***
— Обеденный перерыв на солнышке… Что может быть прекраснее, да, Карин? Светловолосая девушка с шумом плюхнулась на траву и с наслаждением потянулась. Куросаки села рядом, зажав футбольный мяч под коленками, и широко зевнула в ладонь. Тепло. Солнечные лучи нежно скользили по коже, оставляя приятные ощущения. Дул легкий весенний ветер, напевая успокаивающий мотив. Облокотившись на руки, Карин откинулась назад и прикрыла глаза. После бессонной ночи минуты ползли как улитки, медленно — слишком медленно — приближая ночь. Легкая погода, долгие напряженные пары вконец разморили девушку. — Ханако, я полежу. Куросаки подложила сумку под голову и легла, свернувшись калачиком. Мышцы ее лица расслабились. Туман в голове начал постепенно рассеиваться. Ощущение, о котором она мечтала с рассвета. — Карин, ты не заболела? — обеспокоенно спросила одногруппница, шелестя пакетом. — Весь день ходишь как в воду опущенная. — Не могла уснуть всю ночь, — едва шевеля губами, ответила Карин. — Из-за него? — тише произнесла Ханако и открыла коробочку с бэнто. До Куросаки долетел запах омлета и морепродуктов. В животе было пусто. Но подниматься не хотелось. — Да, Тосиро опять работал всю ночь. Ханако молчала, пережевывая пищу. Она бросала взгляды на подругу, потом переводила глаза на других студентов, не решаясь спросить. Беседы о родственных душах были не для Куросаки. Она никогда не заводила эту тему и при первой возможности сводила разговор к концу, если он все-таки состоялся. У Ханако было много вопросов к одногруппнице — единственной знакомой, которая бы могла дать четкий ответ, опираясь на свой опыт. — Карин, получается, вы с ним видите одни сны? — Не совсем, — девушка приоткрыла глаза, — мы делим на двоих способность спать и видеть сны. Я не могу спать, когда он бодрствует. Только лежать и ждать, когда он закончит со своими делами. А он тот еще трудоголик. Если мы засыпаем в одно время, то можем встретиться и поговорить. Но чаще всего мы просто видим одинаковые сны. — А видела его вживую? — Ни разу. Я не помню, как он выглядит, не знаю его полное имя и место жительства. Такая детальная информация, по которой мы бы могли найти друг друга, стирается из головы после пробуждения. Мы ведь помним не все, что нам снится. — Как печально, — сочувствующе покачав головой, сказала Ханако. Карин усмехнулась. — Все не так страшно, как ты думаешь, — Куросаки открыла глаза и легла на спину, вытянув ноги. В ее голосе прозвучали веселые нотки. — Я живу своей жизнью, он — своей. Единственное, что мне мешает — его режим сна. Отсутствие какого-либо режима, если точнее. Отдохнув, девушка ощутила прилив сил. Мысли все еще путались, и в висках чувствовалось напряжение, но теперь она могла легче перенести часы, отделявшие ее от мягкой кровати. А он опять, наверное, будет сидеть допоздна. — Я ответила на твои вопросы, Ханако? Если да, то… — попыталась перевести тему Карин, открывая свою коробку с обедом. Еще один способ дотянуть до вечера — вкусно поесть. Заботливая сестра-двойняшка каждое утро, начиная с начальной школы, готовила для нее аппетитный бэнто. Благодаря Юзу девушка могла просыпаться позже. Это было бесценно для того, чей сон полностью зависел от другого человека. — Знаешь, — вздохнула светловолосая одногруппница, подтягивая ноги к груди. Карин бросила на нее быстрый взгляд, понимая, что значит эта одинокая поза, и предсказывая дальнейший диалог. — Я завидую тебе. И всем, у кого есть родственная душа. У вас есть человек, который подходит идеально. Вам не нужно методом проб и ошибок искать себе пару. Ваш человек не ранит и всегда поддержит. А обычные люди… Куросаки молчала, ожидая, что Ханако договорит. Но девушка молчала, погрузившись в свои мысли. Ее глаза печально блестели, а уголки губ минорно опустились. Раны невзаимной любви затягиваются болезненно. — Ты идеализируешь, — резко произнесла Карин, — Все не так радужно как ты думаешь. Просто медиа и писатели создают ложный образ безоблачной «любви на века». Но вспомни, что не все родственные души могут выносить друг друга хотя бы настолько, чтобы не разводиться и не расходиться каждые пару лет. И не все могут встретить своего человека. Умирают, до последнего ожидая, что встретят его или ее. Что может быть бесполезнее жизни, в которой ты цепляешься за единственного человека? В мире всего чуть больше процента людей имеют своего соулмейта. Разве это не показатель того, что не всем стоит проходить через подобное? — девушка перевела дыхание. — Я не говорю, что это абсолютная трагедия. Но тебе точно нечему завидовать.***
