Свет в пустоте

На смену пустому утру пришел пустой день, а вслед за ним неспешно крался, надев мокрый ночной плащ, пустой вечер; пустота играла ветками деревьев за окном, швыряла щедрыми горстями капли дождя на стекло, гремела чашками на кухне — а нет, это уже не пустота, это он сам. Михару хмуро тер глаза кулаками, мечтая о том, как сейчас он нырнет в теплую постель, завернется в одеяло и будет слушать резкий, но монотонный шум ливня. Под рукой уютно окажется любимая манга и, возможно, чашка чаю с лимоном — если сейчас получится его заварить и не заснуть в процессе. Но нет, Михару лень — лень и, в общем-то, все равно; он не хотел ни есть, ни пить. Чайник с водой слишком тяжелый, лимон куда-то потерялся, к тому же Йоите давно уже ушел спать, а значит, лучше сильно не греметь посудой. Перестук капель на улице навевал тоску, хотелось думать о чем-нибудь тихом и немного грустном — чтобы самую чуточку сладко щемило сердце. Забравшись на диван с ногами, Михару незаметно для себя задремал под шуршащую мелодию дождя. И вот он уже мысленно не в квартирке Юкими, хозяин которой уехал по делам, оставив скучать фотографию кошки на стене, а дома, в Бантэне. Кругом спокойно и светло, в летнем воздухе угадывался запах моря, а сам он скучал, мечтал о чем-то бесплотно-беспредметном, глядя в тетрадь с домашним заданием. Сквозь легкую дымку полусна-полугрезы ему померещилось, что кто-то тихонько зашел в комнату и поставил чайник на огонь — по всей видимости, бабушка. Как будет здорово проснуться и увидеть перед собой чашку какао, приготовленного ее заботливыми руками… Потом связные мысли окончательно покинули его разум, сливаясь в однотонный ком пустоты, но буквально через минуту тот прорвался одной-единственной искрой мягкого света — Михару почувствовал, что на него накинули покрывало. — М? Бабушка? — сонно пробормотал он и открыл глаза. — Кажется, я зас… Йоите?.. Одеяло мгновенно полетело на пол, а вслед за ним едва не свалился и сам Михару — до такой степени он был удивлен спросонья. Но нет, ошибки быть не могло — да и как можно ошибиться, если речь о Йоите? И хотя этот человек уж точно никакого отношения к дому не имел, в сердце Михару ворвалось колко-тревожное счастье, чувство, не имеющее ничего общего с привычным уютом, но по-своему светлое и желанное. Похоже, Йоите его обманул и вовсе не спать ходил, а зачем-то вылезал на улицу: мокрые спутанные волосы липли к его бледному лицу, губы сжались в тонкую строгую полоску. Пальто, по всей видимости, осталось сохнуть где-нибудь в прихожей, потому что он он был только в свитере и явно мерз. — Ты чего? — спросил Михару несколько смущенно, подбирая с пола одеяло: подобная забота Йоите вроде бы не свойственна. А вот мокнуть без толку под дождем, не удосужившись взять зонтик, ему очень даже свойственно — так, к слову. — Прости, не хотел тебя будить, — отозвался Йоите, пряча глаза. — Ну что ты, — Михару мягко коснулся его плеча, — спасибо, что укрыл, просто это было немного неожиданно, да и вообще, я тут заснул, мне примерещилось, что я дома… Йоите как-то окончательно погрустнел. — Скучаешь, да? — спросил он бесцветным голосом. — Это из-за меня… Михару заерзал на постели: вот надо же было такое ляпнуть! Вечно он так: не следит за языком, хотя чего ему стоит-то? И что же отвечать теперь? Вроде бы и врать лучшему другу не хочется, но в то же время и расстраивать его лишний раз неохота. Хотя насчет расстройства думать уже поздно, конечно… — Давай просто не будем поднимать эту тему? — Михару искренне надеялся, что предложение будет принято, и его действительно молча приняли, но по лицу Йоите было заметно, что он никак не перестанет думать о том, в чем считает себя виноватым. Неловкость, частенько идущая с ними рука об руку, буквально заполнила собой всю комнату, вытеснив даже царившую там до прихода Йоите пустоту. Она же вынудила Михару отвернуться, встать и выключить вскипевший чайник — надо было занять себя хоть чем-нибудь. — Это ты себе чай хотел заварить? — поинтересовался он немного охрипшим голосом. — Наверное, — откликнулся Йоите. — Не помню. Я замерз немного, чего-то горячего хотелось… Если не трудно… — Не трудно. — Михару хотел ограничиться этой фразой, но не выдержал и затараторил: — Что ты вообще забыл на улице? Не понимаю, зачем ты делаешь такие вещи, тебе же только хуже станет. Раз замерз, может, у тебя температура? Кстати, вытри волосы хотя бы. — Отстань. Михару вздрогнул и чуть не пролил на себя кипяток от неожиданно холодного и резкого ответа. Его даже зло взяло: некоторые люди просто неисправимы! Говорить, что не хочет умирать, и так небрежно к себе относиться — с ума сойти с этим Йоите можно. От волнения. Заглянуть в ванную, схватить полотенце и вернуться на кухню оказалось делом нескольких секунд. Вооруженный и преисполненный решимостью, Михару буквально с порога атаковал противника. Эффект неожиданности сыграл ему на руку, поэтому на голове у Йоите благополучно оказалась уютная махровая накидка. У того сразу заалели щеки и задрожали губы, а Михару, широко улыбаясь, вдобавок ко всему еще и заботливо поинтересовался: — Тебе помочь, или сам справишься? Йоите торопливо схватился за полотенце, с редкостным