море. музыка.

Наверное, у нее просто не было сил продолжать дальше. Продолжать пытаться что-то изменить. Теплый свет ламп, запах книг и каких-то неизвестных реактивов. Для нее, конечно же, неизвестных — их он все мог перечислить по пальцам или даже во сне. Может, она слишком глупа для него? Слишком по-девчачьи, слишком не по-взрослому, слишком не такая, какая нужна ему. Ему нужна та, что понимает с полуслова, а Нюша иногда часами не может разобрать, о чем толкует ученый. Ему нужна та, что будет жить с ним в одном ритме, а Нюша на второй день без сна упадет с температурой. Ему нужна боевая подруга. Та, которой не нужны стихи или поэмы, красоту которой можно просто не замечать. А может она просто совсем не красива? Со своими детскими чертами лица, пухлыми щеками, лишним весом? С глупой рыжей косичкой, с глупо подведенными глазами, глупая, глупая, глупая! Она беззвучно всхлипывает и снова закрывает лицо уже мокрыми ладонями. Как странно было раньше жить, не думая о чем-то серьёзном. Все эти игрушки, бантики, стихи на качелях, конфеты… Бараш, который всегда крутится рядом, глядя влюбленными глазами. Больше ей ничего не нужно было тогда. А сейчас? Глупый ребенок. «Тебе, деточка, надо выкинуть всю дурь из головы!» Конечно, ее никто не станет воспринимать по другому, если она не изменится. Не станет вставать по утрам, вовремя делать уборку, читать взрослые книги. Она никому не будет нужна, а ему тем более. И так уже не нужна. Чуть меньше чем старая колба. Сегодняшний вечер растворился в воде будней маленьким водоворотом, потревожившим прибрежные кувшинки. Мягко, мягко толкнулось в груди сердце, при виде аккуратного домика, украшением которому служили висящие на входе рога. Изнутри тянуло дымом, но для дома ученого это было нормальное состояние, так что Нюша спокойно заглянула в помещение, сразу находя пятно белого халата у стола с новым экспериментом. В такие минуты Лосяш не реагировал ни на что, давая Нюше возможность несколько долгих минут любоваться им со стороны. Судя по въевшимся в кожу под глазами синякам, мужчина не спал уже несколько дней, пытаясь успеть одновременно и провести эксперимент и записать его процесс и результаты. Волосы были слегка растрепаны, как будто он опять быстро прочесал их пятерней, не отвлекаясь на расческу. Что-то умиротворяющее для девушки было в этой суете. Как будто все это было гарантом спокойствия — значит, все хорошо. Все как обычно. Но сегодня Нюша все же решилась нарушить это состояние, и попытаться вывести Лосяша на разговор. Тема была очень важной и трепетной. — Лосяш. Как и ожидалось, первая попытка не дала результата. — Лосяш! — она слегка повысила голос и зашла внутрь домика полностью, подходя к ученому сзади и легонько дергая его за халат. — Ох! Неожиданная вы моя, зачем вы меня так пугаете? Победа! Нюша немного смущенно улыбнулась, глядя в растерянные голубые глаза напротив. — У нас вечером бал, у Карыча. Приходить обязательно! На умном лице застыло недоумение. — Простите?.. — Говорят тебе, смокинг на вечер готовь, жертва науки, хо-хо, — в дом, как обычно неожиданно ворвалась Совунья, уже неся в руке метелку. — Бал у нас будет, все по культуре! Твое присутствие обязательно! — Ну послушайте, культурные вы мои, это решительно невозможно… — Еще как возможно! Ишь, засиделся у себя в берлоге, тоже мне. Никакие научные открытия не могут быть важнее культурных мероприятий! Нюша со смешинкой в глазах наблюдала за тем, как энергичная женщина обходит дом с метелкой, выметая всю возможную грязь, которая встречается ей на пути. Ей бы одной точно не удалось уговорить Лосяша придти, но сейчас присутствие Совуньи казалось... рушащим особую обстановку. Не исключено, что эту самую обстановку Нюша придумала себе сама, но… все же это было личное. Уличив момент, она быстро проскользнула к Лосяшу, робко касаясь его руки. — Приходи пожалуйста, хорошо? — Ну… — Пожалуйста. Я... мы будем тебя очень ждать. На лице ученого отразилась неизменная борьба логики и полного непонимания, что от него что-то хотят, но Нюша оставила его самого разбираться с этим резким наплывом эмоций. Она точно знала, что Лосяш не посмеет ее обидеть отказом, поэтому вечером она собиралась быть неотразимой. К вечеру она сделала самый лучший макияж, что у нее был когда-либо, накрутила волосы мягкой волной и надела свое лучшее платье. Совсем по-взрослому, правда? Она знала, что обладала красотой, которая для некоторых делала из гор «го-оры!» и понимала, что не