На что намекал автор

Восприятие одного и того же текста читателем часто очень разнится. И не только из-за перевода: если тот сделан качественно, то порой дает даже больше, чем оригинал (такое тоже случается). Но бывает и так, что автор изначально закладывает некую мысль, идею в свое произведение. Однако понять ее может лишь тот, кто знает то же, о чем говорил и на что намекал автор. Причем это не обязательно может быть ведущая линия в его произведении, но он специально на этом остановился… А вот понял ли его читатель? Намеки очевидные и не очень С историческими авторами вообще любопытно складывается. Иногда они закладывают в текст «тайну», которая не тайна ни для кого, кроме героев романа, а порой используют те знания, которые оценить может лишь человек со столь же глубокими знаниями определенной эпохи. Начнем с простого. Тайна, которая не тайна. Самый простой пример: Робин Гуд и его люди в романе В. Скотта «Айвенго». Он скрывается под именем Локсли. Но любой, даже самый маленький английский читатель, знает, кто такой Локсли, для него это синоним имени Робин Гуд. Чего нельзя сказать о читателях из других стран, тут уже все зависит от того, насколько они знакомы с балладами или хотя бы фильмами на эту тему. Сейчас, в эпоху кино, мало отыщется людей, которые возьмут читать «Айвенго», не видев до того чего-то на тему Робин Гуда, не зная имя Локсли, так что для большинства читателей из любых стран этот намек очевиден. И все же бывают исключения. Вероятно, именно по этой причине некоторые кинематографисты не стали заморачиваться, в их фильмах Локсли сразу выступает как Робин Гуд. Так, конечно, зрители любой страны оказываются равны. Но… Теряется вот эта линия, придуманная автором: никто вроде бы в книге не знает, кто этот человек, а читатель знает и гадает, как же это разрешится, разгадает ли кто-то Локсли – как вообще будет развиваться эта сюжетная линия. Вторые тайны, как правило, автор берет в качестве главной интриги, чтобы после удивить читателя: вот видите, как повернулось! Чаще всего это малоизвестные события в истории, которые предлагаются читателю в виде занимательного романа. То есть они берутся в качестве завязки и основного сюжета романа. С ними вроде бы тоже все понятно: тайна остается тайной и для героев, и для большинства читателей романа, если только они не обладают этими более-менее узкими знаниями в исторической области. Например, возьмем дуэль миньонов и анжуйцев. Она не внесена в учебники истории, поскольку не несет за собой важных государственных последствий. С этими событиями знакомы только историки, которые знают реальных участников дуэли, в том числе знают исторического Бюсси. Потому общий итог романа А. Дюма, как и итог этой дуэли, читателю-историку заранее понятен. Однако большинство читает этот роман в подростковом возрасте, когда увлечение историей разве что только начинается, так что для них все события – в той или иной степени загадка, они могут лишь догадываться о развязке. Причем это касается любого читателя в любой стране, здесь мы тоже все оказываемся равны (как равны мы с читателем девятнадцатого века, который тоже, в большинстве своем, так подробно историю не знал). То есть эта тайна изначально заложена автором и читатель тоже ее читает как тайну. Но есть немалое число случаев, когда автор, как было сказано в заходе, изначально тайну в ту или иную линию не закладывал, более того, сразу намекает читателю на итог этой истории (или какой-то части своего сюжета), однако понимают его только читатели его родной страны. Другим же необходимы более глубокие знания, чтобы это понять. Намеки не для всех Как вообще так происходит? Ответить легко: просто какие-то события истории известны одним читателям с детства, в то время как другим для этого надо лезть в специальную литературу. Приведу очень простой пример. Роман Рауля де Бражелона с Луизой де Лавальер – трагедия заложена одним лишь появлением этой девочки. И этот намек ясен сразу любому французскому читателю (ну, подавляющему большинству, мы не будем брать тех, кто в принципе не бывает во дворцах, они и читать-то не берутся). Французские дети, как и наши, с родителями и одноклассниками обязательно ходят в музеи и дворцы. И там имя Лавальер звучит наравне с Помпадур, Монтеспан, Пуатье и другими. У нас же ее имя не всегда упоминается и в учебниках истории. А роман Дюма многие читают даже до учебника истории за этот период. Так и получается, что для большинства наших читателей не очень понятно, кто это. Как следствие, не очень понятно и то, отчего граф де Ла Фер так против общения сына с этой девушкой. Мы пытаемся в этом увидеть прошлое личное разочарование Атоса (тоже ведь блондинка и голубоглазая!), но получается плохо, потому что Луиза-то из приличной семьи, пусть господин де Сен-Реми не особенно высок по