Умру без тебя...

Тихонько шелестят сочные листья первой зелени, распустившиеся из весенних клейких почек. Аромат вокруг стоит терпкий и смолистый. Солнышко вовсю пригревает и ласкает своим теплом. Эльфийский принц чуть щурится, поднимая ладонь вверх и смотря сквозь пальцы на редкие пушистые облачка. Как истинный Сын Леса он каждой клеточкой тела чувствует пробуждающуюся от зимней дремоты природу. Слышит «дыхание» каждого маленького камушка; ощущает соки жизни, что быстрее потекли по «телам» деревьев, входя в свою полную силу; душой внемлет нетерпению лесных вод, что собираются в ручейки и стремятся создать один бурный поток, объединившись с реками, а после – и морями. Стремясь стать частью Одного. Частью Большего. Принц, опуская руку, прикрывает глаза и подставляет лицо солнцу, позволяя тому беспрепятственно скользить по его векам, щекам, носу, скулам... Путаться в ресницах и прекрасных золотистых волосах. Целовать теплом юношеские губы. Лас многое бы отдал, чтобы прикосновения эти были вполне материальными… Чтобы его тела коснулись прекрасные пальцы самого восхитительного создания в мире. Самого совершенного и до боли желанного. Любимого дерзкой, запретной и порицаемой любовью. Любовью, которая природой задумывалась как сыновья, а на деле… Сзади слышны неспешные шаги. Они легки и воздушны, так что, не будь Леголас сам эльфом – ни за что не услышал бы… но… Сердце замирает. Вся его сущность знает, КТО ИМЕННО потревожил покой наследника. Принц глаз не открывает, хотя понимает, что нужно повернуться и выразить почтение. Но щеки отчего-то заливает румянец, а по спине табуном бегут мурашки. Молодой эльф не помнит, когда Отец так вот покидал свой Тронный Зал, дабы просто совершить совместную прогулку с отпрыском. Такие моменты были редкостью, а оттого – ценились на вес золота. Последнее время, начиная с конца не самой теплой и ласковой осени этого и года и вот до сего момента – Владыка отдалился от принца, кидая на него порой странные и задумчивые взгляды, в которых Леголас пару раз уловил нечто вроде печали. Не укладывалось в голове. Было мучительно. Погрязнув в ворохе настоящих и выдуманных дел – Таур совсем «забросил» общение с сыном, пресекая на корню все попытки младшего приблизиться. Принц молча страдал, снедаемый внутренним отчаянием, терзаясь догадками о том, где оступился и довольствуясь «крохами мнимой близости» за завтраками и ужинами, когда Трандуил снисходил до принятия пищи со своими подданными. Конечно, Отец не мог знать… ни о чем. Принц был крайне осмотрителен и осторожен, не переходя грань. Таур не мог заметить и не заметит никогда. Лас не даст повода. Только вот сейчас… Принц вздохнул. - Ион… На плечо опустилась теплая рука, прикосновение которой парень узнал бы из многих. Лас чуть сжался от этого контакта, ибо за зиму отвык вообще быть поблизости Короля, а тут… - Простите, Таур, - принц, наконец, нашел в себе силы обернуться и слегка склонить голову перед Королем. – Я слишком слился с природой и не смог сразу… Эти тонкие энергии затягивают, зовут меня, тревожат… - Да. Я вижу. Ты здесь уже давно. Я подумал… Рука чуть сильнее сжала плечо отпрыска, который смотрел куда угодно, но только не в глаза своему Владыке. Лас просто не мог. «Сливаясь» с природой, что он так любил делать по-весне, он совсем потерял все свое наносное равнодушие и закрытость, а сейчас никак не мог совладать со своей внутренней бурей, которую породило в душе прикосновение Прекрасного Трандуила. Цветущая Весна… Ему так шло это имя. Таур задумчиво убрал руку, мысленно давая себе пинка. Старый дурак! Что