Домой

«…И скажите Мише, что мне жаль, я пытался поторопиться. Дженсен». Провёл рукой по письму, разгладил сгибы, стёр грязь. Есть шанс, что база заметит аккуратно сложенный лист и передаст послание ему. Дженсен тряхнул головой: надо рассуждать разумно. Нет никакого шанса. Миша всё ещё там. «Высота наблюдательного пункта защитит его, мы не бросаем своих, ему помогут» — ребята могут сколько угодно могут заливать бесполезные и неискренние слова поддержки по рации, да только мозг ещё не зарос спорами кордицепса, чтобы верить в эту высокопарную чушь. Миша там, а Дженсен здесь, и пора это исправлять. Дженсен прислушался. Звуков хромающих шагов стало меньше, значит, часть стаи бегунов разбрелась или впала в сон. Выглянул: так и есть, пятеро заражённых безучастно стоят и временами судорожно дёргают конечностями. Мерзкие животные, даже спят ненормально. Вытащить лист — поджечь и бросить — убедиться, что бегуны, пошатываясь, спешат к слишком яркому для подслеповатых глаз огню. Удар по заклинившей двери. Можно было и не надеяться, что получится освободиться сразу. Дженсен навалился на проклятый кусок дерева и наконец пробил выход. Вперёд. На ходу воткнул нож в ближайшего монстра. Некогда расстраиваться, что оружие ожидаемо развалилось, главное — рассчитать силы.

***

Наблюдательный пункт! Вид вышки, возвышающейся над домами, придал сил. Скорее, он уже рядом. Дженсен представил, как обнимет Мишу, убедится, что тот в порядке, жив и здоров. Уже рядом. Что там у лестницы? Ох. То, что издали показалось грудой мусора, оказалось двумя откинувшимися заражёнными. Так вот, почему Мишу до сих пор не спасли: разросшиеся на трупах грибы так и ждали какого-нибудь дурачка, чтобы заразить его спорами. Нет, этот путь не пойдёт. Злость на мерзких тварей, который не нашли лучшего места для подыхания, уговаривала кинуть в тела камнем, ножом, чем угодно. Но Мише нужен живой и здоровый Дженсен, поэтому он не стал ворошить грибницу. Нужен другой способ. Дженсен поднял голову: точно, это же станция монорельса. Рельсы. Как высоко. Ветер словно пытался сдуть одежду Дженсена и его самого, заставлял щуриться. Не проглядеть бы ненадёжный участок, который не выдержит веса человека. Быстрее, к Мише! Добрался. Дженсен торопливо перемахнул через ограду, не обращая внимания на высоту. Ох, вот, что не давало Мише выйти: часть наблюдательного пункта обрушилась, и завал запечатал дверь. Ничего, сейчас Дженсен это исправит. — Миша! Это я! — Дженсен? — глухо отозвались изнутри. Живой, здоровый! — Ты как? Ранен? Всё в порядке? Дженсен слушал. Любимый отвечал на вопросы, рассказывал о себе, и каждым словом показывал, что он жив, готов бороться. Слушал и работал, тихо, чтобы не услышали щелкуны. Готово. Дверь неуверенно приоткрылась — Дженсен нетерпеливо заглянул за неё. Какой Миша молодец: продуманно открыл крохотное окошко с противоположной от грибов стороны, нос и рот прикрыл подобием маски — не противогаз, конечно, но тоже мера защиты. Живой, весь и полностью.

***

— Не холодно? Ветер поднялся, продует же, — Дженсен застегнул пуговицы на рубашке Миши. Как-то раз на вылазке Миша обмолвился, что его свитер совсем не защищает шею, и Дженсен, пробравшись в магазин дизайнерской одежды, раздобыл тёплый вязанный шарф, которым и укрыл любимого сейчас. Миша по-доброму улыбнулся в ответ на заботу. — Ты получил результаты наших анализов? — А готовы? Ух, — с их приключения прошла неделя, и всё это время они молча, чтобы не пугать друг друга, думали об одном и том же: лишь бы не заболеть. — Здоровы! Оба. Здоровы, не захвачены спорами, значит, они вернутся домой из карантинной зоны, всё будет хорошо. — Люблю тебя, — Дженсен поцеловал своё солнышко. — А я тебя.