Поминки

«Заезжай на базу, как будет время». Стив перечитал сообщение от Наташи раз пять. Это не срочный вызов. Это не вызов на очередное совещание, чтобы обсудить результаты работы, текущие проблемы и варианты их решения. Это просто приглашение от друга заглянуть на огонек — и это чертовски непривычно. Прошел, кажется, примерно год с момента Щелчка. Год? Надо же, он и не заметил. Работы просто навалом для всех и каждого. На бывшей базе Мстителей постоянная суета: кто-то приезжал, кто-то уезжал, плюс они поддерживали постоянную связь со «Стражами Галактики», как называли Денверс и Ракету с Небулой. Однако жизнь мало-помалу налаживалась. Совещания раз в неделю уже чувствовались откровенно лишними, отвлекающими от наработанных алгоритмов и схем разруливания проблем, и было решено, что теперь связываться в обязательном порядке можно раз в месяц, не считая, конечно, экстренных вызовов. «Стражи Галактики» занимались делами за пределами Солнечной системы; сам Стив предпочитал жить в Нью-Йорке, быть связующим звеном между обычными людьми и Мстителями, словно компенсируя то время, что скрывался; от Тора давно не было новостей, из Нового Асгарда с ними теперь связывалась Валькирия — и судя по всему, она отлично справлялась; Тони весь оказался растворен в новорожденной дочери, полностью устранившись от дел; Беннер поехал в институт к коллегам пропавшего, предположительно испепеленного Селвига — их заинтересовало какое-то там остаточное излучение после Щелчка, что-то там было про реликты и Большой взрыв; Роудс занялся странной массовой бойней в Колумбии; Клинт вообще куда-то пропал, уехал не сообщив направление. И до Роджерса неожиданно дошло, что Наташа, решившая оставаться в командном центре на базе для координации и наблюдения... по всей видимости, сейчас там совсем одна. Конечно, какой-то персонал на базе был. К ним присоединились те немногие бывшие агенты Щ.И.Т.а, пережившие и распад организации, и Щелчок. Приходили новые люди, считающие что разделяют их убеждения. Оружие, средства наблюдения и связи — все надо было поддерживать в рабочем состоянии и охранять. Но сейчас, вечером, в командном центре находится только дежурная охрана. И Романофф. Человек, проспавший семьдесят лет и проснувшийся в совершенно ином мире, очень хорошо знает, что такое одиночество. Кэп на секунду представил себе, как Наташа сидит одна в кабинете, а в панорамное окно, смотрящее на поредевший лес, бьют порывы промозглого апрельского ветра, тоскливо завывая, и быстро набрал ответ: «Сегодня я свободен». Все оказалось именно так, как он себе представил: пустынные коридоры с тусклым дежурным освещением, завывания ветра и Нат одна в кабинете. А вот бутылку на столе, как обычно заваленном папками, считывателями, голографами и флешками, Роджерс увидеть все-таки не ожидал. — Ого, — присвистнул он с порога. — Все так плохо? Романофф как раз извлекла из шкафа тарелки и три простые стеклянные стопки. — Стив, ты знаешь, какой сегодня день? Кэп считал, что он всегда на работе, его планы мало определялись календарем. Поэтому чтобы вспомнить дату, капитану пришлось даже глянуть на смартфон: — Двадцать четвертое апреля, а что?.. — и вдруг до него дошло. Он ведь примерно об этом уже подумал. — Черт... Неужели именно сегодня? — Именно сегодня, — кивнула Наташа, нарезая черный хлеб. — Ровно год. Все новостные ленты об этом пишут, все кому не лень. Ты что, не читал? — Как-то не до этого было. Да и не люблю я читать опусы журналистов и блоггеров, которые то прославляли нас, то смешивали с... ну, ты понимаешь, — Стив прошел к столу, по дороге прихватив стул, тяжело сел. Слова женщины задели его — по сути, он напрочь забыл, что сегодня день, когда погибли многие его друзья. Очень многие. Погибли, потому что Капитан Америка не справился. Он рассеянно сгреб бутылку и стал рассматривать: простое прозрачное стекло, жестяная завинчивающаяся крышка, никаких этикеток и гравировок. Жидкость внутри тоже прозрачная, как вода. — Это то, что я