— Как ее зовут? Ее имя. Назови. Назови чертово имя, — ему кажется, что он никогда так ни за кого не переживал. Даже за собственного паршивого братца. Не переживал. А за нее да. Так сильно, что даже поверить до конца не мог, что способен на такие чувства по отношению к другому человеку.
***
«Я больше не могла терять людей. Никого из них. Я не могла потерять тебя. И не могла убить их. Хотя нет, я могла. Если бы они тронули кого-то из наших, хоть одного, — я бы их убила». Она будто взрывная смесь чего-то разрушительного и столь же прекрасного. В честь таких, как она не называют звезды. В честь таких, как она называют ураганы. Она особенная. Даже слишком. Такая обжигающе холодная для всех вокруг. И до безумия горячее пламя только для него. Его Кэрол. Такая хрупкая, маленькая. Но смотрит бесстрашно, вскинув подбородок. Глаза цвета самого синего льда. «Мы отбились от них и заключили сделку. Дома все хорошо». Сжимает губы в тонкую полоску, терпит его притворство, его неправду. Уже тогда поняла. Дома не все в порядке. Ненавидит, блин, его за эту ложь во спасение. Молчит. Сжимает руки в кулаки, между бровями пролегает морщинка. Смирила его гордыню, его высокомерие, дикость, ярость. А с этим не справилась. И Дэрил стоит к ней спиной, собирался уйти, только держит что-то. Крепко-крепко. Замирает у крылечных ступеней ее домика. Тяжело поднимаются плечи. Упрямая. Гордая. Но тянет к ней. Необоснованно, беспрепятственно, стремительно. Дико. Хотелось подбежать к ней, сгрести хрупкое тело в охапку. Зарычать, сжимая ее такую крохотную в своих объятиях. Чтобы воздуха в легких не было. Чтобы треснули ребра. Кромсает взглядом на лоскуты темный горизонт. Стоит. И ждет. Ее слов, хотя бы последних. Потому что. Что если он сейчас уйдет? Вот так вот просто. Не увидит ее больше. Что если завтра все закончится? Что если видит ее в последний раз? Что если Королевство не передумает? Комкает в пальцах промозглый воздух, сжимая кулак. Ремешок арбалета давит на плечо. Она не была принцессой. И он уж тем более не был никаким принцем. Даже звучит как-то смешно. Совершенно нелепо. Только сама заменила ему целое королевство. Сломала его. Переломала на мелкие кусочки, когда ушла. Ниган не смог, а у нее получилось в одно мгновение. — Дэрил, стой, — полу-вздох полу-всхлип, сжимающий намертво сердце в комок. Взрывается. Оборачивается к ней. Смотрит на нее, прожигая. В ее глазах блестят слезы, руки лихорадочно вытирают влажные щеки. Не станет перед ним плакать, держит марку. И смотрит сейчас на него вот так. Прямо и бесстрашно. Дэрил, смотри. Не принцесса, а воин. Герой.***
В ответ слышит звучное «Кэрол». Внутри все мигом переворачивается с ног на голову. Кубарем катится куда-то вниз, вышибая разом весь воздух из легких.
***
Кэрол судорожно глотает кислород. — Я не могу тебя потерять. Больно от этого. Сжимается все как-то внутри. От этого голоса. Выворачивается наизнанку. В грудной клетке болезненно колет. Ударом в солнечное сплетение. Навылет. Осознание, что никак не сможет потерять ее еще раз. В ее нижних ресницах путаются слезы. Быстро скользят по щекам, шее, залегая где-то в углублении ключиц. Она смахивает влагу ладонью. Набирается смелости, сдержанно, с дрожью заставляет работать легкие, чувствуя, как начинает дрожать голос. — Останься, прошу, — срывается на шепот. Сглатывает сухо. Дэрилу сносит крышу. Проклинает себя по сто раз. За привязанность, за чертовы чувства. К этой чистой, светлой, бесстрашной. К своей Кэрол. С этими до невозможного голубыми глазами, которые не-могу-тебя-потерять. Которые прошу-останься. С этим взглядом, который пронзает его, точно стрела, выпущенная по направляющей собственным арбалетом. Прямиком промеж ребер. Насквозь. Смотрит с мольбой. Смотрит, словно не может принять. Что он собирался уйти. Прямо сейчас. Когда он так нужен. Ей. Ее ни разу не принц. Дэрил с грохотом роняет арбалет на землю, срываясь с места. Сам подходит. И чувствует. Так много, что голова идет кругом. Ее запах, ее горячее сбивчивое дыхание, нервные вздрагивания грудной клетки, ее тонкие руки на своей шее. И, кажется, сам забывает дышать. Кладет подбородок на его широкое плечо, зарывается пальцами в каштановые волосы. Встает на носочки. Такая маленькая. Дэрил молчит, опуская веки. Закрывает на мгновение глаза, придерживая ее, распрямляет спину. Ступни Кэрол отрываются от скрипучих деревяшек пола. Внутри все переворачивается, с грохотом ломается, будто перестраиваясь. Словно заново лепится ее руками. Собирается в кучу, по кусочкам, словно мозаика. И мысли, и чувства. И целый мир, сосредоточенный в ней. Его собственная крохотная вселенная. Сильные руки обвивают хрупкое тело. Зубы обнажаются в плаксивом оскале. И дыхание такое громкое, рваное, почти рычание раскатами по грудной клетке. Зажмуривается до искр из глаз. И сильнее сжимает ее. Комкает пальцами ткань ее рубашки. Утыкается лбом в ее ключицу. Замирает. Потому что. С ним никогда такого не было. Чтобы вот так. Сильно. Бешено. Так яростно и отчаянно. Так много и сразу. Так, что хотелось только держать. Прижимать ее к себе. Крепко-крепко. И трепетно. Нежность на грани грубости. Потому что, несмотря на всю свою хваленую храбрость и пресловутую смелость он боялся. Потерять. Отпустить. Сломать. Такую нежную, легкую, теплую. Свою. Казалось, отпусти — и она растворится, рассеется пеплом по воздуху. Так страшно. До мурашек. Герой, а не принцесса.***
— Держись подальше от Кэрол, — слова сочатся ядом, горькой желчью. Он не думает, просто говорит. Плевать. Главное, чтобы этот кретин усвоил, — если она пострадает или умрет, или сляжет с жаром, или станет жертвой ходячих, или попадет под молнию, неважно. Что бы с ней ни случилось, я убью тебя.
***
Ее ладони ложатся на его скулы. Под пальцами колкая щетина. Под кожей отчетливые движения желваков. Глаза в глаза. Он перед ней такой уязвимый. Сильный, непоколебимый, храбрый. Дэрил опускает ее на пол. Руки соскальзывают на талию. Она позволяет. Ему и себе. Слишком много. Когда снова приподнимается на носках. Когда игнорирует маячащего на горизонте ходячего. Когда смотрит вот так. Своими широко распахнутыми. Иссиня голубыми. Когда всего на секунду прикасается поцелуем к его щеке. Легко и осторожно. Губы сухие и теплые. Даже не поцелуй. Благодарность, извинение. Просьба. Что-то, от чего эхом в черепной коробке ее шепот. Это ее «прошу останься». И взгляд. Цепкий, точно вызов. Прямой, выразительный. Умоляющий. Утопает где-то на дне его угольно-черных пульсирующих зрачков. Горький концентрат лекарства уж неважно от чего. Мир показался таким маленьким в этот момент. Сузился до безграничного океана в глазах напротив. И лучше бы перестал существовать вовсе. Он ловит себя на мысли, что его Кэрол лучше, чем все. Армагеддон в чистом виде. Его собственный конец света.