Воспоминания черной кошки

Теперь я знаю, что жизнь может быть более непредсказуема, чем любой приключенческий роман. А за долгие годы их было перечитано огромное количество. На склоне лет я решилась сама взяться за перо. Кажется, это достойное занятие для почтенной леди. А для начала хочу рассказать одну невероятную историю. Кто-то сочтет её сказкой, кто-то старческим бредом, кто-то сном дамы, задремавшей в библиотеке. Но, как автор сего рассказа, могу утверждать, что изложенное — чистая правда.       День, когда запустилась череда невероятных событий, начался немного раньше, чем обычно. Открывая глаза тем утром, я и представить себе не могла, какие сюрпризы судьбы ожидали меня впереди. Сегодня была годовщина нашей свадьбы, и робкая надежда, что мой супруг вспомнит об этом, немного волновала меня. Я надеялась, что хоть что-то сможет отвлечь от грусти в связи с отъездом детей. Слуги уже начали подготовку к пробуждению хозяев.       Вызванная служанка имела еще заспанный вид, но, несмотря на это, быстро помогла с утренними процедурами. Муж мой еще спал, и я решила скоротать время за книгой. Наша семейная библиотека была довольно обширной, регулярно пополнялась томами различного содержания. На подоконнике лежала стопка книг, доставленная вчера по заказу моего супруга. Я взяла том, не выбирая. Это оказалась «История древних цивилизаций». Беглый просмотр оглавления позволил определить наличие новых, до этого времени неизвестных, открытий и дополнений относительно прошлых изданий.       В библиотеке, как и в большей части дома теперь стояла звенящая тишина. Без детей все было пустым и теперь останется таковым надолго. Еще вчера, кажется, качала их в колыбели, а теперь все мои трое детей один за одним отправились на учебу. Сначала сыновья, а теперь еще и дочка. Я хотела убедить мужа, что она еще мала, что можно подождать хотя бы год, а лучше два. Гувернантка вполне справлялась. Но супруг мой был непреклонен. Он твердо решил, что чем раньше отправить детей учиться, тем для них будет лучше. Я вспомнила, как еще недавно рассказывала моей девочке сказку, которую сама придумала. И сыновьям рассказывала. Дети мои, мои котятки, теперь были далеко. Грусть от расставания с детьми ничто не может изгнать из материнского сердца, но теперь она вместо острой боли, оставила щемящее чувство, смешанное с теплыми воспоминаниями. И на людях я смогла полностью вернуть достойное самообладание.       Я погрузилась в книгу, постаралась отвлечься от грустных мыслей. Мое чтение прервал звонок к завтраку. Так непривычно было сидеть в столовой только вдвоем. Ричард, мой муж, проговорил, глядя в свежую газету: «Истер, ты представляешь, дорогая, полиция арестовала того ученого, профессора Вильяма Лайтнинга. Его обвиняют в деятельности против правительства. Как жаль, что такой гений замешан в подобном». «Да, действительно, жаль» — я постаралась подержать разговор. Видя мои попытки справиться с гнетущими настроением, супруг загадочно улыбнулся: «Не грусти, кошечка моя. Ты думаешь, я забыл? У меня сюрприз». «Неужели, та новая техническая книга, о которой говорил Сеймур?» — понадеялась я. «И вовсе нет, ты не угадала. Не забывай, это твой брат увлечен математикой и механикой, а не ты. Женщин вообще не очень должны интересовать такие вещи. У меня более достойный подарок для леди» — Ричард несколько удивился моему предположению. Но, выдержав театральную паузу, неведомо откуда извлек маленькую бархатную коробочку и отдал мне. Там оказались чудесные серьги с большими изумрудами в середине и окантовкой из бриллиантов. «Ты сможешь надеть их сегодня вечером в театр» — супруг довольно улыбался. С этим он и оставил меня, отбыв на службу.       