какие-то драбблы

— Тэхён прямо по курсу, — сообщает Юнги, отрывая Чонгука от чтения. Тот приподнимает голову с крайне удобных колен и, прищурившись из-за яркого солнца, отыскивает взглядом своего друга. — Думаешь, он нас не заметил? — интересуется Чонгук, с трудом удерживаясь от ехидного хихиканья. — Сейчас и узнаем, — пожимает плечами Юнги и прикрывает глаза, собираясь подремать. Чонгук хмыкает на полное безразличие своего парня и возвращает всё внимание к идущему по лугу Тэхёну. И всё же когтевранец их замечает. Он резко останавливается, словно врезается в невидимую стену, и в панике оглядывается по сторонам. Чонгук прыскает так громко, что Юнги даже решает приоткрыть один глаз и полюбопытствовать. — Мы здесь, — выкрикивает Чонгук и машет рукой так высоко, как только может, привлекая к ним всеобщее внимание. Тэхён, кажется, даже подпрыгивает на месте и торопится как можно быстрее развернуться и свалить. — Куда ты? — кричит Чонгук ему вдогонку сквозь смех. — Ты отвратительный друг, — беззлобно ворчит Юнги. — Ничего, за лето он отойдёт. Чонгук сразу же жалеет, о том что сказал это. Напоминание о том, что уже через несколько дней им придётся разъехаться по домам, сразу же убивает всю лёгкость. Кажется, даже тело Чонгука становится деревянным от напряжения, а может дело в подрагивающем нерве под глазом и опустившихся уголках губ, но Юнги запускает ладонь ему в волосы и принимается успокаивающе перебирать его локоны. — Всё нормально, — шипит Чонгук и отпихивает от себя руку Юнги. — Серьёзно? — скептично интересуется тот. — А то я ведь даже ничего не сказал. Чонгук недовольно пыхтит, скрестив руки на груди, и тупым, невидящим взглядом таращится в небо. Юнги даёт ему время переварить, и к ужасу Чонгука, он, даже зная причину, всё равно на это ведётся. — Хотя бы скайп? Хоть иногда? — Я даже не знаю, что это такое, — фыркает Юнги. — Боже, — закатывает глаза гриффиндорец. — Ну ты же читаешь магловские книги. В чём проблема познакомиться с чёртовым ноутбуком? Юнги помалкивает какое-то время, и Чонгука даже появляется надежда, что тот серьёзно обдумывает вариант, чтобы согласиться. — Не хочу, — наконец выдыхает Юнги, и Чонгук страдальчески стонет, задирая подол мантии так, чтобы накрыть им своё лицо. — Есть же совиная почта. Зачем усложнять? Не то чтобы Чонгук слышал это впервые: кажется, они уже раз сто успели поругаться на эту тему. Чонгук представляет, сколько ценного времени они успели на это потратить, и весь энтузиазм к очередной перепалке сразу пропадает. — Люди на тебя странно косятся, — замечает Юнги. — И что теперь? — ворчит Чонгук, и из-за мантии его голос звучит приглушённо. — Ничего. Просто это забавно. — Ещё забавнее будет, если ты зарегистрируешься в скайпе. — Ох, только не снова, — вздыхает Юнги. — Почему бы нам не пойти друг другу на уступки, — Чонгук стягивает ткань с лица ровно на столько, чтобы можно было бросить на Юнги прищуренный взгляд. — Я соглашусь на твою допотопную переписку, а ты хотя бы попробуешь созвониться со мной в скайпе. Хотя бы раз, — Чонгук задумывается на мгновение. — А ещё будешь рисовать мне сердечки в письмах. Чтобы они летали по всей бумаге. — Сердечки? — переспрашивает его опешивший Юнги. — Это будет отличный компромат на нового учителя по зельеварению. Если будешь запугивать малолеток, я буду показывать им твои сердечки. Чтобы они знали, какой ты на самом деле сопливый. — Иу, — морщится Юнги. — Не буду я тебе ничего рисовать! И уж тем более сердечки. — Да ладно, я же вижу, что твои глаза загорелись этой идеей, — хохочет Чонгук, перекатываясь на бок и упираясь лбом Юнги в живот. — Хочешь, я тоже буду рисовать всякие милые штуки? У меня кстати неплохо получается. Юнги мягко теребит мочку его уха своими грубоватыми пальцами, то ли задумчиво, то ли слишком серьёзно вглядываясь в черты лица Чонгука. — Я попробую, — всё же соглашается он и закатывает глаза. — Только прекрати меня с этим доставать. — Ладно, — Чонгук победно улыбается и закрывает глаза, размышляя о том, что было бы неплохо вот так вздремнуть у Юнги на коленях, пока ещё не слишком похолодало к вечеру. Последние дни, свободные от стресса экзаменов и удручающей рутины уроков и домашних занятий, кажутся медленными