***
Майк оказался приятным собеседником. Он больше не спрашивал лишнего, но и многое недоговаривал о себе. Это не напрягало Честера: странно было бы сразу открыться по сути незнакомому человеку. Большую часть времени они шли, погруженные в свои мысли, и только хруст веток под ногами и шелест листьев нарушали лесную тишину. Иногда перекидывались парой фраз, но Честер был слишком уставший после всего, что произошло с ним за день, а Майк слишком привык ходить один, так что никто не испытывал дискомфорта от молчания. Когда солнце зашло и воздух стал заметно холоднее, они вышли к реке. Гладкая поверхность воды была покрыта еле заметным слоем пара, над тонкой линией горизонта кружились чайки, тревожно перекрикиваясь о чем-то своем. Темно-розовые и оранжевые обрывки неба просвечивали сквозь серые тучи. Впереди шумела вода, за спиной — лес, сбоку слышалось сбивчивое дыхание Майка. Честер прикрыл глаза, пытаясь вобрать в себя как можно больше ощущений: он впервые за долгое время мог чувствовать, прислушиваться к общему спокойствию, и хоть в голове все еще периодически возникали приказы командира и крики солдат, он пытался игнорировать их, пытался жить, когда у него осталось так мало времени. Майк отошел куда-то в сторону и теперь ходил вокруг небольшой поляны у спуска к воде, расставляя колышки и проговаривая что-то про себя. «Трудно, наверное, так долго прожить в одиночестве и не начать разговаривать сам с собой», — подумал Честер и направился к своему спутнику. — Помочь? — он натягивал на колышки тент, чтобы тот покрывал землю. — У тебя целая палатка в сумку поместилась? — Не совсем, только тент. Мне одному не нужна целая палатка, а спутники редко встречаются, сам понимаешь, — Майк усмехнулся. — Я уже почти закончил, можешь пока придумать, где нам достать еду. Честер совсем забыл о том, что ему нужно есть. Он мог вполне обойтись без этого оставшиеся три дня, но Майк в ближайшее время умирать не собирался, и для него нужно было что-то найти. Конечно, Честер понимал, что тот и сам знает, где можно найти что-то съедобное, наверняка у него даже были какие-нибудь консервы в сумке, но раз уж тот попросил, значит это была своего рода проверка. Честер шел в лес, чтобы умереть, поэтому не взял с собой ничего, что могло бы пригодиться для выживания, однако в многочисленных карманах камуфляжных штанов могло бы что-то найтись. Немного покопавшись, он достал оттуда помятую колоду карт, флягу, в которой уже не осталось воды, отсыревший спичечный коробок, полупустой магазин для пистолета и небольшую помятую фотографию. Последнюю он сразу же убрал обратно, а остальное окинул оценивающим взглядом. Самой полезной вещью, безусловно, был магазин: патронов бы хватило, чтобы подстрелить несколько птиц, да и как средство обороны лишними они бы не были. С помощью спичек, карт и сухих веток из леса можно было бы развести костер, если только предварительно все просушить. В ближайшее время смерть от голода им не грозила, о чем Честер и оповестил Майка. — Рад слышать, — откликнулся тот. — Но на самом деле у меня еще осталось немного еды. Так что пока можно не напрягаться, а завтра что-нибудь придумаем. — Я не голоден, — отчасти это была правда. Майк на это лишь молча достал из сумки два батончика и протянул один из них спутнику. — Тебе нужно что-то поесть, иначе завтра встать не сможешь. Инфекция отнимает много сил, просто пока она не проявляется полностью. Спорить Честер не стал. Они развели костер, на который Майк поставил кипятиться котелок с водой из реки. Периодически он подбрасывал в огонь щепотки каких-то сушеных трав, отчего воздух наполнялся терпким запахом, знакомым со времени, когда еще такие маленькие дети выбегали жечь пожухлую траву по весне и с восторгом в глазах смотрели на пожирающее все на своем пути пламя. Эти дети еще не знали, что ждет их через двадцать лет, и были счастливы в неведении. Честер многое бы отдал за