Я была очень рада, такому началу дня. Муж не только вспомнил, но и приготовил изысканный подарок. Хотя я была уверена, что сегодняшние сюрпризы, не в полной мере его заслуга. Все это наверняка организовала моя мудрая свекровь. Думаю, именно мать супруга выбрала подарок. Как хорошо, что у меня с ней на редкость хорошие отношения, а она имеет такое влияние на сына.       Но гораздо больше подарка, меня радовал поход в театр. Не верилось, что сегодня вечером мне достанется доля внимания от супруга. В свете доходящих до столицы слухов о беспокойстве на восточной границе, супруг пропал на бесконечных заседаниях и совещаниях. Домой он в последе время возвращался усталым и задумчивым, и сразу запирался в своем кабинете.       Когда подошло время, я отправилась готовиться к походу в театр. Платье село идеально, и даже хвост, в складках зеленого шелка выглядел как-то по-новому. Как хорошо быть гладкой черной кошкой. К такой шерстке не очень сложно подобрать наряд. А каково дамам других окрасов? А пушистым? Представить трудно. Да я и не стану этого делать. Вот с мужчинами другое дело. Их темные строгие костюмы хорошо смотрятся в любом случае. Ричард все же задержался, и ему пришлось переодеваться очень быстро. Я отметила, что, в последнее время он начал набирать вес. Еще немного, и его парадный фрак мог затрещать по швам.       Поход в театр не оправдал моих ожиданий. Внимания мне досталось, не более, чем минимум положено по этикету. Во время первого акта Ричард сидел с абсолютно отстраненным видом. Иногда он казался задумчивым и встревоженным одновременно. Во время антракта он пошел в фойе к присутствовавшим знакомыми и сослуживцами. Правда, под конец, принес мне немного фруктов. Но весь второй акт просидел с видом грозовой тучи, готовой обрушить всю свою ярость на мир, притихший перед бурей.       Домой мы возвращались молча. Спектакль был хорош, но Ричард был не в настроении его обсуждать. Я не стала настаивать. Супруг приказал перевести лошадь на медленный шаг, ссылаясь, на то, что ему нужно подумать о многом прежде, чем мы вернемся домой и отправимся ко сну. Я сидела, тихо глядя из экипажа по сторонам.       Мы уже приближались к дому, как вдруг впереди, в свете газовых фонарей, возник маленький силуэт. При приближении стало понятно, что это очертания девочки, медленно бредущей по краю пустынной мостовой. Что такая юная особа делает одна так поздно? И вот неожиданно, девочка покачнулась и упала прямо на дорогу. Мы тут же кинулись к ней. Ребенок был без сознания и едва дышал.       Вопросов, что делать дальше, не возникло. Домой мы добрались за считанные минуты. Больную девочку разместили в одной из гостевых комнат. У нее был сильный жар, она не приходила в себя. Ричард, несмотря на поздний час, послал за врачом, пообещав любую сумму, которую запросят за такой срочный ночной визит. Тот прибыл довольно быстро и был удивлен появлению чужого ребенка в нашем доме. Оставив рекомендации и рецепты, врач отправился досматривать сны, оставив нас в ожидании утра, когда можно будет купить необходимые средства.       Я смотрела на девочку, едва сдерживая слезы. Слава Всевышнему, мои родные дети так тяжело не болели. Видеть пусть даже неродного ребенка в таком состоянии было очень тяжело. Только бы выжило этот несчастное дитя.       Но все обошлось, через пару дней девочке стало лучше. Такого жара уже не было. Ее звали Элен, она была серенькая, с аккуратными темными пятнышками, с янтарными глазами и нежным розовым носиком. Мы пока так и не смогли добиться объяснений, как девочка оказалась так поздно одна на улице. Полиция сказала, что Элен — сирота, сбежавшая из приюта, уклоняясь от наших более подробных расспросах. На семейном совете было решено оставить ее в доме, в качестве воспитанницы, и как только она поправится отправить на обучение в хороший пансион.       