Грязная подворотня

– Уэйд, нет! Паркер… хрупкий. Но это не гарант того, что он не сломает Уилсону нос, ударив по касательной. Сцепившиеся в грязной подворотне у полных мусорных баков – они больше похожи на кота и стаффордширского терьера: Уэйд крупнее, тяжелее, Питер ловчее, изворотливее. Причина их спора, возможно, не доживет и до спасения, не говоря уже о благодарностях. Трудно даже удерживать сознание на плаву, когда обе руки прострелены в нескольких местах. Мужчина безвольно полусидит на грязном асфальте, прислонившись спиной к баку, затылком аккурат на центре мишени, что на некогда зеленом боку нарисовал Уэйд черным маркером. – Я сказал тебе, оставь его! – кричит Питер, голос хрипит, срывается от усилий, но Уэйд лишь скалится, растягивая плотную ткань маски. Он молчит, не отвечает, лишь бьет и вновь промахивается. Рычит и отскакивает назад, давая им обоим несколько секунд на передышку. Питер хочет поблагодарить его, но тратит время на пару глубоких вдохов. Сцепиться с Уэйдом в рукопашной – что может быть глупее? Только засмотреться на это роскошное тело опаснейшего человека во вселенной, и пропустить прыжок. Уэйд отталкивается ногами от асфальта, заносит кулак и целится точно в грудь маленького Питера. Какие-то доли секунды и улучшенные рефлексы спасают Питера от обильных переломов, но тяжелый кулак Уэйда задевает предплечье, и Питер давится вдохом, отпрыгивая в сторону. Руку прожигает сильной болью, он стискивает зубы и, отталкиваясь от стены, атакует в ответ. Его маленький кулак бьет точно, Уэйд не успевает увернуться, пропускает атаку, плечо обжигает, и Уэйд не знает от чего именно – от боли или от обиды. Хочет достать Питера, тянет руку к его ноге, уже видя, как он дергает на себя это хрупкое тельце, но пальцы хватают лишь воздух. Питер ловко скользит по стене и прыгает, переворачиваясь в воздухе, словно заядлый паркурщик, и с силой бьет ногами по лопаткам, заставляя потерять равновесие, влететь лицом в бетонную стену. Сквозь хруст собственного носа Уэйд точно слышит приглушенный стон Питера: парнишке больно от собственного выпада. – Значит, шутки закончились? – бормочет Уилсон, снимая маску, позволяя крови свободно стекать по губам, подбородку и прятаться под тканью костюма. Он медленно, почти дружелюбно разворачивается, и Питер не успевает сдержать легкую нервную дрожь, пробегающую по плечам. Уилсон криво ухмыляется, сплевывает бурые сгустки и вытирает большим пальцем нижнюю губу: – Бу. Питер невольно отступает на шаг – насколько роскошно это тело в костюме настолько и уродливо лицо без него. Питер не врет об этом хотя бы себе. Но почему от этого так горько?… Он заворожено смотрит на медленные движения уверенных пальцев, что опускаются на кобуру, и приходит в себя, улавливая тихий щелчок замка, отскакивающий от стен переулка. – Не можешь разобраться со мной без оружия? Маленький мальчик не по зубам такому большому дяде? Господи, помоги… Питер умудряется сказать это с вызовом, без дрожи. Как взрослый. А не как напуганный пятнадцатилетний пацан, которым он и является. Уэйд замирает на мгновение, комично округляя глаза, и медленно, словно не веря услышанному, качает головой, смотря точно в глаза цвета капучино. Поднимает руки, оставляя пистолет в кобуре: – Малыш явно забыл, как нужно разговаривать со взрослыми. Питер хочет сострить, почти придумывает шутку, но воздух тяжелым грузом ощущается на языке, горло дерет точно от сильной жажды, и Питер благоразумно молчит, лишь с трудом сглатывает, смачивая пересохшее горло. – Да, дядюшка Уэйд напомнит. Уэйд отталкивается от земли, с силой нанося удар, целя точно в голову. Питер с трудом уворачивается, хватается за руку, дергает вниз, бьет в челюсть, и с трудом вырывается из тяжелой хватки левой руки, отпрыгивая на какие-то жалкие полметра. Тут же наклоняется, когда кулак Уэйда со свистом рассекает воздух у него над головой, и вновь бьет в челюсть снизу. Кулак противно липкий от крови и Питер не знает своей или чужой. Отталкивается, вновь уходя, уклоняясь, но Уэйд цепляется за лодыжку и с силой дергает на себя, заставляя Питера упасть на асфальт. Он разбивает нижнюю губу, ладони, а тихий смех за спиной злит, и он отталкивается руками от асфальта, выпрямляя тело, нанося удар второй ногой наотмашь. От неожиданности Уэйд ослабляет хватку, и Питер быстро вскакивает на ноги, отбегая. Уэйд трет ладонью скулу, размазывая грязь и кровь, смешивая этот адский коктейль из непонятных Питеру ингредиентов. Взгляд, которым Уэйд одаривает Питера тяжелый, злой, и полностью неконтролируемый. Питер знает, что сейчас произойдет. Знает, и встречает кулак Уэйда блоком, словно боксер. Руки горят от тупой сильной боли, но он продолжает закрываться, отходя, тщетно пытаясь придумать, как выпутаться из драки. Это, безусловно, лучше, чем пуля в лоб, но продолжаться так не может – Уэйд просто машина, не знающая усталости! И он доказывает это новым ударом, пробивая блок Питера, попадая точно в грудь. Питер падает на землю, легкие обжигает болью, воздух застревает в трахеях, не в силах даже выйти. Он смотрит на приближающегося Уэйда и криво улыбается: черт, у него только один шанс. – Маленьким мальчикам нельзя быть такими самонадеянными, малыш. Посмотри на себя: весь в крови, на руках синяки. Ты испачкал свою милую футболку, родители будут ругаться, да? Ах, – участливо добавляет он, чуть наклоняясь, – ребра целы? От него несет. Питер только сейчас ощущает запах помойки, собачьего дерьма, крови. С трудом выдыхает, вдыхает вновь: – Проверь, папочка. Уэйд заинтересованно рассматривает его лицо, опухшую разбитую губу и медленно тянется рукой. Касается указательным пальцем подбородка, ведет линию вниз, едва касаясь кожи. Питер с трудом сглатывает, внутренне подбираясь. Уэйд растерянно моргает, замирая, когда палец доходит до ключиц. Питер не шевелится, поверхностно, коротко дыша. Его грудь почти не вздымается, и Уэйд ведет пальцем ниже, заинтересованно следя за ним. Ниже. Еще… Сейчас. Паркер резко приподнимается, обхватывает голову Уэйда ладонями, ловит удивление в его синих глазах и сворачивает ему шею. С трудом, не будучи уверенным что получится, резко дергает её в бок и хруст еще долго отдается в его ушах. Уэйд предсказуемо заваливается вперед, подминая Питера под себя, и он успевает лишь выставить ладони вперед, не позволяя ему придавить себя слишком сильно. – Чёрт, – хнычет Питер, пытаясь оттолкнуть Уилсона, выползти из под него, но только руки сильнее дрожат, да легкие выстреливают болью, напоминая, что лишний раз двигаться, в общем-то, не стоит. Слезы запоздало собираются в уголках глаз, и Питер думает, что ему конец. Закончить жизнь в грязной подворотне, под Уэйдом – это явно то, что нужно для него…! – Эй, парень, ты живой? – раздается близко, и Питер смаргивает слезы, пытаясь сфокусироваться на говорившем. – Держись. Мужчина с трудом садится, и ногами отталкивает тяжелого Уэйда в сторону, позволяя Питеру вылезти. – А ты крут, – криво ухмыляясь, произносит мужчина, и встает вслед за Питером. – Спасибо. Паркеру нечего ответить. Он не знает кто этот мужчина, что именно произошло, а потому лишь коротко кивает, и уходит, не желая оставаться здесь больше: в носу удушливый запах, и слезы все еще застилают глаза. Слишком страшно. Он не готов к такому. Зачем ему это, ему только пятнадцать…?