он себе только что позволил? О Эру, как сложно… Одно дело избегать и быть неприступным холодной зимой, гася и топя свое ненормальное притяжение в литрах превосходного эльфийского вина, совсем иное – держаться в стороне весной, когда тяга эльфов ко всему живому, светлому и прекрасному была столь сильна. Когда вокруг пело самОе Мироздание, прямо-таки приказывая и толкая все сущее к тем, к кому тянулась душа. «Я мерзок», - высокий платиновый блондин нахмурился, делая шаг назад и сжимая руку, посмевшую прикоснуться к отпрыску ТАК - в кулак. «Я сошел с ума. Но как же переливается на утреннем солнце золото его волос. Как велико желание дотронуться… Не могу, я просто не могу противиться этому…» Во второй раз подняв руку, мужчина бездумно проводит пальцами по мягким прядям, пахнущим медом и корицей. Сын дергается в сторону, изумленно смотря на Владыку. «Получил, извращенец хренов? Не придумал ничего лучше, чем возжелать собственного сына? Это слишком даже для тебя, Трандуил. Исправляй ситуацию, мать его так. Уходи немедленно!» Но Король остался на месте. Лишь убрал за спину руки. - Мне показалось… Нет, ничего… забудь. Скоро обед, ион. Не задерживайся… Таур знает, что место это уединенное и никто, кроме особо приближенных в этот уголок Леса зайти не сможет. Это своеобразное прибежище для медитаций и единения со всем живым, которое строго охраняется всеми возможными способами. Только это знание сейчас лишь мешает. Трандуил медлит, пожираемый изнутри запретной страстью. Все же поворачивается, собираясь покинуть принца, но тихий голос заставляет замереть на месте: - Адар… побудь… еще немного… прошу… - Прости, ион, - Трандуил, сцепив зубы, усиленно загоняет внутрь своих разбушевавшихся демонов. Совсем потерять юношу вовсе не входит в его планы. Не видеть совсем отпрыска – смерть для Владыки. Медленное угасание. Ибо в этом существе вся его кровь, все его сердце, вся его тяга к жизни. И кто виноват, что тяга эта столь видоизменилась за последний год? Что взгляд все чаще останавливался на розовых юношеских губах? Что тело бессознательно тянулось прикоснуться к молодому и гибкому стану? Что душа требовала тепла… от собственного сына. «Тьфу, черт!» Весело щебетали птицы, будто насмехаясь над попавшим в дурацкое положение Королем. Жужжали первые шмели, которые усердно собирали пыльцу с распустившихся цветов. Король сделал уже пару шагов в направлении замка, как застыл, услышав сзади полный горечи шепот: - Ада… «Что же ты делаешь с моим сердцем, сын! Прекрати, прошу!» Теперь уже Леголас стоит за спиной отца, кусая губы и дрожа. Все те чувства, что он копил на протяжении долгой холодной зимы, вся та боль и неправильность, что мучала его ночами, все смятение, что было в душе… В конце-концов, к кому ему было идти с этим? Перед кем возможно показать свою слабость и несовершенство? Ведь о «природе» этого состояния говорить не обязательно, не так ли? И это прикосновение к волосам… Не возможно, больше не возможно… Принц подошел вплотную, подрагивая и боясь передумать. Он уткнулся лицом в шелк серебристых волос, которые блестящим покрывалом укрывали спину Таура. Застыл, давясь непролитыми слезами стыда и смущения. Невыносимого желания и издевки судьбы. Владыка напрягся и вытянулся как струна. - Леголас, прошу… Не надо. Ты не понимаешь… - Это ты не понимаешь! – неожиданно зло донеслось из-за спины. Таур вихрем крутанулся на месте, мазнув волосами по щеке сына. - Ион! Забываешься! Я твой Король, не смей так отвечать мне! Ты ничего не знаешь! - Вот именно! Адар! Мне одиноко, не видишь? За что наказываешь