Но наши заботы об Элен были не долгими. Как только силы вернулись к ней, девочка исчезла. Как это произошло, не понял никто. Мы по-доброму обращались с нашей воспитанницей, да и она, казалось, начала привязываться к нам. Одним утром ее просто не обнаружили в доме. Как будто неведомая сила унесла девочку прочь. Полиция нам тоже не смогла ни чего сказать. Был объявлен безуспешный розыск. Вскоре и я, и мой супруг потеряли надежду отыскать ее и вернуть в наш дом.       Но расставание с Элен оказалось для меня недолгим. Через некоторое время мы с Ричардом посещали посольский прием. После разговора с дипломатами мой супруг стал значительно спокойнее, и настроение его улучшилось. За непринужденной беседой, мы не заметили, как почти доехали до дома. Проезжая мимо того места, где мы подобрали девочку, я с грустью подумала о том, где она теперь и что с ней могло стать. Внезапно у дороги мелькнул знакомый силуэт. «Стой! Там Элен!» — закричала я. Силуэт девочки метнулся в темноту проулка. Как только экипаж притормозил, я бросилась за ней. Супруг мой кинулся вслед, но споткнулся и отстал. Еле заметная тень девочки мелькала в темном переулке. В какой-то момент я потеряла маленькую тень из вида. И тут неизвестно откуда возникла лошадь и встала прямо передо мной. Я с разбега налетела на нее и упала, ударившись головой о мостовую. Как же я могла не услышать приближение лошади в ночной тиши?       Сознание вернулось ко мне в просторной светлой комнате. Я удивилась, увидев склоненную надо мной Элен. Девочка закричала: «Папа! Папа! Леди очнулась!» В комнату вошел высокий стройный мужчина. Я без сомнения узнала его. Это был тот, кем так восхищался мой брат и не раз показывал его портрет и труды. Передо мной стоял профессор Вильям Лайтнинг.       Он не стал подходить близко и говорил со мной издалека: «Вам нечего бояться, леди. Вы здесь в безопасности. Прошу прощения за инцидент с лошадью. Но я и представить не мог, что встречу кого либо в столь поздний час в том переулке. Мы предложим вам уход и лечение». При моей попытке привстать, в глазах потемнело, накатила тошнота, и я со стоном опустилась на подушку. Элен осторожно взяла за руку: «Не бойтесь, все будет хорошо». Мужчина заговорил снова: «Упреждая Ваши вопросы, скажу, что мне известно, кто Вы. Супруга лорда Ричарда Голдфилда - леди Истер Голдфилд. Элен отзывалась с теплотой о пребывании в вашем доме. Я безмерно благодарен за спасение и лечение моей дочери, и намерен отплатить Вам тем же. Узнав, что случилось с ней, вернул себе, как только она пошла на поправку. Теперь прошу понять меня, я не могу подвергать себя опасности и сразу отпустить Вас. Но даю слово джентльмена, это будет сделано немедленно, как только позволят обстоятельства. Бежать Вы не сможете, и позвать на помощь тоже. Мы глубоко под землей. Но как бы то ни было прошу вас считать себя не пленницей, а моей гостьей, насколько это возможно». Он забрал девочку, и они удалились.       Голова кружилась, накатывала тошнота. Так что встать снова не получилось. Оставшись одна, я стала оглядывать помещение, в котором оказалось. Комната была круглой, будто полусфера, отделанная необычайно гладкими серыми блоками. Некоторые из них будто, были сделаны из стекла и светились изнутри, имели весьма приличную яркость. Стены и пол были теплыми, хотя в помещении не было ничего, что могло бы служить для обогрева. Воздух не был затхлым, хотя воздуховодов я тоже не смогла обнаружить. Прямо на полу располагались две перины. На одной лежала я, на второй были кукла и книга, она явно принадлежала Элен. Между перинами стоял большой сундук, видимо служивший вместо шкафа. Мои драгоценности, аккуратно сложенные в мешочек, лежали рядом. Вместо испорченного при падении бального наряда, мне было предложено простое, но чистое платье.       