Только зови меня Рома, хорошо?

Рома всегда считал себя человеком исключительно отвратительным. На это указывало маленькое количество друзей и большое бывших парней, девушек, да и просто половых партнёров. Слишком уж непостоянным он был. Нервным, дотошным, психованным. Рома есть Рома. И все его друзья и близкие давно с этим смирились. Когда сам Худяков со многими чертами и поступками своих друзей смириться никак не мог. Например, он до сих пор не мог понять, как, блять, Рощева угораздило вписаться в отцовство! Ещё когда Денис и его жена пытались своими силами завести ребёнка, Рома негодовал и просто не мог понять, нахуя молодым людям в самом расцвете сил ломать себе жизнь ёбаным спиногрызом. Но когда они поняли, что сами детей иметь не могут, и решили брать ребёнка из детского дома, Локи окончательно крышу снесло. Он не мог принять их решение, хоть ты тресни, и долго пытался отговорить друга. Но когда пара уже выбрала ребёнка и начала собирать документы, пришлось смириться. И после слов: «Блять, Рома, ты можешь хоть раз в жизни побыть для меня другом?», даже всеми силами поддержать. Ну а хуле. Да, пусть Худяков и не был лучшим, мать его, человеком на земле, но хотя бы к званию «нормального друга» он стремился. Раз уж ничего другого в жизни ему точно не светит. И Рома-то, блять, старался быть другом. Ахуенным просто! Когда Рощ изменился до неузнаваемости. Материться перестал, мол, надо привыкать, чтобы при Полиночке херни не спиздануть. Бухать его зовёшь – нет, мне нельзя! Мы сдаём анализы, и я не могу всё испортить. Да даже просто погулять пытаешься его вытащить! Не идёт, он ремонт делает, чтобы у Полиночки лучшая комната была! Хоть Ромка эту Полиночку не видел ещё, уже ненавидел маленькую сучку! Последнее, что у Ромы в жизни остаётся, отнимает! Лучшего друга! Вот так и будет Локи до конца своих дней только с музыкой жить. Дружить с ней, спать, замуж её звать! Только музыка в этом мире не предаст, не бросит и не решит в один прекрасный день Полиночку удочерить! — Блин, Ром. Именно с этого начался их диалог после того, как Рощев закончил длительный телефонный разговор со своей благоверной. — Чё? — безэмоционально отозвался Рома, с превеликим удовольствием созерцая жёлтые потёки на белом потолке. — Ну короче… Настя сказала, что у неё проблемы там в МФЦ с бумажками. А нам на пять как всегда назначена встреча с Полинкой. — И? — мужчина автоматически отключал свой мозг от диалога, как только в нём проскальзывало имя Полина. — Может ты это… ну, сходишь со мной? — Денис мялся, что было обычно ему несвойственно. — Типа… бля, вдруг я не так что-то сделаю? Она испугается, заплачет. Я ведь ещё ни разу там не был один! — Всё когда-то бывает впервые, мой друг, — Роме было так впадлу шевелиться, но, чтобы перенести этот разговор, ему были необходимы сигареты. — Пора тебе лишиться детдомовской девственности. — Это не смешно, — с началом всей этой хуйни его вечно пацифичный Дениска стал слишком раздражительным. — А мне прям пиздец смешно, Редис, — Худяков наконец закурил, прикрывая глаза и откидываясь на спинку дивана. — Как только меня рядом с тобой увидят, тебе сразу же ребёнка перехотят отдавать! Ты же понимаешь это? — Так, всё! Возражения не принимаются. Как раз и с Полей познакомишься. Надо же ей к тебе привыкать. Всё-таки, папа с тобой больше времени проводит, чем с мамочкой.