положению, но ведь дворянка, а в поведении вроде бы нет ничего предосудительного (роман с королем начинается гораздо позже, чем неприятие графом Лавальер). Мы можем гадать, что там предчувствует Атос, но не понимаем этого. В то время как читателям-французам изначально понятно, что именно граф предчувствует. Одно лишь упоминание этой героини позволяет им достроить цепочку: впоследствии она станет любовницей короля, разбив сердце Раулю. Собственно, третий роман они берут с намерением узнать, во что выльется эта трагедия… Почему это важно? Потому что предчувствие трагедии и отношение к этому увлечению – часть образа Атоса, заложенная во втором романе автором. И если мы опускаем этот момент, то теряем деталь этого образа. То есть в характеристику графа в данном случае следует добавить еще чувствительность и предчувствие трагедии. А в идеале, если фикрайтер пишет по данному фандому, ему стоит повторить это отношение Атоса к Лавальер, повторить стилистику автора, который не просто так намекает на трагедию читателю (при условии, конечно, что мы не имеем дело с ау-событиями). А можно и поиграть в дальнейшем с этим, вводя подобные же намеки читателю (не обязательно на эту же трагедию). Именно поэтому несмотря на то, что примеры подобных намеков автора, пожалуй, сможет привести каждый, все же не все эти примеры будут «работать». А значит, не каждый из них будет интересен фикрайтеру, желающему в чем-то повторить канон или тоже оставлять намеки для читателя. Скажем, англичанину еще на первой странице романа Р. Сабатини «Одиссея капитана Блада» примерно понятно, чем он закончится. Большинство знает про восстание Монмута и знает, через сколько лет после него сменится власть, а значит, прошлые политические преступники получат прощение. Частые намеки на Генри Моргана тоже тут хорошо работают, подталкивая читателя к мысли, что Блад не просто будет прощен, но получит пост губернатора. Все это есть. И в этом случае читатели разных стран не очень равны, потому что кому-то эти намеки ясны и понятны, а кто-то их не замечает до самого конца. Вот только в этом случае подобные намеки лишь придают красоту тексту, но ничего не добавляют к образу главного героя или его окружения, не дорисовывают историческую картину. Вся разница тут только в том, что одни читатели улыбаются этим намекам, а другие до конца следуют за тайной. Намеки, которых нет Бывает и так, что читатель/зритель оказывается наоборот заложником своих знаний, где-то «излишних». То есть зная о некоем дальнейшем развитии истории, мы думаем: ага, а вот потом… Но потом этого не случается. Например, в сериале «Спартак: кровь и песок» жена Глабра в ярости убивает кузину Красса. Ей помогают скрыть это обстоятельство, конечно. Но дело не в этом. Дело в том, что в сериале, снятом в современной манере «под Игру престолов», то есть напичканном интригами римлян друг против друга в борьбе за власть, ты уже привыкаешь думать этими же закономерностями. И в итоге «подкованный» зритель вроде меня в момент этого сказал: «Ага! А после Красс все же узнает о том, что на самом деле случилось с его кузиной! И сам «сольет» Глабра, позволив, чтобы Спартак с ним поквитался» (текст мыслей не точный, у каждого свой, но дополнительно у многих «утяжеленный» знанием, что Глабр был полностью разбит войсками Спартака). Красиво сложенный паззл полностью распадается, потому что этого просто не было. Может быть, сценаристы решили, что это слишком просто, может быть, во второй части (а можно считать даже в третьей, потому что перед этим делали приквел) уже подзабыли, что снимали в первой. Но больше привязки к убитой кузине просто не было. Что делать с этим? Здесь, конечно же, каждый решает для себя. Кто-то посчитает, что не стоит пропадать добру, и в своем творчестве распишет эту линию, подведя события таким образом, чтобы эта история тоже заиграла всеми цветами. Кто-то же решит, что это и вовсе был не намек, ну случилось совпадение – такое ведь тоже бывает. Просто сценаристам нужно было громкое имя, вот они и сделали эту женщину кузиной Красса. И каждый по-своему будет прав, потому что канон намек дал. Но развитие его оставил на усмотрение нашей фантазии. *** Исторические книги и фильмы не могут без тайн. На них строится сюжет, ими обыгрываются характеры героев, они работают за или против этих героев. Отказаться от них – путь очень простой. Но одновременно и самый скучный, именно потому что тайны – часть жанра исторического романа. Поэтому лучшее, что может сделать автор фанфика по подобному роману, – это попытаться повторить подобные тайны, эту игру в намеки читателю. В конце концов, мы, читатели исторического романа, более всего любим именно это – отгадывание подобных загадок, скрывающихся за пыльными портьерами, готическими витражами, развалинами замков и непроницаемыми вуалями дам.