то, чтобы снова почувствовать эту беззаботность. — Значит, вот, как ты живешь? — обратился он к Майку, не отрывая взгляда от языков пламени. — Ходишь по лесу, собираешь травы, и все в одиночку? И как тебя до сих пор не заметили? — Обычных людей здесь не встретишь, попадаются либо заблудившиеся зараженные, либо такие же, как я, — Майк тоже смотрел на костер, и в его голосе слышалось спокойствие. — Ни тем, ни другим нет до меня дела, мы все ходим поодиночке. Конечно, здесь, в лесу, есть поселения, в которых можно получить помощь от других или переждать сильные дожди, но обычно в них никто надолго не задерживается. Со временем привыкаешь обходиться без других, — он снова кинул щепотку трав в огонь. — А зачем нужны эти травы? — Честер указал на костер, от которого в воздух взметнулись искры и тут же погасли на фоне совсем потемневшего неба. — Запах сбивает зараженных. Горелые ветки для них означают обычных людей рядом, а горелая трава — военное поселение. Они не осмелятся приблизиться к нам. — Обнадеживает, — Честер усмехнулся, отправляя в рот кусок батончика. — И что, никогда не хотелось поговорить с другими людьми? Или пойти с ними вместе? — Поначалу было тяжело одному, но привыкнуть можно. Зато я могу пойти куда и когда угодно, не дожидаясь других. Это удобно, особенно в такое опасное время. — Тогда зачем ты взял меня? — Честер повернулся и испытывающе посмотрел на Майка. Тот в свою очередь тоже перевел взгляд на спутника. — Просто, будь я тобой, это было бы тем, чего я хотел перед смертью, — тихо и серьезно ответил он. — Уйти от всего, чем жил раньше и прожить последние дни в спокойствии. Я не прав? — Но ты позвал меня до того, как узнал, что я заражен, — напрягся Честер. — Твоя военная форма и отчаяние во взгляде. Я сразу все понял. «Неужели я правда так предсказуем? Неужели после стольких лет мои эмоции все еще читаются, как с листа?» — промелькнула в голове Честера тревожная мысль, и он снова перевел взгляд на костер. За весь оставшийся вечер он больше не произнес ни слова.***
Утро было тихим, туманным и прохладным. Таким, каким Честер его еще никогда не видел. Деревья склонились над ним и перешептывались о чем-то своем, ветер приносил едва ощутимый запах догоревшего ночью костра и водорослей с реки. Не нужно было никуда спешить. Не нужно было никуда идти, ведь все, что было нужно Честеру в тот момент, находилось прямо перед ним. Он приподнялся на локте, отмечая, что это далось ему с трудом, и понял, что Майка рядом нет. Не было его сумки и плаща, и лишь тент, на котором лежал Честер, был доказательством того, что он вообще когда-то был с ним. — Майк? — позвал Честер, еще не до конца понимая, стоит ли ему беспокоиться. «Может, я просто выдумал его, чтобы умирать было не так одиноко? Или это воздействие инфекции?» — не то, чтобы он привязался к Майку: это было бы глупо и совсем не похоже на Честера. Просто в груди почему-то неприятно сдавило. С усилием встав с земли, он направился к реке, прихрамывая на вновь разболевшуюся ногу, и долго смотрел на свое уставшее отражение на водной глади, прежде чем умыть лицо, отгоняя остатки сонливости. Вернувшись, он увидел выходящего из леса спутника. — Извини, отошел ненадолго, — тот выглядел довольно бодрым. — Как нога? — Снова болит, — отозвался Честер, чувствуя, как узел напряжения в груди ослабевает. — Нужно сменить повязку. — Да я и сам справлюсь, — видя, как спутник достает из сумки бинты, Честер протянул руку, чтобы их взять. — Не сомневаюсь, — хитро подмигнул Майк и ничего ему не дал. Честер сел на тент и закатал штанину, нахмурившись: — И охота тебе со мной носиться, как курица с яйцом. — Да мне не сложно, — Майк пожал плечами, смачивая бинт какой-то жидкостью. — Куда пойдем сегодня? — Мне все равно, — секундная заминка, — в смысле, везде будет хорошо. — Тогда ладно, — закончив перевязку, Майк выпрямился, помогая и спутнику подняться с земли, игнорируя его