*

Пока Денис как мог сюсюкался с потенциальной дочкой, Рома в голове заполнял несуществующую анкету: Ваше самое ненавистное имя: Полина Что вы ненавидите в данный момент больше всего остального: Девочку Полину пяти годков отроду Почему именно это вы ненавидите: Потому что она делает из нормального мужика (читай, моего друга) ёбаную половую тряпку для вытирая ссанины! Что бы вы изменили, если бы могли вернуться в прошлое: Дал бы Рощеву по ебалу в тот момент, когда он решил, что БРАК – это нормальная, блять, тема! Да ещё и брак с этой Настей ёбнутой. От такой увлекательной анкеты его отвлёк протяжный детский вопль. И даже он ушам Ромы показался приятнее, чем мерзкие сюсюканья Рощева. Мужчина нехотя перевёл взгляд на источник звука и увидел в углу маленького мальчика, которого задирали пацаны постарше, дёргая за милые густые кудряшки. — Что за чёрт? Рома сам от себя не ожидал, но он поднялся со своего места и пошёл в сторону этой небольшой заварушки. — Так, гадёныши мелкие, — Худяков схватил двух мальчишек за шкирку и приподнял над землёй. — Вы что тут устроили? — дети испуганно вздрогнули, переводя на него жалобные глазки, полные слёз. — Я повторяюсь, что вы устроили? — отделяя каждое слово, более грубо повторил мужчина. — Эй-эй, Рома, полегче! — к нему тут же подлетел Денис, высвобождая детей из цепкой хватки. — Ты совсем уже головой поехал?! Нас сейчас выгонят за твоё поведение! Слава Богу, не увидел никто! — он с опаской посмотрел по сторонам, но никаких воспитателей поблизости не обнаружил. — Ты с каких это пор в Бога уверовал, а? — Худяков лишь закатил глаза и, растолкав мешавших мелких гадов, взял на руки кучерявого мальчишку. — Тут ребёнка били, между прочим! Волосы все чуть не повыдёргивали. Мне наоборот спасибо сказать должны. А воспитатели где, блять! Где они?! Почему не следят? Я и им сейчас устрою. — Рома, пожалуйста, успокойся, — Денис старался говорить очень тихо, чтобы ещё больше не напугать деток вокруг, которые уже ревели от криков Ромы на всю комнату. — Ты посмотри, ты детей напугал. Сейчас и этот заплачет. Отдай мне, — Рощев потянулся к мальчику на руках у Ромы, но тот, вопреки всем ожиданиям, лишь звонко рассмеялся, сильнее прижимаясь к мужчине и обнимая его за шею. — Мой Рома! Мой спаситель! — тоненьким голосочком протянул мальчик, не переставая сладко смеяться. — Мой спаситель, мой спаситель, мой спаситеееель! — Видишь. Никого я не пугаю, блять! — Локи немного расслабился и двинулся прочь от друга и группы ноющих детишек. — Тебя как зовут, мелочь? — он поднёс мальчика к окну и хотел усадить его на подоконник, но оторвать малыша от себя оказалось непосильной задачей. — Я Данечка! А ты Рома, да? — Даня захлопал длиннющими ресницами, смотря Худякову прямо в душу. — Я Рома, да, — мужчина невольно улыбнулся, перехватывая ребёнка поудобнее. — Лет-то тебе сколько? — Мне пять! Я уже взрослый мальчик! И лучше всех в своей группе выговариваю букву рррр! — Я слышу. Не глухой, — Роме всё же удалось оторвать мелкого от себя и усадить на подоконник. — Давно ты здесь? — Не знаю, — Данечка мило болтал ножками, с огромным интересом рассматривая сурового дядю напротив. — Наверное, много. Время мы ещё не проходили, знаешь ли. — Знаешь ли! — Худяков тихо рассмеялся. — У тебя острый язычок, да? Чего ж тогда не дашь отпор тем мелким валенкам, которые тебя за патлы таскают? — он не смог удержаться и, насколько мог, легонько прикоснулся к кудрям малыша. — Они слова не слушают. Они сразу кулаками размахивают. За кудряшки больно дёргают! И бьют, — Даня задрал футболочку и показал несколько синяков на ужасно худом теле. — А ты пытался воспитателям сказать? Или как эти мрази безглазые у вас тут зовутся, — Рома злился. Очень злился. Хоть и спиногрызов он всё ещё недолюбливал, эту овечку, по неведомым ему причинам, ужасно хотелось защитить. — Говорил. А толку! Они ещё больше