— да что ж ты будешь делать, вонючий акрил... — сону негромко шипит, сидя прямо на своей кровати и неистово оттирает ляпнувшую на его жёлтые домашние штаны краску, параллельно с этим держа левой рукой холст. он тяжко вздыхает, максимально аккуратно кладёт работу на стол и пытается попасть скомканной салфеткой в мусорку.
комочек попадает аккурат в какой-то из пеналов чанхи, соседа сону по комнате. тот учится на факультете естественных наук, вроде как на астрофизика, но сону никогда особо не интересовался точно и вывод сделал исходя из учебников. не то, чтобы они плохо общаются — наоборот, отношения у них очень хорошие. (но сону хотелось бы сблизиться ещё немножко. и это совсем не связано с тем, что у него сердце замирает, когда старший его касается)
— да почему-у-у, — сону недовольно хнычет, поднимаясь с насиженного места, случайно цепляя покрывало, выкидывает салфетку и закрывает чужой пенал. он тупит взглядом в обложку темно-синего учебника, лежащего рядом с мусоркой и губами проговаривает начало названия — «теплопроводность». это единственное слово, значение которого он знает.
сону хмыкает, кидает взгляд на свою картину и морщится. там ещё много чего надо исправить, а сдавать послезавтра. когда-нибудь профессорка живописи его убьёт.
но он просто игнорирует зов совести, отложив работу куда-то в сторону, чтобы не мешала, и снова садится на кровать. в телефоне нет ничего интересного, поэтому сону откладывает его и откидывается на подушки в изголовье кровати.
сейчас вечер, не так жарко как было днём, но сону всё равно не закрывает окно — ему очень не хочется подниматься.
он лежит так ещё какое-то время, бессмысленно пялясь в потолок и потихоньку засыпая, пока не хлопает дверь.
— сону-я, ты уснул что ли? — звонкий голос чанхи разливается по всей комнате и сону морщится ещё хуже, чем когда смотрел на свою работу. старший сразу же кладёт на стол свой незакрытый шоппер с кучей значков, из которого выглядывают несколько учебников и сиреневый пенал.
— почти, хён, — младший зевает, принимая сидячее положение и подбирая под себя ноги, — а ты где так долго был?
— угадай, — чанхи хитро улыбается и садится прямо рядом с сону. сону цокает, наотмашь хлопает хёна по руке и утыкается ему головой в плечо. старший, хихикая, кладёт ладонь на голову сону и медленно пропускает сквозь пальцы рыжие пряди. младший чувствует, как розовеют его щёки.
— мне лень.
чанхи смеётся очень громко, и сону готов слушать его смех постоянно. старший чуть откидывает голову назад, на чужое плечо, и почти задыхается. сону не понимает, почему его хёну так смешно, но улыбается.
— у меня сегодня было два ученика, — чанхи скоро успокаивается и тепло улыбается, продолжая перебирать волосы сону, — и это был такой контраст, знаешь. никогда не думал, что репетиторство такая весёлая штука.
чанхи болтает и болтает: сначала про братьев донмёна и донджу, сегодняшних учеников (первый очень хорошо понимает механику, но ему не даётся оптика, а второй — в точности наоборот); потом про нового профессора астрономии, которые меняются у группы чанхи с завидной периодичностью («со скоростью света»); и каким-то образом старший вывел тему разговора на работы сону.
— хён, у меня ничего не получается, — младший вздыхает обречённо, щекой нелепо прижимаясь к плечу чанхи, — мне совсем не нравится, там куча ошибок.
— я на сто процентов уверен, что ты опять сделал одну единственную незаметную помарку и загоняешься из-за этого, сону-я, — чанхи хихикает и сгребает сону в объятья.
младший цокает, но обнимает в ответ, утыкаясь носом в приятно пахнущий голубой свитер чанхи. сону очень хочется, чтобы этот момент длился ещё примерно вечность.
— не-е-ет, хён, я в некоторых местах совсем бледно оставил, но это хоть дописать можно, а вот то, что я жутко налажал с тенями... легче харакири сделать, — сону снова тяжело вздыхает и скатывается головой на колени чанхи. старший снова хихикает и вытягивает шею в сторону стола.
— да ты шутишь, ким сону! — чанхи удивлённо вскрикивает и младший резко поднимается, широко раскрытыми глазами глядя на хёна, — это же чудесно!!
у чанхи глаза горят ярче, чем когда он на первом курсе получил похвалу от профессорки по космологии.
— если тебе так не нравится эта работа, могу я её забрать? — сону мнётся, краснеет нещадно, а чанхи бессовестно канючит, — ну сону-я, ну пожалуйста!
сону несмело кивает, на что старший нападает на него с крепкими объятьями.
вот таким образом вышло то, что картина сону висит над кроватью чанхи в рамочке.