думаю? Водка? — Лучше, — Романофф усмехнулась, присаживаясь на свое обычное место. — Самогон, — слово она произнесла явно по-русски. — Из России прислали, старые знакомые. Здесь его называют муншайн. Но мои друзья делают очищенный напиток отличного качества, такого не купишь ни в магазине, ни у ваших бутлегеров. — Ты же знаешь, алкоголь меня не берет. Из-за сыворотки доктора Эрскина. Наташа фыркнула: — Тоже мне, сравнил свою бутылочку пива под бейсбольный матч с этим... Да, Стив любил выпить именно бутылочку пива именно под бейсбольный матч. Когда выдавался свободный от подвигов вечер. Для него, Капитана Америки, это было другое: это было не стремление выпить, а почувствовать вкус обычной жизни обычного парня из Бруклина, каким он был когда-то. И эта обыденность его расслабляла лучше алкоголя. Особенно, если за компанию с ним был кто-нибудь из ребят — та же Романофф или... Сэм... — Знаешь, что до меня вдруг дошло? — голос Нат отвлек его от воспоминаний. — Мы их не помянули. Никого. — Да, нам было не до этого. — Верно. Сначала мы искали Таноса, потом с энтузиазмом кинулись разгребать весь этот бардак. А ведь у них не было ничего: ни прощания, ни похорон, ни поминок... Словно... мы пытаемся вытеснить их из своей памяти! — Я помню! — Роджерс с громким стуком поставил бутылку обратно. — Всех до единого! Баки, Сэм, Т'Чалла, Шури, Ванда, Фьюри, Хилл, Вижн, Паркер... — Я тоже, — Наташа потянулась к нему через стол и коснулась руки. Кэп заглянул в ее большие влажно блестевшие глаза — Господи, сколько же в них сейчас плескалось боли! Он знал, что является одним из немногих людей на Земле и даже, наверное, во Вселенной, от кого Нат не прятала свое настоящее лицо. И ценил это. Прохладное касание тонких пальцев напомнило — она остается здесь одна и она попросила его прийти. А он пришел, потому что... потому что тоже один, и тоже несет тяжкий груз — Мстители ничего не смогли сделать. Оказывается, они оба сейчас нужны друг другу. — Я тоже, Стив. Так что давай почтим их память... и, может, это и нам поможет? — женщина придвинула к нему три стопки: — Наливай! — А третья? Мы еще кого-то ждем? — Третья — для них. Русская традиция. Я сначала подумала, что надо бы поставить для каждого, а потом поняла, что... стола просто не хватит... Стив повернул кисть руки, которой все еще касались чужие пальцы, и сжал ладонь женщины. Он все еще сомневался, но какой-то частью своей души был готов согласиться. Хуже уже точно не будет. А Наташа не должна держать эту боль в себе, иначе с нее станется пить одной. Эту ношу надо разделить, чтобы никого не раздавило. Снова напомнил: — Меня не берет алкоголь. Даже бутылки этого твоего... будет мало. — Ты меня недооцениваешь, — с усмешкой закатила глаза Романофф и пнула под столом что-то, отозвавшееся глухим стуком и стеклянным звоном. — Ты серьезно? — Роджерс привстал, перегнулся через стол и увидел ящик с еще пятью такими же бутылками без этикеток. — Ты серьезно, — констатировал он, плюхаясь обратно. — Конечно серьезно, — улыбка Наташи стала шире. — Я ведь собираюсь напоить в дрова самого Капитана Америку. Открыв глаза, Роджерс уставился в потолок. У него ничего не болело, ему не было плохо. Но и нормальным назвать свое состояние он тоже не мог. Откуда-то из глубин памяти всплыло, как они с Баки в шестнадцать лет на День святого Патрика в первый раз в жизни выпили пива и, естественно, не рассчитали. Заморышу Стиву тогда много-то и не надо было. Да и вырвало его потом. Вот что-то такое сейчас Капитан Америка и ощущал: когда вроде бы самое тошнотворное состояние уже позади, но полностью организм еще не пришел в себя. Он помнил, как приехал на базу к Наташе. Помнил, как они начали поминки. Как не чокаясь пили: за Баки, за Сэма, Т'Чаллу, Шури... и далее по длинному-длинному списку. Помнил первую бутылку, вторую. Помнил, как после каждой стопки в груди поднимался согревающий жар, и завывания ветра за огромным окном уже не казались такими тоскливыми. Как они занюхивали и закусывали русским