Обожженные

      Многочисленные знаки и предсказания сбылись. Лена вернулась к Максу. Так же молча, как когда-то ушла от него к Лёше. Просто почувствовала странный холод к мужу. Он начал раздражать её. Его излишняя правильность, покладистость. Ей хотелось другого. Того, от чего она когда-то сбежала. Ей казалось, что теперь она выдержит всё, даже пьянки и загулы Макса.       Размеренная семейная жизнь быстро наскучила. В последнее время Лёша начал открыто говорить Лене о том, что хочет детей, та  сначала увиливала и уходила от ответа, потом сказала прямо: она не хочет, а его желание её мало волнует. Она сказала мягче, но именно это Лёша прочитал в её глазах. Промолчал. Проглотил всё. Как всегда. Как обычно. Он терпел всё. Он слишком сильно любил её. Готов был на всё, лишь бы не потерять. А Макс с завидной и подозрительной частотой оказывался около Лены, хоть и исключительно по работе. И в последнее время Лёша начал понимать, что не сомневается в Максе — он не уведет у него жену, Макс живёт по другим принципам. А вот Лена… Было больно понимать, что сомневается он именно в ней. В своей любимой жене. Но все равно любил. А она продолжала подливать масла в огонь чрезмерной заботой, подарками и ревностью в сторону Максимова. Это она по дружбе. Это он видит в каждом её шаге желание вернуться к Максу. Это она так говорила.       И Лёша рад бы поверить, если бы не стал замечать мелочи, которые удивляли и его, и, впрочем, самого Макса. Случалось, что Макс даже искал понимания поступков Лены в глазах Лёши, просто спрашивал: «Что происходит?» Когда она невесомо коснулась его щеки. Когда позвала отметить её день рождения вместе с ней и Лешей. И всё. Ни Вахтанга, ни (прости Господи) Гнездилова. Потом Макс спрашивал у Лёши, что между ними с Леной произошло, за что она пытается ему отомстить. Лёша кипел. Ни за что! Лена просто на глазах охладевала к нему. Просто с каждым днем. Вечерами она перестала даже разговаривать с ним. Её будто раздражало его присутствие. Раздражал голос. Раздражало то, что им нужно спать в одной постели, что он хочет её обнять и поцеловать.       Гнездилов особенно активизировался в этот период. Ещё больше подначивал, что у Максимова и Леонидова одна жена на двоих. Сначала Лёша готов был самолично застрелить его, потом со скрипом понял, что идиот Игорь прав, а потом все же осознал: нет, Игорь не прав. Она не их общая жена. Она жена лишь Макса. И всегда ею была. С ним просто пережидала неблагоприятный период жизни. Вот и дождалась, когда Макс вернётся к полноценной жизни, восстановится на службе, железно уйдёт в завязку. Теперь можно было вернуться туда, откуда сбежала.       Уходя от Макса, она считала, что ей нужны спокойствие и уравновешенность Лёши, что ей нужен такой, как он. А сама подсознательно ждала, чтоб Макс вернул её. А он не возвращал. И это откровенно бесило её. Он не может забыть её! Он не может променять её на водку! И когда Максимов смотрел на неё невольно тем самым взглядом, внутри всё ликовало: не забыл, любит, не всё потеряно. А вечером целовала Лёшу.       В очередной вечер её злило буквально всё. Лёша. Его голос. Его движения. Даже, казалось, его дыхание и существование. Он немного задержался на службе. Пришёл в приподнятом настроении. Лена поела до его прихода. Лёша нашёл её на кухне. Спиной к нему. У раковины с губкой для мытья посуды и тарелкой. Чистой тарелкой. Она не хотела оборачиваться и натирала блестящую посуду. Быстро положила Лёше ужин и вернулась к своему занятию. А Лёша  и не замечал будто её настроения. Улыбался. Любовался ею. Сегодня он как-то отчётливо понял, что любит эту женщину, а все эти домыслы — слепая и беспочвенная ревность. Не хотелось обращать внимания на холодность Лены. Он отогреет её своим теплом, он растопит её льдинки.       