Read the magazine

— Не беспокойся, Маршалл, я тоже каждый день «читаю журнал» на работе и все отлично, — Барни двусмысленно оглядел всех сидящих за столом, — вы под этим подразумеваете мастурбацию же, да? — С твоими, каждый раз новыми подкатами к девушкам, не удивлюсь, что тебе требуется всего одна мысль: «Сиськи, сиськи, сиськи, сиськи», — Лили эмитировала голос робота. — Он может трахнуть даже Теда, если бы у того были сиськи! — Робин рассмеялась.       Барни нервно посмотрел на друга, который проверял на ощупь свою грудь. — Если бы Тед не вырубался от скотча, разбирался в сигарах, пахнул цитрусами и был бы в прошлом поп-звездой, то да, — все с недоумением посмотрели на Барни.- Шучу-шучу, конечно бы я его трахнул.       Компания хором расхохотались.       В стене кабинета Барни Стинсона имелась дверь в собственный санузел, в котором по большей части пахло спермой с одеколоном, нежели стерильностью.       Барни заходит внутрь, закрывает дверь на крючок. Снимает ремень, расстегивает ширинку, приспускает брюки. — Все отлично, — говорит он себе в отражение зеркала и нервно сглатывает накопившеюся слюну.       Припустив боксеры, Барни сел на стул. Небольшое количество крови уже прилила к головке члена, а ведь он еще даже не начал. Стинсон осторожно схватил рукой свой орган и начал неторопливыми движениями двигаться вперед-назад. Барни закрыл глаза.       Робин подошла к их столику за которым сидели Тед и Барни. Она села рядом с ним. Заказала тот же напиток, что и он. Была в костюме, как и он.       Барни глубоко вздохнул. Его член стоял так, как будто он не трахался неделю. Он ели сдерживался, чтобы не ускорить темп. Вперед-назад.       Робин случайно дотронулась своей рукой его ноги. «Прости, чувак, — извинилась она и похлопала его по бедру.       Барни покраснел от возбуждения и откинул голову вверх, продолжая стимулировать.       Робин допила свой скотч, встала из-за стола и взглядом указала Барни на вход в уборную. — Я отлучусь, — сказала она Теду, — иди без меня.       Барни не дождался, пока пройдет некоторое время, прежде, чем идти. Ей осталось пару шагов до двери, но он уже последовал за ней.       Он вошел, Робин стоял спиной к нему. Барни подошел к ней и наклонился к ее волосам. Да-да-да-да-да, они пахли цитрусами.       Щербатски резко повернулась к нему. Обвила его шею своими руками и поцелуем плотно прижала к себе. Она была властной, в наглую пропихивая язык глубоко в чужой рот.       Барни схватил ее за талию, придвигая ее таз ближе к своему. Ближе-ближе-ближе. В брюках невыносимая боль, и он только больше давится ею, прижимаясь к ней всем своим телом.       Робин, не прерывая горячий поцелуй, толкает его вперед к двери. Барни сильно ударяется. Если бы он сейчас был с какой-то Неробин, то возмутился бы. «Эй, полегче, как-тебя-там, я тут хозяин. Барни встал со стула и одной рукой оперся об стену. Член уже не чувствовал стимуляцию руки, только ужасный жар, жар от Робин. — Сейчас сюда кто-то зайдет, — невнятно промямлил Барни, в перерыве упиваясь шеей этой канадской бестии.       Ответом послужил стон. Барни знает, что только мысль о том, что сейчас их увидят в таком положении- заводит Щербатски до изнеможения. — Это может быть недалекая блондинка, — шепчет Барни Робин в лицо, чтобы разогреть ее еще больше, пока он расстегивает рубашку. — Или один из барменов, — Робин смотрит ему в глаза, помогая расправиться с ремнем. — Или сам Тед.       Да. Барни ускоряет темп, надавливает на член так, как Робин когда-то своими красивыми, изящными руками, перед тем, как засунуть его в себя. И Стинсон хочет, чтобы Тед это увидел. Как он трахается с ней так, чтобы Мосби пришел в ярости. Чтобы он осознал, что у Барни с Робин выходит намного восхитительнее и легендарнее, чем у него.       Барни готов уже кончить, но нет, сегодня он дойдет до конца. Нет, сегодня они дойдут до конца.       — Готовься к настоящему шоу, — говорит Стинсон, бросая свою рубашку. — Я всегда готова, — Робин, в одном нижнем белье, прикасается к возбужденному члену, надавив его головку на свой клитор. Барни стонет.       Стинсон разворачивает Щербатски к стене, снимает с ней оставшееся белье. Две груди, которые приходят ему на ум во снах, во время секса с другими девушками, сейчас оголенные перед ним. Пара смотрит друг на друга, глаза затуманенные, полные похоти. Да-да-да, сейчас Барни Стинсон вновь войдет в Робин Щербатски.       Она лукаво смотрит на него и томным голосом шепчет: — Папочка дома…       Черт! Сперма струей брызгает на стену. Потный, тяжело дыша, Барни обессилено отпускает из руки член. — Какой раз, какой уже раз ты не даешь мне дойти до самого кульминационного момента! — говорит Стинсон человеку в зеркале. — Это не я виноват, а Робин! — отражение пыталось оправдаться. — И то верно. Ну что, попробуем снова?       Маршаллу никогда не узнать, насколько круче и сексуальнее журнал, который есть у Барни. И как часто он его читает.