ругают за то, что я ябедничаю! У нас нельзя ябедничать. В итоге меня и мальчики обидят, и по попке мне надают! — Я прямо сейчас пойду и всем им по жопе надаю, забились? — Локи уже чуть ли не рукава закатал и готов был броситься бить морды местным работником, как на горизонте нарисовался Рощев. — Рома, — он приобнял друга за плечи. — Пора уходить. Время посещений закончилось. — Что? Нет! Мне надо поговорить с этими работничками хèровыми! — Рома, — ещё более спокойно протянул Денис. — Пожалуйста, давай без скандалов. Я знаю твою жажду справедливости и всё такое, но мы всё ещё хотим взять ребёнка. Подумай обо мне, окей? Хотя бы один чёртов раз. — Я думал о тебе, когда говорил, что спиногрыз тебе жизнь испортит! — Рома стряхнул чужие ладони с плеч, отходя на пару шагов. — Заёба блять, — он злобно зыркнул на друга и собрался уходить. — Рома? Не уходииии, — Даня спрыгнул с окошка, чуть не грохнувшись на коленки, и побежал к мужчине, вцепляясь в его ноги и не давая сдвинуться с места. — Рома, Рома, Рома, Рома, Рома. — Ну ты чего, мелочь? — Худяков почувствовал дрожь по всему телу от этой хватки и жалобного произношения собственного имени. — Давай, отцепляйся, — он попытался аккуратно отодрать руки мальца от своих ног, но тот лишь завыл громче. — Ладно, Даниил. Я не хотел жестить, но мир такая штука. Я не могу забрать тебя к себе. Так уж всё устроено. Поэтому давай ты отпустишь меня, и я… ну, пойду. А за тобой скоро обязательно придут любящие родители, обещаю. От его слов Даня сразу отпрянул и с обидой уставился в глаза. Рому выбешивало, что слёзы этого ребёнка вызывают в нём эмоции, поэтому он присел на корточки возле ревуна и вытер большим пальцем дорожки солёных слёз. — Пацаны не плачут, мелкий, — мужчина достал из кармана ключи от машины и снял с них смешной брелок в виде дракончика, который он по пьяни выиграл в автоматах. — Держи. Знаю, что хуйня, а не подарок. Но, если будет грустно, можешь вот так покрутить его на пальце и сразу веселее станет. — Правда? — Даня громко всхлипнул, сжимая маленькими ручками брелок. — Я за базар отвечаю, — кивнул Локи, подставляя кулачок, чтобы малыш мог по нему ударить. — Я приеду как-нибудь ещё. Забились? — Забились, — Данечка улыбнулся через силу, ударяя своим кулачком по огромному кулаку Ромы. — Только отвечай за этот… ну базар, ладно? Я буду сидеть на окошке и ждать. — Пока, мелкий, — мужчина поднялся и почти молниеносно покинул помещение, еле сдерживаясь, чтобы не обернуться и ещё раз не взглянуть на это облако. — Эй, ты куда втопил так? — Денис аж запыхался, пока догонял своего горе-друга. — Ты сможешь узнать о нём? Ну, почему тут и чё случилось с предками там. — Не думаю, — Рощев нахмурился. — Если я начну расспрашивать про другого ребёнка, комиссия может подумать, что мы сомневаемся в том, что хотим Полю забрать. — Опять ты, блять, со своей Полей! — Рома сплюнул на землю, нервно доставая из куртки пачку сигарет. — А если я пойду расспрашивать, они решат ещё чего доброго, что я его забрать хочу. Нахуй мне это надо. — А зачем тебе тогда узнавать, раз тебе нахуй надо? — В пизду тебя, Рощ, — Худяков затушил только начатую сигарету и запрыгнул в машину. — В пизду, — и уже через пару секунд тачки и след простыл. — Вот долбалещ-то, а! — простонал Денис, извлекая из куртки телефон и вызывая себе такси.

*

Рома весь вечер пытался забыть всё, что произошло сегодня, но ни музыка, ни алкоголь не помогали. То и дело в голове всплывали то большие заплаканные глазки, то копна запутанных кудрей. — Блядское блядство! Худяков поднялся с кровати и пошёл на студию, надеясь, что хоть сведение нового трека ненадолго его отвлечёт. Но даже за компом мысли об этом ребёнке не отпускали. И мужчина погрузился в долгие и тяжёлые раздумья. В реальный мир он вынырнул лишь тогда, когда уже набрал в гугле запрос: «Сложно ли усыновить ребёнка одинокому мужчине».