зря получала победу в конкурсах красоты все время. И сегодня она собиралась сделать все, чтобы использовать свою красоту в своих целях. Из дома Карыча уже играла веселая музыка, Крош и Ежик дурашливо плясали под магнитофон, пытаясь то ли перепрыгать друг друга, то ли опрокинуть. Нюша быстро оглядела комнату из-под полуопущенных ресниц и тихо вздохнула. Ничего, он придет. Он ей обещал. Безмолвно, но обещал. Ничего, так уж и быть, она посвятит первый танец Барашу. Он все же хороший, он не заслужил ее игнорирования или обиды, поэтому девушка с искренней радостью протанцевала с ним круг и выслушала все комплименты в стихах. — Нюша, дорогая, ты сегодня просто блистательна! — к похвале присоединился и Карыч, трогательно целуя ей руку. — Ну что вы, подумаешь… Скрипнула дверь. — Ну наконец-то, наш дорогой ученый пожаловал! — Проходи, проходи давай, — Копатыч бесцеремонно впихнул бледного мужчину в дом, похлопывая по стене. — Мы уж думали ты совсем все пропустишь. — Я ненадолго, празднующие мои. У меня важный эксперимент, — ученый сложил руки на груди и прошелся взглядом по комнате, зацепляясь за Нюшу. Вот оно, вот сейчас он поймет, сейчас узнает… Цепляясь взглядом за Нюшу всего на секунду, и без какого-либо изменения эмоций продолжая оглядываться. Внутри что-то болезненно сжалось. Может, он просто задумался? Не отошел от своего эксперимента? Во всяком случае у девушки был еще один шанс — на самый конец вечера был назначен белый танец, и она уж никак не могла упустить эту возможность. Почти все время она украдкой оглядывалась на него. — Нюша, ты меня вообще слушаешь?! — А?.. Да, конечно. Ты продолжай, Бараш, продолжай, — она пожала плечами и отвернулась. Сидит с Карычем, о чём-то разговаривает. Главное, что еще здесь! Время тянулось тяжело, с каждой секундой все больше давя на нервы, и к ночи Нюша уже чувствовала себя на грани. И вот, наконец, белый танец. Бараш терпеливо уставился на нее, ожидая очевидного приглашения, но его не последовало. Впервые Нюша открыто направилась к Лосяшу. — Лосяш, ты… ты не окажешь мне честь. — она замялась, дрожа от волнения как осиновый лист на ветру, но все же нашла в себе силы продолжить. — Лосяш, ты со мной потанцуешь? После этих слов, кажется, он впервые посмотрел на нее по-настоящему. Что-то странное, какой-то робкий огонек зажегся у него в глазах, и Нюша было протянула руку, чтобы он взял ее ладонь в свою… — Нет. Извините, мне уже пора. Я и правда задержался. Она замерла, все еще напряженная как натянутая струнка, и медленно-медленно, почти не дыша, перевела взгляд на свою пустую ладонь. — Что же ты, уже уходишь, старина? — Карыч как по-волшебству оказался рядом, похлопывая ученого по плечу. — У меня эксперимент. Я задержался, — повторил Лосяш, даже не глядя на побледневшую Нюшу. — Ну что же ты так, — Карыч попытался сгладить обстановку, замечая резко изменившееся настроение девушки. — Станцуй хоть разок, дама тебя пригласила! — Думаю, у нашей дорогой дамы и так достаточно кавалеров, — Лосяш равнодушно пожал плечами. — А того, кто сможет провести этот эксперимент у нас в долине больше нет. Прошу меня извинить. Хлопнула дверь. — Н-Нюша, м-может пригласишь м-меня? — рядом раздался привычно блеящий голос Бараша, но его она слышала уже словно через глубокую толщу воды. Дышала ли она вообще все это время? Первый вздох отдался режущей болью в груди, давая выступить на глазах первым слезам. Как равнодушно он смерил ее взглядом, и как безразлично ушел, проигнорировав ее сердце, которое она поднесла ему на блюдечке. — Нюша, ты в порядке? — Нюшенька, что с тобой? Хор суетливых голосов окружил ее со всех сторон, ни на секунду не уменьшая то количество боли, которое приняло ее сердце. Молча распахнув дверь, она выбежала в ночь и глупо, совсем как маленькая девчонка, разрыдалась, закрыв лицо ладонями. Платье испачкалось в грязи, макияж потек под потоком слез, волосы растрепались на ветру, но ей было уже абсолютно безразлично, как она выглядит. Содрогаясь всем телом, она выбежала к пляжу и внезапно запнулась о что-то, падая на еще мокрый песок. Нога болезненно заныла, и от всей несправедливости происходящего ей стало так плохо на душе, что она смогла только подтянуть колени к груди и заплакать еще сильнее, утыкаясь чуть вздернутым носиком в шелковую ткань когда-то красивого платья. Она не знала сколько просидела так, в одиночестве пытаясь понять, чем не угодила единственному человеку, к которому почувствовала нечто большее, чем