«I don't want to be afraid
The deeper that I go
It takes my breath away
Soft hearts electric souls
Heart to heart and eyes to eyes
Is this taboo?»
«House of Memories»Panic! At The Disco
За окном неумолимо приближался рассвет, озаряя комнату тусклым серо-голубым светом и забирая с собой последние крупицы тепла, оставшиеся после нашей бурной ночи. Я молча сидел на помятой простыне, смотря на красивые изгибы её тела, на её пухлые губки, милые черты лица, на раскиданные по подушке длинные каштановые волосы, и тихо восхищался. Я хотел прижать, запечатать её в себе, но я даже не имел права трогать её. Но я тронул… Я должен был всеми силами стараться защитить Вики, уберечь от этого греха… Я никогда не был отступником от правил, всегда следовал указаниям, но почему же я в очередной раз оказался в этой комнате, поспешно собирая раскиданные вещи? В каком момент времени все стены между нами, в отчаяние выстроенные мной с целью защитить нас от порока, пали под взглядом пронзительных голубых глаз? Вики пьянила собой. Меня безбожно тянуло к ней, и как бы я не старался огородиться, как бы не старался скрыться от этого омута, в который она без жалости тянула меня с головой, в конечном итоге я всегда оказывался в её постели. Это было каким-то наваждением, и я был не в силах с ним бороться. Бросив последний взгляд на девушку, я поспешно застегнул пуговицы мятой белой рубашки и направился в сторону двери. — Дино? — ели слышно произнесла Вики заспанным голоском. Когда она успела проснуться? — Дино, прошу, останься, — она прошептала это с некой мольбой, на что у меня неприятно защипало в носу. Я заметно напрягся, стараясь унять своё дикое сердцебиение. После наших совместных ночей я не позволял себе остаться рядом с ней. Слишком высоки ставки, слишком высок риск попасться. Я дожидался пока она уснёт, и как можно быстрее старался покинуть комнату. Перед тем как уснуть, она всегда просила остаться, на что я лишь отмалчивался. Это непозволительная роскошь. Наша связь неправильная, она противоречит всем возможным законом мироздания, и я не мог позволить хоть кому-то дать повод что-то узнать о ней, никто, даже на секунду, не должен был усомниться в нашей дружбе. Я не мог подвергать её опасности. — Вики, зачем ты мучаешь меня? –Я сделал небольшую паузу, обдумывая свои слова, — знаешь же, что я не могу, и это не какая-то моя глупая прихоть. — Развернувшись, я направился к её кровати, — ради тебя я разругался со своим отцом, переступил все немыслимые границы, но, пожалуйста, не заставляй меня окончательно разрушать свою жизнь, заставляя перешагивать последнюю черту, отделяющую нас от неминуемой гибели. Я сел на колени рядом с кроватью Вики, взяв её прохладные руки в свои шершавые после постоянных тренировок ладони На её глазах выступили слёзы, от чего она выдернула свою руку и поспешно стёрла с лица солёную каплю. — Прости, но я так устала боятся, — она бессильно упала на подушки, закрывая своё лицо руками, — я не пытаюсь разрушить твою жизнь. Я лишь до ужасающей боли в груди люблю тебя, –Вики всхлипнула, — прости меня. Я перебрался на кровать и стал целовать её шею, плечи, ключицы. Я шептал ей, что всё будет хорошо, хотя сам прекрасно осознавал, что это не более чем сладкая ложь. Я крепко прижал Вики к себе, закрывая нас от всего мира своими крыльями. — Даже если весь мир против нас, я ни за что не откажусь от тебя. Я готов сгореть заживо в аду, лишь бы ты была счастлива. — я сильно прикусил грудь Вики, тут же зализывая место укуса, вызывая у неё громкий стон. Я не пытался заткнуть Вики, мы были слишком сломлены для обдуманных решений. По моему телу прошёлся табун мурашек, вызывая приятное покалывание внизу живота. Вики выгнула спину, подставляясь под ласки моих губ и грубых рук. Я спустил свои ладони к её пульсирующему клитору, слегка надавливая на него. Губами я сжал сосок Вики, вызывая очередную порцию крыше сносных стонов. Член болезненно ныл, требуя разрядки, я сжал его через ткань брюк, надеясь хоть немного успокоить свой пыл. — Вики, у тебя всё в порядке? — сердце ушло в пятки. Это без сомнений был голос серафима Кроули. Я заглянул в глаза Вики, выражавшие абсолютное спокойствие и лишь в самой глубине глаз можно было различить тихое отчаяние. Что ж, это был мой выбор без сожалений, и я знал, на что шёл. Я встал с кровати, поправляя ширинку, и подошёл к двери. –Даже если небеса упадут, позволь остаться с тобой, — сказав это, я открыл дверь. О, шепфа, если ты сейчас меня слышишь, спаси наши грешные души.