и ленивыми. Чонгук словно тонет в этом неспешном спокойствии, и поэтому, когда однажды утром он открывает глаза и понимает, что это тот самый день, когда все они покидают Хогвартс, это кажется абсолютно нереальным. Все чувства притупляются, и когда они выезжают на платформу в школьных каретах без лошадей, Чонгук лишь оторопело моргает и бесцельно оглядывается, пока Тэхён у него под боком беспрерывно вздыхает и жалуется на то, как дома будет тухло. Хоть какая-то толика осознания пробивается в его разум, когда он сходит с кареты на перрон и видит на каких эмоциях семикурсники с разных факультетов прощаются друг с другом. И это выбивает его из колеи. Мир перед глазами сразу начинает плыть, и выныривает Чонгук из ступора только после того, как Тэхён шутливо пихает его под рёбра и треплет по голове. — Я пойду… Тэхён кивает, подталкивая его в спину, и закидывает руку на плечо Хосоку, ошивающемуся неподалёку. Чонгук бредёт на ватных ногах к большой шумной компании и неуверенно останавливается рядом, боясь неуместно привлечь к себе внимание. Но Сокджин замечает его и без этого. — Эй ну ты чего, мелкий, — ворчит он с улыбкой на губах и подходит к Чонгуку ближе, чтобы заключить его в крепкие объятия. Чонгук позорно всхлипывает и всё же срывается на рыдания. Кажется, кто-то неподалёку даже отвешивает пару шуток на этот счёт, но Чонгуку всё равно. Он вцепляется в мантию на Сокджиновской спине, сминая ткань, и отпускает все свои чувства, которые до этого момента словно прятались где-то за фасадом привычной рутины. — Я буду скучать, — ноет он Сокджину в плечо, из-за чего тот счастливо посмеивается. — Какой же ты плакса. И как я только раньше не замечал, — дружелюбно ворчит он и треплет Чонгука по голове. — Ты же будешь мне писать? — спрашивает тот, отстранившись, яростно шмыгает носом и утирает влажное лицо ладонями. — Конечно, — треплет его по голове Сокджина, а затем, задумавшись ненадолго, хитро добавляет: — К тому же, в отличие от некоторых, я умею пользоваться компьютером. Чонгук смеётся в ответ, и взгляд его бежит по перрону. — Вон он, — хмыкает Сокджин, кивая в сторону Юнги. Чонгук неуверенно косится, тот только усмехается и качает головой. — Всё в порядке. Иди. Мы с тобой не в последний раз в жизни видимся. Хоть сказанное и не убеждает Чонгука, но вот тон, с которым Сокджин эти слова произносит — да. Он спешит попрощаться с Сокджином и бежит в сторону Юнги. — Я надеялся тебя здесь найти, — лопочет он смущённо, останавливаясь перед слизеринцем. — А ты так и не научился нормально здороваться, — хмыкает Юнги, и на его лице расползается широкая улыбка, когда Чонгук раздражается на эти слова. — Идиот, — бормочет тот и обнимает Юнги, утыкаясь носом в его шею. Он зажмуривает глаза и глубоко вдыхает, собираясь впечатать в себя воспоминания о запахе и тепле его тела. Волосы Юнги щекочут щёки и глаза. Сердце колотится, будто безумное. Юнги обнимает его в ответ, и Чонгуку приходится собрать всю свою волю в кулак, чтобы опять не разреветься. — Не увлекайтесь слишком сильно, — раздаётся рядом с ними, и Чонгук невольно отрывается от Юнги, чтобы бросить взгляд на Чимина. Тот хитро улыбается. — Вы ещё успеете попрощаться в поезде. А пока что вам бы лучше поторопиться. И они торопятся. Дорога до Лондона проходит шумно и суматошно. Словно всем грустно до одури, но они боятся этого показать, и потому скрывают за глупыми шутками и громкими криками. И если в моменте это воспринимается как самая реальная вещь на свете, то стоит Чонгуку наконец оказаться дома, как весь этот путь отображается в голове не более, чем картинка из фильма. И всё же Чонгук не может сказать, что ему плохо. Пока он был в Хогвартсе, то успел до ужаса соскучиться по своей семье, и большую часть своего свободного времени он проводит весело и беззаботно, уже забыв о своём нежелании покидать Хогвартс даже на несколько месяцев. Тем не менее, по ночам, когда он оставался один, его сердце переполнялось нежной тоской. Он усаживался на кровать возле подоконника, смотрел на звезды и не думал ни о чём. Лишь чувствовал. И всё же эта грусть была светлой и наполняющей. Когда Чонгук получает первое письмо от Юнги, все написанные слова замкнуты в рамку из нарисованных сердец.