Ложка сбрякала об тарелку. Обычный звук будто переполнил чашу терпения. Лена стиснула тарелку в руках едва ли не до скрипа. А услышав Лешино: «Очень вкусно», — и вовсе взорвалась. Это стало финалом того, что зрело уже несколько месяцев. Она положила тарелку в раковину и повернулась к Лёше, сложив руки на груди: «И где ты был? С кем?» — голос звучал необычно холодно, в нем слышалось равнодушие. Хоть она и спрашивала, с кем он был, было слышно, что ей это безразлично, но тогда даже это не смогла испортить Лёше настроение. Он был словно окрылен.       — На работе, Леночка. С Вахтангом, с Гнездиловым. Кстати, от Клавы тебе привет. А Игорек, кажется, в шоу-бизнес подался, — Лёша улыбнулся, но суровый взгляд Лены уверенно стирал эту улыбку с его лица.       — Вот именно, Лёша, я каждый раз знаю, что ты скажешь. И даже как ты это скажешь. И не смотри на меня так, мне противно, — она сняла фартук, нервно бросив его на пол, и вышла из кухни.       Лёша замер с ложкой в руках. Аппетит пропал напрочь. Он сидел и смотрел на пустое место, где только что стояла Лена. Он отказывался понимать, что произошло только что. С чего вдруг Лена так завелась. Всё же было хорошо… Когда-то. Когда Макс был в запое. Скоро он услышал скрип колесиков чемодана, а затем и звук захлопнувшейся двери. Больше Лена не сказала ни слова. Всё было понятно и так. Лёша не побежал её догонять и уговаривать вернуться. Он молча доел ужин, вымыл посуду и вдруг почувствовал… какое-то облегчение?       Сначала Макс не понял, что происходит. Лена снова  ворвалась в его жизнь так же резко, как когда-то из неё пропала. Слухи о том, что Лена погуливает с Леонидовым окончательно выбили его из колеи. Макс взялся за бутылку, но не говорил Лене о своих подозрениях. Глушил их в водке. Потом они и сами не поняли, как пропорционально начали друг на друга воздействовать: чем сильнее он пил, тем больше она себе позволяла. Тогда ей казалось, что вечные драки, погони и перестрелки Макса надоели ей до смерти, что она устала бояться за него, а размеренный и разумный Леонидов — то, что ей нужно. Удобный для жизни, как новый диван. Только она забыла, что у этого дивана тоже есть чувства. Ей льстило и это — то, как Лёша со всей своей искренностью готов был на все ради неё. Но позже диван стал пружинить — показывать характер, ревновать и попросту её раздражать. То там скрипнет, то там просядет. На старом, кажется, было удобнее.       И сейчас Макс почувствовал себя Лешей. Тем любовником, к которому когда-то Лена ушла от него. Тем бывшим лучшим другом, как обозвал он Лёшу. Они оба попали в сети. И со временем поняли это.       Горячий кофе обжег губы Макса. Казалось бы, сбылось то, чего он и желать не мог: Лена вернулась к нему. Лена оставила Лешу и вернулась к нему! Только эйфория как-то быстро поутихла, сменилась осознанием того, что Лена для него уже давно как призрак прошлого. Да, он грезил тем, чтоб она снова была с ним. Да, она снилась ему. И сначала Макс был действительно окрылен тем, что снова может быть рядом с ней не просто как друг или бывший муж, а возможно — будущий!       Только даже он не заметил, как пропал этот запал, как он смотрел на эту женщину и не испытывал больше того трепета. Это было как какое-то соревнование с Леонидовым, как отголосок прошлого, который ему никак не удавалось выбросить из головы. Он просто привык так жить. Привык считать, что хочет вернуть всё назад, еще не понимая, что эти отношения изжили себя.       Макс видел поначалу понурый взгляд Леши, какое-то отстранение того, как-то даже побаивался начинать с тем разговор, считая себя в чем-то виноватым. Он прекрасно помнил, что испытывал сам, когда Лена ушла от него. Но отчего-то не было ощущения победы, того, что заветный приз теперь принадлежит ему. Более того, он сочувствовал Леше. Искренне сочувствовал. И чувствовал какую-то свою вину, что так долго не мог отпустить Лену. Это была уже не любовь. Это была просто привязанность.       