усердием вытер волосы, потом руки, шею и лицо — на всякий случай. — Вот так-то, — удовлетворенно прокомментировал ситуацию несносный Михару, поставил перед ним чашку дымящегося чая и положил рядом найденную в холодильнике плитку молочного шоколада. — Кто-то ведь должен о тебе заботиться, пока Юкими нет. — Вообще-то это мне было поручено за тобой присматривать, — возразил Йоите ледяным тоном, а затем с самым строгим видом сунул едва ли не половину шоколадки в рот и потянулся к напитку. — Вообще-то это ты от меня зависишь, а не я от тебя, — гордо заявил Михару и тут же захотел отрезать себе язык: ну вот опять, как можно без конца говорить столько обидных глупостей! Да и вранье тут наглое: ведь это действительно он сам зависел от друга. Безгранично. Йоите явно задели столь резкие слова, но он сделал вид, что занят своим чаем, и старательно дул на чашку, сохраняя нейтральное молчание. И не замечал — или делал вид, что не замечает, — внимательного взгляда Михару. А тот и сам толком не понимал, почему с такой нескрываемой охотой разглядывает Йоите — приятно смотреть? Да, пожалуй, так. Приятно видеть, что с ним все в порядке, что он в тепле, пьет чай. Приятно думать, что, наверное, ему уютно. Так, пожалуй, глаза с удовольствием задерживаются на котенке, который напился молока и вот-вот свернется в клубочек и уляжется спать. Наверное, если бы Йоите умел сворачиваться в полноценный клубочек, он непременно воспользовался бы такой техникой — это же отличный способ занимать поменьше места в помещении. Но он не котенок, а всего лишь долговязый, нескладный и неловкий подросток, смешно вымазавший губы и щеки в подтаявшем шоколаде. Подросток, который казался хрупким, как котенок. И которого тянуло погладить — как котенка. Михару немного покраснел от своих мыслей и, скрывая смущение, решительно полез под одеяло. Некоторое время он воевал со своей импровизированной накидкой, пытаясь настроить дырку для обзора таким образом, чтобы прятать лицо, но видеть Йоите, а потом ему в голову неожиданно ударила мысль, что одеялом вообще-то надо делиться, тем более если человек замерз. Поэтому он тихо подполз сзади к допивающему чай другу и обхватил его со спины теплыми руками в покрывале. Тот поперхнулся и наверняка пролил бы напиток на себя, если бы в чашке что-нибудь осталось, но маленький дьяволенок все прекрасно рассчитал. — Давай вместе греться? — предложил Михару, нахально водрузив голову на плечо Йоите и чувствуя, как его подсыхающие волосы щекочут щеку. — А тебе… не противно? — спросил тот с опаской, но не отстранился. — Что за глупости, ну! — Михару со смехом выпутался из одеяла и накрыл приятеля с головой. — Вот сейчас я тебя спрятал хорошенько, как же мне может быть противно, когда я тебя даже не вижу? Ты об этом хотя бы подумай. Не противно мне, мне хорошо. — Мне тоже, — тихо отозвались из-под огромного теплого кома. «Само собой, — подумал Михару, — иначе и быть не может, мы не можем не ладить, ты — другой я, моя вторая половина, порознь мы будем чувствовать где-то рядом пустоту, как разделенные близнецы…» Он нервно сцепил пальцы, смахнул неожиданно навернувшиеся на глаза странные слезы — кажется, нежности, — а потом, улыбаясь, полез отвоевывать себе кусок одеяла. Это оказалось не так просто: нынешний владелец, сослепу не разобравший, что с ним делают, запаниковал, завертелся и опрокинулся на пол, увлекая за собой и атакующего. Михару разбирал смех, пока он пытался высвободить себя и друга из одеяльных пут, но как только нашлось, чем дышать, вставать с пола почему-то сразу расхотелось. Йоите лежал рядом и смотрел в потолок пустыми глазами, а щеки у него так и были в шоколаде, и поэтому он казался то ли трогательным, то ли забавным, то ли жалким, а вообще-то — все вместе, и это «все вместе» словно требовало, чтобы кто-то, наконец, привел его в порядок, так что Михару подцепил рукой лежавшее неподалеку злосчастное полотенце и полез вытирать ему лицо. — Не трогай меня! — Йоите замотал головой, схватился за щеку и удивленно воззрился на излишне заботливого приятеля. — Но ты грязный, просто без смеха смотреть невозможно, — пояснил Михару. — Шоколад? — Йоите уставился на темное липкое пятно на ладони и слегка покраснел. — Ты только зря полотенце перепачкал, я сейчас умоюсь… Он резко сел, но Михару с неожиданным упрямством схватил его за рукав и потянул обратно на пол. Пусть не уходит, даже в соседнюю комнату — не надо. Ни к чему задувать этот тихий свет, прогонять веселую легкость и возвращать пустоту. Что вот с ней делать потом, в карманах носить? — Ну и ладно, ну и перепачкал, не языком же мне тебя облизывать, — забормотал Михару, настойчиво прижимаясь к другу. — Останься, ну куда ты. Тут же так здорово — чувствуешь? «Здорово валяться на полу и ничего не делать? Что за бред я несу», — подумал он, уверенный, что Йоите, конечно же, все равно поступит по-своему. Но Йоите остался — лежать на полу в компании Михару и одеяла, греться, улыбаться и молчать. Ведь тут действительно было здорово. И ответом на вопрос «почему» было слово «вместе». Пустота играла ветками деревьев за окном и швыряла щедрыми горстями капли дождя на стекло, но до этих двоих пока еще не дотянулась.