? Теперь дьявольщина распределилась на его лице равномерно. Их глаза встретились еще раз. Но теперь смотрели другие люди. Цвет вьющихся волос жаркий, как пламя костра, яркий, как закат. Они словно пламенеют. Небольшое тело такое теплое, гибкое, сильное, так и дышит жизненной энергией. Пиджак Дазая полетел на пол. Он сильно вырос и оттого казался особенно худым. Темные неряшливые волосы торчали во все стороны. Из смоляного они сделались темно древесными. Глаза тоже сильно потеплели, казалось, в них зажглись огоньки. Это всего лишь игра освещения. Между ними возникло странное напряженное состояние. У Чуи перехватило дыхание, он тонет в черных глазах. Сердце Дазая пропустило удар, его окутывают синие языки серого пламени. Они продолжали держать друг друга за волосы, но хватка все ослаблялась. Воздух задрожал, уплотнился, двинулся как горный поток. "Течение" захватило их, закружило в водовороте, сблизило. По телу прошла странная дрожь. Дазай перекидывает Чую вдоль лежанки и сам забирается на нее. Чуя расправляет рубашку Дазая, водит под ней руками, чувствуя каждый виток бинта. Зачем я это делаю? Я же вовсе не обыскиваю его? Бинты были очень шершавые и противные, но срывать их Чуя не торопился. Почему? — Так нравится перевязь? — игриво спрашивает Дазай, ловя ладонь Чуи и нежно целуя его запястье, — Мне то казалось, что бинты тебя раздражают, — его лик светлеет. Раздражают еще как. — Очень, — горячо выдыхает Чуя, — Но еще больше меня раздражает тот факт, что ты там что-то прячешь. А он там что-то прячет? — Так давай посмотрим? Звонко простучали пуговицы по полу. Он обхватывает ладони Чуи своими и ведет по груди, зарываясь пальцами между белыми полосками ткани. Почему я это делаю? [я же грязный извращенец, а не обычный влюбленный болван]? Чуя вздрогнул. А с чего бы ему дрожать, тем более сейчас? Чего он боится? Увидеть под бинтами синюшную кожу покойника? Или черную гладкую чешую? Боится ли он увидеть вывороченные ребра и дыру в груди? А может того, что под бинтами находится обычная кожа, и ему придется признать человеческую природу Дазая. РазумеетсяДазай был человеком. Иных вариантов быть не может. На левой стороне груди, между торчащими ребрами, у него были рубцы. Чуя провел по ним пальцами - слишком тонкие для попытки ухода. — Это еще зачем? Сердце пытался выколоть? — Есть другие варианты? — А разве оно у тебя есть? — А ты проверь. Чуя фыркает, но прижимается к Дазаю. Размеренный гул переходит в оглушительный грохот. Что это за чувство? Дазая словно ведром кипятка облили и этим же ведром по голове дали. Ему стало жарко, очень жарко, и в голове такой гул поднялся. Дазай задрал одежду Чуи, оголяя торс. Чуя сорвал рубашку Дазая. Руки Дазая шарили по разгоряченному телу Чуи, ловя каждый изгиб. Руки Чуи обвивали сухое тело Дазая, чувствуя каждый шрам. — Ах, ну что ты делаешь? — опять возмущается Чуя. Дазай наваливается на него всем телом, целует, нежно прикусывает шею, а он просто не может ему сопротивляться. Между тем, ослабшие витки бинтов размотались, и Чуя уже успел оказаться в одном из тряпичных колец. — Мы же сейчас запутаемся. — А ты имеешь что-то против? Абсолютно нет. На один вечер два существа запутались в одно. Звукоизоляция действительно было хороша, и это маленькое происшествие осталось незамеченным. Кто-то скажет, мол, это любовь, а я отвечу: ненависть, господа. Ненависть.