«…при следующей нашей встрече, если у меня останутся к тебе чувства, я протяну руку. Возьмёшь ты её или нет — станет твоим ответом», — это были последние слова, которые Ойкава сказал Кагеяме, выпускаясь из средней школы. Расставание было необходимостью, которого они никаким образом не могли избежать.
Время. Оно то бежит, то катится, то летит со скоростью света, то вовсе останавливается. Через дни, через недели, через месяца, через года. Через время они ждали друг друга, надеясь наконец почувствовать тепло родного тела, прикоснутся к любимым губам и просто утонуть в самом дорогом человеке. И каждый много раз думал, что его не ждут, говорил, что уже не нужен, но продолжал ждать встречи.
«Ждать», — лишь это слово связывало все чувства в целом. Нужно было лишь ждать, чтобы наконец оказаться вместе… или порознь?
Так и пролетело три года. Эти три мучительных года для каждого из них. Зачем придумали разницу в возрасте, расстояние, ожидание? Без этого было бы намного легче. Но неинтересно.
«Сегодня», — думал Ойкава, развязывая бинт с лодыжки и собирая спортивную форму в сумку.
«Сегодня», — думал Кагеяма, ожидая встречи больше товарищеского матча.
Выходя на площадку, сердце гениального связующего опасливо дёрнулось, а глаза заметно потускнели. Он не видел того, кого хотелось увидеть сильнее всего, но и задать мучающий вопрос кому-нибудь из команды противника совсем не хотелось. Услышать горькую правду или сладкую ложь нужно было лишь от него, а никак не от сокомандников.
Игра стремительно набирает обороты, показывая всё новые и новые стороны каждой из команд, тем самым заставляя мысли Кагеямы всё-таки сузить спектр до размеров волейбольной площадки.
«Где же ты?» — настойчиво думает Кагеяма, при каждом удобном и не совсем моменте взглядом выискивая желанный силуэт.
— Хорошо, что у них нет такого гениального связующего-нападающего, как Кагеяма, — устало говорит Чикара, оглядывая остальных.
— Да, а то я должен признать, что у нашей команды хромает приём подачи, — вытирая с шеи пот, отвечает капитан.
— Не стоит расслабляться, — начинает Кагеяма, привлекая к себе внимание. — Думаю, что их связующий — это не основной игрок…
Речь связующего Карасуно прерывается высоким женским визгом. Как и в средней школе, так и в старшей, так встречают лишь одного человека. Человека, который неосознанно держит сердце Тобио при себе вот уже несколько лет.
Взгляд Кагеямы резко останавливается на этом человеке, а в груди изящными бутонами растекается большое и невинное чувство, которое хотелось ощущать вновь и вновь. Уши перестали улавливать звуки, кроме столь желанного голоса, и Тобио мог лишь надеяться, что со стороны не выглядит слишком помешанным.
— Йоу, Тобио-чан, давно не виделись, — слова Ойкавы Тоору — семпая со средней школы и любимого человека Кагеямы Тобио. Вот они наконец и встретились.
Теперь самой главной целью для Кагеямы было не спалиться перед кем-либо. Он не знает, как и кто может отнестись к этой информации. Ему одновременно и плевать, и нет, так как с этой командой ему играть ещё ближайшие три года. Если сейчас откроется, что большая часть команды не приветствует такого, то и играть Кагеяме будет сложнее, хотя он честно надеется, что такого не произойдёт. Он ждал слишком долго, чтобы просто взять и из-за чужого мнения потерять столь дорогого человека.
Однако дальше играть было практически невозможно. Руки, ноги, мысли, сердце, душа — всё тянулось к Ойкаве. До звёздочек в глазах хотелось увидеть желанный жест, до покалывания в кончиках пальцев хотелось получить взаимности именно от этого человека, до скрежета на зубах хотелось, хотелось, хотелось.
Да, они действительно победили, но почему Кагеяма чувствует побеждённым себя?
«Это помешательство», — громко отдаётся в мозг и разносится по пустым коридорам сердца.
Кагеяма Тобио признаёт свою зависимость от Ойкавы Тоору. Нужно быть слишком большим идиотом, чтобы не понять.
Но он не увидел этого жеста. Ни во время игры, ни после игры, ни во время уборки или растяжки Ойкава даже не соизволил посмотреть на своего кохая, что уж тут говорить про нечто большее. Кагеяма так и растолковал игнорирование со стороны старшего.
— Значит всё-таки разлюбил, — очень тихо для себя принял Кагеяма, но эти слова отдались дикой болью во всём теле. Каждая клеточка внезапно для себя осознала, что почувствовать так резко ставшее чужим тело семпая больше не представляется возможным. И, возможно, больше никогда не представится.
Теперь Кагеяме предстоит долгий курс реабилитации. Очень долгий. И парень честно надеется, что он будет не смертельный. Конечно, он для себя понимает, что это не конец, что нужно встать на ноги и идти до победы, что склеить сердце гораздо легче, чем думаешь, но в данный конкретный момент это всё — последнее, что он хотел бы понимать.
Вот они всей командой выходят из спортзала, дальше собирают вещи и идут постепенно к автобусу, но из транса Кагеяму выводит вовсе не крики Хинаты или подколы Цукишимы, а этот глупый, но любимый бархатный голос.
Тобио заставляет себя поднять взгляд, чтобы снова забыть, как его отвести. Любимые глаза напротив смотрят с такой побитой временем, но искренней любовью, которую он не видел раньше. Сердце стало часто пропускать удары, кровь как будто полностью остановилась, а мозг плавился под давлением столь острого взгляда.