простая увлеченность, но вскоре по плечам от холода уже побежали мурашки, а нога стала болеть еще сильнее. — Что же вы делаете тут совсем одна, дорогая моя? — знакомый голос заставил резко втянуть воздух и замереть. Зачем он пришел? Неужели поиздеваться? Нет, конечно нет. Лосяш совсем не такой, он никогда бы не смог издеваться над кем-то умышленно. Он, наверное, даже не знает почему она здесь. Даже не догадывается. Наверное, остальные искали ее и попросили его проверить на пляже. — Уходи. Нюша сжалась в комочек еще сильнее, пытаясь прикрыть голые ноги изодранным платьем, и тут же почувствовала на плечах что-то теплое, пропахшее таким знакомым запахом книг, бутербродов и реактивов. Халат. — Я же не могу вас бросить тут совсем одну, моя вы... — М-меня зовут Нюша. Как ей вообще хватило смелости выдавить это в таком состоянии? От страха и холода дрожали колени, но поднимать взгляд на ученого она не собиралась, продолжая слушать неуверенно затягивающуюся паузу в его маленьком монологе. Наконец, после тихого вздоха он произнес: — Я не могу оставить тебя одну здесь, Нюша. Это ощутилось одновременно и победой, и ударом под дых. Именно этот удар дал ей второе дыхание. — Я думала, я тебе безразлична. Тогда почему сейчас тебе не все равно где я и что со мной? — Ты мне не безразлична, ты мой друг. Конечно я беспокоюсь о тебе. Конечно. Какого еще ответа она ожидала от него? Тихо усмехнувшись, она снова повторила: — Уходи. Наверное, на его лице отразилось непонимание. Может быть сейчас он наконец-то поймет хоть что-то? Да нет, вряд ли. Попытается уговорить ее пойти домой или же просто позовет кого-то из друзей. Бедная, несчастная неуклюжая Нюша, снова вляпалась в проблемы, снова как ребенок повела себя и теперь всей долине придется ее спасать. Рвано выдохнув, она еле-еле слышно всхлипнула и плотнее закуталась в халат ученого, получая недостающую близость таким дурацким способом. Лосяш молчал. Наверное думал про свой эксперимент, который пришлось прервать из-за нерадивости девушки, или высчитывал в голове новую формулу для какого-нибудь раствора. В его голове ей нет места. Она ему интересна также, как этот лежащий на границе с морем булыжник, омываемый мягкой пеной морской воды. — Нюша, вы со мной потанцуете? Она подавилась всхлипом. Наконец-то подняла на него заплаканные глаза и увидела протянутую ладонь. Для нее. Может, у нее начались галлюцинации? Или бред? Может все это ей привиделось, и сейчас она у себя дома, в теплой кровати спит и видит этот странный сон? Лосяш терпеливо ждал. И Нюша сделала единственную зависящую от нее вещь в этот момент — подала ему руку. За секунду она оказалась на ногах, и, забывшись, ступила на больную ступню, тут же ойкая и чуть не падая вперед, на белый песок. Вместо песка ее подхватили теплые руки и прижали к себе, позволяя уткнуться в ворот черной водолазки, которая так хорошо шла ученому, выделяя на фоне этой бездны его голубые глаза. — Ты поранилась? — У-упала, — она прикрыла глаза, пытаясь впитать в себя это ощущение тепла, к которому стремилась так сильно за последнее время. Его тепла. — Давай я отнесу тебя домой. — Нет! Она сильнее сжала пальцы на водолазке, пытаясь передать все отчаяние в этом жесте, всю ту боль, что испытала за эти несколько часов, и, кажется, впервые он что-то понял. Правда понял. Зашуршал песок, глухо стукнулись о землю его ботинки. — Ты права, я ведь обещал тебе танец. Он прижал ее к себе крепче и приподнял над землей, не давая ее больной ноге касаться чего либо. — Только у меня одно условие. — Пойти домой и з-забыть потом обо всем этом? Нюша сжала губы, пытаясь справиться с дрожью. — Нет. Посмотри на меня, пожалуйста. Я же не могу танцевать с тобой, не видя твоих глаз. Смущение волной краски залило лицо, и сердце тут же сладко заныло в предвкушении чего-то, чего-то, что ей самой еще было неизвестно. Девушка послушно подняла голову, и, кажется впервые за все время увидела в его глазах настоящие чувства. Тревогу, нежность, заботу… может быть, там, в самых уголках его глаз найдется даже капелька любви? Шорох волн наигрывал какой-то мягкий мотив для очень медленного вальса, путался в волосах и игрался с ветром, пока они вдвоем тихо-тихо покачивались в такт, прижимаясь друг к другу. И почему-то Нюша точно знала, что сейчас в голове этого великого ученого нет ни одной формулы и ни одной мысли о своем эксперименте. Только звёзды. Море. Музыка. И может быть, совсем капельку, совсем немножечко - она сама.