Иногда сестра интересовалась, где и как они с Тосиро проводят время. Ходят ли на свидания, смотрят ли фильмы вместе. Как-то Карин попыталась нарисовать место, где они встречаются. Набросок получился не очень ровным, но девушка сохранила его. Иногда, скучая по разговорам, она грела сердце, проводя пальцем по мягким линиям и вспоминая. Утомленная учебой Куросаки быстро провалилась в сон и оказалась возле знакомой двери. Вошла. Воздух в помещении был по-зимнему бодрящим, хотя здесь не было окон для проветривания. Не было и стен, на которых могли бы быть окна. Только нежно-голубой фон, лучом исходящий из зеленого татами. Девушка огляделась. Пока что она была одна. Присев на мягкий пуфик размером с кровать, Карин подобрала ноги и укрылась пледом. Перед ней лежала книга без названия. Куросаки аккуратно взяла ее и, пролистав пустые страницы, вернула на место. Почитать или посмотреть что-то здесь было нельзя. Декорации всегда были одинаковыми, изредка ненадолго появлялись такие новые детали, как эта книга. Отражение планов и желаний, которые мозг не успел переварить до погружения в сон. Например, в реальности под желтой обложкой мог прятаться учебник по истории, который девушка видела утром в библиотеке. Она не знала содержание наизусть, чтобы суметь воспроизвести здесь. А вот конспекты по истории — другое дело… — Ты уже пришла, — констатировал парень, прикрывая за собой дверь. В руках он держал две чашки. Из одной исходил пар. — Я принес попить. Тебе — какао. Поставив посуду на стол, он по-турецки сел напротив Куросаки. Приходя сюда, она не помнила, как он выглядит. Днем могла представить только яркие глаза, контрастирующие на смуглой коже, и сильные руки. Сколько бы она не разглядывала его во время разговора, утром прогресса не было. У Тосиро тоже. Карин взяла кружку в руки и начала старательно дуть, бросая любопытные взгляды на парня. У него белоснежные волосы, широкие плечи, красивые ключицы… Она ничего не запомнит, но постараться стоило. Тосиро мягко смотрел на нее, тоже пытаясь запечатлеть каждую деталь. Традиция разглядывать друг друга перед разговором. Словно в первый и последний раз. — Вкусно! — промычала Куросаки, сделав маленький глоток. В меру сладко и очень шоколадно. На губах Тосиро появилась легкая улыбка. Прошло много времени прежде, чем он научился готовить хороший какао для нее. — Ты вчера плохо спал. Что-то случилось? — На работе проблемы. Мы все на нервах, — кратко объяснил он, беря в руки чашку. — Но скоро это закончится, и я не буду мешать тебе спать. — Если не будешь проводить бессонные ночи за рабочим столом, конечно, — Карин подмигнула Тосиро и улыбнулась. Он усмехнулся. — Ты тоже не очень спокойна. Как продвигается твоя учеба? — Через пару дней защита, — унылым тоном сообщила девушка и положила подбородок на колени, — Готовлюсь, как могу, но уже на исходе. Последние дни самые тяжелые. И морально, и физически. Хочу проснуться с дипломом на руках. Или на первом курсе. Я пока не определилась, что хуже. — Постараюсь быть пай-мальчиком и спать ночью, пока ты не закончишь. Карин рассмеялась. От какао и махрового пледа стало тепло. На ее щеках выступил румянец. Тосиро цепким взглядом смотрел на темные волосы, изящную шею и укрытую под покровом ткани фигуру Куросаки. Она была прекрасна. После разговоров в этой комнате он всегда чувствовал себя выспавшимся и готовым стойко обрабатывать гору документов, которые ленивый лейтенант перекладывал на него. Ему хватало энергии надолго, до следующей