выразительный взгляд. — Пойдем, куда глаза глядят. Сложив тент обратно в сумку и разлив вскипяченную воду из котелка по флягам, они двинулись дальше. Они шли мимо густых зарослей деревьев и открытых полян, лесных родников и болот, но с каждым часом пути Честер уставал все быстрее, и приходилось останавливаться все чаще, чтобы отдохнуть и сменить повязку. Он понимал, что конец близок, и старался запомнить как можно больше ощущений, — даже усталость и боль, потому что они являлись доказательством того, что он все еще не потерял рассудок. Уже ближе к вечеру, когда Честер начал спотыкаться чуть ли не на каждом шагу, несмотря на все попытки не показывать свою слабость, Майк резко остановился. — На сегодня хватит, — произнес он, ставя сумку на землю, покрытую сухим мхом. — Мы много прошли, и тебе правда нужно отдохнуть. — Но я хочу идти дальше, — возразил Честер. — Хочу увидеть как можно больше. Глупо тратить время на отдых, когда тебе осталось жить меньше дня. — Необязательно идти куда-то, чтобы увидеть что-то новое, — загадочно улыбаясь проговорил Майк, доставая тент. — Помоги мне его расстелить. Когда тент был расстелен, а костер разведен, и двое спутников уселись рядом, Майк достал из сумки флейту. Тихая печальная мелодия смешалась с треском горящих веток, шепотом ветра в ветвях и вечерним пением птиц; и казалось, что Майк сам стал частью леса, переходом в какой-то совершенно новый мир, о котором Честер так давно мечтал, но все не мог добраться. Он закрыл глаза, отдаваясь чувствам, краем сознания недоумевая, каким образом всего один случайный встречный смог привнести в его жизнь такую ценность. Как так вышло, что за двадцать семь лет жизни он не встречал и части того прекрасного, что увидел с Майком. Что, возможно, увидел в самом Майке. Когда Честер только узнал о заражении, он сожалел не о своей потерянной жизни, а о жизни, которой у него никогда не было. Он думал, что больше не сможет начать все с чистого листа. Никогда не займется тем, чем бы действительно хотел. Никогда больше не услышит других звуков кроме выстрелов и криков. И тем не менее он был здесь. Вдали от всего, на грани между жизнью и смертью, вслушиваясь в нечто прекрасное, что даже не мог описать. Когда Майк закончил играть, Честер еще долго молчал. Он не мог подобрать слов, да и не хотел разрушать такой хрупкий момент тишины. В конце концов он просто выдохнул и повернулся к спутнику. Тот полуулыбнулся, как бы говоря: «Вот видишь, я полон сюрпризов». — Это… так красиво, — наконец подал голос Честер. — Было время попрактиковаться, — Майк убрал флейту обратно в сумку и зарылся рукой в волосы. Похоже, он был смущен. — Я в детстве мечтал стать музыкантом, — Честер задумчиво смотрел на костер, — но не сложилось. Думал, что когда-нибудь найду в себе силы уйти со службы и заняться чем-то совершенно другим, но уже не успею. Так глупо, что я начал по-настоящему жить только после того, как узнал, что умираю. — Если бы ты об этом не узнал, ты бы не оказался здесь, — рассудил Майк, а затем, после небольшой паузы, продолжил: — Я в детстве обожал всякие заброшенные и таинственные места. Вообще был очень активным ребенком, — он усмехнулся, — и как-то раз я нашел на чердаке старую книгу. В ней было много непонятных слов и знаков, и, как я узнал позже, это была книга заклинаний, — Честер недоверчиво поднял бровь, но Майк не заметил этого, продолжая завороженно смотреть на костер. — Оказалось, мой дед увлекался магией, и я попросил его научить и меня тоже. — Все мы в детстве мечтали о каких-то необычных способностях. Даже как-то разочаровываешься, когда вырастаешь и теряешь веру во все это, начинаешь мечтать о том, как бы заработать денег или не умереть с голоду вместо чтения мыслей и суперсилы. — То есть ты не веришь в необычные вещи? — загадочно прищурившись, Майк повернулся к собеседнику. — Я уже давно не ребенок, — в голосе Честера снова появилась