***

– Ну что, ребята, сегодня очередь чувачка-Паучка быть со мной в паре, да? – Уэйд радостно кивает, хлопает в ладоши и подмигивает Пачку, что слишком сосредоточенно проверяет веб-шутер. – Нет, Уилсон, со мной, – произносит Наташа, складывая руки на груди и прожигая его взглядом. – О, но так не честно! Все уже были со мной в паре, кроме Паучка! – он отчаянно указывает рукой на парнишку, но натыкается на хмурый взгляд Мстителей и замолкает, покорно следуя за Романофф. Стоит ему отойти, как Питер с силой выдыхает, касаясь рукой лица и только Тони удерживает от того, что бы осесть на землю: ноги дрожат и совершенно не держат. – Прости, но он правда нам нужен. Это последняя миссия с ним, обещаю. – Д-да. Я понимаю. Всё хорошо, Тони, – шепчет Питер. – Спасибо, – добавляет он, когда Старк, поддерживая его под локоть, помогает сесть в самолет. Столько времени прошло, а мерзкий хруст шейных позвонков, раздавшийся в тишине грязной подворотни, всё еще заполняет голову при встрече с Уэйдом. Легкие вновь начинают гореть, напоминая о сломанных тогда ребрах, а ладони – чесаться. Уэйд не спускает с Питера глаз весь полет, и после, и Питер не может сказать знает ли он, что тот тихоня, с которым они познакомились случайно и который свернул ему шею, защищая незнакомого человека, и Человек-Паук – одна и та же персона. Но Уэйд не дурак, а приемы и движения Питера со временем совершенно не изменились. Но почему тогда он молчит…?