— Связующий против связующего, Тобио! — громко заявляет Ойкава и некультурно показывает пальцем на Кагеяму. Да, это совершенно глупый жест, особенно для капитана столь сильной команды.
Но то, как этот жест плавно перетекает в другой, более нежный и значимый, заставляет действительно не обращать внимание на нормы и приличия. Ведь Кагеяма действительно получил желаемое. Ведь Ойкава теперь действительно плавно протягивал руку именно своему милому Тобио-чану.
— Тобио, — такое лёгкое и свободное. — Ты ждёшь этого с самого начала, Тобио.
Так хочется истерически засмеяться. Или истерически заплакать? Может быть Тобио сейчас чувствует злость, а может быть радость и желание, но он не сможет вам ответить. Его рука уже покоится в ладони Ойкавы, и совершенно не интересует, как там работает мозг или сердце. Сейчас все самые тайные желания, самые скрытые эмоции и самые невинные чувства остановились на одном любимом человеке.
Тоору сплетает их пальцы вместе, тянет Тобио ближе к себе и улыбается. Не той улыбкой, которые он каждый день дарит бешенным фанаткам, даже не той улыбкой, которую он дарит Ивайзуми или членам команды. Он улыбается той самой чувственной, уверенной, нужной улыбкой, которую дарит только Кагеяме. Сам Тобио в этом полностью уверен.
— Кагеяма! Тебе же в другую сторону, разве нет? — зачем-то громко спрашивает Хината. Похоже, лишь он не понял, что происходит, ведь как так: Великий Король и Король уходят, держась за руки со сплетёнными пальцами, да ещё и в противоположную сторону от дома Кагеямы.
— Я так и знал, что мелкий ты не только ростом, — насмешливо выдаёт Цукишима, на что почти получает подзатыльник от Сугамамы.
— Хината, если ты хочешь знать, то спроси напрямую, — предлагает Суга и проводит взглядом двух связующих, которые даже не заметили, как быстро ушли от остальных.
***
Они шли медленно, почти прижавшись друг к другу, в полной тишине, нарушаемой лишь изредка проезжающими машинами. Их пальцы всё время были сплетены, а на губах играла лёгкая улыбка. Не было давления из-за тишины или недосказанности, ведь Ойкава протянул ему свою руку, а Кагеяма красноречиво ответил, вложив в неё свою. Почему их что-то должно волновать?
— Позвони матери и скажи, что ты останешься у меня, — уверенно нарушает молчание старший и сворачивает на свою улицу, чтобы скорее оказаться дома.
Кагеяма сначала удивляется, так как они вроде бы не договаривались на это, а после понял, что последние двадцать минут по привычке шёл в сторону дома Ойкавы. Даже без слов, его тело тянуло в самые родные стены, ведь именно здесь он провёл весь первый год средней школы. Кажется, что немного, но когда тебе не хочется возвращаться в родительский дом, потому что есть дом любимого семпая, то невольно понимаешь, в чём по уши погряз.
Тобио набирает номер любимой матери, но руки семпая не отпускает, а лишь сильнее прижимается телом ко всей руке. Сам Ойкава также часто оставался ночевать у Тобио, однако всё же в доме старшего они чувствовали себя более уверенно, поэтому и оставались здесь чаще.
***
Разумеется, мама Ойкавы приняла их более тепло, чем если бы они пошли к Кагеяме. Здесь всё довольно просто: Ойкава старше, поэтому поступки и мысли более обдуманные, нежели у Кагеямы. Да и они оба выяснили, что семья Тоору более спокойно относится к данной теме, чем семья Тобио.
«Это нечестно», — однажды говорит Кагеяма посреди ночи Ойкаве, ведь тогда его отец был в плохом настроении, из-за этого Тоору и не пустили в гости.
«Не забивай голову ерундой, Тобио-чан. Лучше поцелуй меня», — заявляет Ойкава, которому это не помешало, и он вытащил Тобио из дома, чтобы поглазеть на звёзды.
В тот день они ушли гулять на всю ночь, не заботясь о последствиях, которые для младшего были несколько печальными, ведь ему запретили общаться с Ойкавой, а старший отделался лишь лёгким подзатыльником от матери. Конечно же, Кагеяма никого не слушал, и после этого они стали чаще сбегать по ночам.
— Благодарю, — вежливо говорит Тобио, когда мать Тоору предлагает ему поужинать вместе с ними. На самом деле мать Кагеямы отреагировала не очень положительно на тот факт, что он останется у Ойкавы, но это не волновало ни самого Тобио, ни потом уже Тоору.
Они вкусно ужинают, после мама заваривает чай, и они вместе наслаждаются семейной беседой. Уход в комнату Ойкавы не заставил себя ждать. Здесь практически ничего не изменилось с их последней встречи, но теперь Кагеяма ощущал себя более уверенно. Прошло три года, но Кагеяма уверен, что он — единственный, кто был в этой комнате не в дружеском подтексте.
Чтобы не смущать родителей, хотя им явно было не до мальчиков, Ойкава и Кагеяма ходили в душ по очереди, а после уже вместе засели в комнате старшего. На Ойкаве была его собственная пижама, а на Кагеяме была ещё одна пижама Ойкавы, ведь зачем свои вещи, которых с собой нет, когда есть парень, у которого можно взять.
— Я ждал, — тихо говорит младший, прижимаясь сильнее к окрепшему телу и чувствуя родной, забивающий лёгкие, запах любимого семпая.
— Я дождался, — почти отзеркаливает слова старший и утыкается носом в ещё влажные чёрные волосы, что ярко пахнут шампунем самого Тоору.
«
Завтра будет прекрасный день», — думают оба связующих и улыбаются, засыпая беззаботным сном в объятиях друг друга.