и лишаешь отцовской любви? За всю зиму ты не нашел и получаса для общения со мной. Взрослым детям тоже нужна ЛЮБОВЬ! Хотя бы иногда! Слово «любовь» подействовало на Владыку, как красная тряпка на быка. Глаза его потемнели, он схватил принца за предплечье, волоча к стоящему в отдаленной нише фонтану и задыхаясь от испытываемого спектра эмоций. Принц, злясь, пытался вырваться. Глаза подозрительно блестели, но горели дерзким огнем неповиновения. Отпустив юношу только лишь тогда, когда доволок до места – Трандуил яростно выдохнул тому прямо в лицо, заставив молодого эльфа рефлекторно податься назад: - Любовь тебе нужна? Что же ты хочешь? Поговорить? Повторюсь, ты НИЧЕГО не знаешь. У меня есть свои мотивы. И они далеко не столь чисты. - Какие? Я больше не нужен? Все? Вырос и не интересен?! - Леголас, бес тебя задери! - Уже не милый ребенок, но и не ровня тебе, да? Хлесткая пощечина оставила алый след за щеке принца. Голова мотнулась в сторону. Таур будто озверел, пихая сына к стене и грозно нависая над ним. - Чтобы Я. Этого. Больше. Не Слышал! Чушь болтаешь, глупец! Что нашло на тебя? - А на тебя?! Одна слезинка все же скатилась из уголка глаза принца, блестящей дорожкой пройдясь по гладкой щеке. Это было уже слишком. Трандуил тяжело дышал. Сейчас он может потерять сына. Он ударил принца, чего никогда не позволял себе. Он причинил боль тому, кого любил больше жизни ибо не смог вынести жестоких слов отпрыска. «Ты не любишь меня…» Как он мог услышать это и не умереть? Как мог ион столь жестоко бросить ему в лицо это обвинение, если Таур заживо горел от запретной любви? Как у него вообще язык повернулся? - Леголас, - Голос Владыки вибрировал. – Ты не представляешь, КАК ты заблуждаешься. - Да ты только что показал мне уже «КАК», - расхохотался впавший в истерику юноша. Щека горела. На губах ощущался соленый привкус одинокой слезы. - Нет, послушай! - Раньше надо было. ПУСТИ! Завязалась борьба. Леголас вырывался, как дикий зверь, всей душой мечтая оказаться сейчас где угодно, но только не здесь. Таур впал в отчаяние, зная, что проиграл, даже не начав бороться, а просто потому, что сейчас ион дальше от него, чем за все годы. Что сейчас он вырвется и покинет Лихолесье, отправившись гостить в Ривенделл или еще куда. Что убежит. А Трандуил загнется от тоски и боли. Вот и стремился Король не выпустить из рук сейчас любимое существо, бессознательно отодвигая неизбежное. Волосы обоих растрепались, одежда пришла в беспорядок. Леголас ощущал себя преданным, уничтоженным, униженным… зачем он только вообще остановил Трандуила, пусть бы шел себе, как и всегда… Что же будет теперь? Уехать. Остается уехать. Еще одна слеза быстро скатилась по щеке. Таур, заметив это, прекратил борьбу, но руку сына не отпустил. - Лас… - Ненавижу тебя, - выплюнул в лицо родителю юноша, дрожа так сильно, что губы едва слушались. Речь была невнятной. – Ненавижу. Пусти. Я уеду. Лето проведу вне дома. Устрою тебе такой подарок. Владыка прикрыл глаза, резко дернув на себя сына. Тот не ожидал этого и с размаху впечатался в отцовскую грудь. Сердце Короля под ладонью Зеленолиста билось на пределе возможностей организма. Таур также дрожал мелкой дрожью. Склонившись к самому уху молодого эльфа, он шепнул: - Уедешь – убьешь меня. Ощущать так близко того, о ком грезил как наяву днями и ночами было столь мучительно, что невозможно с достоверностью сказать, кому из них было в этот момент хуже. Таур не выдержал и, будто случайно, чуть прикоснулся губами к самому верху острого ушка. Принц сглотнул. В штанах стало тесно. - Пусти меня, - невнятно