сталь, — и я уже ни во что не верю. В трудные времена я всегда был один. Чудес не происходило и ангелы не спускались с чертовых небес. Жизнь дала мне понять, что вера во что-то — пустая трата времени, за которое ты можешь помочь себе сам. На время воцарилось молчание. — В свое время вера тоже подпортила мне жизнь, — подал голос Майк, поворачиваясь обратно к костру. — Я жил в очень религиозном поселении, где любое язычество строго каралось, и сам понимаешь, как они отреагировали, когда пошел слух про мое увлечение. Мне пришлось уйти, хотя я был только подростком. С другой стороны, у меня была своя вера, просто она не совпадала с той, что была у остальных. И здесь она мне очень помогла. Честер уже набрал воздух в легкие, чтобы ответить, но вдруг согнулся от резко пронзившей все его тело боли. Он понимал, что менять повязку так часто не было смысла. Уже ничего не помогало. Ему оставалось жить все меньше и меньше. — Я больше не могу облегчить боль, — Майк приложил ладонь ко лбу спутника, отмечая, какой сильный у него жар. Организм боролся с заражением из последних сил. — Но я могу погрузить тебя в сон. Это должно помочь, но, возможно, ты уже не проснешься. — Так будет даже лучше, — прохрипел Честер. — Майк? — позвал он еще раз, привлекая внимание спутника. — Если я проснусь, убей меня. — Я не подчиняюсь приказам, — нахмурился Майк, отмечая несвойственный Честеру командирский со скрытой яростью тон. Он не спорил из упрямства: это было бы просто издевательством. Он хотел, чтобы решение принял Честер, а не то, что руководило им в тот момент. Впрочем, возможно, он просто его плохо знал. — Тогда зачем ты вообще взял меня? — Честер повысил голос и сжал кулаки, трясясь от злости и жара. — На что ты рассчитывал, идя в путь с зараженным? Что я спокойно умру во сне и ты ни в чем не бывало пойдешь дальше? Тебе придется меня убить, или я убью тебя, да как ты не понимаешь! — Я все отлично понимаю, — спокойно ответил Майк, — и понимал до этого. Я знал, чем рисковал. Прошло несколько минут, прежде чем Честер отдышался. На лбу его выступила испарина, и он все еще трясся, но голос звучал ровно: — Это не приказ. Прошу, как единственного человека, который у меня сейчас есть. Со своей смертью я давно смирился, но тебе навредить не хочу. Просто… сделай это, ладно? Не дай мне забрать и тебя. — Ладно, — несколько секунд Майк смотрел ему в глаза, а затем начал искать что-то в сумке, пряча взгляд. «Тяжело ли ему сейчас? — думал Честер, все еще отходя от приступа. — Мы ведь даже не близки, просто случайно встретились. Наверняка он сотни раз видел, как умирают такие, как я, наверняка сотни раз убивал их сам. Но тогда почему он ведет себя так, будто ему не все равно?» — Держи, — Майк протянул ему пузырек с какой-то жидкостью. Не давая себе времени на сомнения и слабость, Честер сразу осушил его и откинулся на спину. Небо над головой начинало темнеть, свет костра — блекнуть, и звуки слились в один, а затем все погасло. Ночью шел дождь, но по какой-то причине все вещи остались сухими. Честер проснулся от невыносимой боли по всему телу и переполняющей его неконтролируемой ярости. Чистой частью сознания он понимал, что инфекция добралась до мозга, и жить ему осталось не более часа, после чего он совсем потеряет контроль над телом и разумом и Майк окажется в опасности. Он взял пистолет и крепко сжал его в руке, глядя на спящего спутника. На мгновение в голове Честера промелькнула мысль: «А что, если убить его вместо себя и сбежать?», но он лишь плотно сжал губы, отгоняя ее. Это были не его мысли. И он еще мог с ними бороться. Честер с трудом поднялся на ноги, опираясь на дерево, чтобы не упасть обратно на землю, и, простояв неподвижно еще несколько секунд, прошептал куда-то в пустоту: — Спасибо тебе. За все. И ушел. Как можно дальше. Пока не иссякли силы и не подкосились ноги. Он больше ни в чем не сомневался. Майк проснулся от звука выстрела.