мисс бэ, преподавательница живописи, на просьбу сону отдать ему работу обратно лишь хмыкнула, сказав, что будь её воля, она бы ни за что такую прелесть не отдала, но раз сону так хочет.
младшему всё ещё интересно, почему чанхи и мисс бэ так нравится эта работа.
старший на этот вопрос толком ответить не смог: промямлил что-то типа «она просто чудесная, сону-я, но я не могу объяснить, чем именно...».
мисс бэ, похоже, принципиально отвечать не стала, сказав, что сону сам поймёт, когда придёт время. младший на неё тогда буквально со знаками вопроса в глазах смотрел, ничего не понимая.
возможно, ему действительно нужно время, чтобы понять, в чём чудесность этого беспорядка на работе.
***
чанхи всегда носил с собой в университет какие-нибудь нарезанные фрукты в деревянной коробочке в качестве перекуса и вилку, железную, потому что пластиковые он не признавал.
летом, весной и частично осенью он постоянно на переменах усаживался где-то во внутреннем дворике прямо на траву, доставал из очередного шоппера с принтом какого-то сложного физического мема коробочку, открывал её, накалывал на вилку кусочки бананов, яблок, манго или чего-нибудь ещё и кушал.
либо кормил сону, по обыкновению таскающегося за хёном как утёнок за мамой-уткой. это было довольно проблематично делать, учитывая то, что пары у них проходили в совсем разных аудиториях, но младшему слишком дорога компания чанхи.
поэтому сону и опаздывал постоянно на пару-тройку минут.
***
чанхи теребил серьгу в виде вишенки в левом ухе, сидя на своей кровати и напряжённо смотря на сону.
сону делал вид, что не замечает этого взгляда.
— сону-я, — начал чанхи, но сразу же замолк, на что сону повернулся с непонимающим лицом, — тебе когда-нибудь нравились... парни? — лицо чанхи стало цветом ярче его розовых волос.
сону в замешательстве.
— эм... не знаю зачем тебе это, но да, — сону делает глубокий вдох, — мне нравится один парень, и, — выдыхает, — мне всегда нравились парни, хён.
чанхи застывает в удивлении, а его губы принимают форму буквы «о».
— а, эм, ну, — чанхи запинается, меняет кольца на левой руке местами, заламывает пальцы и краснеет, — я думаю, мне тоже нравится парень.
внутри сону всё болит и кровоточит.
***
чанхи любил интересные серёжки, милые заколки и кольца.
старший каждый день носил разные серёжки и кольца, а всякие милые заколки надевал только на зачёты и экзамены — считал, что они приносят ему удачу.
о любви чанхи к этому сону узнал ещё в первую неделю проживания в одной комнате.
особенно чётко он осознал любовь чанхи к мелким аксессуарам, когда наступил на валяющуюся на мягком ковре серьгу в виде спелой клубнички, которую старший объявил без вести пропавшей где-то дня три назад.
было довольно... больно. и ещё громко, потому что сону заорал буквально на всё общежитие.
зато серёжка нашлась.
***
— хён, — сону наконец-то пришёл с занятий, — хочешь персикового чая?
чанхи кивает, не отрываясь от учебника по астрофизике. сону всё равно знает, сколько ложек сахара ему нужно насыпать.
целых четыре. младший шутит иногда, что чанхи скоро сам в сахар превратится.
когда сону возвращается в комнату с двумя голубыми чашками хорошо пахнущего чая, чанхи заканчивает читать нужные главы и откладывает учебник. сону усаживается на свою кровать, которая стоит прямо рядышком со столом.
— хён, не обожгись только, хорошо? — сону аккуратно ставит кружку на стол, подальше от стопки книг. старший благодарно улыбается, берёт чашку в правую руку, но шипит и сразу же ставит на место. очень, очень горячий чай.
— я же сказал, хён, — сону вздыхает, пытается сёрпнуть своего чая, но тоже шипит и отставляет кружку.
чанхи тихо смеётся, пересаживается на кровать сону и обнимает младшего. старшему кажется, что в этот самый момент он чувствует самое настоящее счастье. он будто охмелён этим чувством.
— сону-я, я говорил о тебе тогда.
— чего, хён?
— я тебя люблю, сону-я.
сону молчит, и чанхи за эти десять секунд успевает подумать о том, что никогда больше не должен открывать рот, но.
сону целует его.
просто прикасается своими губами к чужим, держа в руках лицо старшего так, будто это величайшее сокровище.
чанхи чувствует, что окончательно и бесповоротно упал в сону.
когда сону чувствует руки чанхи на своей талии, то думает о том, что хочет остаться в этом моменте навсегда.
сону наконец понимает смысл беспорядка на его картине.
он в том, что это чувства и ощущения, именно поэтому они несовершенны и некрасивы для него самого, но прекрасны для других.