встречи. — Тосиро, — прервав недолгое молчание, позвала девушка. Парень откинулся на спину и сложил руки за голову. Он слушал, — помнишь нашу первую ночь как соулмейтов? — Смутно. Слышать его голос — как есть натуральный шоколад. Приятно, в меру горько, хотелось еще. Ей нравилось, когда он говорил. Она расслаблялась, поддаваясь доверительной атмосфере, и мысленно отдаляла приближение утра. Тосиро был ее хорошим другом. Лучшим другом. — А я помню. Ты тогда работал до рассвета, а у меня был важный тест утром. Я не могла спать, у меня шли месячные, и болела спина. И еще сильно раздражала непогода. — Тебе сильно досталось в тот день, — парень спрятал веселые искорки в глазах, отведя взгляд. Карин улыбнулась, заметив его манипуляцию.***
— Хинамори, кажется, мой капитан влюбился, — интригующим тоном произнесла рыжеволосая женщина. Она поставила локти на стол и опустила подбородок на скрещенные пальцы, ожидая реакции собеседницы. — Влюбился? — удивленно повторила невысокая девушка, присев напротив Мацумото. Рангику кивнула и начала рассказ. В школе синигами окончился период сдачи экзаменов. Отряды Готей-13 были готовы принять в свои ряды свежих бойцов. После собрания капитанов Хицугая планировал успеть на церемонию принятия новичков, хотя его присутствие было необязательно. Он старался следить за процедурой каждый год, выкраивая время между встречами и бумажной работой. Знакомство с новыми подчиненными было долгом капитана. Когда он вернулся в бараки, вступительная часть подходила к концу. — А потом началось самое интересное, — Мацумото улыбнулась, — капитан зачитал список новеньких, задал каждому несколько вопросов — ну, ты знаешь, как обычно. Последней была девушка. — Куроги Карина. Невысокая девушка сделала шаг вперед. Иссиня-черные волосы были аккуратно убраны в пучок, на лице выступили красные пятна, выдавая волнение. Тонкие руки, узкие плечи, круглые овал лица делали ее похожей на ребенка, по чистой случайности заблудшего в десятый отряд. Но все-таки на ней была форма синигами, а из ножен торчала рукоятка меча. — Он смотрел на нее дольше, чем обычно капитан смотрит на новую подчиненную, — воодушевленно продолжала Рангику, — это был любопытный и немного взволнованный взгляд. Конечно, не любовь с первого взгляда, но капитан все-таки увлекся ею. Потом он еще не раз поглядывал на новенькую. Хинамори не перебивала и смотрела на свои руки. Рассказ лейтенанта десятого отряда напомнил ей один давний случай. Чем больше она сравнивала, тем больше убеждалась в своих догадках. Мацумото неверно истолковала его взгляд. — Рангику-сан, он не влюбился, — мягко возразила Момо и поймала удивленный взгляд собеседницы, — Просто она похожа на его родственную душу. Тосиро-кун не так много помнит о ней, поэтому обращает внимание на всех темненьких невысоких девушек. «Момо, — тихо произнес Хицугая несколько лет назад, когда они прогуливались по территории Сэйрэйтэй, — ты похожа на нее. Темные мягкие волосы, добрые глаза… Но она улыбается по-другому», — вспомнила Хинамори. Это был единственный раз, когда капитан рассказал что-то про свою родственную душу. — Соулмейт, значит? — задумчиво произнесла Мацумото, — Капитан никогда не упоминал об этом. Я бы даже не сказала, что он ищет кого-то. Он неплохо прячет свои мысли.***
Карин редко снятся его воспоминания. Раз в несколько лет или еще реже. Они почти не отличаются от обычных снов, поэтому их можно перепутать с проекцией желаний или впечатлений. Но у воспоминаний была одна отличительная черта — тонкая грань, отделяющая прошедшее от желаемого. Чувства. События, осевшие в памяти, оставляли осадок эмоций, которые воспроизводились во сне. В этот раз воздух был пропитан нежностью. Тепло. Безветренно. Светловолосый парень в серой футболке и девушка в легком платье увлеченно разговаривали. Вокруг мелькали нечеткие фигуры, силуэты машин. Слепящего диска солнца не было видно на небосводе. Свет равномерно растекался вокруг просто потому, что он должен быть. Этот момент не зависел от места и времени суток. Куросаки