Он цеплялся за прошлое, а когда это прошлое нашло его — испытал разочарование. Ему не хватало свободы, к которой он привык за это время. Не хватало той жизни. Истинно его жизни. А если говорить о женщинах, то часто ловил себя на мысли об Ире Грицай, но не о Лене. И не потому, что Лена наскучила, а просто потому, что из-за нее он не видел других. Он видел в других — ее. Еще когда был женат, Макс почувствовал странные чувства к Ире, но даже и подумать не мог о том, чтоб уйти от Лены или закрутить интрижку. Лена была этаким божеством. Правда, совсем не святым.       Макс сделал еще один глоток кофе. Вчера он всё-таки решился поговорить с Леной. Поговорить о том, что не чувствует к ней больше ничего, что всё это — лишь иллюзия, попытка удержать прошлое. И только вновь окунувшись в это прошлое, Макс понял, что перерос его. Оно стало ему мало, как одежда. И как та же одежда, жало и сковывало движения. Ему нужна другая. Которая примет его и не будет постоянно поучать. А Лене нужно что-то среднее между ним и Лешей. Они — две противоположности. А ей не нужен ни постоянный драйв и адреналин, ни дико спокойная жизнь. Как ни странно, они оба были предсказуемы. Макс — тем, что постоянно находил себе приключений. Лёша — наоборот, их отсутствием. Как-то Максу стрельнула шальная мысль, что Ленке бы подошел Гнездилов. И, честно говоря, он не знал, кого ему больше жаль. Он знал наверняка только одно: теперь можно вдохнуть полной грудью. И найти номер Иры.       Леша абсолютно не удивился, поняв по поведению Лены, что она хочет к нему вернуться. Только теперь он был к этому не готов. Он понял всё: и то, что он был запасным аэродромом, и подушкой безопасности, и удобным мужем, которого можно всецело контролировать и при этом быть в постоянном контакте с тем, по кому ноет сердце. И это, к сожалению или к счастью, не он.       Леша видел, что Макс после возвращения Лены заметно изменился. Даже взгляд постепенно становился другим. Макс переставал быть Максом. Она давила на него. Давила на его личность. И пусть сначала в его глазах сверкали искры, со временем не только они потухли, но и вообще всё его существо становилось каким-то другим и, казалось, снова близким к алкогольному пристрастию. Он неволил себя, считая, что добился того, чего так желал, что вернулась та, кого он так любил. А радости-то не было. Терпел. Но терпеть надоело.       Когда она пришла к нему в квартиру, пытаясь объясниться, Леша выслушал. Просто выслушал, зная, что эта женщина ему не нужна. Он никого не нашел за эти месяцы, всё еще по привычке искал обручальное кольцо на безымянном пальце, но в паспорте стоял штамп о разводе, а ужин себе готовить приходилось исключительно самому. Леша ни о чем не жалел. И спокойно сказал Лене «нет». Не кричал, не обвинял в измене. Простое «нет» и всё. Он видел, что она не ожидала такого ответа. Вновь посчитала, что он — безвольный телок, очарованный ею, и обязательно примет ее. Но, глянув в его глаза, Лена не увидела того взгляда, которым он всегда смотрел на нее. Не было там той теплоты и нежности. Там было просто хорошее отношение. Не было даже обиды за то, что ушла.       Да и за это время Леша наконец стал собой. Стал носить то, что нравится. Слушать ту музыку, что нравится. Есть эти проклятые хот-доги, не оглядываясь по сторонам. И почувствовал себя свободным человеком. Самостоятельной личностью, которой не нужно ни перед кем оправдываться за «дурацкий» галстук и «вонючку» в машине с «не тем» запахом. Ему нравится — и хорошо. И симпатичные девушки стали чаще давать ему номера телефонов. И он наконец понял: если бы Лена его любила, она бы приняла его таким, какой он есть, а не пыталась бы перекроить. Макса она принимала. Во время их брака. Теперь же — тоже перекраивала под себя. И Леша осознал: Макса она хоть когда-то любила, его — никогда. И они оба почувствовали облегчение, когда она ушла из их жизни.       Как только за Леной захлопнулась дверь, Леша взял телефон и набрал Макса как ни в чем не бывало: «Всё в силе? Ну тогда я еду. Пиво брать?»