сказал он. - Не могу, - так же тихо ответил Король. – Ты уйдешь. - Да. Как ты и хотел. - Я не хотел, глупец! - Тогда ЧЕГО хотел? - Не могу сказать. - Почему? - Возненавидишь. - Так я УЖЕ. Не понял? - Это другое. Станешь презирать. - А ты все же попробуй… Тебе нечего уже терять, Таил. За все годы жизни Леголас впервые позволил себе обратиться к родителю столь неофициально. С каждым годом воспринимать Короля именно как родителя становилось все сложнее. Тела их становились практически идентичны и внешняя разница в возрасте сглаживалась. Принц долгие годы отказывался верить в то, что его сны, где он жарко ласкал собственного отца, были не просто игрой юношеских гормонов. Эту постыдную тайну он планировал унести с собой в чертоги Мандоса, но каждую ночь вновь жаждал этих «встреч». Владыка дернулся, как от ответной пощечины. Таил… Внутренние демоны возликовали, принимая это имя и сладостно мурлыча. Это прозвище стирало границы и связи. Делало возможным то, чего желалось… Сын ждал ответа, зло сверкая глазами и не замечая дорожек слез, что уже вовсю бежали по лицу. Трандуил медленно приблизил свое лицо, смотря прямо в глаза молодому эльфу. - Не люблю, говоришь? Мягкие губы легко коснулись щеки, останавливая одну из слезинок. Зеленолист покраснел и хотел отвернуться, но Король не позволил. Жаркий язык «прошел» дорожку еще одной слезинки, чуть не заставив принца потерять сознание. Таур отстранился, горько усмехаясь и хватая отпрыска за подбородок. - Так-то, сын. Возникшую неловкость можно было резать ножом. Аранен не мог понять, во сне он сейчас или наяву. Если отца так смутили его слезы, он мог бы утереть их рукой, но не… языком. Быть не может! Лас открыл было рот, но Король качнул головой: - Не говори ничего. Я достаточно наказан и так. Теперь уходи. Принц качнул головой: - Теперь нет. Впиться губами в такие желанные Отцовские. Удержать того, чтобы эльф не сбежал. Углубить поцелуй, услышав сладкий стон. То ли свой, то ли чужой. Потерять контроль. Повалить желанное тело на мягкую траву, прижимая к земле своим собственным весом. - Леголас. Ты сейчас не в себе. Пусти. И прости меня. Ты не должен был узнать… Таур задыхался. Принц легко оседлал его, прижимаясь пахом. Господи, как же это было волшебно и развратно. И неправильно. Недопустимо. Невозможно. Противоестественно. В голове вовсю били колокола опасности. «Сирена» просто завывала, оповещая о «беде». - Поздно, Таил. Как раньше уж не будет, ты знаешь. Твои желания ответны. Если ты об этом. Я ведь ТАК тебя понял? Не смей сейчас врать! Таур закусил губу, со свистом втянув воздух, когда сын двинул бедрами вперед-назад, потираясь об отцовскую промежность чем-то твердым и легкоузнаваемым. Это было слишком. Принц играл с огнем. Перекатившись и подмяв под себя отпрыска, мужчина обоими руками подхватил того под ягодицы, вжимая в себя и издавая низкий гортанный рык. Впился в рот юноши поцелуем-укусом. - Хочу тебя, - простонал прямо в рот сыну. – Ненавижу это, презираю себя, готов умереть, но не могу больше врать. Прости меня, ион. Теперь ты знаешь, какого характера моя любовь. Я чудовище… - Ты для меня Божество, - отозвался Леголас, слегка усмехаясь и откидывая с горячего лба Отца влажные светлые пряди.. – Успокойся со своими моральными муками, я хочу тебя не меньше. И плевать мне на все… Таил, привстав, внимательно глянул на Зеленолиста. Тот, так же прямо глянув Тауру в глаза, положил ладонь на напряженный королевский член. Владыка с сомнением протянул: - Пощады просить будешь, мальчик. - Возможно, - пожал плечами принц. - А возможно – ты…