Июньская ночь

      Тёмная прохлада ночи сочилась в приоткрытое окно, тонкие, завораживающие, переплетающиеся ароматы жасмина, пионов и роз оставляли незыблемые отпечатки в душе.       На прочном деревянном стуле сидел мужчина, он уронил руки на стол меж вороха исписанного пергамента, но его взгляд был устремлён на золотой колеблющийся язычок пламени, горевший на тонкой и уже сильно уменьшившейся свече. Настольные часы тихо отмеряли секунды.       Вдруг, нарушив покой, из другой части дома раздались приглушённые звуки, они приближались, и через пару секунд в проёме раскрывшейся двери появилась фигура. Женщина в плотном запахнутом халате. Она прошла к столу, осторожно коснулась плеча мужчины. Тот встрепенулся, поднял голову, но женщина успокаивающе провела рукой по его спине. Тогда он прижал другую её ладонь, лежащую у него на плече, щекой, чуть потёрся и коснулся её губами. Рука была холодна, а пальцы светлы и бледны. Подхватив подсвечник женщина, слегка дунув, потушила огонь. — Белла, — шёпотом произнёс мужчина, без всякого контекста.       Он привстал, придерживая руки женщины и разворачиваясь к ней лицом, поймал её спокойный тёплый взгляд и лаского обнял тонкую стройную фигуру. Беллатриса обхватила его шею, положила свою голову мужчине на плечо и прикрыла глаза. Её дыхание было ровным, губы, обычно готовые сложиться в презрительную или саркастичную усмешку, спокойны. — Я люблю тебя, моя… Моя самая дорогая и любимая, — прошептал мужчина, при последних словах крепче прижимая женщину к себе.       Её кудри, чернее самой ночи, касались его лица, лезли в глаза, но он только глубже зарывался в них, одной рукой перебирая тяжёлые, рассыпавшиеся по мягкой ткани халата локоны. Пальцы заскользили по спине мужчины и начали аккуратно поглаживать шею. — Руди, — просто отозвалась женщина, и в этом слове была она: простая, ничего не требующая в замен, глубокая и бесконечно сильная любовь.       Беллатриса коснулась губами шеи мужчины, потом ещё раз и ещё. Она медленно оставляла отпечатки своих губ, заполняя ими всю кожу, постепенно поднимаясь и направляясь к аккуратному уху. Рудольфус мягко гладил её по спине. Он невольно повернул голову, подставляя ухо, когда Беллатриса готова была прикоснуться к нему, и сам тоже поцеловал ее в закрытую халатом ключицу. Женщина продолжила покрывать невесомыми поцелуями гладкую щёку Рудольфуса. А тот запустил пальцы в её густые волосы и провёл рукой по голове, спускаясь на её плечи. Когда Беллатриса так же как и прежде коснулась его губ, то он ответил на её поцелуй, прикрыв глаза и вдыхая её неуловимый запах полной грудью. Их руки плавно сплетались, касались друг друга, соединялись и разлетались. Поцелуи согревали их, заслоняли всё вокруг — такое пустое и фальшивое. Их закрытые глаза видели больше, чем те же глаза некоторых за всю их долгую, но такую ненастоящую жизнь. Счастье не в деньгах, славе и почёте, а в невесомых мгновениях любви, минутных и вечных.       Два любящих человека чувствовали только друг друга, они стали единым целым, весь мир растворился под пологом чёрной ночи, оставив их наедине.       Белая рука Беллатрисы скользнула по телу Рудольфуса, она осторожно расстегнула верхнюю пуговицу его рубашки. Дальше их руки двигались вместе. Пуговица, пуговица, ещё одна. Продолжая прижимать женщину к себя, Рудольфус распустил пояс её халата. Беллатриса сбросила с себя ненужную преграду. В слабом, блёклом свете, льющимся из окна, её тело казалось полупрозрачным. От пробирающего воздуха тёмные ореолы на её груди затвердели, а руки, спина и плечи покрылись мурашками.       Рудольфус потянул её к большой кровати покрытой огромным одеялом. Он привлёк женщину к себе, она потянулась к его груди, скидывая с него рубашку и нежно проводя пальцами по телу. Рудольфус обжёг её ключицы своим дыханием, он лаского и аккуратно покусывал тонкую шелковистую кожу. Он помог устроиться Беллатрисе в самом центре кровати, не отнимая её рук с лица, накинул на женщину и себя одеяло и склонился, касаясь её плеч и оголённых бедер.       Рудольфус спустился по телу женщины, оставляя за собой дорожку пылающих поцелуев. Он начал с шеи и острых ключиц, прошёлся между притягательных грудей, по солнечному сплетению и животу. Его губы коснулись кучерявых чёрных волос и утонули в них, даря тёплое блаженство их обладательнице. Рудольфус нежно коснулся горячего просвета между складок плоти. Он погрузил свои губы в него, и его Беллатриса потянулась и изогнулась от удовольствия. Её тёмные глаза были закрыты, а руки, одна запущена в волосы мужчины, вторая же гладила его плечи.       Их жаркое дыхание и тепло тел согревали эту холодную, равнодушную ночь. Их удовольствие и счастье наполняли её любовью. Их чистая, свободная и всепобеждающая любовь осмысляла существование этой ночи. Она была нужна для их блаженного мига.