сладковатым черным хлебом. Вспоминали о каждом помянутом какие-то смешные истории, хохотали как ненормальные. Иногда замолкали, не в силах сдержать слезы и ни капли не стесняясь друг друга. В какой-то момент Наташа начала говорить больше по-русски, чем по английски, но Роджерс ее прекрасно понимал и чувствовал себя абсолютно трезвым... Стив абсолютно не помнил, сколько же они выпили, кого помянули последним и как он добрался до кровати. Кстати, чьей? Вариантов, конечно, было немного. Наташа тут жила постоянно, однако у Стива, как у каждого из команды, есть своя комната. Планировка стандартная, но каждый обставлял жилище на свой вкус. Не отрывая головы от подушки, Роджерс скосил глаза направо. У него стояла отличная Hi-Fi-система, стеллаж с DVD и книгами, столик с блокнотами и папками чистой бумаги и набросков, на стене висели несколько портретов. Здесь всего этого не было, широкая кровать, похоже, занимала большую часть помещения, в углу приютился заставленный тюбиками и флакончиками столик с зеркалом. Да, это определенно была комната Романофф. Стив скосил глаза влево. Из кокона покрывала рядом торчала лишь макушка, белобрысая с сильно отросшими рыжими корнями. Где-то с минуту он тупо пялился на эту макушку, потом нашел в себе силы разлепить пересохшие губы и позвать сиплым голосом: — Нат?.. Кокон пошевелился и снова замер. Роджерс еще с минуту обдумывал свое положение, с трудом шевеля мозгами. Слава Богу, обязательных дел у него на сегодня не было. Никаких вызовов, судя по молчанию системы базы, не поступало. А вот самому Кэпу было... холодно. Похоже, вчера он просто рухнул навзничь на кровать и тут же вырубился, даже не укрывшись, а Романофф завернулась в покрывало со своей половины. Вставать не хотелось абсолютно, даже усиленный сывороткой супер-солдата организм с трудом справлялся с таким ужасным количеством этанола. Поэтому Стив просто нащупал край покрывала со своей стороны, закинул его на себя, затем повернулся, придвинулся к Наташе, сгреб ее кокон и прижал к себе. Вот так стало лучше. Им обоим. Роджерс снова провалился в сон. Второе пробуждение было приятнее: кто-то гладил его по волосам. Щекочуще-ласковые прикосновения, тепло под рукой... Стив вспомнил все предшествующее и распахнул глаза. Романофф, подперев голову рукой, улыбалась: — Проснулся? А я уже думала, что перестаралась вчера. — Точно перестаралась. — То есть тебе все-таки плохо? — в голосе Нат послышались легкая тревога и удивление. Роджерс прислушался к организму и помотал головой. Обычное утреннее пробуждение, он чувствовал себя полностью выспавшимся и отдохнувшим. Единственное, что его теперь смущало — это близость Наташи. Все-таки он совершено не привык просыпаться рядом с женщиной. Тем более не помня, чем закончился вечер. Радовало то, что на нем была одежда, а значит — ничего... такого не было. — Тогда подъем? Думаю, за вчерашнее я должна тебе завтрак. Приняв душ и переодевшись в своей комнате, Кэп окончательно почувствовал себя в норме. На месте их вчерашней попойки его ждали аппетитные запахи кофе и омлета. Стив огляделся, но вчерашнего ящика нигде не заметил. Неужели они приговорили все? — Я припрятала остатки, — Наташа словно прочитала его мысли. — Все-таки шесть бутылок за раз оказалось многовато, в первую очередь для меня. — То есть ты больше не будешь пытаться влить в меня ящик этого... — Самогон. Нет, столько не буду, успокойся. Себе дороже. Прошу к столу! — Нат, — Стив поймал ее руку, когда женщина придвинула к нему кофе и тарелку со скрэмблом, заглянул в глаза. Вчерашняя боль... нет, не ушла полностью, но уже не кричала так о себе. Значит, эта попойка стоила того. — Хочу, чтобы ты знала: для тебя я всегда свободен. И если тебе будет нужно с кем-то поговорить или, — он усмехнулся, сам себе удивляясь, — выпить... звони. Звони в любое время. Но давай договоримся — не больше двух бутылок за раз. — Романофф удивленно уставилась на него, а потом рассмеялась. — Просто две бутылки я еще помню, а дальше уже нет!