видела только Тосиро и миниатюрную брюнетку. Они были главным составляющим воспоминания. Точнее, она. У нее красивые глаза. Цвета горячего шоколада. С крапинками несмываемой печали, которые делали ее взгляд более мудрым. Было в ее фигуре что-то завораживающее. В представлении Хицугаи о ней. Их губы двигались, но слова не долетали. Были мягкие взгляды, прикосновения к плечу, ее широкая и его ласковая улыбки. Как немое кино в цвете. Были эмоции. Волна эмоций, которая грозила прорвать плотину. Время текло, а они все шли и шевелили губами. Как заезженная пластинка. Как дурной сон, из которого не выбраться. Как бесконечно тикающие часы. Обычно Куросаки не прерывала его сны, хотя это было в ее власти. Она старалась изо всех сил, сдерживая неприятные чувства, горячившие кровь. Воздуха стало меньше, будто кто-то выкачал почти весь кислород. Не видеть бы, но отвернуться, закрыть глаза не получалось. Хватит. Как только Карин сформулировала этот позыв, она проснулась. Темно. Сестра сопела и что-то бормотала на соседней кровати. Часы показывали два часа ночи. Жарко. Девушка открыла окно, впуская в комнату свежий поток воздуха. Юзу заворочалась и, сильнее укутавшись в одеяло, отвернулась к стене. Карин разблокировала телефон. Включила игру, сделав звук тише. Сегодня она не уснет. В комнате было тихо. Уединенно. Никто не улыбался и не шевелил губами. Стало легче. Она была наедине со своими мыслями. Никаких шоколадных глаз и бьющей колом в сердце нежности.***
В этот раз их «коморка», как ласково называла Куросаки, была другой. Бесконечный фон и зеленое татами, отсутствие окон и мебельный минимализм — общие детали остались прежними. Изменился воздух. Атмосфера стала нестабильной, как в самом начале знакомства, когда они не могли найти общий язык. Дисбаланс. Карин легла на пуфик, закинув ногу на ногу. Тосиро сидел в любимой позе по-турецки и, не мигая, смотрел перед собой. Назревала тема для серьезного разговора. Девушка перевернулась на бок и потянулась за чашкой с какао. — Аккуратно, еще горячий, — предупредил Хицугая, нарушая молчание. Она взглядом поблагодарила его за заботу. У нее было достаточно времени собраться с мыслями. Но чем больше Карин думала, тем меньше смелости у нее оставалось. Робость сковала язык, встала комом в горле. Какао — ее любимый какао — казался безвкусным и был нервно выпит. Капитан не притронулся к своей чашке. Он молчал не от нерешительности. Просто разговоры на посторонние темы отвлекали, делая образ комнаты, которую они создавали много лет, более шатким. Он ждал ее. — Тот сон, — когда молчание стало невозможно терпеть, произнесла Куросаки, — воспоминание, которое мы видели несколько дней назад, — она сглотнула, — та девушка… Ты любишь ее? Быстрый взгляд. Его лицо было непроницаемо. Стук сердца отдавался в горле, делая каждую секунду ожидания мучительной. Страшно услышать любой ответ. Она готовилась ко всему, что только могла придумать ее изощренная фантазия. Но надеялась на «нет». — Я вырос с Момо, — спокойно ответил Хицугая, — Она была моей первой любовью. — Была? — Была, — кивнул парень. На его губах появилась улыбка, — Как я могу любить кого-то другого, когда у меня есть ты? — Девушка встретилась с нежным взглядом Тосиро. — Семнадцать лет ты мне снишься, Карин. Этого времени достаточно, чтобы понять, что ты самый близкий для меня человек. Куросаки усмехнулась и облегченно выдохнула. Смущенная улыбка украсила ее лицо. Он говорил красиво. Первый раз он говорил о своих чувствах к ней. Она ждала. Не с самого знакомства, конечно, но долго ждала. Поддавшись порыву, Карин обняла его и почувствовала крепкие руки у себя на спине. Семнадцать лет она хотела почувствовать его объятия. — Ты мне нужен, — шепнула она, зажмурив глаза от переполнявших эмоций, — Я хочу увидеть тебя при свете дня, сходить на свидание, поцеловаться, заняться любовью и выйти за тебя замуж. — Я найду тебя, Карин, — он ласково провел рукой по ее спине, — и мы обязательно будем вместе стоять у алтаря. Не важно, сколько времени это займет.