Через некоторое время тошнота отступила, я осмелилась на новую попытку встать. Меня будто окутало густым туманом, и на одну ногу я почти не могла наступить. Постояв у стены, я подождала, пока в голове начало постепенно проясняться. На затылке была большая шишка, а нога, кажется, была цела, хоть и причиняла мне сильную боль. В остальном я оказалась более или менее в порядке. Не в моем положении было тихо лежать. Меня наверняка искали. Но если я действительно в подземном убежище, помощь могла не прийти. Через боль я двинулась вперед.       Между моей комнатой и соседним помещением был короткий коридор, в котором по сторонам было несколько тяжелых деревянных дверей. За одной из них обнаружилось отхожее место, за другой — подобие ванной комнаты. Также была кладовая и помещение для приготовления пищи.       Но попав в соседнее помещение, я решила, что представшая передо мной картина либо продолжение моего тяжелого сна, или видения после сильного удара головой. Комната была такой же формы как и предыдущая, источники света были такими же, но само помещение было в разы больше. Единственными обычными предметами были огромный стол в середине и пара тяжелых стульев. Столешница была завалена огромным количеством бумаг и книг. Вдоль стен было несколько верстаков, заваленных диковинным оборудованием. Разнообразные невиданные приборы двигались без участия кого либо, будто наделенные своей жизнью. А у одной из стен стояла невиданная установка, в середине нее был огромный стеклянный цилиндр, внутри которого то и дело сверкали разряды молний. Меня несколько напугало металлическое нечто, похожее то ли на водолазное снаряжение, то ли на странный доспех, стоящее в нише и очертаниями напоминавшую фигуру широкоплечего джентльмена.       Ни ученого, ни девочки видно не было. Попытки найти выход потерпели полный провал. Кроме арки, ведущей в уже знакомые мне помещения, больше никаких и проходов и окон не было. Голова снова начала кружиться, и я тяжело опустилась на стул.       Как только в глазах немного прояснилось, я стала рассматривать записи, оставленные на столе. Почерк у гения был прескверный. Вдруг за моей спиной раздался голос профессора Лайтнинга: «И что вы поняли из этой записи, леди Голдфилд?» «То, что у вас здесь ошибка. Виной всему почерк, который Вы сами видимо, не всегда разбираете. Вот здесь, смотрите. Это очевидно цифра три. Но в дальнейших расчетах, Вы принимаете ее за девятку. И в свете этого ничего не выходит. Но если предположить здесь тройку, то уравнение имеет смысл. И как только Вы сделали столько гениальных открытий с таким почерком?» — ответила я, сама, удивившись этой догадке и смелости одновременно. Глаза профессора расширились от неподдельного удивления. Он многозначительно посмотрел на меня. — Скажите, леди Голдфилд, вы хорошо рассмотрели лошадь? — спросил профессор. — Так это все же была лошадь, но весьма необычная, хочу заметить. Я будто налетела на металлическую преграду. Нет. Я не успела ее рассмотреть.- ответила я. — В таком случае и похищать вас не было особого смысла. Вы бы не смогли описать увиденное. -Так зачем же вы решились на это преступление? — Описывая произошедшее, вы могли косвенно подтвердить мое пребывание в городе и примерное мое место нахождения. Но в любом случае, и Элен Вы больше не должны были видеть. Ее присутствие выдает меня как ничто другое. — Из газет следует, что Вы должны быть в тюрьме. - Был там, но не собираюсь туда снова. Поэтому, не могу отпустить Вас именно сейчас. Но как только я покину это место, вы тот же час будете свободны. Вам я ни чем не угрожаю. — Но в газетах пишут иное, вы - преступник . — Так Вы верите газетам, леди? Там ни слова правды. На границах стало неспокойно, и правительство решило использовать некоторые мои изобретения в военных целях. Но как только наше государство получит значительное преимущество, военный конфликт будет неизбежен. Этого я просто не могу допустить. Кроме того, мне, как создателю, претит мысль о том, что мои творения могут быть использованы не на благо, для которого они разрабатывались. Как только я понял, найдется много тех, кто будет использовать мои разработки не с благими намерениями, я создал это тайное убежище, и скрыл многое до лучших времен. В этой стране мне не дадут жить спокойно, поэтому, как ни больно мне на это решиться, я покидаю родину.       А дальше я не знаю, что на меня нашло. Я выдала яростную тираду в адрес ученого: «О, да! Ваша гениальность велика. Но еще больше Ваша родительская безответственность! Это просто непостижимо, то, что Ваша дочь оказалась одна ночью на улице! Элен - просто ангел! Добрая и кроткая девочка! Такой чудесный ребенок сделает честь любой семье! А Вы, профессор, пренебрежительно отнеслись к своим отцовским обязанностям!». «Позвольте объяснить» — напряженно проговорил профессор -«Меня арестовали, а дочь отправили в приют. Она сбежала, и отправилась на мои поиски. Болезнь, подхваченная в приюте, взяла верх, но Вы, к счастью, вовремя нашли ее. А когда произошел наш инцидент, Элен ушла тайком, хоть издали посмотреть на Ваш дом. Она очень скучала. Я отправился на ее поиски и случилось то, что случилось» «Прошу прощения за свой тон, профессор» — я устыдилась вспышки эмоций, не достойных приличной дамы -«Но судьба девочки мне не безразлична. У меня самой дети». «Не извиняйтесь. Ваша забота понятна. Но уверяю Вас, я забочусь о своем ребенке» — очень спокойно ответил профессор. «За время пребывания в нашем доме девочка не говорила, что у нее есть родственники. Прошу прощения за любопытство, но где ее мать?» - набралась смелости я. «Ее уже нет в подлунном мире, впрочем как и других родственников Элен. Это несчастное дитя попало ко мне волею судьбы. Девочка почти не помнит родной семьи, и я стал для нее отцом. Она практически не знала женской ласки, вероятно, поэтому так привязалась к Вам. Но даже Вам Элен не осмелилась сказать о себе». — с грустью ответил Лайтнинг - «Я отвечу на все Ваши вопросы позже, а сейчас Вам пора вернуться в постель». Оказавшись на перине, я снова провалилась в тяжкий сон.       Следующая пара дней прошла как в самом невероятно фантастическом романе. Мне исправно давали вполне неплохое пропитание. Девочка помогала во всех моих нуждах. Так что мое заточение можно было считать довольно сносным, при прочих равных условиях. Голова почти не кружилась, но нога моя распухла и сильно болела. Мне сделали шину из большой металлической пластины и полосок ткани. Поиски выхода ни в одном помещении успехом не увенчались, но я просто не могла оставить этих попыток.       Подземное убежище профессора Лайтнинга представляло собой только два выше описанных помещения, соединенных коридором с «удобствами». С моим появлением он и вовсе не покидал лаборатории, оставив жилую комнату исключительно «женской» частью. Надо отдать должное благородству этого гениального мужчины. Понимая мое положение, он даже не прикасался ко мне без веской причины, чтобы не вводить в смущение. Мне во всем помогала Элен. Она почти всегда находилась рядом. И я рассказывала ей сказки, придуманные для моих детей. А профессор иногда покидал свое убежище. Но то, как он уходил и возвращался, так и оставалось тайной. Время суток в таких условиях определить было почти невозможно. Так что здесь приходилось верить на слово. Единственное, Лайтнинг как-то приглушал свет, когда мы с Элен отправлялись ко сну.       Но невероятнее всего было наше общение с профессором. Несмотря на то, что Лайтнинг держал меня в подземелье против моей воли, ни злости, ни обиды у меня не осталось. Я начала проникаться к этому гению уважением и пониманием. Во мне стали зарождаться неведомые ранее чувства.       Я невольно сравнивала Вильяма Лайтнинга с Ричардом. Мой муж был ярко рыжим, на нем всегда останавливался взгляд, а профессор имел насыщенный серый окрас, и взгляд на нем скорее отдыхал. Глаза были у обоих желтые. Но взор Ричарда, как правило, излучал сдержанное спокойствие, а взгляд Лайтнинга вспыхивал ярче фонарей, особенно когда тот увлекался рассказами. Ученый был моложе и импульсивней степенного лорда. Но дело было не во внешних различиях, а в отношении ко мне.       Нет, мне совершенно не на что было жаловаться, как женщине. Муж мой занимал высокий пост. Чем выше Ричард поднимался по карьерной лестнице, тем больше погружался в служебные заботы и меньше времени уделял семье. Конечно, былой страсти за годы брака между нами не осталось. Но мы по-своему любили друг друга. Он не скупился на все нужды и прихоти домочадцев, не был груб ни со мной, ни с детьми, ни даже с прислугой. У меня были хорошие дети, роскошный дом, привилегии и положение в обществе. В отличии от многих женщин, я могла считаться счастливицей.       Но теперь внутри меня происходило нечто, ранее незнакомое. Никто из нас не мог бы сказать, в какой момент это произошло. Вдохновленный моей подсказкой с уравнением, Лайтнинг, начал показывать мне свои тайные изобретения. Он рассказывал, учил меня, объяснял. Но без снисхождения, как обычно делал мой брат Сеймур. Видя во мне благодарного слушателя и ученика, он вдохновлено рассказывал о самых разных вещах из своей сферы. В числе прочих удивительных вещей, мне были выложены чертежи той самой механической лошади, которая стала причиной моего теперешнего положения. Копыта ее и колеса необычной кареты, в которую она впрягалась, были покрыты неведомым и поныне материалом, который позволял практически не издавать звука при передвижении. Вот поэтому-то, я и не слышала надвигающейся угрозы из переулка. И в отличие от обычной упряжки, она остановилась передо мной почти мгновенно, минимизировав мой ущерб.       Я не могла всего объяснить, и он тоже. Но между нами иногда будто пробегали молнии, заставляя замирать, забыв о необходимости дыхания. В такие моменты, будто даже боль в моей ноге пропадала, а в его глазах будто вспыхивало пламя. Ни о чем кроме беседы и речи быть не могло. Проявив подлинное благородство, профессор не позволял себе ни малейшей вольности в моем отношении, как настоящий джентльмен. Здесь было нечто большее, за гранью понимания и материального мира. Само собой разумеющееся, я осталась честна перед мужем, как истинная леди.       На четвертую ночь моего пребывания в тайном убежище, Лайтнинг разбудил нас с Элен. «Скорее, собирайтесь, мы уходим» — встревожено торопил профессор. Сундука, разделявшего наши перины, уже не было. У девочки остались только кукла и книга, а у меня кроме мешочка с драгоценностями и вовсе ничего не было. Я спрятала украшения в корсет, и мы вышли в большую комнату. Там уже не было ни книг, ни чертежей, ни некоторых приборов.       Профессор объявил: «Через несколько часов Вы будете дома, леди». «И Вы теперь так просто отпустите меня? Ведь я так много здесь увидела и узнала» — усомнилась я. «Ничего такого, что теперь стоит делать тайной» — спокойно сказал ученый — «Лгать Вы не умеете, так расскажите все, как было. А что касаемо моих изобретений, так Ваше описание без моих записей не будет иметь никакого смысла. Теперь я ничем не рискую, отпуская Вас. Вашей же репутации ничего не грозит. Вы стали невинной жертвой и ни как не были связаны со мной прежде. Любое разбирательство докажет Вашу непричастность к моим деяниям».       Профессор зажег фонарь и коснулся одного из каменных блоков, в казавшейся до сего момента глухой, стене открылся проход в глубину подземелья. Мы двинулись в темноту узкого тоннеля. Недовольный скоростью нашего передвижения, Лайтнинг подхватил меня на руку: «Простите, леди Голдфилд, но надо спешить. А вы сейчас на это с больной ногой не способны». Я не стала сопротивляется, вариантов, кроме как довериться ему больше не было.       Профессор шел быстрым шагом, Элен вприпрыжку бежала рядом, крепко сжимая куклу и книгу. Наш путь показался довольно длинным, но ученый даже ни разу не приостановил шаг, хотя нести меня так долго, вероятно, было довольно тяжело.       Наконец, мы попали в подвал, в глубине тоннелей прогремел ряд взрывов. «Вот теперь почти все мои тайны надежно похоронены. Если даже когда-нибудь докопают до моего убежища, то найдут только куски искореженного металла». - вздохнул Лайтнинг. И как только мы поднялись на поверхность, фундамент заброшенного здания рухнул, похоронив тайну тоннеля. Неподалеку стояла та самая механическая лошадь со странной каретой. Багаж был погружен и все было готово к дальнейшему путешествию.       Лайтнинг стал устраивать Элен в карете, а я стояла в совершенной растерянности. В свете тусклой луны кругом были видны какие-то заброшенные строения, и стояла пугающая тишина. Место, где я сейчас находилась, мне было не определить и при дневном свете, а уж среди густой ночи и подавно. Я была почти свободна, но представить не могла в какую сторону кинуться. Профессор подошел ко мне. Он заметно волновался. Минуту мы стояли молча глядя друг на друга. Глубоко вздохнув, Лайтнинг прервал молчание: «Вот и пришла пора прощаться. За те немногие часы, что мне выпало общаться с вами, мы разделили нечто волшебное. Простите меня за все. Вы свободны. Прощайте, леди Истер. Вы навеки в моем сердце». Я не успела ни чего ответить, как лицо мое накрыло облаком некого газа. Мир вокруг расплылся, а затем и вовсе наступила темнота.       Очнулась я в своей комнате. В окно пробивался тусклый рассвет. Кругом стояли наши верные слуги, а Ричард сидел рядом и держал меня за руку. В глазах моего супруга отразилось столько радости, как будто на него свалились все блага мира. Он только и смог тихо прошептать: «Как же мы все за тебя боялись».       После перины на полу, кровать казалась мне мягким облаком, а весь дом - необычайно комфортным сказочным замком. Привычные вещи стали обретать новый смысл. Врачи подтвердили, что за время моего заключения со мной действительно хорошо обращались. Нога моя вскоре вовсе перестала болеть.       Мою историю пришлось неоднократно пересказывать родственникам, знакомым, полицейским и военным чиновникам. Женщины в обществе восхищались моей смелостью. А мужчинам Ричард запретил выражение своих мыслей под страхом жестокой расправы. Постепенно шумиха утихла, и меня оставили в покое. Жизнь потекла своим чередом.       Только Ричарда моего будто подменили. Он теперь боялся отпустить меня хоть на шаг. Иногда слишком опекая меня, как высокую ценность. После того, как покой вернулся на наши границы, у мужа появилось гораздо больше свободного времени, и он старался проводить его дома. Чуть больше, чем через год у нас появился четвертый ребенок. Девочку единогласно было решено назвать Элен.       По прошествии немногим более десяти лет, судьба преподнесла нам еще один сюрприз. На большом дипломатическом приеме мы встретили иностранного посла с молодой супругой. Нам ее представили как Илону. Но и я и муж были уверены, что это ни кто иная, как именно Элен Лайтнинг. Нежный бутон распустился в прекрасный цветок. И она, кажется, узнала нас, и была очень рада встрече. Но поговорить наедине нам так и не пришлось.       На этом я закачиваю свое повествование. Еще раз повторюсь, что жизнь может быть более непредсказуема, чем любой приключенческий роман.